371 километр

Людмила Сергеевна Комисарова

Десять лет назад правящие силы Земли, Совет семи и Совет пяти приняли решение о создании новых законов и возведении человеческих прав в абсолют. Идиллия была недолгой. Совет пяти не устроила потеря былого влияния, и они решили совершить государственный переворот, внедрив своего агента в политический круг орбитальной базы «Антей». Существующая система правления на Земле под угрозой. Подогреваемый жаждой власти агент готов пойти на все ради получения обещанного адмиралами места в Совете пяти.

Глава 3

— Если что-нибудь найдете, звоните, — громко произнес Говард, поднимаясь наверх в надежде перекричать шум лопастей вертолета. Роберт выразительно кивнул, чтобы адмирал это увидел.

Еще никогда Говард не улетал с таким тяжелым сердцем…

Уокер ушел на пустырь, далеко от места, где была сбита девушка. Шум вертолета мешал сосредоточиться. Хотелось уже быстрее начать расследование без лишних звуков, в комфортной для разума обстановке, и пустырь как раз был подходящим для этого местом.

Уокер ощутил покалывание в пальцах рук.

«Терпение, терпение», — внушал он сам себе.

Какого размера была машина? Не легковая, это точно. Девушку сбили под таким углом, что ноги, руки, позвоночник остались целыми, но практически отсутствовала часть лица. Рваные края раны, большая скорость, ночная трасса…

Тут детектив остановился, заметив полицейскую машину. Когда водительская дверь открылась, Роберт разглядел вышедшего Донована.

— Пол, — махнул он рукой. — Я думал, вы уехали.

— Собирались, но кто-то, черт возьми, не следит за уровнем бензина, — он глянул на напарника. Тот либо не понял, что речь шла, собственно, о нем, либо талантливо прикинулся дурачком, продолжая беззаботно играться связкой ключей.

— И все же, — обратился детектив. — Вы серьезно считаете, что это обычная авария?

Мужчина нехотя повел плечами. Он начал говорить наигранно устало, в надежде показать, что все находилось под контролем, ведь это Паско, черт его дери.

— Понимаете, тут ДТП нечасто происходят, это шоссе не назовешь живым, уж я-то знаю, да и Джеймс, — он оглянулся на него. Тот все еще подкидывал ключи, которые на этот раз упали на капот. Пол Донован сосредоточенно закрыл глаза, пообещав себе, что когда-нибудь перестанет выгораживать балбеса.

— И все же? — настойчиво продолжил Роберт.

Донован махнул рукой.

— Да бросьте, знаю я, что это неспроста. Авария, еще и девушка из списка. Но ты попробуй докажи! Тут факт на факт не попадает, мотив тем более не ясен. Ведь выперлась на трассу, кто просил? Нам разгребай теперь.

— Вы упустили важную деталь, — проигнорировал тираду Уокер. — Вас не смутил характер раны на лице?

— А что с ней?

— Края зазубренные, будто штопором вспороли.

— Для рваной раны это характерно. К чему вы?

— К тому, что так могло зацепить лицо? И ведь не просто зацепить, а вырвать и обезобразить, стерев буквально до кости.

Пол лишь многозначительно кивнул, но детектива комментарием не удостоил. Роберт старался не представлять, как в голове мужчины разгуливает перекати-поле. Впрочем, на то он и выпускник академии — не каждый полицейский умеет создать видимость мыслительной работы.

— Здесь многое зависит от высоты автомобиля, и нужно исходить как раз из этого, — разжевывать и объяснять, все же, пришлось. — Считаете, это был обычный легковой автомобиль? Он слишком низкий, при ударе девушке бы вывернуло ноги, типичных повреждений мы не видим.

— Возможно, джип, а может, грузовик.

Тут оба мужчины обернулись назад. Джеймс сидел на капоте машины. Роберт даже на секунду подумал, что перед ним действительно серьезный человек со светлой головой, пока связка ключей в который раз не звякнула о капот.

— Да прекрати ты! — взвился Пол.

— Нет, повтори? — глаза Роберта горели.

Джеймс только и развел руками.

— Возможно, джип там, грузовик. Большая машина, в общем.

— Недостаточно, ведь ты же видел пострадавших. У всех таких людей все повреждения на спине, но не на лице, не там, где нужно. Не то, совсем не то.

