Лонвилль

Майкл Терри, 2012

Спустя двадцать лет с момента своего последнего визита, Мила Дункан снова приезжает в Лонвилль, чтобы проведать дядюшку, однако нигде не может найти его. Дом, в котором тот жил когда-то, кажется давно покинутым, а горожане, включая инспектора полиции, ведут себя довольно агрессивно, убеждают ее в том, что с дядюшкой все в полном порядке и требуют, чтобы она немедленно уехала из города. Несмотря ни на что, Мила остается и приступает к поискам.

Пролог

Десятилетняя Мила подняла свою белокурую головку к безоблачному летнему небу и, сильно прищурившись, попыталась рассмотреть ярко светившее солнце, но лишь еще сильнее зажмурила глаза. Солнечный свет обладает удивительной способностью затемнять зрение. Мила опустила голову и начала тереть глаза обеими руками, чтобы, как можно скорее, избавиться от вспыхивающих перед ней черно-красных пятен.

— Вообще-то, — внезапно раздался откуда-то сверху мягкий и слегка грустный голос дядюшки Томаса — старшего брата ее мамы, — на солнце нельзя смотреть незащищенными глазами, чтобы не лишиться зрения.

— Что значит — незащищенными? — спросила Мила, часто моргая и все еще не в состоянии увидеть дядюшку.

— Это значит, — все тем же спокойным тоном объяснил тот, — что нужно, как минимум, надеть очки с темными стеклами. У тебя еще вся жизнь впереди, ты ведь не хочешь смотреть на нее сквозь вечную черную пелену перед твоими прекрасными голубыми глазами и ничего не видеть?

— Совсем ничего?

— Совсем-совсем. Ни красоты окружающего мира, ни звездного неба над головой, ни прелести первых весенних цветов. Только черная, глубокая бездна перед глазами и больше ничего. Подумай, нужно ли тебе это, детка.

Мила, проморгавшись, наконец, и восстановив зрение, задумчиво посмотрела в добрые карие глаза дядюшки. Он стоял перед ней в своем любимом коричневом костюме и такой же темной шляпе с полями, а на его лице читалась едва заметная грустная улыбка. Интересно, подумала Мила, почему мама считает дядюшку Томаса странным, ведь он такой милый. И добрый. И он всегда очень хорошо относится к ней. Вот и сейчас он, дождавшись, когда зрение полностью вернется к Миле, выудил из кармана леденец на палочке и протянул ей. Она с радостью приняла подарок и поблагодарила дядюшку, но он в ответ лишь неловко кивнул, словно не знал, что ответить на слова ее благодарности, а потом развернулся и пошел к дому.

— Дядюшка, — окликнула Мила его, облизнув леденец. — Почему ты живешь один?

Он остановился и повернулся к племяннице, посмотрев на нее так, словно этот вопрос застал его врасплох, а потом в задумчивости почесал подбородок.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я просто удивляюсь, почему ты живешь один, — Мила пожала плечами и приложила руку козырьком ко лбу, защищая глаза от солнца и получше рассматривая дядюшку. — Разве тебе не одиноко?

— Я… — он внимательно посмотрел на Милу и запнулся, раздумывая над ответом. Через мгновение он кашлянул, посмотрел по сторонам и сказал негромко, как будто боялся, что кто-то может услышать его. — У меня ведь есть ты. И твоя мама.

— Но ведь мы приезжаем всего раз в году. Скоро мы вернемся в Нью-Йорк, и ты снова останешься один на целый год. Мне так жаль тебя…

— Я в полном порядке, — дядюшка грустно улыбнулся и подмигнул ей. — Не переживай об этом, детка.

— Урод! — послышался вдруг с улицы крик.

— Шизоид! — раздался еще один возглас, а потом дружный смех.

Повернув головы в сторону криков, они увидели двоих проезжавших по тротуару на велосипедах подростков. Показав дядюшке неприличный жест правой рукой, мальчишки рассмеялись еще громче и умчались дальше. Мила с изумлением посмотрела им вслед, а потом перевела взволнованный взгляд на дядюшку:

— Почему они позволяют себе делать такие ужасные вещи?

Дядюшка, который до этого момента тоже с грустью смотрел вслед удаляющимся мальчишкам, тоже перевел взгляд на Милу и пожал плечами, а в его глазах мелькнул гнев:

— Иногда люди ведут себя именно так.

— Но почему же?

— Ты знаешь… Люди недалеко ушли от животных.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я говорю о том, — дядюшка снова посмотрел в ту сторону, куда уехали мальчишки, — что люди ходят в церковь, притворяются хорошими, осуждают преступников и убийц, но сами никогда не упустят возможность сделать плохо тому, кто не в состоянии дать сдачи.

— Разве ты не можешь дать им сдачи?

— Дав им сдачи, я все равно ничему не научу их…

Мила опять ничего не поняла и открыла рот, чтобы снова спросить дядюшку, что он имеет ввиду, но тот догадался об этом и произнес:

— Ты поймешь, что я имею ввиду, когда станешь взрослой.

— Мне так жаль тебя, дядюшка… — Мила подошла к нему и прижалась к его ноге всем телом.

— Не переживай об этом, детка, — грустно ответил дядюшка и погладил ее по голове своей сухой и теплой рукой, а потом спросил. — Тебе понравился леденец?

— Не в леденце дело, дядюшка, — чуть не плача ответила Мила и еще сильнее прижалась к нему. — Я очень хочу, чтобы ты был счастлив…