Своя на чужой территории

Людмила Феррис, 2018

Журналистка Юлия Сорнева получила от главного редактора задание – написать статью о съемках популярного телесериала. Юля была в восторге: задание интересное, актеры просто душки, красавчик Алексей Погудин начал за ней ухаживать, продюсер сериала стала ее лучшей подругой, а потом Юле с коллегой предложили принять участие в съемках. Разве это не мечта любой девушки? Вот и Юля так думала, пока чуть было не оказалась подозреваемой в убийстве! Задушенного оператора Алика Царева никто не любил – очень уж неприятный он был человек. Что же теперь делать Юле: продолжать писать статью или попытаться самой отыскать убийцу?

Глава 3

Юля Сорнева за свою «газетную» жизнь научилась чувствовать неприятности задолго до их появления. Так опытная хозяйка без труда узнает по запаху, какие блюда готовятся на кухне, не заглядывая туда. На судьбу, проблемы эти подкидывающую, Юля не обижалась. Глупо жить, надеясь, что желаемое преподнесут тебе на блюдечке с голубой каемочкой, а все беды достанутся другим. Каждое событие в жизни не случайно. Неприятности тоже. Главное — понять, зачем это случилось и какой урок ты можешь извлечь из случившегося. Главное-то главное, но как правильно прочесть знак судьбы? Прочесть и обойти неудобность в нужном направлении. Юлин коллега Вадик Тымчишин тоже видел в ударах судьбы пользу, соглашаясь с народной мудростью «за одного битого дают несколько небитых».

Но вот именно в этот раз Юля никаких неприятностей не чуяла. Казалось, все идет как надо, один сплошной позитив и единство творческих порывов. А потому, когда услышала в телефонной трубке плачущий голос Луизы Юнис, то сначала растерялась.

— Луиза! Какой труп?! Что случилось?!

— А-а-а-лик Царев. Умер! Прямо у себя в номере! Приезжай! — Девушка захлебывалась в рыданиях.

Юля сразу поняла — дело серьезное, с такими вещами не шутят, и пообещала немедленно приехать. Но сначала нужно было поставить в известность главреда.

Планерка еще не закончилась, коллеги смотрели на встревоженную Сорневу с любопытством.

— Егор Петрович, мне нужно срочно уехать! У актеров что-то случилось. Похоже, у них оператор умер.

— Умер? Этого еще не хватало! Ведь мы их пригласили… Конечно, поезжай!

— Я с тобой! — быстро сориентировался Вадик Тымчишин.

Когда они выходили из кабинета, Юля услышала язвительный комментарий Милы Сергеевны — не смогла ответственный секретарь удержаться от «шпильки»:

— Сорнева, умеешь ты притягивать неприятности! Все у тебя не слава богу!

Коллеги уселись в видавшую виды «Тойоту», и Вадик сорвался с места как заправский гонщик. Юлька только пискнула:

— Ремень! Ремнем не пристегнулась!

— Пристегивайся! Права Мила, вокруг тебя все время что-то случается.

— Я, между прочим, не просила тебя со мной ехать! — возмутилась Юлька.

— Молчи уже! Тебя одну отпускать нельзя!

Гостиница располагалась неподалеку, и сильно поссориться Юля с Вадиком не успели. Спустя десять минут журналисты уже поднимались на второй этаж в номер, где случилось пока неизвестное «страшное».

— Луиза «Скорую» вызвала? А полицию? Полиция на съемках сериала про полицию! Как тебе заголовок для сенсации? А снимать они дальше будут? — принялся болтать Тымчишин, видимо, здорово нервничая.

— Ну откуда же я знаю… — простонала Юля, — сейчас все и выясним.

— Юля, как хорошо! Ты приехала! — бросилась к ней заплаканная Луиза.

