Тайны Лариспема. Эликсир Власти

Люси Пьерра-Пажо, 2018

Заключительная часть невероятной трилогии «Тайны Лариспема»! В небе над городом-государством сирота Натанаэль узнаёт правду о собственном отце. В Лариспеме Кармина, совершенно не помня о произошедшем с ней, ведет обычную жизнь лясникамки. Либертэ в тюрьме – словно в насмешку над собственным именем, которое значит «свобода». Но пока каждый из них занят ответами на собственные вопросы, над миром нависла новая угроза. Тайна эликсира, подчиняющего толпу, не должна оказаться в руках тех, кто одержим властью. На что готовы пойти подростки, попавшие в самый центр политических интриг? Что окажется дороже – уникальный дар или благополучие близких? Пришло время узнать, готовы ли герои отстоять свою правду до конца – и бывают ли узы прочнее кровных. Молодая французская писательница Люси Пьерра-Пажо (родилась в 1986 году) раскрывает все загадки созданного ею мира, где Париж превратился в стимпанковский Лариспем. Невероятно атмосферная история, победившая в конкурсе на лучший дебютный роман для подростков авторитетного издательства Gallimard Jeunesse, покоряет нетривиальной эстетикой, динамичным сюжетом, хитросплетением интриг и живыми характерами. Детектив, антиутопия, роман взросления – «Тайны Лариспема» удивительно многогранны, чем увлекают самых разных читателей.

Глава 3

Тюрьма Птит-Рокет

Расположенная в одиннадцатом округе Лариспема тюрьма Птит-Рокет представляет интересный архитектурный ансамбль, любоваться которым лучше снаружи, чем изнутри.

Иллюстрированная энциклопедия Лариспема, том 4

Сидя в камере, Либертэ и представить не могла, что Кармина ради свидания с ней штурмует стены Птит-Рокет. В тюрьме каждый новый день в точности повторял предыдущий, и пленница уже не вполне осознавала, какой сейчас год. Если птицу посадить в клетку, она постепенно забудет, что когда-то порхала среди деревьев, наслаждалась ветром и солнцем. Так и Либертэ все труднее было вспоминать прошлое: неужели она когда-то была мастерицей в башне Верна? Казалось, все это случилось не с ней. Разве у нее когда-то были родственники и друзья?

32

Теперь ее жизнь протекала в стенах камеры размером со шкаф. Здесь едва умещались железная кровать, спать на которой было так же удобно, как на голом камне, ведро с крышкой для оправления нужды и откидная полка, которую можно было бы использовать в качестве письменного стола. При этом никаких книг и письменных принадлежностей не полагалось.

В крохотное оконце под потолком изредка проникали лучи света. Иногда Либертэ вставала на ведро и тянула руки вверх. Кончиками пальцев хваталась за подоконник, чувствовала, как их ласкает холодный воздух. Выглянуть на улицу было нельзя — окно было слишком высоко.

Никогда еще ее имя — ведь Либертэ значит «свобода»! — не казалось ей таким странным. От ее прошлой жизни свободной гражданки ничего не осталось. Даже одежду у нее отобрали. В первый же день под присмотром стражницы Либертэ пришлось снять платье и положить его в коробку. Там же осталась зашитая в подкладку книга д’Омбревиля. По крайней мере, никому не придет в голову искать ее среди лохмотьев, утешала себя девушка. Взамен ей выдали тюремную робу. Ходить в ней было так же удобно, как в мешке из-под картошки.

Однообразные дни тянулись один за другим. На рассвете Либертэ будил стражник и сквозь дверное окошко протягивал ей завтрак. Это было нечто отдаленно напоминающее кашу — жидкое и пресное варево с капелькой молока. Пленница тщательно прожевывала безвкусную массу. Ведь следующий прием пищи был только вечером. Между завтраком и ужином время текло особенно медленно. Либертэ снова и снова возвращалась мыслями к тому, что ей пришлось испытать. Она слышала, что другие пленники весь день выполняли тяжелую работу. Ее же не выпускали из камеры.

