Беларусь в Первой мировой войне 1914-1918 гг.

М. М. Смольянинов, 2018

Во втором издании монографии, наряду с освещенными в первом издании (2014 г.) вопросами, впервые в историографии комплексно изложены в шести новых главах итоги более глубокого исследования таких вопросов, как отступление российских войск на белорусские земли и сражения здесь в 1915 г., проведение ими наступательных (Нарочской и Барановичской) операций в 1916 г. и летнего наступления в районе Крево в 1917 г., а также повествуется об условиях заключения Брест-Литовского мирного договора, оккупационной политике германского военного руководства, о положении мирного населения и его сопротивлении оккупационному режиму на территории Беларуси.

Глава 2

Сосредоточение и развертывание войск. Участие в боевых действиях в августе-декабре 1914 г

Сосредоточение и развертывание войск русской армии для начала военных действий против войск противника осуществлялось в соответствии с планом развертывания войск, составленным Генеральным штабом в 1913 г. и «высочайше» утвержденным 25 сентября 1913 г. При составлении плана Генштабом принимались во внимание и учитывались прогнозы того, что «глава враждебного России Тройственного союза — Германия», «обладающая наиболее могущественной армией и весьма высокой боевой готовностью… по всей вероятности направит главные свои силы» против союзницы России — Франции, «ограничиваясь выставлением против русских лишь строго необходимого заслона… готового к наступательным действиям с первых же дней войны, опираясь на сильно подготовленный в инженерном отношении Восточно-Прусский район с его оборонительными линиями Мазурских озер и Вислы»^[65]. Считалось, что «такая обстановка требует при назначении войск для действий против Германии прежде всего заботиться о скорейшей боевой готовности этих войск, чтобы облегчить им отражение возможных уже в первые дни ударов». Предусматривалось, чтобы численность войск была «достаточной… не только отразить удар, но и перейти затем в наступление, однако без излишнего нагромождения войск»^[66].

Генштабом принималось во внимание наличие у Германии «хорошо развитой сети стратегических железных дорог», что позволяло ей «свободно внести коренные изменения в свой оперативный план в самое короткое время». На этот случай, «чтобы гарантировать себя от тяжелых последствий», планировалось «иметь некоторый запас сил на германском фронте, пока окончательно не выяснится действительная обстановка». Такая необходимость, по мнению Генштаба, вызывалась «наиболее короткими оперативными направлениями именно из вероятных районов развертывания немцев к нашим обеим столицам», а также «обязанностями по отношению к союзнице (Франции. — М. С.), заинтересованной в оставлении возможно больших наших сил именно против Германии…»^[67]

«Исходя из всех этих соображений и принимая во внимание» к тому времени дислокацию войск русской армии, считалось «целесообразным, прежде всего, оставить на местах в Виленском и Варшавском военных округах против Германии те корпуса, которые уже по мирной дислокации нацелены на этот фронт, а именно: XX, III, II, VI, XV и XXIII армейские корпуса» — всего 12 пехотных дивизий и две стрелковых бригады с «наиболее быстрой готовностью»^[68]. С целью «обеспечить… некоторое превосходство в силах… на тот случай, если бы немцы… оставили бы на своем восточном… фронте вероятный максимум сил, исчисляемый в 25 дивизий», предусматривалось дополнительно «к поименованным выше пограничным корпусам добавить на Северо-Западный фронт ближайшие IV (дислоцировался в Минске. — М. С.) и Гвардейские корпуса, а также несколько второстепенных дивизий (судя по расчетам — 10 дивизий. — М. С.)». Всего предполагалось иметь 27 пехотных дивизий против 16–25 немецких. Таким образом, по расчетам Генштаба, создавались «условия перехода в наступление», которыми обеспечивался бы «тыл войск, долженствующий развить наступление против австрийцев и расширяющий маневренный район для будущих операций против Германии путем захвата Восточной Пруссии»^[69].

Боевым расписанием было намечено следующее распределение войск по армиям и фронтам.

На Северо-Западный фронт: 1-я армия в составе XX, III, IV армейских и Гвардейского корпусов, семи второстепенных дивизий, 1-й и 2-й гвардейских, 1, 2 и 3-й кавалерийских дивизий и 1-й отдельной кавалерийской бригады. Всего 15 пехотных дивизий, одна стрелковая бригада, 5½ кавалерийской дивизии. Кроме того, командующему армией входили в подчинение крепости Ковно и Усть-Двинск. Штаб армии размещался в Вильно. Главные силы 1-й армии развертывались на среднем Немане, между Вислой и Друскениками^[70].

Состав 2-й армии был следующим: II, VI, XV и XXIII армейские корпуса, одна стрелковая бригада, три второстепенные дивизии, 1, 5, 6 и 15-я кавалерийские дивизии. Всего 11 пехотных дивизий, одна стрелковая бригада, четыре кавалерийские дивизии. В подчинение командующего армией входили крепости Гродно, Осовец, Новогеоргиевск. Штаб армии должен был размещаться в Варшаве, затем — в Волковыске. Развертывание 2-й армии планировалось по Бобру и Нареву, главными силами в районе Гродно — Ломжа — Белосток^[71].

В руках главнокомандующего Юго-Западным фронтом объединялись 4, 5, 3 и 8-я армии. С объявлением войны территория юго-западных белорусских уездов — Брестского, Пружанского и Кобринского — входила в подчинение командующего 5-й армией^[72].