Вдруг детектив осекся, прекратив шагать.

— Конечно! Это вполне мог быть грузовой автомобиль или автобус. Хотя автобус полностью бы поломал все кости, поэтому снова отпадает.

На лицах полицейских играло полное недоумение. Детектива это не смущало, он рассуждал вслух:

— Остался грузовой автомобиль, тот, у которого имеется крюк на прицепе. А это более вероятно. Детали, высота… Деталью мог быть крюк, так сильно покалечивший лицо.

— Вы все еще про травму? — Пол попытался прояснить картину.

— Да, да, — невнятно буркнул детектив и снова погрузился в мысли. Данная деталь была лишь частью ужасающей картины. Важнее то, что было до столкновения и до смерти. Возможно, задолго до нее. Была ли это случайность или спланированное убийство?

Никто не знал пока что точного ответа.

— Здесь точно факт на факте, как вы и сказали.

— А я ведь говорил, — шутливые подколки Пола начинали раздражать. Ни он, ни Джеймс не хотели возиться с делом. Не важно, кто убийца: кто попадется, на того и скинут. Это же Паско, черт его дери! А ведь многие детали, подобно пазлам незаконченной картины, разбросаны где-то поблизости…

Уокер отошел поодаль и сделал звонок. Он отдал указания для штаба: проверить номера машин, которые восьмого октября могли проезжать в районе триста семьдесят первого километра, однако эти сведения ничего не прояснили.

Голос в трубке третий раз сообщил прежнюю информацию.

— Да как такое может быть? — не верил Роберт. — Вы точно все проверили?

— Машины были на соседних трассах, не на этой. А что касается…

— Спасибо, я вас понял, — отрезал Уокер и отключился. Дежурный не любил бескомпромиссный тон начальника, а потому скривился и тоже нажал отбой.

Чутье не подводило — девушку убили. Мишель Дюкре, особый список, день смерти адмирала, который был ее отцом. Не совпадение, но кто подстроил? В эту ночь на трассе будто не было машин, но почему такая оживленная дорога пустовала?

Коротко стриженые ногти впились в ладонь.

Обычно дела шли проще, гораздо проще. Уокер выругался и снова достал телефон.

Вчитавшись в сообщения коллег, мужчина сделал вывод: его водили за нос. Сам факт убийства казался красивым жестом, но не более, причины лежали глубже.

Заметив приближающегося Пола, детектив махнул рукой — не до тебя сейчас. От напряженных размышлений гудела голова, и Уокер помассировал виски.

Убийца был умным, практичным и жестоким. Он мог избавиться от записей движения ночью. Он четко понимал, что могло вызвать подозрения, и не опасался быть пойманным.

***

Тем временем Говард летел к лаборатории. Он знал, что выглядел неважно, но при пилоте можно было, наконец, расслабиться. Мужчина нарочно сел подальше от окна, пытаясь выудить бутылку виски в баре между сиденьями. В груди щемило, и он старался дышать ровнее, чтобы успокоиться.

— Как себя чувствуете, сэр?

Говард поднял голову. Пилот не отрывался от работы.

Отточенная вежливость или сочувствие?

— Бывало хуже, — слабо улыбнулся адмирал. Рука обернулась вокруг горлышка. — Сейчас мне нужно сделать несколько звонков.

— Конечно.

Не самый плохой способ донести: «Оставь расспросы на потом». Говард незамедлительно связался с лабораторией, отдал распоряжения и обозначил сроки итогов экспертизы. Разговор состоял из коротких предложений, что, в общем-то, было нормально для официальной беседы, но пальцы болезненно впивались в телефон.

В глубине души он понимал, как хрупко выглядят его попытки поддержать иллюзию контроля и спокойствия. Сейчас было необходимо мыслить трезво и прагматично, как при утренней беседе.

Говард выдохнул, вспоминая разговор с Либовски. Бурное обсуждение скачков на бирже, растущие ставки — все это было профессиональным интересом Либовски, но не Говарда. Аналитические расчеты казались сродни астрофизике, но он не возражал.

В лаборатории все вышло очень быстро: Мишель забрали, погрузили на тележку и увезли. Пауэлл услышал что-то о сроках, но это тут же вылетело из головы. О чем все эти люди говорили? Он просто доставил им тело, оставьте уже в покое!

