Свекровь дальнего действия

Люся Лютикова, 2013

В семейных ссорах всегда виноваты двое – муж и свекровь! Татьяна, подруга Люси Лютиковой, твердо уверена: свекровь задалась целью отравить ей жизнь. Пенсионерка дошла до того, что выносит из дома еду! Из холодильника пропадают целые сковороды котлет, кастрюльки с голубцами и прочие разносолы. А когда старушку вскоре находят мертвой, полиция не сомневается: это дело рук разгневанной невестки. Типичное бытовое убийство на почве котлет. Однако Татьяна твердит, что она невиновна, и умоляет Люсю найти настоящего убийцу. Журналистка рьяно берется за расследование. Ей предстоит ответить на множество вопросов. Зачем покойница сняла все деньги со сберкнижки за день до убийства? Почему ее сын не плакал на похоронах матери? И куда же, в самом деле, пенсионерка выносила еду?

Глава 5

Поскольку от Сергея я мало чего добилась, то решила поговорить с соседями. Соседи знают про нашу жизнь такие подробности, которые, порой, не ведомы даже близким родственникам. Особенно если проживаете вы в обычном панельном доме с низким порогом слышимости и достоянием общественности становится буквально каждый чих. Да что там панельные дома! Даже если вам посчастливилось обитать в элитном жилье в центре Москвы, но коль скоро у вас есть соседи, значит, секретов у вас не осталось.

Взять, к примеру, моего соседа с верхнего этажа, маршала Ларионова. Я знаю его секрет. Этот суровый дядька, который всегда держится так, словно шпагу проглотил, по вечерам смотрит женские ток-шоу. Маршал — вдовец, живет один, он немного туговат на ухо, поэтому включает громкость на полную мощность, и я слышу каждое слово ведущих и эмоциональные комментарии, которые отпускает по ходу передачи сам маршал:

— Конечно, девочка, он тебе изменяет, и ты еще сомневаешься?!

— С твоей лучшей подругой, представь себе!

— Бросай его, он тебя не достоин!

Мелочь, скажете вы? Не является компроматом? Ну хорошо, а как насчет банкира Фридмана, обитающего со мной на одной лестничной площадке? В глазах всех окружающих он — примерный муж с двадцатилетним стажем семейной жизни, и только я знаю, что последние три года он изменяет супруге. Может, и раньше изменял, вот только соседствуем мы лишь три года. Причем Фридман не гуляет направо и налево, у него постоянная любовница, и для заинтересованных лиц я могу составить ее портрет: огромные глаза на выкате, широкий рот, вздернутый носик, девушка похожа на симпатичную лягушку, напялившую блондинистый парик.

Клянусь, специально у дверного глазка не дежурю, к шорохам из соседней квартиры не прислушиваюсь, а совершенно случайно сталкиваюсь с Фридманом и его пассией около лифта. Так и подмывает поинтересоваться у банкира: «И зачем же ты, мил человек, тащишь любовницу в семейную постель? Неужели не хватает денег снять гостиницу? Ведь не ровен час кто-нибудь донесет законной супруге!». Хотя блондинистая лягушка, скорей всего, именно этого и добивается.

На лестничной площадке Евы Ивановны располагались четыре квартиры. Я принялась жать на кнопки звонков. В двух квартирах никого не оказалось, а в третьей дверь открыла пожилая дама в махровом халате.

— Здравствуйте, — бойко начала я, — я из страховой компании, хочу поговорить о вашей соседке Еве Ивановне. У вас найдется свободная минутка?

Судя по той готовности, с какой пенсионерка распахнула дверь, судачить о соседях она могла часами.

Мы устроились на кухне, и хозяйка, которую аж распирало от нетерпения, выпалила:

— Невестка ее убила, Танька, больше некому!

— Почему вы так думаете? — оторопела я.

— В день убийства в их квартире стоял ужасный шум. Ева Ивановна и Татьяна ссорились, я явственно слышала, как Танька кричала: «Больше вы не будете надо мной издеваться, я положу этому конец!». Вот, значит, и положила… Я и следователю об этом рассказала.

— И часто они так ссорились?

— Впервые. Но это ничего не значит. Моя невестка тоже ко мне всегда подлизывается: «Нина Егоровна, какая у вас кабачковая икра вкусная, дайте рецепт!», но, подвернись ей случай, зарежет меня и даже не поморщится!

— Господь с вами! — ахнула я. — Какие ужасы рассказываете!

— Да она в открытую желает мне смерти! Цветы дарит — всегда четное количество, как покойнице.

— Прямо-таки приносит на день рождения два тюльпана? — не поверила я.