В состав 5-й армии, наряду с XIII, XVII и XXV армейскими корпусами, входил XIX армейский корпус, штаб которого накануне войны передислоцировался из Варшавы в Брест-Литовск. В корпус были включены: 38-я пехотная дивизия (размещалась в Брест-Литовске), 17-я пехотная дивизия (в Холме), 7-я кавалерийская дивизия (во Владимир-Волынске), 1-я Донская казачья дивизия (в Замостье)^[73]. Командующему 5-й армией входила в подчинение крепость Брест-Литовск, где намечалась и дислокация штаба армии. 5-я армия развертывалась в районе Холм — Ковель — Брест-Литовск. Первоначальной задачей армии намечалась разведка противника в Восточной Галиции, прикрытие мобилизации и общего развертывания, подготовка к наступлению на фронте Любачев — Жолкиев. Район Брест-Литовск — Кобрин 5-я армия должна была сохранять в своих руках «при всякой обстановке»^[74].

По объявлении войны мобилизация, сосредоточение и развертывание русских войск в основном осуществлялось по заранее разработанному плану войны. Однако из-за отдаленности расположения многих частей от театра военных действий и слабо развитых путей сообщения их прибытие в места сосредоточения значительно затягивалось. Российская империя на 15-й день мобилизации могла закончить сосредоточение только около 1/3 части войск от запланированного, на 30-й день — до 2/3. В период от 30-го до 60-го дня мобилизации прибывали второочередные части кавалерии и войска из отдаленных округов. После 60-го дня были доставлены войска из Сибири и Приамурья. В то время как Германия закончила мобилизацию 23 июля, 25 июля началась и к 4 августа завершилась перевозка войск в намеченные для них районы на бельгийской и французской границах. В Восточной Пруссии развертывание германских сил закончилось 28 июля. После этих сроков в течение нескольких дней подвозились тыловые службы. Оперативности перебрасывания войск способствовала хорошо развитая и предварительно подготовленная сеть железных дорог.

В Австро-Венгрии мобилизация полевых дивизий с обозами заканчивалась на 6-8-й день мобилизации, вспомогательных дивизий — на 9-10-й день. Перевозка войск против России была начата 24 июля и в основном завершилась 7 августа^[75].

Таким образом, Российская империя в проведении мобилизации и сосредоточения армий в местах развертывания значительно отставала по времени от своих противников и с самого начала была поставлена в неблагоприятные условия. Однако еще во время сосредоточения войск в Ставке Верховного главнокомандующего (Верховный главнокомандующий Великий князь Николай Николаевич, начальник штаба генерал Н. Н. Янушкевич) назревало решение о скорейшем переходе в наступление с целью поддержать французов ввиду готовившегося против них главного удара германцев. Сроки начала наступления были намечены на Северо-Западном фронте на 14-й день мобилизации, на Юго-Западном — на 19-й день. Это отвечало сроку, установленному военной конвенцией с Францией. Следовательно, решение о начале наступления принималось в условиях, когда армии были развернуты только на 1/3, при почти полной неготовности тыловых учреждений обеспечить длительное наступление.

В свою очередь сложившаяся ситуация заставила прибывшую в Барановичи Ставку Верховного главнокомандующего русской армией внести некоторые коррективы в план развертывания войск. Великий князь Николай Николаевич, будучи и сам сторонником наступательных действий на левом берегу Вислы — «в сердце Германии», под давлением французского союзника, потребовавшего наступления русских армий не только в Восточной Пруссии, но и от Варшавы через Познань на Берлин, принял решение сосредоточить у Варшавы маневренную группу. С этой целью он приказал свернуть на Варшаву следовавший из Петербурга в состав 1-й армии гвардейский корпус.

Окончательное развертывание русских армий, в состав которых влились части и соединения, дислоцировавшиеся на территории белорусских губерний, сложилось следующим образом.

Северо-Западный фронт (главнокомандующий генерал Я. Г. Жилинский, начальник штаба генерал В. А. Орановский) — в составе 1-й и 2-й армий. В свою очередь 1-я армия (командующий генерал П. К. фон Ренненкампф, начальник штаба генерал Г. Г. Милеант) в составе 20-го (комкор генерал В. В. Смирнов), 3-го (комкор генерал Н. А. Епанчин), 4-го (комкор генерал Бек-Алиев) армейских корпусов, 1-й и 2-й гвардейских, 1, 2 и 3-й кавалерийских дивизий и 1-й отдельной кавалерийской бригады; 2-я армия (командующий генерал А. В. Самсонов, начальник штаба генерал П. И. Постовский) в составе 2-го (комкор генерал С. М. Шейдеман), 6-го (комкор генерал А. А. Благовещенский), 15-го (комкор генерал Н. Н. Мартос) и 23-го (комкор генерал К. А. Кондратович (белорус)) армейских корпусов; 4, 6 и 15-й кавалерийских дивизий.

Юго-Западный фронт (главнокомандующий генерал Н. И. Иванов, начальник штаба генерал М. В. Алексеев) — в составе 4, 5, 3 и 8-й армий. 5-я армия (командующий генерал П. А. Плеве, начальник штаба генерал Е. К. Миллер) состояла из 25, 19, 5 и 17-го армейских корпусов, сводной кавалерийской, 3, 4 и 5-й Донских казачьих дивизий. Таким образом, в 5-ю армию влился 19-й армейский корпус (комкор генерал В. Н. Горбатовский) в составе 17-й и 38-й пехотных дивизий (последняя дислоцировалась в Брест-Литовске). 4-я армия (командующий генерал барон А. Е. Зальц, начальник штаба генерал А. Е. Гутор) состояла из 14-го и 16-го армейских и гренадерского корпусов, 5, 13 и 14-й кавалерийских дивизий, Уральской казачьей и отдельной гвардейской бригад и так же, как 1, 2 и 5-я армии, обслуживалась многочисленными тыловыми подразделениями, сформированными в белорусских губерниях.