У приоткрытой двери в номер топтались, помимо сопродюсера, растерянная горничная в форменном платье и белом фартучке, крепкий мужчина с бейджем «Охрана» и блондинка средних лет с ярко-красными губами (директор гостиницы, как выяснилось впоследствии). Заглянув внутрь, Юля увидела мертвого оператора Алика Царева.

— Ты вызвала «Скорую»?

— Да! И «Скорую», и полицию уже вызвали! — Луиза кивнула на горничную.

— А что случилось? Вчера же было все нормально? — спросила Юля.

— Вчера — это было вчера, а сегодня — это сегодня, — философски, но совершенно не ко времени изрек Вадик.

— Что случилось? Что у вас тут? — появился врач «Скорой помощи».

Следом за врачом в номер Царева просочились и остальные.

— Я еще и полицию вызвала, — доверительно сообщила дамочка, оказавшаяся администратором.

— А вы кто? — поинтересовался Тымчишин у стоящей рядом женщины, словно был тут самым главным действующим лицом.

— Я, между прочим, директор гостиницы! — обиженно сообщила блондинка и пожевала губами. — А ваша Юля, — женщина показала пальцем на Сорневу, — у меня номера для актеров бронировала. А оно вот как получилось… — Директриса явно была возмущена безобразным поведением оператора, посмевшего умереть в ее гостинице.

— Ну, кто ж знал? — Вадик не давал своих в обиду. — Они же кино снимать приехали, а не помирать. Он же не специально! Он, может, и не хотел вовсе. Он, может, пожить еще хотел! И Юля тут совсем ни при чем.

Луиза Юнис продолжала плакать: ей и Алика было жалко, и себя саму.

Все летит в тартарары! Как снимать дальше с одним оператором? Весь съемочный процесс под угрозой. Ее не только не похвалят за организаторские способности, но могут и уволить, а для нее это катастрофа: она без кино, как без воздуха — не сможет дышать.

Но, конечно, Алика было жальче. Она-то жива… Девушка сразу поняла, как только увидела лежащее на полу тело, что оператор бесповоротно мертв. Она пыталась нащупать пульс, но рука была холодной и безжизненной.

Юлька, в свою очередь, думала о том, как хрупка грань между жизнью и смертью. Кошмар! Еще недавно оператор был живой: пил пиво, строил планы на будущее, и вот…

— Может, сердце? — решилась спросить она у врача.

— Нет, это убийство, — мрачно ответил тот. — Вашего коллегу убили.

В комнате повисла гнетущая тишина. Было слышно, как шуршат лежащие на карнизе за окном листья. Побледневшее лицо директора гостиницы цветом практически сравнялось с платиновой шевелюрой.

— Вот убийства нам не хватало! — воскликнула она.

Тут Юлька взяла себя в руки и вспомнила о профессиональном долге.

— Луиза, вспоминай, что вы делали вчера! — обратилась она к заплаканной девушке. Потом обошла вокруг лежащего тела несколько раз.

— Да я и не забывала… — обиделась Юнис. — Надо Усольцеву срочно звонить. Вот беда! Что же теперь будет?!

— Луиза, это важно! Расскажи про вчерашний день! — не отставала Юлька.

— Первый день съемок — это всегда раскачка. До обеда ты нам экскурсию по городу организовывала…

— Так это же всего на полтора часа, не больше.

— Мы в музее задержались: чай пили там, с какими-то ветеранами фотографировались…

— Не тяни, давай дальше! — Юля была нетерпелива: убийство кинооператора — это вам не рядовой скандал в шоу-бизнесе!

— Дальше работали. Съемки были на натуре, на поляне в парке, которую мы с тобой накануне смотрели.

— Царев был с вами?

— Конечно, он снимал. Еще гудел все время — света ему мало было. Теперь ничего не надо — ни света, ни кадра…

— В музее он тоже был?

— Был. Знаешь, я вспомнила! Алик же ваш, местный!

— Как наш? Ты ничего об этом не говорила.