Изредка за ней приходила стража. Ей сковывали руки и ноги, завязывали глаза, предполагая, что она воздействует на людей гипнозом. Затем отводили в комнату, где сидел следователь с прямой спиной, все время один и тот же. Он-то и сообщил ей о смерти Мишель Лансьен и удивился, когда она разрыдалась. Мужчина задавал ей много вопросов, большинство из которых Либертэ оставляла без ответа. Ее просили назвать имена Кровавых братьев; но, если она это сделает, если расскажет о Веритэ и всех остальных, — разве не подпишет она себе тем самым смертный приговор? Ведь тогда у следствия не будет сомнений, что Либертэ — Кровавая сестра. Поэтому большую часть времени она молчала, отвечала «не знаю» или «простите, но я не могу вам помочь». При этом в горле у Либертэ стоял ком, и ее трясло от страха. Однажды следователь не выдержал, вышел из себя и ударил кулаком по столу.

— Тебе повезло, что ты еще совсем девчонка! — закричал он, грозя пальцем. — Иначе я бы нашел способ заставить тебя заговорить. С твоими дружками мы так церемониться не будем!

И он снова ударил кулаком по столу. «На самом деле он хочет ударить меня», — подумала Либертэ.

Дни были тягостными, но с некоторых пор еще тягостней стали ночи. Либертэ сидела на кровати, прижав колени к груди, и с замирающим сердцем ждала, пока часы пробьют полночь. Чтобы унять волнение, она старалась дышать как можно медленней. Вчера эта женщина не приходила. Может быть, она не придет и сегодня? А что, если у нее много дел? Раз, два, три удара… Девушка скрестила пальцы под одеялом. Дама всегда приходила ровно в полночь и никогда после. Наверняка она это делала специально, подумала Либертэ. Воображает себя актрисой. Разыгрывает спектакль. Только очень уж страшный.

На предпоследнем ударе дверь отворилась, и пространство наполнил одуряющий аромат жасмина, заглушая привычные запахи капусты и сырости. В камере словно расцвел чудесный сад. Либертэ сжала кулаки и зажмурилась. Малыши-близнецы, ее брат и сестра, всегда так делали, когда видели что-то пугающее. Им казалось, чтобы стать невидимкой, стоит просто закрыть глаза.

— Добрый вечер, Либертэ! — ласково поздоровалась Веритэ де Могарден.

Затрещал люксоматон, мягко прошелестела ткань. Либертэ открыла глаза. Графиня, улыбаясь, сидела рядом с ней на кровати. Аромат ее духов заполнял всю камеру. Когда Веритэ явилась к ней в первый раз, Либетэ сразу же узнала ее благодаря подробному описанию Натанаэля.

— Уходите сейчас же! — вскрикнула девушка.

Веритэ сделала вид, что не слышит. И, как и во время предыдущих визитов, достала из сумки кусок сыра, неуспевший остыть мясной пирог и пузатое красное яблоко, которое так и просилось в рот. Либертэ отвела глаза, стараясь не слушать голос протестующего желудка. Чувствовать запах еды было для нее пыткой.

— Я сегодня ненадолго, — предупредила графиня. — У меня важная встреча. Тебе следовало бы поужинать до моего ухода.

Соблазн был велик, но Либертэ удержалась. Так же, как и в предыдущий раз, она отрицательно покачала головой. В животе предательски заурчало.

— Мне от вас ничего не нужно, — сказала она. — Я не скажу вам, где Книга.

Веритэ возвела глаза к небу, затеребила висевший на шее крестик. Парализованная рука лежала в складках шелковой шали с длинной бахромой. Красиво уложенные темные косы подчеркивали белизну лба. Роскошное траурное платье с кружевным подолом было застегнуто на все пуговицы. Черный фон оживляли ожерелье и серебряные браслеты, блестевшие в темноте.

— Либертэ, поверь мне, тебе неоткуда ждать помощи! — чуть помедлив, сказала она. — Никто не вызволит тебя отсюда. Управительницы больше нет, и на друзей ты тоже больше не можешь рассчитывать.

