Одинокая охота

Магнус Йонссон, 2019

Леденящий душу скандинавский триллер «Одинокая охота» – финальная книга в трилогии «Ненависть» Магнуса Йонссона. Серия повествует о студентке-аспирантке Линн Столь, которая волей судьбы становится консультантом для полиции Швеции и помогает раскрывать самые жуткие дела. Линн Столь решила никогда больше не сотрудничать со Стокгольмской полицией. Но от судьбы уйти не так-то просто. Когда одну из ее знакомых из антифашистской организации AFA обнаруживают мертвой, Линн понимает, что не может быть в стороне от расследования. Эксперт по шифрованию неохотно соглашается в очередной раз помочь криминальным полицейским Рикарду Стенландеру и Эрику Свенссону в сложном, многогранном деле. Однако в этот раз в партнерстве с полицией есть сложности: Столь не готова раскрывать информацию о незаконной деятельности AFA. Чтобы никого не предавать, Линн Столь начинает параллельное расследование и самостоятельно охотится на подозреваемого, в планы которого входит убийство всех членов организации. Следы приводят ее в Данию, к людям, которые уже давно мечтали увидеть Линн мертвой. Магнуса Йонссона называют мастером скандинавского нуара. Его герои, мрачное описание Стокгольма, жуткие образы убитых жертв и психологический портрет преступника вызывает мурашки даже у самого матерого читателя триллеров.

Глава 5

Мужчина разложил листочки с распечатками телефонных разговоров на элегантном обеденном столе, выполненном из дерева какой-то благородной породы и металла. Всего их было три, и относились они к трем разным номерам, охватывая временной промежуток в последние четырнадцать дней. Он бросил взгляд в окно. Из него открывался умопомрачительный вид на холмы Сеедера с Монтельюсвеген и конференц-центром Мюнхенбрюггериет, видневшимися в слабом свете опускавшегося к горизонту по ту сторону водной глади солнца. Пусть расположенное рядом с Шиннарвиксбергет уродливое бетонное здание дома престарелых несколько портило это впечатление.

Квартира по адресу Норр Меларстранд, 26, где он сейчас находился, состояла из одной большой комнаты, плавно переходившей в кухню. Ему уже неоднократно приходилось бывать здесь — у него были ключи, и удивление, которое он испытал, когда впервые увидел, как она жила, давно прошло.

Помимо предметов роскоши здесь хватало вещей, более характерных для жилища хиппи. Левая символика на стенах. Черный флаг. Плакаты с надписями типа «Alter Summit Social Rights conference — Brussels», «Angela Davis: Free all political prisoners», «No G-20»^[8], и еще одного, состоящего из множества небольших картинок, формирующих большую разноцветную мозаику. Все они были примерно на одну и ту же тему. Свобода, справедливость и равенство. Он ухмыльнулся. Глобалисты. Граждане мира. Предатели своего народа. Люди, принижавшие значение национальной и культурной идентичности. Но именно поэтому он оказался сейчас здесь, в квартире Эзги.

Пока один. И он, и она были членами группы анархистов. Ячейки АФА. Он улыбнулся и достал из холодильника банку пива. Отхлебнул немного прямо из нее. Пока все шло, как планировалось.

Даже несмотря на то, что его настоящие соратники и перестарались немного. Они потеряли контроль над собой, когда столкнулись лицом к лицу с анархистами, которых он заманил в дом в Тюресё. В то же время его левые так называемые друзья тоже не были агнцами божьими. Совсем наоборот. Поэтому они получили по заслугам.