Военные действия русских войск начались в Восточной Пруссии. План наступления был определен Ставкой и изложен в письме начальника штаба генерала Н. Н. Янушкевича главнокомандующему Северо-Западным фронтом Я. Г. Жилинскому от 28 июля 1914 г. Свое окончательное оформление он получил в директивах главнокомандующего фронтом.

Директива Северо-Западного фронта ставила русским 1-й и 2-й армиям задачу поражения германских войск, оставленных германским командованием на востоке, и овладения Восточной Пруссией с целью развития дальнейших операций для вторжения в глубь Германии. 1-й армии предстояло, перейдя Государственную границу и оставив заслон в сторону Летцена, наступать на фронт Инстербург — Ангербург в обход Мазурских озер с севера для охвата левого фланга противника. 2-й армии была поставлена задача наступать с линии Августов — Граево — Мышенец — Хорже-ле и нанести главный удар на фронт Летцен — Рудшаны — Ортельсбург, обойти Мазурские озера с запада для удара во фланг и тыл расположенным там германцам. Общая идея операции — охватить группировку германских войск с обеих сторон.

4 августа 1914 г. 1-я армия была двинута в наступление. 4-й армейский корпус в составе 30-й и 40-й пехотных дивизий, накануне войны дислоцировавшийся на территории Минска и губернии, занимал южный левый фланг и следовал на линии Пжеросль — Гольдап — Даркемен.

С самого начала наступавшие соединения корпуса столкнулись с большими трудностями. Уже 5 августа начальник 30-й пехотной дивизии генерал А. К. Коленковский в своем донесении командиру корпуса сообщал о значительном повреждении моста через протекавшую на их пути следования р. Гурна, восстановление которого заняло около четырех часов. Это замедлило продвижение войск, особенно артиллерии. Кроме того, войскам дивизии на пути к Гольдапу предстояло преодолеть заминированное пространство и укрепленные позиции противника^[76]. 6 августа 120-й пехотный Серпуховский полк дивизии занял Гольдап. Сюда же по приказу командира корпуса был немедленно из Пжеросли перебазирован штаб корпуса^[77].

Справа от 4-го корпуса наступал 3-й армейский корпус в составе 25-й и 27-й пехотных дивизий, начавший поход на шесть часов раньше других. Сбив германское сторожевое охранение, дивизии 3-го корпуса успешно атаковали части 1-го германского корпуса на фронте Кальвейтшен — Допе-нен, отбросили их на линию Геритен — Иогельн и оттеснили почти к Сталюпенену. С целью окончательного поражения противника в охват правого их фланга был направлен 105-й пехотный Оренбургский полк 27-й пехотной дивизии, который, энергично наступая, не принял мер для прикрытия своего левого фланга. Подошедшее к германцам подкрепление ударило из артиллерии в тыл 105-му полку. Полк отступил, открыв тыл всей 27-й пехотной дивизии, которая также вынуждена была отступить с огромными потерями — более 6500 человек. Причиной неудачи явилось отсутствие связи и взаимодействия 27-й дивизии с соседними частями: с 25-й дивизией своего же корпуса (справа) и с 40-й дивизией 4-го корпуса, находившегося уступом назад (слева)^[78]. Последняя к этому времени наступала в направлении Эцергален — Роментен — Гольдап одним 160-м Абхазским полком с двумя орудиями через Роментенский лес на Терпуде, к северу от леса — тремя полками с шестью батареями к шоссе Эцергален — Роментен^[79].

Наступление 1-й армии продолжалось в заданном направлении. 30-й пехотной дивизии, занявшей Гольдап, 7 августа командующим 1-й армией было приказано «немедленно перейти в наступление против правого фланга противника в направлении Вальтеркемен». Сообщая об этом начальнику дивизии, командир 4-го корпуса в свою очередь приказал «немедленно атаковать противника на фронте Шкуонен — Буйлиен»^[80].

Произошло первое крупное столкновение с неприятелем дивизии, пополненной мобилизованными из белорусских губерний. По сообщениям командира корпуса генерала Бек-Алиева командующему армией генералу П. К. фон Ренненкампфу, уже в тот же день «вся 30-я дивизия ввязалась в упорный бой… Неприятель наседает… На тридцатую дивизию обрушились значительные силы с севера и северо-запада… Под вечер дивизия израсходовала все резервы…» Подвоз боеприпасов был «крайне затруднен» по причине значительного удаления от базы снабжения — Сувалок^[81]. Начальник дивизии генерал А. К. Коленковский характеризовал этот бой, как «страшно кровопролитный», с «очень большими потерями в офицерском составе» и «значительными в нижних чинах»^[82].

В этот день произошел упорный бой под Гумбиненом — на правом фланге 3-го армейского корпуса и левом 20-го армейского, занимаемом 28-й пехотной дивизией, с войсками 1-го германского корпуса, подкрепленного частями Кенигсбергского гарнизона. Главный удар был нанесен по 28-й пехотной дивизии, понесшей огромные потери: 104 офицера, 6945 нижних чинов, 8 орудий и 23 пулемета. Атака германцев была отбита при помощи артиллерии^[83].

Одновременно 17-й германский корпус, оттеснив сторожевое охранение 27-й и 40-й пехотных дивизий на восточном берегу р. Ромента, повел наступление в северо-восточном направлении. Поверив донесениям воздушной разведки об отсутствии русских войск южнее шоссе Гумбинен — Сталюпенен, командир корпуса генерал Макензен принял решение повернуть и атаковать, чтобы завершить успех, одержанный 1-м корпусом. Однако его части были встречены дружным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем 27-й пехотной дивизии и трех полков 40-й пехотной дивизии. Противнику был нанесен большой урон: 8 тыс. человек, в том числе 200 офицеров, взято в плен около 1 тыс. человек, захвачено 12 орудий^[84].