— Друзей? — невольно переспросила пленница.

Как Веритэ ни пытала ее вопросами, Либертэ так и не сказала ей ни слова о Кармине и Натанаэле. В последний раз они виделись на Играх века, а разговаривали — по телефону, когда Кармина смогла дозвониться в башню. Она тогда поклялась Либертэ освободить ее, чего бы ей это ни стоило. «Я сама за тобой приду, если потребуется», — сказала она тогда. С тех пор от нее не было никаких новостей. Либертэ старалась убедить себя, что у Кармины и Натанаэля все в порядке. Конечно, они не могут вызволить ее так просто. Но, может быть, прямо сейчас они разрабатывают план по ее спасению? Друзья не забудут ее, в этом Либертэ ни секунды не сомневалась. Но иногда ее охватывало отчаяние и она представляла их мертвыми. А что, если они погибли при взрыве? Или их пристрелил Сильвестр, верный прислужник Веритэ?

— Да-да, я говорю о твоих друзьях, — продолжила графиня. — У Кармины все хорошо.

Либертэ несмело улыбнулась. Значит, Кармина жива. Она была готова поблагодарить Веритэ за хорошую новость, но графиня холодно продолжила:

— На твоем месте я бы не ждала от нее никакой поддержки. Помни, она — лясникамка! А ты — Кровавая сестра.

Улыбка Либертэ угасла.

— За что мне это проклятие! — простонала она.

— Если Натанаэль сказал правду и ты действительно расшифровала Книгу, ты должна знать, что это не проклятие, а грозное оружие против наших врагов. И это оружие могло бы стать еще мощнее, если бы ты передала Книгу д’Омбревиля мне!

Либертэ с трудом сглотнула.

— Я не хотела говорить о Натанаэле, но, думаю, тебе следует знать, что он нас покинул.

Сердце пленницы на секунду остановилось, затем забилось с удвоенной силой. Она посмотрела Веритэ прямо в глаза.

— Вы лжете!

Графиня покачала головой.

— Я никогда не лгу. Твой друг отказался подчиняться Кровавым братьям. Он пытался угнать аэростат и спасти управительницу. Но «Дух Коммуны» разбился где-то во Франции. Все погибли.

Либертэ почувствовала, что ей нечем дышать. От запаха жасмина у нее разболелась голова. Неужели Натанаэль умер? От этой мысли ее бросало то в жар, то в холод. Она впилась ногтями в руку, чтобы не разрыдаться. Веритэ наклонилась и мягко коснулась ее пальцев. В ее зеленых глазах читалось искреннее сочувствие.

— У тебя никого не осталось, кроме меня и Братьев.

Либертэ отвела руку.

— Не трогайте меня!

— У нас с тобой много общего, — не смутившись, продолжила графиня. — Ты попала под очарование Лариспема. Поверила, что это город равенства и справедливости. Но посмотри, что они с тобой сделали! Как безжалостно они с тобой обошлись! Лариспем лишил меня всего, что у меня было. Мою семью уничтожили. Я сама выжила чудом. Была ранена. Меня подобрал мужчина, который меня…

Веритэ прервалась. Тронула парализованную руку. Затем продолжила, пристально глядя на Либертэ:

— Разве ты не хочешь отомстить? Сделать так, чтобы твоя семья заняла подобающее ей место в новом Париже, который я собираюсь возродить?

— Нет! Я не такая, как вы! — воскликнула мастерица.

Веритэ с усмешкой приподняла бровь.

— Неужели?

Либертэ вспомнила о гадком библиотекаре и о Лакжи, которому она приказала броситься вниз с башни Верна. Веритэ была права. Она ничем не лучше. И хотя в тот день ею двигали гнев и отчаяние, она действительно хотела убить Лакжи. При воспоминании о сделанном ее затошнило.