— Нет, она хитрее действует. Подарит три штуки кустовых роз, а их там целая куча на ветке, думает, я не соображу посчитать. А я считаю! И всегда их — четное количество! В этом году было пятьдесят четыре розочки, в прошлом — шестьдесят шесть, в позапрошлом — сорок восемь. У меня здесь, — пенсионерка постучала себя по черепной коробке, — всё записано.

— Может, случайность? — предположила я.

— Каждая случайность на самом деле — неосознанная закономерность, — сухо промолвила дама. — И десять лет — это не случайность, это уже приговор.

Ну, знаете! Если бы на протяжении десяти лет кто-то дарил мне розы, я бы чувствовала благодарность. А собеседница, кажется, ощущала только ненависть. С перекошенным лицом она продолжала перечислять злодеяния невестки:

— Позорит меня перед соседями, прямо на улицу стыдно выходить! Такое вытворяет, что не могу людям в глаза смотреть!

Я представила картину: невестка на детской площадке распивает с посторонними мужиками водку, а потом, взобравшись на «грибок», танцует голышом канкан.

— Занавеску в зале всё время отодвигает.

Я не поверила своим ушам:

— Занавеску?

Пенсионерка кивнула.

— Ну да, каждый раз, когда приходит в гости, отодвигает занавеску в зале. А мне потом соседка заявляет, что у меня шторы криво висят!

— Вы живете на пятом этаже, — напомнила я.

— Ну и что? Люди-то всё замечают, выводы делают.

До меня дошло, что тетка малость не в себе. А может, и не малость. Я мгновенно прониклась жалостью к ее невестке и неожиданно ощутила симпатию к собственной свекрови. На фоне этой мнительной жабы Ариадна Васильевна выглядела смиренным ангелом, мирно сидящим около камина и вяжущим носки.

— Да, сочувствую, — сказала я, не уточняя, кому именно. — Нина Егоровна, я вижу, вы женщина наблюдательная, может, вы в курсе, куда Ева Ивановна выносила еду?

— Какую еду?

— Последнее время у ваших соседей из дома пропадала еда. Татьяна готовила на целую неделю, а кастрюли пустели за сутки. Сын с невесткой подозревали Еву Ивановну…

— Они ее куском хлеба попрекали! — возмутилась пенсионерка. — А сын Сергей тоже хорош: на похоронах матери ни слезинки не пролил! Зачем Ева Ивановна только с ними жила? Пошла бы к брату, он бы принял, все-таки не чужая.

— У Евы Ивановны есть брат? — удивилась я.

— И богатый! У него своя фирма.

— Как его зовут?

— Имя такое чудное… Арнольд… Аскольд… Альберт… Да, точно — Альберт!

— Его телефон вы, конечно, не знаете.

— Отчего же, знаю. — Хозяйка приподнялась со стула и принялась рыться в стопке газет, лежащих на столе. — Куда же я положила? Где-то здесь была… Нашла! Вот его фирма.

Она протянула рекламную листовку фирмы «Start international» — «Международный старт». Компания с таким громким названием занималась организацией обучения за границей, и спектр ее услуг был широким: от двухнедельных языковых курсов до получения высшего образования в Гарварде.

— Можно, я возьму? — спросила я.

Пенсионерка кивнула:

— Берите, мне ни к чему. Покойница Ева Ивановна хотела, чтобы я своего внучка на лето в Англию отправила. У меня-то самой денег нет, я сыну эту идею подкинула. Но невестка решила, что лучше она себе третью шубу купит, чем на образование ребенка потратится. Одним словом, не мать, а ехидна!

Я предпочла деликатно промолчать и, прихватив рекламу, двинулась к выходу.

Как следовало из листовки, фирма «Международный старт» располагалась на улице Александра Солженицына, в двух шагах от метро «Марксистская». Раньше эта улица называлась Большая Коммунистическая, но в 2008 году ее, вместе с соседней Малой Коммунистической, переименовали.

Вот честно — не одобряю я эти переименования! Понятно, что государственный строй сменился, мы больше не идем уверенным шагом к коммунизму, но, по моему мнению, уж коли была такая веха в истории страны, ее следует оставить на карте. А если кому-то хочется увековечить память писателя Солженицына — пожалуйста! В Москве полнейшая неразбериха с названиями улиц, куча повторяющихся и бессмысленных наименований. Например, в районе метро «Кожуховская» присутствуют сразу три Кожуховских улицы, причем счет, вопреки правилам арифметики, почему-то начинается с пяти: 5-я Кожуховская, 6-я Кожуховская и 7-я Кожуховская. Рядом расположен 2-й Кожуховский проезд — при отсутствии первого. При этом на другом конце города, в районе Косино-Ухтомский, на самой границе с Люберцами, находится собственно Кожуховская улица. Вот — берите этот бардак, переименовывайте во что-то более приличное! Нет, обязательно надо прицепиться к Коммунистической!