Солнечные лучи проникали в эту квартиру на пятом этаже через большое кухонное окно и отражались от идеально начищенной стальной поверхности холодильника. Он невольно улыбнулся, слишком уж парадоксально выглядела ситуация. Собственная квартира в элитном районе. Масса дорогой мебели и… подушки с матрасами, лежавшие прямо на полу. Две стороны ее жизни. Зажиточные родители, обеспечившие жилье для дочери и обставившие ей квартиру. И она сама, левая экстремистка, позаботившаяся обо всем остальном. Они обсуждали это, когда он приходил сюда ранее. Эзги не видела здесь ничего странного. По ее мнению, если родители были хорошо обеспеченными, это вовсе не означало, что она может спокойно смотреть на беды других людей. Это не давало ей права оставлять без внимания растущие в обществе разногласия и проблемы наименее защищенной его части. Его всегда очаровывала ее наивность. Неужели она не понимала, что никто никогда не скажет ей спасибо за столь идеалистические взгляды. Однако ему приходилось соглашаться с ней. Целиком и полностью. Заходить еще дальше, чем она и другие в группе, в спорах о справедливости, о либертарном социализме.

Ему стоило массу усилий не сорваться. Не выдать себя. Даже если порой очень хотелось задать ей взбучку, когда она слишком далеко заходила в своих рассуждениях. Отвесить несколько хороших пощечин, которые вернули бы ее к реальности.

Вдобавок ко всему, по иронии судьбы, весь первый этаж дома занимал магазин флагов. Повсюду виднелись развевавшиеся на ветру желто-синие полотнища, прикрепленные к покрашенной в оранжевый цвет стене здания. Весь фасад как бы призывал уважать и любить свою родину, быть настоящими шведами. Это противоречило взглядам Эзги и АФА. На него же всегда действовало успокаивающе, когда, прежде чем войти в подъезд, он проходил мимо этих государственных символов. Они служили ему напоминанием о той общности, к которой он принадлежал. Чье время пришло сейчас.

Он провел пальцем по колонкам с телефонными номерами. По координатам мест, где находились ближайшие базовые станции в момент разговоров. Он мог получить те же самые подборки в цифровом виде, по электронной почте. Но не хотел рисковать и оставлять следы на случай, если его мобильник взломают. Хоть никто в его группе АФА ничего и не подозревал. Распечатки служили просто дополнительной мерой предосторожности. Способом находиться на шаг впереди. Видеть, чем занимались другие. По крайней мере, так он считал. До сих пор.

Но сейчас оказалось, что Ильва охотилась за ним.

Он обвел координаты мест, откуда она звонила. Пометил их на карте в своем мобильнике. И не поверил собственным глазам. Поначалу надеялся, что стал слишком подозрительным. Но это был не тот случай. На карте возник небольшой район в Танто у моста Орстабрун. В углу виднелись несколько крошечных пятен — земельные участки. И несколько заметных прямоугольников — старых построек, включавших знакомый ему гостевой дом. Там жила Линн Столь.

Ильва, выходит, искала ее. Хотя эти двое не поддерживали связь, насколько он знал. По крайней мере, в течение очень долгого времени. Они общались, когда Линн была активным членом АФА, а с той поры минуло уже около десяти лет. Тем не менее десять часов назад они встречались.

Спустя всего несколько дней после засады в Тюресё.

Он положил телефон на стол. Не «левый», используемый для связи с АФА. А другой. Про который знал только он. Тоже официально не зарегистрированный на него. Он открыл приложение Flexispy и ввел IMSI-номер Ильвы. Дважды проверил отмеченные координаты. Все сходилось. Программа показала тот же район.

Конечно, Ильва могла случайно оказаться там. Но ведь она провела у Линн два часа.

Речь шла о чем-то срочном. Какой-то чрезвычайной ситуации. И вряд ли дело касалось только нападения на Эзги. Скорей всего, чего-то еще более важного. Он что-то почувствовал еще накануне, когда они встречались на заводе по производству углекислоты. Понял по взгляду Ильвы. По ее настороженному тону. Обвиняющим ноткам в голосе.

Он открыл записную книжку ее мобильника. Как ни странно, записи в ней были не зашифрованными. Внезапно он вздрогнул — над домом на низкой высоте с шумом пролетел самолет в направлении аэропорта Бромма.