— Ты такая же, как мы! — воскликнула Веритэ. — Когда же ты поймешь это? Скажи мне, где Книга, и я вытащу тебя отсюда. Клянусь своим именем и происхождением!

— Никогда не скажу! Можете меня пытать, если хотите. Но я ничего не скажу!

В глазах графини мелькнула ярость.

— О да, уж что-что, а пытать я умею! — ответила Веритэ, и Либертэ поежилась от ее голоса. — Ты бы мне все рассказала как миленькая! Но это их методы, а не наши. Я хотела дать тебе возможность добровольно присоединиться к нам. Последний раз прошу тебя: скажи, где Книга, и будешь свободна!

Либертэ молчала.

Веритэ стремительно встала. Она была похожа на кобру. Стоя, она заполняла собой все пространство камеры. Казалось, ее длинное черное платье поглощало малейшие источники света, а тени в ее присутствии делались гуще и темнее.

— Очень хорошо, — проговорила она. — Стражник!

Мужчина с кровавой меткой на лбу вошел в камеру. Не отрывая глаз от Либертэ, Веритэ отдала приказ:

— На рассвете отправляйся в «Летающую свинью», спроси Кармину Нуар, убей ее и принеси мне доказательство ее гибели. Чтобы Либертэ поняла, к чему приводит упрямство.

— Нет! Вы не сделаете этого!

— Почему же? Я сделала все, чтобы убедить тебя по-хорошему. Надеялась, что ты изменишь свое мнение. Обещала помочь тебе сбежать. Предложила устроить будущее твоей семьи, но ты упорствуешь! Ты не оставляешь мне выбора!

Веритэ подала знак стражнику. Он развернулся и исчез в коридоре.

— Не делайте этого! Верните его! — закричала Либертэ.

— Где Книга?

Шаги стражника удалялись.

— Я все расскажу! Остановите его!

Шаги умолкли.

— Я слушаю тебя. Это твой последний шанс.

Либертэ в отчаянии ломала руки. У нее не было выбора. Опустив глаза, шепотом она ответила на вопрос Веритэ. Графиня обнажила в улыбке острые белые зубы.

— Видишь, это было совсем не сложно.

Затем она развернулась и, не оборачиваясь, вышла из камеры. Либертэ побежала за ней, но та хлопнула дверью у нее перед носом и заперла засов.

— Вы же обещали меня освободить! — закричала пленница, колотя кулаками в запертую дверь.

Открылось окошечко, и Веритэ ответила:

— Я сдержу слово. Но тебе придется немного подождать. Я проявила терпение, теперь твоя очередь. Скоро увидимся!

Окошечко закрылось, и в камере вновь воцарилась тишина. Дрожа от волнения, Либертэ опустилась на пол. Может быть, все это было страшным сном? Но запах жасмина, все еще витающий в камере, заставил ее убедиться в обратном. Ей ничего не привиделось.

В сопровождении помеченного стражника графиня спустилась по лестнице. Ей потребовалось несколько минут, чтобы найти комнату, до потолка уставленную одинаковыми коробками. На каждой было написано имя пленника. Коробка с вещами Либертэ еще не успела запылиться, в отличие от многих других, которые, казалось, находились здесь сотни лет.

Повинуясь приказу Веритэ, стражник развернул платье Либертэ и разорвал подкладку лифа. Раскрытая Книга упала на пол. Графиня наклонилась, чтобы поднять ее.

— Наконец-то!

Она прижала Книгу к себе и выпрямилась. Стражник все это время невидящим взглядом смотрел в стену.

— Приведи здесь все в порядок! — приказала Веритэ. — Уходим!

Графиня без всяких затруднений пересекла двор и вышла за пределы тюрьмы. Караульные как будто забыли сделать дежурный обход, а стражники у ворот не обратили внимания на даму в трауре, направлявшуюся к выходу в сопровождении их товарища. Они обязаны были проверять входящих, а не тех, кто стремился покинуть исправительное учреждение.