Раздумывая таким образом, я поднялась на улицу из метро — и попала под ливень. Летние грозы обычно быстро заканчиваются, два десятка человек толпились в подземном переходе и ждали, когда с неба перестанет литься вода. Но мне ждать некогда, дел по горло, тем более что идти от силы три минуты, как-нибудь проскочу…

Через три минуты, вбежав в старинный особняк, отданный под бизнес-центр, я выглядела словно трудолюбивый енот-полоскун, который сутки не вылезал из реки. Волосы слиплись, тушь потекла, в туфлях хлюпает вода. Беседовать в таком виде невозможно, тем более с владельцем фирмы, и я отправилась на поиски туалета. Он нашелся в конце коридора, я сразу же засунула голову под сушку для рук. Высушив волосы, я принялась горестно разглядывать в зеркале остатки макияжа.

Эх, хорошо было в детском саду: бантик прицепила — и уже красавица! А сейчас: накладываешь основу под тональный крем, потом сам тональник и румяна, дальше берешь тени для век, карандаш, тушь, помаду, пудру — и всё это должно быть нанесено аккуратно и сочетаться друг с другом. Мрак! Конечно, можно не тратить полчаса на макияж, а обойтись натуральной красотой — вернее, тем, что от нее в тридцать пять лет осталось. Но тогда я выгляжу… никак, просто никак. Выцветшая моль, глазу не за что зацепиться. Так что декоративная косметика — это не роскошь, а жизненная необходимость. Высунув кончик языка от усердия, я принялась наводить марафет.

В туалет зашла девушка с чашкой в руках. Сунув чашку под кран, она сказала, обращаясь к своему отражению в зеркале:

— Дела на фирме идут плохо, клиентов мало, прибыль даже не покрывает арендную плату. Мне зарплату на два месяца задерживают.

Я удивленно воззрилась на девушку: разве мы знакомы, что она ко мне обращается? И тут заметила наушник у нее в ухе. А, понятно, девица разговаривает по мобильнику!

— Директор набрал кредитов, — продолжала она, — теперь не может отдать. Дошло до того, что он продает свою квартиру, рассчитывает с вырученных денег расплатиться с банком. А поскольку он не хочет отдавать комиссионные риелтору, мне приходится еще заниматься продажей этой квартиры. Дело осложняется тем, что в квартире кто-то живет, я могу показать только план БТИ и объяснить на пальцах, куда выходят окна. Сама я там никогда не была и имею смутное представление. Ну и кто купит такую квартиру? Вот ты лично, Марин, купила бы? Конечно, покупатели чуют какой-то подвох и не перезванивают. Ох, прямо не знаю, что и делать! Не жизнь, а одна нервотрепка! Вот такие у меня новости, подружка. Ну, пока, мужу привет передавай!

Энергично встряхнув чашку, чтобы из нее выпали последние капли, девушка направилась к двери. Я ее окликнула:

— Позвольте дать вам совет: бегите!

Она застыла на месте:

— Куда?

— Не куда, а откуда — из этой фирмы. Здесь ловить нечего. Директор решает свои проблемы за ваш счет. Долг по зарплате он вам не выплатит, сколько таких случаев я знаю. Чем тратить время и силы на продажу его квартиры, лучше ищите другую работу. Вы кто по специальности?

— Секретарь.

— Ищите другую работу, — кивнула я, — вакансий сейчас много. А ваш директор ничего не заплатит.

Девушка в растерянности пробормотала:

— Но он обещал…

— Обещать не значит жениться.

Секретаршу смутило это расхожее выражение.

Судя по ее пунцовым щекам, директор действительно обещал на ней жениться.

— Он женат, да? — догадалась я.

Собеседница дернула головой, словно от пощечины.

— Вам-то что за дело? — раздраженно бросила она и покинула уборную.

Я вздохнула: и сколько же женщин наматывают на уши эту лапшу! Сначала дети маленькие, они не перенесут развода, потом хомяка жалко, в неполной семье ему гарантирован невроз, а там, глядишь, у жены давление стало скакать — вдруг скопытится, если муж уйдет? Вот он и вынужден, бедолага, терпеть ненавистную супружницу. А так бы сразу к любовнице убежал, правда-правда, вот только шнурки погладит.