Начальник 40-й пехотной дивизии генерал Н. Н. Короткевич (белорус) в донесении командиру 4-го корпуса вечером 7 августа сообщал следующее об этом сражении: «Сегодня бой длился более 12 часов, с 8 утра и до 8½ вечера. Войска дрались стойко. Благодаря запасным происходили некоторые заминки… Бой был упорный и довольно тяжелый. Главный удар был направлен сначала на 159-й пехотный Гурийский полк в стык 40-й и 27-й пехотных дивизий, затем перенесен на 158-й пехотный Кутаисский полк и к вечеру закончен охватом левого фланга дивизии. К концу боя в общем резерве оставалось только 1½ батальона… Против гурийцев немцы в середине дня ходили в штыки, но они были почти уничтожены пулеметным огнем»^[85]. По предположению начальника дивизии, фронт 40-й дивизии «атаковало не менее дивизии с 8-ю батареями, из которых две — тяжелые гаубицы». В ходе сражения дивизии ее 160-й пехотный Абхазский полк зашел «во фланг и отчасти в тыл противника», что явилось, по оценке генерала Н. Н. Короткевича, «весьма целесообразным и значительно обеспечившим положение дивизии». Из допроса пленного поляка — солдата германской армии командованием было установлено, что «бой начал 1-й германский корпус, затем в него стали вливаться части подходящего на помощь 17-го корпуса. К концу боя подошел 20-й корпус, но уже поздно было. Части 1-го и 17-го корпусов отступали в беспорядке», оставив в д. Вальтеркемен госпитальные шатры и 40 раненых солдат, в одном из оврагов у деревни — около 400 трупов германцев, на поле сражения — семь подбитых зарядных ящиков^[86].

Потерпев поражение в Гумбинен-Гольдапском сражении, германские 1-й и 17-й корпуса были отведены. Командующий 8-й германской армией генерал Притвиц, получив известие о переходе южной границы Восточной Пруссии 2-й армией русских, что угрожало тылу и пути отхода 8-й армии к Висле, в ночь на 8 августа отдал распоряжение об отходе к Висле.

2-я армия выступила 4 августа 1914 г. с рубежа р. Нарев. Преодолев за трое суток 80-километровое расстояние, 7 августа войска перешли Государственную границу и вступили на территорию Восточной Пруссии севернее Нарева. Центральную группировку армии составляли 6, 13, 15 и 23-й армейские корпуса. Правый фланг армии обеспечивался 2-м, левый — 1-м армейскими корпусами. Войска медленно продвигались, преодолевая песчаную, болотистую и лесистую местность. В течение трех дней они прошли от 20 до 30 км и к вечеру 9 августа вышли на фронт Ортельсбург — Нейденбург^[87]. В этот же день 2-й армейский корпус был передан в состав 1-й армии с приказанием 10 августа наступать дивизией на Ангербург, выставив заслон против Летцена^[88].

Ставка Верховного главнокомандующего придавала большое значение наступлению 2-й армии, требовала вести его «самым энергичным и безостановочным образом на фронт Зенсбург — Алленштейн, который занять не позже 12 августа»^[89]. Однако планы русского командования совершенно не отвечали истинному положению дел. В Ставке считали, что противник разгромлен 1-й армией и спешно отступает к Висле и Кенигсбергу. В действительности же штаб 8-й германской армии, изучив обстановку, убедившись в пассивности 1-й русской армии, принял решение отменить план отступления за Вислу, оставить часть войск для прикрытия от армии П. К. фон Ренненкампфа, а остальные, основные силы направить против 2-й армии генерала А. В. Самсонова с целью окружения и разгрома ее центральных корпусов (13-го и 15-го). 13 августа германское командование, завершив перегруппировку войск, приступило к осуществлению своего замысла.

В штабе Северо-Западного фронта о намерениях противника стало известно только вечером 14 августа. Начальник штаба генерал В. А. Орановский от имени главнокомандующего телеграфировал генералу А. В. Самсонову отвести корпуса от Алленштейна на линию Ортельсбург — Млава и заняться устройством армии. Однако приказ до войск не дошел. Одновременно генералу П. К. фон Ренненкампфу Ставкой было приказано для оказания содействия 2-й армии двинуть левофланговые 2-й и 4-й армейские корпуса и конницу. Наступление этих войск началось во второй половине 15 августа, а вечером следующего дня, 16 августа, штаб фронта, считая, что 2-я армия, согласно приказу, уже должна была отступить к границе, приказал П. К. фон Ренненкампфу приостановить дальнейшее выдвижение 2-го и 4-го корпусов в поддержку 2-й армии^[90]. «17 августа вечером получено приказание ввиду неуспеха 2-й армии начать отход», — записано в журнале боевых действий 4-го корпуса^[91]. В действительности уже с утра 16 августа германские корпуса вели наступление, охватывая центральные 13-й и 15-й корпуса 2-й армии, которые в итоге были окружены (около 30 тыс. человек и 200 орудий). В ночь на 17 августа командующий 2-й армией генерал А. В. Самсонов покончил с собой.

Таким образом, отсутствие надежной связи между штабами армий и фронта, плохо налаженная разведка привели к катастрофе 2-й армии. Выпавшая для 2-го и 4-го армейских корпусов миссия оказать содействие корпусам 2-й армии была бездумно отменена главнокомандующим Северо-Западным фронтом Я. Г. Жилинским.