Графине хватило одной мысли, чтобы отпустить стражника и стереть ему память. Она прошла к роскошному паромобилю, который ожидал ее на темной стороне улицы. Водитель, на руке которого стояла лиловая метка, предупредительно открыл дверцу. Веритэ расположилась на сидении, положив Книгу на колени. Формула эликсира всевластия была здесь! Ей больше не потребуется помечать этих никчемных идиотов. Теперь она сможет управлять ими одной силой мысли!

Веритэ пришла в возбуждение. Теперь она сможет даровать власть над окружающими всем, кто этого достоин. Ряды Кровавых братьев пополнятся. Избранных будет немного, но кого-то принять в их ряды все-таки придется. Слишком много Братьев погибло. Больше нет в живых ни Сильвестра, ни Альсида. Жалкий предатель! А ведь он был так полезен! Наследников осталось совсем мало: Либертэ и несколько сироток. Остальные члены Кровавого братства, которые сейчас томились в застенках, силой не обладали. Они поклялись в верности д’Омбревилю, и он влил в их жилы свою кровь. Их невозможно пометить, но сами они не могут никого подчинить.

Веритэ оказалась в одиночестве. И в то же время мечта об империи, которую она хотела создать, никогда не казалась ей такой близкой. Она приказала шоферу ехать на юг города, к воротам Монруж. Сегодня вечером у нее была назначена важная встреча во Франции. На границе шофер предъявил часовым документы.

Прижав лоб к окну, Веритэ наблюдала, как стражник, внимательно изучив их, поклонился, пропуская паромобиль. Несчастные лариспемцы! Если бы они только знали, что она собирается сделать. Веритэ чувствовала себя всесильной и неуязвимой, как ангел смерти. Она могла ехать куда угодно и делать все, что пожелает. И не было в этом мире человека, который мог бы встать у нее на пути.

Встреча должна была состояться в тридцати километрах от Лариспема. Веритэ сама выбрала место: скромная заброшенная часовня на пересечении четырех дорог. Она прибыла раньше назначенного времени и первым делом зажгла подернутые паутиной свечи, стоящие у подножья железного креста. Шофер вынул из багажника пестрый восточный ковер, два складных стула, столик и бутылку шампанского. Графиня отошла на несколько шагов, чтобы оценить обстановку, и довольно улыбнулась. Она словно наколдовала эту очаровательную гостиную в царстве сорняков и пауков.

Поражать и очаровывать — в этом деле она была непревзойденным мастером. Ей нужно было во что бы то ни стало произвести впечатление на Эжена, заставить его потерять спокойствие и способность рассуждать хладнокровно. Веритэ не пришлось долго ждать. Вскоре к часовне подъехала коляска, запряженная двумя лошадьми. Ее сопровождали с десяток вооруженных всадников. Первым вышел Эжен. Как всегда, с аккуратной прической. Слуга фонарем освещал ему путь. Увидев, как Веритэ обставила часовню, Эжен застыл в удивлении.

Затем кучер приставил к коляске широкую доску, чтобы Сен-Жермен, советник Эжена, смог спуститься по ней в инвалидном кресле. Тот с ненавистью смотрел на графиню, не выпуская изо рта трубку. Старик все еще помнил, как невежливо она обошлась с ним при первой встрече. Эжен приказал эскорту отойти от них на значительное расстояние, отдал шепотом несколько приказаний и присоединился к Веритэ.

— Добро пожаловать, господа!

Эжен наклонился, чтобы коснуться губами ее руки. Сен-Жермен ограничился кивком. Графиня и ее гости обменялись приветствиями и сели за стол. Шофер принес блюдо с шоколадными конфетами, разлил шампанское и отошел в тень.

— Мне стало известно о вашем новом назначении, господин Алье, — произнесла Веритэ, пододвигая к гостям блюдо с конфетами. — Поздравляю вас! Министр по делам Лариспема — это важная и достойная должность. И, если не ошибаюсь, такой в правительстве еще не было. Могу я предположить, что мой скромный подарок был вам полезен?