— А ты не спрашивала, да я и сама не знала. Мы когда по городу в автобусе ехали, он со мной рядом сидел, в окно смотрел и как-то тихо сказал: «Вот там был мой дом, а рядом школа».

— Ты ничего не путаешь? — хором спросили Юля и Вадик.

— Да не путаю, не путаю. Нас потом экскурсовод отвлекла, и я про это забыла, а сейчас вспомнила. Точно, он про школу и про дом говорил, а потом я на другое переключилась.

Врач «Скорой помощи» тем временем закончил осмотр, снял перчатки и закрыл свой чемоданчик.

— Полицию дождемся. Здесь для них работа.

— Я старшая группы — Луиза Юнис. Скажите мне, что произошло, мне надо в продюсерский центр срочно докладывать.

— Успеете еще доложить. Я сначала с полицейскими переговорю. Впрочем, скрывать особо нечего. Смерть насильственная, наступила от удушения. Вашего коллегу сначала ударили по голове, оглушили, а потом задушили. На шее имеются кровоподтеки, переломы хрящей гортани. Все остальное только после вскрытия.

Луиза снова зарыдала. Она впервые видела труп так близко, и это было не киношное представление, а настоящая, реальная жизнь. Раньше смерть существовала где-то далеко от нее: на экранах телевизоров, на страницах газет, но чтобы вот так…

— Алик! Ну почему?!

— А вот и полиция, — врач обернулся к входящим в номер мужчинам.

Следственная группа состояла из пяти человек — вроде бы немало, но, войдя в помещение, они словно растворились в гостиничном номере, поскольку каждый немедленно занялся своим делом: один осматривал труп и проверял содержимое карманов, другой фотографировал, третий с помощью пинцета складывал в прозрачные пакетики предположительные улики вроде волос. Еще один о чем-то тихо говорил с врачом, держа в руках протокол. В это время эксперт обрабатывал ладони погибшего дактилоскопической пленкой, производил забор проб воздуха и упаковывал в пакеты стаканы, стоявшие на тумбочке.

— Следователь Сергей Уткин. А вы кто будете, молодые люди? — враждебно обратился к Юле и Вадику невысокий тщедушный мужчина.

Тымчишин, наблюдавший за работой следователей, ответил ему в тон:

— Мы те, кто вам всегда не нравится. Журналисты местной газеты.

Вадим своей неприязни к следакам не скрывал. Впрочем, неприязнь была взаимной. Каждая из сторон обвиняла противников, мол, только и делают, что «вставляют палки в колеса» и мешают работать.

— Очень интересное заключение, — раздраженно сказал следователь. — А здесь вы с какой целью? Сенсацию караулите?

Луиза поспешила снять напряжение.

— Меня зовут Луиза Юнис. Алик Царев… покойный… работал со мной. Это местные журналисты, наши друзья, я просила их приехать.

— Зачем вы просили? Могу я посмотреть их документы? Паспорт, например. И зачем нам тут журналисты? Я их не звал.

Пока Луиза объяснялась, Юля обдумывала свежую неожиданную информацию. Оказывается, Алик Царев был родом из ее родного города, но признаваться в этом не спешил. Или просто не считал нужным? Сорнева знала сколько угодно случаев, когда люди не хотят возвращаться в город своего детства. Причины бывают разными: и боязнь разочарований, и нежелание воскрешать в памяти события, ранящие душу до сих пор.

— Накаркали, дорогие коллеги, — тихо сказала она Тымчишину. — Кто там меня в гламурности нынче упрекал?

— Беру свои слова обратно.

— Теперь, похоже, к гладкому материальчику о кино надо добавлять убийство. Адская смесь.

— Знаешь, у нас в детстве такая загадка была пикантная: «В темной комнате на белой простыне…»

— Вадик, я тупая, ты мне сразу ответ скажи.

— Кино это, подруга. Самое обычное кино.

— Вадик, ты это к чему?