Пауэлл плохо помнил, как добрался до кабинета и начал читать первый документ, лежавший на столе. Взгляд зависал, проваливаясь в каждой строчке.

Пятиконечное тату.

Звезда.

Воспоминания из далекого прошлого, когда Мишель была еще малышкой, чудесным ребенком, одной из тех, кого ласково зовут солнышком, причиняли ему невероятную боль. Арно Дюкре, Мишель… ведь эти люди были частью его жизни, и, приходя к ним в дом, он чувствовал семейное тепло, такое чуждое, но оттого еще более желанное.

Мужчина отложил документ. У него не было жены или детей, но режущая боль утраты раздирала душу. Говард вспомнил день, когда впервые остался с Мишель вместо отца, пока тот был на миссии. Найдя свободные уши, белокурое чудо Дюкре вдохновенно вещало:

— Эта татуировка созвездия означает мое полное имя! — в его голове отголосками прозвучал голос юной Мишель. В детстве она страстно увлекалась астрономией, любила давать «звездные имена» всем своим игрушкам. Адмирал вспомнил, как первый раз заметил эти странные символы на лапке медвежонка и спросил, что они значат, и в ответ Мишель расхохоталась.

— Сначала я записала свое имя, а потом не удержалась и решила дать всем игрушкам такие же.

Образ смущенно признававшейся в детской шалости Мишель очень живо возник в памяти адмирала. Ее привычка полушепотом делиться секретами, глядя при этом в пол, всегда забавляла Говарда.

Но образы рассеялись, оставив осознание того, что сегодня семьи Говарда не стало. Адмирал с силой ударил по столу.

Страсти приводят к страданиям, страдания становится болью, боль обращается в гнев.

Поддаться эмоциям сейчас — все равно, что добровольно взойти на эшафот. Он знал, что не станет поступать безрассудно.

Едва раздался глухой стук, Говард метнулся к двери.

— Уже? — он взял заключение по местности и начал листать. Наблюдая за мучениями адмирала, сотрудник вытянулся на носках, заглядывая в документ.

— Семнадцатая страница, — сказал он, уже глядя на Говарда. — Экспертиза подтвердила мгновенную смерть в результате удара.

Адмирал со свистом втянул воздух, опуская отчет.

— Что ж, я надеялся найти другое.

— Это обычная автокатастрофа, не убийство.

— Но здесь не написано обратного. Только факты.

— Это плохо?

— Я этого не говорил.

— Что-нибудь еще?

— Нет, вы свободны.

Пауэлл вернулся в кабинет, положил отчет на край стола и сложил руки в замок. Его худшие опасения грозились подтвердиться. Мишель была дочерью адмирала Дюкре, одного из пяти адмиралов на Земле, радевшего за безопасное будущее планеты. Документы, касающиеся полетов в космос и запусков военных кораблей, проходили через руки адмиралов. Эти люди фактически определяли будущее космической отрасли.

На прошлом собрании Пятерки был поднят вопрос о передачи управления СГ16, более известной как станция по обеспечению безопасности с геоцентрической орбитой «Антей». Пять лет назад люди отказались от применения оружия массового поражения.

Согласно приказу министерства, вся его мощь сосредотачивалась на базе за пределами Земли. Таким образом, разрушительная сила была направлена на защиту планеты от внешних угроз. Однако не все адмиралы соглашались с расстановкой приоритетов. Говард дословно помнил слова одного из них, Рональда Шмидта:

— Ученые должны работать в исследовательских лабораториях. Политику оставьте политикам, ей должны заниматься люди, сведущие в ней.

Его тогда не поддержали. Уловив тонкий намек в его словах, трое из пяти увидели угрозу. Передать управление базой в руки Шмидта и Форда? Это даже звучало абсурдно. Большинство выступило против, и база осталась в распоряжении Совета семи. Сейчас ситуация грозила повториться.

Говард нахмурился. В число трёх входят Арно Дюкре, Раймунд Бауэр и он сам. Если предположить, что в смерти Дюкре замешаны адмиралы, то вопрос его устранения также актуален — никто из этих двоих не желал делиться властью.