Веритэ имела в виду три склянки с лиловой кровью, которые она преподнесла в дар Эжену во время их последней встречи. Графиня надеялась, что он воспользуется ими, чтобы усилить свое влияние в правительстве. Так и случилось. Эжен прикусил губу. Ему не нравилось, что графиня так легко обо всем догадалась.

— Президент Кар всегда высоко ценил мою службу, — ответил он. — Я просто ускорил естественный ход событий.

Веритэ лучезарно улыбнулась. Налетел ветер, у деревьев, росших неподалеку, задрожала листва. В часовню влетели несколько желтых дубовых листочков.

— Я счастлива, что наше сотрудничество оказалось плодотворным, — прошептала графиня, глядя Эжену прямо в глаза.

Тот от волнения закашлялся. Всякий раз в присутствии Веритэ он терял самообладание и ему приходилось прилагать немалые усилия, чтобы сохранить хладнокровие. Министр прочистил горло и продолжил:

— Мадемуазель, я бы хотел обсудить дальнейший ход событий. Ведь план, который мы разработали вместе, теперь выполнить нельзя.

Сен-Жермен сделал глоток шампанского и неодобрительно щелкнул языком.

— Нет, нельзя! — сердито подтвердил он. — Нам нужно было избавиться от Фиори, этого невыносимого фанфарона, а не от управительницы. Мы собирались прибегнуть к дипломатии, а теперь нам придется иметь дело с тупым быком, которому всюду мерещится красная тряпка. Вы писали нам, что Фиори не помешает нашим планам и что вы контролируете ситуацию. Мне же кажется, что вы пускаете пыль в глаза, надеясь, что мы не заметим надвигающейся катастрофы. Что вы намерены делать?

Веритэ подняла руку, призывая к спокойствию.

— Вы правы, господин Сен-Жермен. Наши планы изменились. Но жизнь научила меня выходить победителем из любой игры, какие бы карты ни были у меня на руках. Предполагаю, господа, у вас есть друзья. Люди, в чьей компании вы рады раскурить сигару и выпить хорошего вина. Что вы делаете, чтобы поддерживать дружеские отношения?

Эжен и Сен-Жермен в изумлении переглянулись.

— Не понимаю, к чему вы клоните, — пробурчал Сен-Жермен.

— Ничто так не укрепляет дружбу, как небольшие подарки, — ответил, чуть помедлив, Эжен.

— Да, это так, — одобрительно улыбнулась Веритэ. — А вы, милостивый государь, что скажете?

Сен-Жермен почесал затылок. Больше всего ему хотелось развернуться и уйти. И все же он ответил:

— Ничего не понимаю в этих тонкостях. У меня и моих друзей одни и те же друзья, одни и те же враги и мы пьем один и тот же бренди, вот и все.

— Замечательно, — ответила Веритэ. — Вот так мы и будем действовать. Только бренди пить не станем. Мы найдем общего врага, против которого объединим наши силы. Что может быть лучше для создания нового альянса?

— И что это будет за враг? — поинтересовался Эжен. Он поставил локти на стол, приблизился к графине и внимательно посмотрел на нее сквозь очки в металлической оправе.

— Могущественная страна, которая когда-то нанесла Франции тяжелое поражение. Страна, чьи успехи в науке и технике неоспоримы. Однако ее правители завидуют успехам города-государства и обвиняют Лариспем в промышленном шпионаже. Я имею в виду немецкий Рейх.

Французы снова переглянулись.

— Вы предлагаете нам объявить войну Рейху? — удивленно переспросил Сен-Жермен. — Вы не отступите ни перед чем!

— Это очень серьезный враг, — добавил Эжен. — После той войны французы затаили злобу на немцев и были бы не прочь взять реванш. Но какой будет цена?

— Высокой, конечно же. Как и в любой войне. Но только представьте себе, господа. Лариспем и Франция. Наши технологии и ваши войска. Неужели вы не хотели бы написать несколько страниц истории?