Ему удалось установить шпионскую программу на телефон Ильвы. Она оставила мобильник на столе, отлучившись вместе с остальными к стойке бара накануне вечером. У него ушла где-то минута на все необходимые манипуляции. Он и раньше мог отслеживать местоположение ее номера, но и такая предосторожность не могла повредить. И уже принесла свои плоды, он знал о том, что Ильва была у Линн. У перебежчицы, как ее называли. Антифашистки с друзьями в полиции.

Он оцепенел.

Что за чертовщина?

В самом верху листа записей Ильвы он увидел новое добавление. Сделанное пару минут назад. Она записала номера двух мобильных телефонов. И пару хорошо знакомых ему имен. Или скорее псевдонимов. Гейдрих и Ян Стюарт. Довольно идиотских для членов «Скандинавского копья», которым не следовало привлекать к себе внимания. Но им, похоже, ужасно хотелось, чтобы их отождествляли со старыми нацистами. С другой стороны, кроме настоящих имен этим двоим нечего было скрывать — об их принадлежности к группе национал-социалистов в СЭПО уже знали. И сейчас о них явно узнает АФА. Ему следовало сообщить им, что пришло время снова сменить мобильники.

Он выругался про себя. Ильва. Хитрая сучка. Когда они были в кабаке, она, похоже, проделала то же самое, что и он. Заподозрила что-то и, пока он был в туалете, залезла в его телефон, лежавший в кармане куртки. Увидела сообщения, которые появились на экране, и записала имена и номера. Она, наверное, приняла это за какую-то шутку, поскольку иначе, пожалуй, спросила бы, почему он получал эсэмэс напрямую. Но вместо этого она просто чуть позже сравнила номера с их списками данных известных нацистов.

И поняла, что все было очень серьезно.

Его мобильник пикнул. Он все еще был подсоединен к экрану телефона Ильвы. Рядом с записями появился значок фотографии. Прямо сейчас Ильва сидела в телефоне. Она записала адрес, потом имя.

Клара Рессель. Внутри у него все похолодело.

Он напряженно ждал. Ничего больше не происходило. Ильва, похоже, отложила в сторону мобильник. Прошло полчаса. Он обеспокоенно бродил по квартире. Все не решался открыть фотографию — это сразу стало бы заметно на экране ее телефона.

Время от времени он косился на дверь. В любой момент ведь могли появиться родители Эзги или ее сестра, что добавило бы ему проблем. Он проверил время. Прошел час, а Ильва так и не прикоснулась к телефону. Он не мог ждать больше. Потеряв терпение, сел за стол и кликнул по значку фотографии. Снимок появился на экране.

На нем он увидел себя.

Или, по крайней мере, собственную спину. Сфотографированную несколько часов назад. Когда он стоял в парке и разговаривал с Кларой. Именно ей он поручил преподать урок анархистам в доме в Тюресё.

Ильва зашла в своем расследовании дальше, чем он думал. У него возникло страстное желание стереть и снимок, и ее записи, но в последний момент он передумал.

Тем самым он мог предупредить ее, что знает обо всем, а этого не следовало делать.

Он вытер холодильник, сунул пустую пивную банку в карман куртки и уже направился к входной двери, когда пришло эсэмэс. На его АФА-мобильник.

Экстренная встреча. Место четыре. 20 часов.

От Ильвы. Она собиралась разоблачить его перед другими. Или по крайней мере попробовать сделать это с помощью фотографии с Кларой. Или эсэмэской от нацистов, если ей не удастся убедить других, что на снимке была его спина. Но они ведь могли узнать куртку и ботинки. Он нервно забарабанил ногтями по перилам. Вся его работа могла оказаться напрасной. Ему явно угрожало разоблачение.

Спускаясь по лестнице, он прибавил шаг.

Примечания

8

«Конференция Альтер-саммита по социальным правам — Брюссель», «Анджела Дэвис: Свободу всем политическим заключенным», «Нет G-20» (англ.).