Одновременно развивались события и на Юго-Западном фронте, в состав 5-й и 4-й армий которого влились части и подразделения, дислоцировавшиеся и сформированные на территории белорусских губерний. По причине уже известных обстоятельств наступление тут началось без полного сосредоточения и развертывания войск. В директивах Верховного главнокомандующего Юго-Западному фронту приказывалось «перейти в наступление 3-й и 8-й армиями соответственно 6 и 5 августа, не дожидаясь сосредоточения 3-го Кавказского и 24-го армейского корпусов, чтобы в связи с намеченным наступлением 1-й и 2-й армий (Северо-Западного фронта. — М. С.) приковать к себе вторжением в Галицию возможно большие силы австрийцев и тем самым воспрепятствовать им развить наступательные действия по левому берегу р. Вислы и против запаздывающих в своем развертывании 4-й и 5-й армий»^[92], войска которых частично подвозились из Казанского и Московского военных округов.

Только с 8 августа 4-я и 5-я армии приступили к выдвижению своих авангардов на линию Вильколаз — Избица — Грубешов — Владимир-Волынский, затем подтягивая и главные силы. 10 августа обе армии перешли в общее наступление: 4-я армия — в направлении Перемышля, 5-я — на фронт Монциска — Львов, содействуя выполнению задачи 4-й армии не допустить отхода противника на запад, к Кракову. Кроме того, 4-й армии было приказано вести наблюдение за войсками противника и обеспечивать свой правый фланг и фланг всего фронта^[93].

С 5–6 августа началось сближение противников, которое с 10 августа развернулось в 33-дневное сражение на 320-километровом фронте между реками Висла и Днестр, получившее название Галицийской битвы.

В этой операции 10 августа войска 4-й армии (командующий генерал А. Е. Зальц) в составе 614 дивизии численностью 109 тыс. человек и 352 орудия сразились с вдвое сильнейшей 1-й австро-венгерской армией (командующий генерал В. Данкль) в составе 12 дивизий численностью 228 тыс. человек с 520 орудиями. В трехдневном сражении у Красника 4-я армия потерпела поражение и отступила в сторону Люблина, потеряв до 20 тыс. человек (в том числе 6 тыс. пленными) и 28 орудий^[94].

Одновременно с 4-й армией перешла в наступление на 95-километровом фронте 5-я армия (командующий генерал П. А. Плеве) в составе 19, 25, 5 и 17-го армейских корпусов (1014 дивизии численностью 147 тыс. бойцов и 456 орудий). В ночь на 13 августа армия вышла на рубеж Машов — Замостье — Комаров — Варенж — Соколь. Ближайшей целью ее действий являлся выход правофланговыми 25-м и 19-м корпусами во фланг 1-й австрийской армии, атакующей 4-ю армию, что привело к встречному столкновению с 8 пехотными и 1½ кавалерийской австрийскими дивизиями в районе Замостья и Комарова^[95].

13-14 августа 25-й корпус вел бой в районе Замостья с превосходящими силами австро-венгров, пытавшимися охватить русский корпус с флангов. Чтобы избежать окружения и разгрома, 25-й корпус отступил на Красностав, что привело его к отрыву на 25 км от 19-го корпуса, который тем временем при наступлении в юго-западном направлении был остановлен встречным ударом 6-го австро-венгерского корпуса и после двухдневного боя в районе Тарноватки отошел на север, к Комарову.

Следует сказать, что первое столкновение частей 19-го корпуса с противником 13 августа явилось для них неожиданным. Вот что писал в своих «показаниях» вольноопределяющийся 2-го батальона 151-го пехотного Пятигорского полка А. Волшинов: «13 августа мы вышли с последней стоянки в 7 час. утра… Люди шли спокойно. По слухам впереди были замечены небольшие отряды неприятеля, но ничего определенного не знали ни господа офицеры, ни нижние чины. В 9¼ нас остановили среди леса за дер. Юзефовка. Люди сели по обочинам дороги. Впереди нашего 2-го батальона, который шел в голове отряда, расположились… офицеры… штабс-капитан Перетяжкин, подпоручики Соколовский и Есипов, капитан Охременко. Ели яблоки, шутили. Проехал с поля полковник Артезиани (командир отряда. — М. С.) и сказал, что не видно ничего подозрительного. Но не прошло и 10 минут, как прискакал на коне подполковник Кундин (командир батальона. — М. С.), наблюдавший от стогов лес на противоположном конце поля, и приказал немедленно рассыпать роты в цепь, так как им были замечены густые цепи австрийцев, выдвигавшиеся из леса… Все дружно двинулись вперед, а через 5–6 минут люди наскоро окапывались, приноравливались прицеливаться, перебрасывались шутками, грозили “показать австрийцу”. Около 10 час. утра… на левом фланге наших войск затрещал пулемет. Австрийцы ответили. Люди наши сгруппировались за домом и открыли убийственный огонь по правому флангу противника. Пулемет, поддержанный дружным огнем из цепи, выбивал противника рядами, но за каждым упавшим австрийцем появлялись два»^[96]. Предполагая необходимость пополнить запас боеприпасов, комбат «послал двуколку за патронами и приказал сражающимся беречь патроны, так как наши солдаты в азарте стреляли без отдыха и устали». В первый раз патроны были доставлены, во второй — их не дождались. В то время как из «цепи были слышны крики: “Патронов! Лежим без патронов! Стрелять нечем!”». Увидев их беспомощность (нет боеприпасов и подкрепления), австрийцы предприняли попытку зайти во фланг и тыл сражающемуся батальону. Последний в «6½ часа вечера» вынужден был отступить, понеся большие потери в личном составе. Были убиты офицеры подполковник Лазаренко, капитан Охременко, фельдфебель Храмков, тяжело ранен поручик Есипов^[97].