Французы молчали. Но по выражениям их лиц можно было догадаться, что предложение не оставило их равнодушными. С честолюбивыми людьми просто договориться: как правило, их достаточно подтолкнуть в правильном направлении, остальное они сделают сами. Бросить им вызов и пообещать мировую славу. Только и всего.

— Через пару недель я приглашу в Лариспем официальные делегации из Франции и Германии, чтобы продемонстрировать вам наше новое вооружение, — продолжала Веритэ. — Во время встречи может произойти дипломатический инцидент. Возможно, для его подготовки придется разбить пару склянок. Предлагаю вам подумать, как лучше обставить дело. Обсудите этот вопрос с президентом. Не исключено, что он сочтет ваши аргументы убедительными. Немцев я беру на себя.

Французы погрузились в молчание. По всей видимости, они обдумывали новый план. Наконец Эжен утвердительно кивнул.

— Так и поступим, — произнес он.

Графиня подняла бокал. Остальные, не говоря ни слова, последовали ее примеру. Министр сделал маленький глоток и продолжил:

— Как я уже сказал, ничто так не укрепляет дружбу, как небольшие подарки. Мадемуазель, у меня есть кое-что для вас. Я слышал, Максим Сэвер, глава Стражи, куда-то запропастился. Это так?

Веритэ удивленно кивнула.

— Да, это так. Он улетел на дирижабле в неизвестном направлении, как только узнал о нашей операции. С тех пор его больше не видели. Мы полагаем, он поспешил на помощь управительнице и погиб с ней при падении «Духа Коммуны». Жители Лариспема узнали о его аристократическом происхождении и теперь считают его предателем.

— Мы нашли дирижабль, на котором Сэвер покинул Лариспем, — торжественно объявил Эжен. — Аппарат находился в нескольких часах лету от города в юго-восточном направлении. Он совершенно цел. Его забросали ветками, чтобы укрыть от чужих глаз. А рядом с ним мы нашли это. — Министр сделал знак слуге, и тот положил на стол пакет. Эжен раскрыл его. Там лежал синий форменный пиджак главы Стражи. В пуговицах, начищенных до блеска, как в зеркале, отразилось сияние свечей. Рукав был покрыт бурыми пятнами. Вероятно, засохшая кровь. — Интересное совпадение, не правда ли?

Веритэ задумчиво провела пальцем по краю бокала. Неужели Сэвер жив? Это предположение ее совсем не радовало. Она никогда не встречалась с этим человеком, но его абсолютная преданность Быку и управительнице ни для кого не была секретом. Если Сэвер жив и так и не вернулся в Лариспем, это могло значить только одно: он преследует важную цель. Веритэ бы дорого отдала, чтобы узнать, какую именно.

— Благодарю за информацию, — наконец сказала она. — Это очень важные сведения. Полагаю, Сэвера следует объявить в розыск. Буду вам за это очень признательна. Если вам удастся его поймать, тотчас же сообщите. Скорее всего, он предпочитает действовать в одиночку. Этот человек одержим и очень опасен. Мне бы хотелось, чтобы он был под контролем.

— Мы выполним вашу просьбу, — ответил Эжен.

Веритэ вернулась в Лариспем на рассвете. От усталости у нее покраснели веки, и всю дорогу она отчаянно боролась со сном.

Управлять шофером силой мысли не требовало больших усилий. Главное было не закрывать глаза. Сделай она это, водитель немедленно вышел бы из-под контроля. Когда шофер объявил, что они приехали, графиня с облегчением вздохнула и вышла из машины.

Улица была пуста. У соседнего фонаря стоял зеленый паромобиль. Внутри горел огонек: водитель курил, сидя в машине. Веритэ закуталась в длинный плащ, накинула капюшон и прижала к себе Книгу. Здесь никто не должен останавливаться. Надо будет это исправить. Одной мыслью она стерла шоферу в зеленой машине память и отправила его восвояси. Затем подошла к никем не охраняемой дверце, спрятанной между колоннами.

— Как хорошо вновь очутиться дома! — прошептала она, орудуя крохотным ключиком и исчезая в глубине здания.