Колье с изумрудами

Людмила Петровна Шмидт, 2023

Петька находит в парке рядом с клубом очень дорогое старинное колье. Откуда оно здесь? Алевтина берётся найти хозяина, она относит колье в клуб и отдаёт бармену. В это же время в больницу попадает её знакомая, найденная в бессознательном состоянии в этом же парке. Совпадение?

Меня зовут Алевтиной. Имя, как имя, не самое распространённое, конечно, но и не такое редкое, как, допустим, Марфа или какая-то там Казилина. А вот фамилия у меня… Воробьихина… Не Воробьёва, не Воробейчикова, а именно Воробьихина. Хотя, если бы была Воробьёва, что бы от этого изменилось? Ох, и намучилась я с этой фамилией в моём не очень далёком детстве.

Как только меня ни дразнили: Воробьиха, Воробей, Воробушек… И это ещё самые ласковые прозвища. Из-за этих дразнилок я даже стала посещать секцию каратэ. Но сейчас я об этом не жалею. Могу от любого хулигана отбиться. Вот только на соседа ни рука, ни нога как-то не поднимается.

— Аля, Аля, Алевтина,

Черноглазая дивчина!

Выходи, красавица,

Ты мне очень нравишься.

Вот опять! Надоели его бесконечные частушки. Я торопливо закрыла окно. Хотя надо признаться, голос у него красивый и поёт он хорошо.

— Не хочешь и не надо, — донеслось громко с улицы. — Один пойду. Несчастный, одинёшенек!

Ага! Как же, одинёшенек! Сейчас целая свора девок прицепится. Николай у нас — первый парень на улице.

Выходной, воскресенье. Планов у меня пока никаких. Может, зря с Николаем не пошла? Он, явно, в клуб подался. Клуб «Русалочка», бывший Дворец Культуры строителей, — круглосуточный центр молодёжных и немолодёжных тусовок на нашей улице. Сегодня в нём выступает ансамбль «Закрой глаза». Вот названьице! Это значит, закрывай глаза от удовольствия и слушай, слушай, слушай…

Честно говоря, их песни не так, чтобы очень. Хотя это всё на любителя. Уверена, клуб сегодня будет полон поклонников этого ансамбля. Я же хожу на их концерты только для того, чтобы встретиться и поболтать с Никой, моей бывшей одноклассницей, а потом сокурсницей, теперь — главной солисткой ансамбля.

— Аля, Алечка, выйди на минутку! — Это Валя, вторая моя бывшая одноклассница. После школы сразу выскочила замуж, родила двоих детей, мальчика и девочку, и теперь занимается хозяйством и детьми. Муж её, Васька Тупицын, один из местных «олигархов», хозяин «Русалочки», дома бывает редко. Вот Валентина со всеми своими проблемами и бегает ко мне. Благо, живём мы почти по соседству. Почти — это через дорогу, наискосок.

— Чего тебе? — я снова открыла окно и выглянула на улицу.

Одной рукой Валя держала за руку своего старшего, второклассника Петьку, а второй протягивала мне красивое колье с зелёными камнями.

— Вот, посмотри, что этот паразит приволок! Представляешь, пытался продать. Хорошо, Семёновна увидела, да мне сказала. Как думаешь, дорогое?

Так далеко не определишь. Придётся выйти, посмотреть. Петька у Вали, как он сам говорит, занимается бизнесом. Сам мастерит разные поделки, меняет, продаёт. Одно время повадился тащить у младшей сестры мелкие вещички. Валентина всыпала ему по первое число. Но Петька даже не обиделся. Сказал, что бизнес требует жертв, но продавать вещи сестры перестал. Надо сказать, бизнес у Петьки процветал. Валентина, даже иногда занимала у него деньги на хлеб, если доходы отца резко падали.

Я держала в руках золотое колье с изумрудами. Камни, скорее всего, настоящие. Я, конечно, не спец в этих делах, но видно и невооружённым глазом, что вещь очень дорогая. К тому же, мне кажется, где-то я уже видела такое. Где?

— Где взял? — как можно строже спросила я у Петьки.

— Нашёл! — Петька подозрительно отвёл глаза в сторону.

— Врёшь! — Валя дёрнула Петьку за руку, но тот даже не поморщился, только

пошире расставил ноги для упора. — Врёшь! Разве можно выбросить такую красоту? Украл? Признавайся! У, весь в отца, паразит!

Тут Валя, явно, перегнула палку. Её Васька и в самом деле полгода отсидел в тюрьме, но вовсе не за кражу. Он спасал Валюху от хулиганов и немного переборщил. Одному из покушавшихся на честь его невесты, и это правда, он проломил голову, за что и был наказан. Валя честно ждала Ваську. Ровно через девять месяцев после его освобождения родила сына, а потом ещё через год — дочку, Олечку. Ваську после отсидки на работу никуда не брали, и он арендовал Дворец Культуры, который в то время никому был не нужен. Дела свои вёл честно, за что был часто бит. Доходы поэтому имел небольшие, но в воровстве и подлости замечен не был. Жену свою любил без памяти, детей тоже. Петька рос копией отца и по характеру, и по внешности. Именно поэтому подозревать младшего Тупицына в воровстве не имело никакого смысла.