Об этом бое и причине отступления частей 38-й пехотной дивизии написал в «Памятной записке» командир 152-го Владикавказского полка полковник М. Н. Ганский: «13 августа в неравном бою с тройным по составу противником, притом еще окопавшимся, Ермоловцы показали себя истыми воинами русскими. В этом боевом для настоящего состава полка крещении я… видел много примеров храбрости и мужества. Неравен, тяжел и кровопролитен был бой. Мы потеряли 14 офицеров и до 1300 нижних чинов, но дух наш не смутился и скорее бы полк лег костьми, чем подался назад, если бы соседняя часть, лишенная патронов, не стала отступать, обнажая наш фланг. Воспользовавшись этим, противник, перешел в наступление, сделал глубокий охват… Пришлось отходить на удобные для защиты позиции…»^[98]

В ходе боя, по словам полковника М. Н. Ганского, «неся огромные потери… роты смело сходились с противником и неоднократно бросались в атаку, отбиваемую пулеметами». Имел место случай, когда «противник, не приняв штыкового удара, стал подаваться назад. Появились белые флаги». Однако, когда «храбрецы во главе с поручиком Случановским стали к ним подходить, чтобы забрать в плен, то оказались в ловушке и были немедленно все перебиты перекрестным огнем противника и ложно сдававшихся»^[99].

Таким образом, эти и другие факты говорят о том, что в первые дни сражения в войсках проявлялись случаи неорганизованности и беспечности. В приведенных фактах обращает на себя внимание отсутствие артиллерии. И это не случайно. Из «описания боевых действий 38-й артиллерийской бригады» (перед войной дислоцировалась в Пружанах) следует, что 13 августа в 10 часов вечера командир бригады генерал С. Л. Фуфаевский приказал командиру 1-го артиллерийского парка подпоручику Копцюку выдвинуть артиллерию в один из пунктов начавшегося сражения — д. Буды Джеронские. Однако, прибыв в местечко Комаров, парк вынужден был остановиться, так как «все улицы были забиты обозами». Попытка пробиться утром 14 августа также не увенчалась успехом, так как на пути в заданном направлении уже располагался неприятель. Артиллерийский парк отошел к местечку Комаров^[100]. В это же время артиллерийская батарея под командованием подполковника Славинского (по его словам о бое под Тарноваткой), изнуренная беспрерывным маршем, по «неосведомленности о противнике… попала не туда… и пришлось переезжать на другое место», затрачивая лишние усилия и время. Отмечая «успешные действия» батареи в бою, командир относил их в заслугу «офицерскому составу (поручики Шульц и Харитонов, подпоручик Ольховский и прапорщик Михайлюк), который, несмотря на частое нахождение под огнем неприятеля, всегда был на своих местах, действовал энергично и умело»^[101].

15 августа австро-венгры организовывали свои силы для окружения и разгрома 19-го армейского корпуса. Части и подразделения корпуса сражались, отстаивая занимаемые позиции и делая попытки перейти в наступление. Еще в середине дня 14 августа командиру 152-го Владикавказского полка полковнику Ганскому было приказано возглавить отряд в составе 152-го Владикавказского, 151-го Пятигорского пехотных полков и трех артиллерийских батарей, перейти в наступление и «овладеть неприятельскими позициями у Домброва» с целью захвата его и «оттеснить врага»^[102].

Составив боевой расчет, командир отряда приступил к выполнению приказа. Батальоны пехоты развернулись в боевой порядок, батареи, выехав на обозначенную им позицию, открыли огонь по Домброве. Пехота, постепенно продвигаясь вперед, открыла ружейный огонь, на подступах к местечку пленила 127 австрийцев, от которых наступавшие узнали, что Домброва противником оставлена, «благодаря сильному и меткому огню наших батарей». Около 8 часов вечера отряд вступил в местечко, «не понеся потерь»^[103].

Сложнее складывалась ситуация на другом участке фронта, занимаемом частями 1-й бригады 38-й пехотной дивизии 19-го корпуса у д. Снятычи. По причине плохой организации разведки, так как, по словам комбрига, «при бригаде не было конных частей, дальняя разведка не производилась» и о «местонахождении противника, его численности не было известно». Поэтому, когда в штабе в 8 часов утра 16 августа было получено приказание начальника штаба 38-й пехотной дивизии бригаде «задержать колонну противника, наступающего от селения Брудоки», то для этого был выдвинут один 149-й пехотный Черноморский полк. Однако одного полка оказалось недостаточно, так как «стало очевидно — перед полком развертывались превосходящие силы», открывшие ружейный и пулеметный огонь. Командиром бригады был вызван на поддержку из д. Снятычи 150-й пехотный полк с опозданием. Батальоны 149-го полка приостановили свое наступление и под «ураганным» огнем противника отступили.

Во второй половине дня стали организовываться силы. В 17 часов 45 минут на позиции прибыл 151-й пехотный Пятигорский полк, к правому флангу которого примкнули собранные командиром полка полковником Ольшевским батальоны 149-го пехотного Черноморского полка. Противник был отброшен артиллерийским огнем 38-й артиллерийской бригады. С наступлением темноты бой прекратился.

17 августа с 6 часов утра бой возобновился по всему фронту занимаемой позиции. Все попытки противника перейти в наступление «густыми цепями» отбивались огнем артиллерии и пехоты. В 7 часов 30 минут подошли на подкрепление батальоны 150-го и 152-го пехотных полков. Однако к этому времени «во всех батареях истощился запас снарядов». В то же время у противника появились автомобили с установленными на них артиллерийскими орудиями и пулеметами, которые, «постоянно меняя позиции, поражали фланговым огнем»^[104]. Полки 38-й пехотной дивизии вынуждены были отойти на заранее подготовленные позиции у деревень Снятычи, Антоновка.