Рональд критичней всех относился к этому вопросу и не стеснялся высказывать свое мнение, оперируя идеей из романа Джеймса Сваллоу под названием «Эффект Икара», где речь шла о человечестве, которое подобно Икару подобралось слишком близко к солнцу и обожглось. Он готов был часами с пеной у рта доказывать, что если люди доверят рычаги управления ученым — безумным фанатикам, то те поставят убийственные опыты в глобальных масштабах, и тогда планету непременно постигнет участь Икара. Пауэлл откровенно рассмеялся этим словам.

Шмидт опасно сверкнул глазами:

— Я полагал, вы разделяете мою позицию.

— Ну надо же, — Говард округлил глаза. — При всем уважении, но между крепостью позиции и субъективным мнением большая разница.

— Предлагаете бездействовать и ждать, пока они нас не прикончат? Скажу вам одну вещь: я не из тех, кто подставляет щеку для удара.

— Бога ради, — Пауэлл потер веки. — Нет ни намека на противодействие. Это все ваши фантазии, не больше. Или, постойте, — он распрямился, лицо болезненно сияло. — Вас угнетает факт соподчинения? Сотрудничества?

Шмидт не спешил реагировать.

— Какая чепуха. Пока вы видите в совете мыслителей… — он усмехнулся. — Надежду. Вы первым же сгорите от прозрения. Мир и гармония, как утопично! В вас говорит идеализм.

— А в вас максимализм, и я не стану в этом всем участвовать. Не мною писаны законы, и я не собираюсь нарушать Конституцию и уж тем более идти против совета.

Мужчина стиснул зубы.

— Вы совершаете ошибку, Говард.

Прикрытая презрением ярость и эти слова было последним, что он запомнил. И Пауэлл корил себя за то, что его въедливому и закаленному уму не хватило смелости раньше предположить, что, отдав свой голос тогда «против», он рисковал потерять жизнь сейчас. Если Арно был убит в результате заговора, то под угрозой находились две жизни: Раймунда Бауэра и его собственная.

Нужно как можно скорее предупредить Раймунда. Он вскочил с места и быстро зашагал к телефону — сделать пару звонков, в том числе и Уокеру, который не спешил с отчетом в министерство.

***

— А может быть она была не одна? — вслух произнес детектив, поднимаясь выше к трассе. — Что если ее толкнули?

— Вы шутите? На северном шоссе? — Пол громко рассмеялся. — Исключено.

— Да бросьте, не сама же она кинулась под колеса.

— Если у вас есть другие предположения, я слушаю.

Пол решил оставить язвительный комментарий без внимания. К черту, кто знает, что творится в голове у этого чудика. Он проследил за тем, как детектив задумчиво поднес палец ко рту.

— Да нет, — не выдержал он. — В самом деле? Стояла ночь, глухая ночь, мистер Уокер. С кем она могла там быть?

Тот проигнорировал череду выразительных жестов, предпочтя думать о своем. Он вдруг отчетливо представил картину, где предполагаемый убийца сначала любовно обнимает девушку за талию, затем целует, удерживая взгляд на приближающемся автокране, чтобы с силой толкнуть ее к дороге. Эта ситуация, конечно, была маловероятна, зато таила в себе важную мысль: нужно бы проверить людей, с которыми Мишель разговаривала перед смертью.

Детектив резко выпрямился.

— Неужто озарило? — Донован смотрел с долей надежды, но больше все-таки со спесью, что, разумеется, заметил Уокер.

Паско, черт его.

Здесь все такие.

— Порой самые очевидные мысли мы гоним прочь, а зря. Убийца мог все спланировать заранее, толкнуть ее, затем спокойно скрыться. Нужно кое-что проверить.

— Что?

— При осмотре тела погибшей не было обнаружено средств связи?

Мужчине не пришлось изображать ошеломленный вид.

— Все вещественные доказательства были собраны Говардом Пауэллом, детектив. При обыске я действительно нашел телефон. Я передал его мистеру Пауэллу, так что обратитесь к нему.

Роберт одарил его хищным взглядом, будто обгладывая с ног до головы. После чего скомкано распрощался с полицейскими, достал телефон и набрал номер Говарда. Тот быстро ответил:

— Уокер, это вы?

— Да.

— Только собирался вам звонить. Быстро же вы добрались до офиса. Что-нибудь нашли?

— Скорее, вопрос к вам, — язвительно ответил детектив, проходя к своей машине. До офиса он, разумеется, не добрался, но в служебной машине имелись все необходимые средства для поиска информации. — Мне сообщили, что вам были переданы вещественные доказательства, в числе которых телефон погибшей. Необходимо…

— Экспертиза уже проведена.