— Да ни к чему. Просто вспомнил. Ты же кино с ними снимала. Вот в кино всякое бывает. Чудеса происходят без причин, как и трагедии. Жалко парня. По пьянке так получилось, что ли? Кстати, а с кино у вас дальше как?

Луиза вытерла слезы.

— Завтра режиссер прилетает. Думаю, съемки продолжим без Алика. Добавим несколько съемочных дней, хотя это и плохо. Нам материал вовремя надо сдать, ведь условия проката нарушить нельзя. У нас договор жесткий и неустойки.

Тем временем следователь Уткин не успокаивался.

— А вы задержитесь, граждане журналисты. Расскажите мне, зачем приехали.

— Да мы, собственно, по звонку Луизы… — начала оправдываться Юля.

У нее была своя техника общения с представителями органов — прикинуться наивной дурочкой, впервые увидевшей сотрудника полиции «живьем». Этот журналистский прием Тычишин цинично называл «косить под милую девушку». Но простенький прием срабатывал, потому как в роль «милой девушки» Юлия Сорнева — журналистка, специализирующаяся на расследованиях убийств и прочих нехороших приключений, вживалась идеально. «Велись» даже самые опытные следователи. Вот и сейчас Юлия изо всех сил демонстрировала восторг и радость от слияния с миром того самого, которое «в темной комнате на белой простыне», и обязательно с красивыми героями и про любовь. Да, была у девушки мечта — написать о таком, а судьба-злодейка возьми и все переиначь.

— Вы знаете, я пишу про то, как в городе снимается кино! А здесь мы не видели ничего! Приехали, а он уже тут лежал. А у вас есть версии? — продолжала резвиться Юля. — А чем его задушили? А где орудие убийства?

— Девушка, какие версии?! Осмотр места происшествия идет полным ходом. Задушен оператор, а что и как, выясним. Это ведь не скоро делается, — тоном наставника объяснял Юле вмиг подобревший Уткин.

— А он один был или с гостями? Покойный, в смысле. В номере вроде чисто, прибрано, бутылок-стаканов нет.

— Я же вам говорю: обстоятельства изучаются.

— Конечно! Кто же у нас в городе преступление раскрывает по «горячим» следам! — не смог удержаться от едкого комментария Вадик.

— А вы, молодой человек, проедете со мной в отделение, — в отместку огорошил его следователь Уткин.

— Это вдруг почему? — Вадик был готов к бою.

— Для беседы. Может, и подписочку о невыезде с вас возьму.

— Ой, ну нет! Это же шофер наш просто. Он же меня из редакции подвозил. И совсем тут ни при чем! — пошла на попятный Юлька.

— А сказали, журналисты!

— Это я журналист. А он шофер, шофер, — затараторила девушка. — Мы вам свои координаты оставим, а нам в редакцию срочно надо, а то главный у нас суровый, знаете, как что, премии сразу лишает. — И говорила все быстрее и быстрее, по опыту зная, как не любят мужчины таких трещоток.

— Ладно, езжайте. Если понадобитесь, найдем, — сжалился следователь.

— Уходим! — Юлька схватила Вадика за руку. — Луиза, я на связи! Мы с Вадимом вниз спустимся, в холл.

Тымчишин был недоволен и брюзжал.

— Ну ты даешь! Шофером меня обозвала.

— А ты бы хотел сначала в «обезьяннике» посидеть, а потом перед Заурским оправдываться? Или мне оправдываться? Зачем ты начал нарываться?

— А он первый начал! — запальчиво сказал Вадик.

— Ага, Вадичек! Самое время выяснять, кто первый начал. Закон на его стороне. Раз видишь — не любит человек журналистов, то и отойди в сторонку. Да и за что нашего брата любить? Не за что. От нас только одни проблемы.

— От тебя, подруга, точно, — согласился неблагодарный Тымчишин.

А Юлька его, между прочим, только что спасла.