Во второй половине дня в расположение отряда прибыл начальник 38-й пехотной дивизии. Отряду было приказано перейти в наступление. Войска заняли прежние позиции. В 18 часов к д. Снятычи прибыл 39-й пехотный Томский полк, которому было приказано «немедленно атаковать», как только в тыл противника будет направлен 324-й пехотный Клязьминский полк. Однако это наступление не состоялось. В середине следующего дня (18 августа) австро-венгры перешли в наступление по всему фронту. Сражение происходило с переменным успехом. В 17 часов начдив приказал отряду отойти к д. Зубовице^[105].

В боях 16–18 августа части бригады понесли значительные потери. В 149-м пехотном полку были убиты капитаны Панасевич и Джавахия, подпоручики Иванов и Павлов, 82 нижних чина; ранены подполковник Лепарский, капитаны Табачник и Никитин, штабс-капитан Анджапаридзе, подпоручики Лещинский, Бузин, Шахов, Фрейман, Жудро и Можайровский и 484 нижних чина; без вести пропали подпоручик Гололобов и 453 нижних чина. В 150-м пехотном полку погибли подпоручик Носов и 9 нижних чинов, получили ранения 80 нижних чинов^[106].

В своих донесениях командование отмечало наиболее отличившихся в боях: командира 3-го парка 38-й парковой артбригады поручика Касоцкого, прапорщиков Авсиевича, Гижицкого, Заграйского и Яроцкого, «питавших патронами и снарядами артиллерию и пехотные полки 38-й пехотной дивизии», доставляя их из д. Грубешов; командира разведгруппы поручика Кузьминского, доставившего «ценные сведения» о численности и вооружении противника, занимавшего д. Дуб. По взятии деревни Кузьминский организовал «вынос» из горящего дома свыше 500 человек раненых «наших и австрийцев». Во втором случае этот же поручик, будучи во главе разведгруппы, «наткнулся на запрягаемое австрийцами орудие», в перестрелке обратил неприятеля в бегство, захватил орудие и трех лошадей и доставил их в штаб дивизии. Командование отмечало и рядового Ивана Каминского, спасшего своего командира, «под сильным огнем противника» и в непосредственной близости от него («50 шагах») подавшего лошадь вместо убитой; рядового Тита Нестеровича, захватившего у д. Домброва австрийского самокатчика с планами и картами; рядовых Фому Рудковского и Александра Кручека, задержавших в разъезде под г. Замостье австрийского шпиона, тем самым «давших возможность… выяснить силы неприятельского гарнизона… и взятие его нашими войсками», и многих других^[107].

В ожесточенных атаках 14 и 15 августа прошли в 5, 17 и 25-м корпусах 5-й армии. При этом 5-й и 17-й корпуса отражали атаки австро-венгров, хотя 17-й корпус постигла неудача — внезапный удар во фланг со стороны группы Иосифа Фердинанда, заставивший отступить к северу. 25-й корпус отступал к Красноставу.

Поражение 17-го корпуса и отход 25-го корпуса поставили в тяжелое положение 5-ю армию. Ее центр обнажился, создалась угроза его окружения. Командующий армией генерал П. А. Плеве неоднократно обращался за содействием к командующим 4-й и 3-й армиями. Однако генерал А. Е. Эверт (был назначен вместо генерала барона А. Е. Зальца) отказывал в помощи, ссылаясь на тяжелое положение своих войск; генерал Н. В. Рузский направлял все свои помыслы и усилия на взятие Львова.

Русское командование возлагало большие надежды на наступательные действия 5-й армии, направлявшей свой удар во фланг 1-й австро-венгерской армии. Начальник штаба Юго-Западного фронта генерал М. В. Алексеев считал, что сложившееся положение в районе Томашова может быть ликвидировано, если 5-я армия силами трех корпусов нанесет поражение австро-венграм. Об этом он сообщал в Ставку Верховного главнокомандующего. Такого же оптимистического взгляда придерживался сам командующий 5-й армией генерал П. А. Плеве, отдавая 16 августа приказ всем корпусам энергично наступать с тем, чтобы 25-му корпусу отобрать у противника Замостье, а южной группе корпусов (19, 5 и 17-му) нанести удар во фланг в направлении Томашова.

В свою очередь и австро-венгры не оставили своего плана окружения и разгрома трех русских корпусов 5-й армии (19, 5 и 17-го). Этому способствовали отражение ими наступления 25-го армейского корпуса, атака с западной и северо-западной сторон 19-го армейского корпуса и глубокий охват его правого фланга, перехват путей отхода 5-й армии в северном направлении.

Командующий 5-й армией генерал П. А. Плеве, понимая сложившуюся обстановку, вечером 17 августа отдал приказ об отходе 5-й армии в северо-восточном направлении на линию Красностав (или Холм) — Владимир-Волынский, на одну линию с 4-й армией, произвести перегруппировку и затем силами двух армий перейти в наступление.

Вечером 19 августа, остановив контратаками наступление противника, 5-я армия под прикрытием 17-го корпуса стала отходить. Этим закончилась Люблин-Холмская операция. Срыв плана противника окружить 5-ю армию был предопределен натиском гренадерского, гвардейского, 3-го Кавказского и 25-го армейского корпусов, полукольцом окруживших армии Данкля^[108].