Роберт поймал свой изумленный взгляд в зеркале заднего вида.

— Даже так. И каков итог?

— Последний номер, по которому Мишель звонила, идентифицирован. Это был пятисекундный исходящий вызов. Абонент ей не ответил, после чего она позвонила еще, но так же безуспешно, — Говард вертел в руках папку с отчетами, пытаясь найти нужный. — Не думаю, что им удалось встретиться в тот день, — его глаза победно блеснули. — вот оно! — Его имя Хьюз Холл. Комендант базы «Антей», там сейчас и находится.

— Неудивительно, что он не взял трубку. Однако вопрос в том, кем он ей приходился, — Роберт завел машину, параллельно запуская поисковую систему. — И когда они виделись в последний раз. Нужно больше деталей, чтобы идти дальше. Вам уже удалось с ним связаться?

— Еще нет, но мои коллеги не заставят себя долго ждать. Однако я полагаю, что сейчас не стоит выходить с ним на контакт.

— Мало информации?

— Не только, — Говард перехватил папку удобнее. — У него пробелы в досье в очень любопытных местах, я попытаюсь их восстановить.

— Я думал, адмиралы не занимаются подобным.

Услышав это, Пауэлл прикусил губу. Точно.

— Это вопрос личной заинтересованности.

Детектив прищурился.

— Понятно. Хьюз Холл. Я помню, что слышал это имя раньше, но где и в какой связи…

— Он же комендант «Антея», еще бы вы о нем не слышали, — энергично заметил Пауэлл.

— Естественно, — голос стал глуше. — Мне кажется, его фамилия мелькала в министерских документах. Я должен кое-что проверить.

Пауэлл понял, что разговор подошел к концу, слыша, как Роберт начал что-то быстро набирать на телефоне.

— Сообщите, если что-то найдете, — только и добавил он.

— Разумеется, — бросил детектив, отыскивая тот самый документ и усмехаясь. И из-за этого стоило светить двумя виртуальными мониторами? Это был даже не документ, а выписка оценок Хьюза за шестой семестр в малоизвестном университете США.

Мужчина сдвинул брови и продолжил листать дальше. Ниже стояли печати представителей из академии ФБР в Куантико — там проходили подготовку большинство его коллег.

Роберт присвистнул, дойдя до конца документа: а Хьюз был неплох. Высокие результаты по сбору данных, опросу и самозащите, ниже печати ректора его университета, упоминания о наградах. Было непонятно, какую специализацию получал Хьюз, но он изучал такие дисциплины, как психология девиантного поведения и психология сознания. Однако это мало что могло дать, кроме расплывчатого представления о его личности.

Уокер приблизил виртуальный монитор, чтобы отправить запрос в базу данных, но ни единого документа больше не нашел. Ни информации из университета, ни информации из академии в Куантико, лишь фото с первого курса, где Хьюз стоял в компании одногруппников.

Будто его тогда и не существовало.

Детектив кликнул по интерактивной панели с ассистентом.

— Это Уокер, седьмой отдел. Запрашиваю ключи доступа к архивным документам за последние пять лет.

— Выполняю загрузку, — ответил женский механический голос. — Завершено.

На мониторах появились сотни файлов — досье людей, которые хотя бы раз пытались скрыть от государства счета, источники дохода, переписки. Фамилии Холл не встретилось ни в одной из папок.

Роберт обернулся к другому монитору, на котором светились первые упоминания о Хьюзе. Им было пять лет, любые учетные записи велись с момента назначения его на роль коменданта «Антея».

Проанализировав имеющиеся данные, Уокер начал примерно представлять, с кем имеет дело. Он сделал заметки:

«Прилежный ученик старшей школы, увлеченный студент в университете, ни одного прогула. Двенадцать научных работ по изучению девиантного поведения людей и пять по криминалистике. Взлет карьеры в двадцать девять лет. Пост генерала и коменданта орбитальной станции. С двадцати четырех и до двадцати девяти лет о нем не было упоминаний в СМИ и в соцсетях. Он будто пропал. Информация об окончании академии ФБР отсутствует».

— Чем же ты занимался эти пять лет… — пробурчал под нос Уокер, отключая оба монитора.