Люблин-Холмское сражение — одна из ряда одновременных и последовательных операций армейских группировок Галицийской битвы, одной из крупнейших стратегических операций Первой мировой войны. В сражении приняли участие войска 5-й армии, и в частности 19-й армейский корпус, которые в боях под Тарноваткой имели большой успех. В составе 5-го армейского корпуса отличились следующие воинские формирования: 67-й Тарутинский полк взял знамя 11-го венгерского полка и шесть орудий, 68-й Бородинский — два орудия, 27-й пехотный Витебский разгромил 10-ю австро-венгерскую кавалерийскую дивизию и захватил коновязи, 28-й Полоцкий, 39-й Томский и 40-й Колыванский пехотные полки разгромили 15-ю венгерскую пехотную дивизию и взяли 4000 пленных, два знамени и 22 орудия^[109].

Сложившаяся обстановка на фронтах требовала от Верховного командования принятия новых стратегических решений. Особое его беспокойство вызывала возможность наступления 8-й германской армии из Восточной Пруссии на Седлец. Чтобы не допустить этого, было принято решение нанести противнику контрудар из района Люблин — Холм. В соответствии с указанием Ставки штаб Юго-Западного фронта приступил к разработке плана операции. На правом фланге 4-й армии из ее 18-го и 14-го корпусов с приданными последнему частями была создана 9-я армия (командующий генерал П. А. Лечицкий)^[110].

Все армии Юго-Западного фронта 22 августа должны были перейти в общее наступление: 5-я армия — на фронт Туробин — Щебрешин — Красноброд, оказывая своим правым крылом помощь развитию удара левого крыла 4-й армии^[111]. Однако до начала общего наступления произошли разрозненные, частные атаки: на флангах 4-й армии 20 августа, на стыке 4-й и 5-й армий 22 августа 25-м корпусом из Красностава в тыл отходившим на юг частям 10-го австро-венгерского корпуса, 23 и 24 августа 9-я армия своим левым флангом совместно с правым флангом 4-й армии вели фронтальные атаки укрепленных позиций 1-го и 4-го австрийских корпусов на 45-километровом фронте, 25 августа 4-я армия своим левым флангом продолжала атаки на 12-километровом участке, занятом 5-м австрийским корпусом. Эти разновременные фронтальные атаки не принесли больших результатов. Русские на отдельных участках смогли продвинуться лишь от 1 до 3 км, но не сломили укрепленного фронта противника частными сражениями 9-й и 4-й армий, требовалась мощная поддержка 5-й армии, занявшей к этому времени исходное положение для атаки фронта Туробин — Щебрешин — Красноброд, и преследования на Томашовском направлении австро-венгерских войск эрцгерцога Иосифа Фердинанда (командир XIV армейского корпуса 3-й армии).

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

65

РГВИА. Ф 2000. Оп. 1. Д. 1836. Л. 392.

66

Там же.

67

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1836. Л. 393.

68

Там же.

69

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1836. Л. 393.

70

Там же. 395.

71

Там же. Л. 396.

72

Там же. Л. 2.

73

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1917. Л. 160.

74

Там же. Д. 1836. Л. 397.

75

Ростунов И. И. Русский фронт Первой мировой войны. С. 109.

76

РГВИА. Ф. 2187. Оп. 1. Д. 18. Л. 1–2.

77

Там же. Л. 14.

78

См.: Коленковский А. К. Маневренный период мировой империалистической войны 1914 г. М.: Воениздат НКО СССР, 1940. С. 180.

79

РГВИА. Ф. 2187. Оп. 1. Д. 18. Л. 9.

80

РГВИА. Ф. 2187. Оп. 1. Д. 18. Л. 29.

81

Там же. Л. 18, 31.

82

Там же. Л. 35.

83

См.: Керсновский А. История русской армии: 1881–1916. Смоленск: Русич, 2004. С. 150.

84

Ростунов И. И. Русский фронт Первой мировой войны. С. 120.

85

РГВИА. Ф. 2187. Оп. 1. Д. 18. Л. 125–126.

86

РГВИА. Ф. 2187. Оп. 1. Д. 18. Л. 145.

87

Коленковский А. К. Маневренный период мировой империалистической войны 1914 г. С. 190.

88

РГВИА. Ф. 2187. Оп. 1. Д. 18. Л. 99, 156.

89

Ростунов И. И. Русский фронт Первой мировой войны. С. 121.

90

См.: Ростунов И. И. Русский фронт Первой мировой войны. С. 125.

91

РГВИА. Ф. 2187. Оп. 1. Д. 413. Л. 3.

92

Цит. по: Зайончковский А. М. Мировая война 1914–1918 гг. Т. 1. С. 70.

93

См.: там же. С. 118.

94

Керсновский А. История русской армии: 1881–1916. С. 165.

95

Зайончковский А. М. Мировая война 1914–1918 гг. Т. 1. С. 153.

96

РГВИА. Ф. 2368. Оп. 2, Д. 601. Л. 6.

97

РГВИА. Ф. 2368. Оп. 2. Д. 601. Л. 7.

98

Там же. Л. 76.

99

Там же. Л. 1.

100

РГВИА. Ф. 2368. Оп. 1. Д. 601. Л. 59.

101

Там же. Л. 23.

102

Там же. Л. 64, 75.

103

РГВИА. Ф. 2368. Оп. 2. Д. 601. Л. 64.

104

РГВИА. Ф. 2368. Оп. 2. Д. 601. Л. 11.

105

Там же.

106

Там же.

107

РГВИА. Ф. 2363. Оп. 2. Д. 601. Л. 61, 62, 70, 75.

108

См.: Ростунов И. И. Русский фронт Первой мировой войны. С. 139.

109

Керсновский А. История русской армии: 1881–1916 г. С. 166.

110

Зайончковский А. М. Мировая война 1914–1918 гг. T. 1. С. 196.

111

Там же.