— Нашёл, говоришь? — я погладила камни. Они излучали тепло, а может мне это просто показалось. — Где?

— У клуба, под ёлкой.

Перед клубом была большая площадь, окружённая елями. На этой площади в советские времена проходили все праздники, а сейчас там усилиями Васьки оборудована большая охраняемая, и к тому же бесплатная, автостоянка. Любой любитель ночных посиделок в клубе мог не бояться, что его машина исчезнет.

— А продавал зачем? — продолжала я допрос.

— Как зачем? — Петька от удивления чуть не подпрыгнул на месте. — Я не украл, я нашёл, значит, она моя. Мне такая вещь ни к чему. Вот и хотел продать. Деньги мне нужней.

— Ишь ты! Деньги ему нужней, — возмутилась Валя. — А ты не думал, что найдётся хозяин, и ты можешь получить по шее.

— Мама права, — добавила я. — Вещь очень дорогая. Если её потеряли, то, наверняка ищут. А если кого-то ограбили или, что ещё хуже, убили? За такую вещь могут запросто. Я думаю, надо отнести её в милицию, чтобы не было неприятностей.

— В полицию, — поправил меня Петька.

— Ясно, в полицию.

— Нет, только не в полицию, — нахмурилась Валя. — Вася будет недоволен. Не любит он нашу милицию.

— Полицию, — снова угрюмо поправил Петька.

— Милицию, полицию, какая разница? Всё равно Вася будет недоволен. Что делать-то, Алечка? Оставить нельзя, отнести тоже нельзя!

— Отнеси в клуб, — предложила я. — Отдай Косте, бармену, пусть поспрашивает хозяина, а может Костя знает, чья это вещь. В клуб ведь многие ходят.

— Точно! — обрадовалась Валентина. — Спасибо, Алечка. Пошли, Петька, отнесём.

Вернувшись домой, я посмотрела на часы. До концерта оставалось два часа. Самое время пойти поболтать с Никой. Она как раз должна появиться в клубе, чтобы подготовиться к выступлению. Я быстро переоделась в лёгкое коротенькое платье, подкрасила губы, прихватила сумочку в тон к платью и вышла на улицу.

Погода — прелесть! Люблю вот такие тёплые дни, когда жара уже спала, а настоящая дождливая осень ещё не наступила. Говорят, это бабье лето. Почему бабье-то? В моём представлении баба — это женщина не моложе пятидесяти. Мне ещё нет и тридцати, и бабой я себя не чувствую, а начало осени люблю. Исходя из этого, это время можно назвать девичьим летом. Хотя, так может рассуждать любой человек. Рассуждать и примерять на себя.

В таком радужно-мечтательном настроении я вошла к Нике в гримёрную. Гримёрная — это, конечно, громко сказано, просто небольшой закуток за кулисами, отгороженный от остального пространства передвижной ширмой.

Ника сидела перед зеркалом с примочками на глазах. Пытается снять отёки или плакала?

— Что случилось? — я уселась на крохотный диванчик. — Опять твой благоверный разорялся?

Благоверный, Никин гражданский муж и по совместительству художественный руководитель ансамбля Олег Тёмин, сам любил погулять на стороне, Нику же ревновал к каждому столбу. Из-за этого у них часто бывали скандалы, доходило даже до синяков. Я много раз советовала Нике бросить этого ловеласа, но она боялась остаться без работы, а может, любила. Этих влюблённых разве поймёшь! Сама я ещё не бывала в такой роли. И пока не мечтаю об этом. Мне и так неплохо. Все эти страдания… Нет, лучше без любви, но поспокойнее.

— Помнишь моё колье с изумрудами? То, которое мне Олег ко дню рождения подарил. Олег хотел, чтобы я его сегодня надела, а его нет. Вот он мне и устроил скандал.

— Как это нет? А где же оно?

— Зина попросила его у меня поносить. А мне что, жалко? Куда оно денется? Правда, она обещала его сегодня вернуть, а сама до сих пор не пришла. Обычно она всегда в это время уже здесь. Ты не видела её случайно в зале?

— Кого?

— Да Зину же! Ты не слышишь меня что ли?

— Слышу, конечно, слышу. Позвони ей, может где-то задерживается?

— Звонила уже несколько раз, и на домашний, и на мобильный. Не отвечает.

— Погоди, я сейчас приду, — я вскочила и побежала в зал.

— Да, куда ж ты, оглашенная? — донеслось мне вслед. Но я уже ничего не слышала.

Колье с изумрудами! Конечно, это было оно! То-то мне сразу показалось, что я его уже где-то видела. То самое, которое Петька нашёл под ёлками. Значит, сейчас оно должно быть у Кости-бармена. А где же Зина? Зина — вторая солистка ансамбля. И если её до сих пор нет в клубе, значит, что-то случилось. Может она потеряла колье и боится Нике на глаза показаться? А может?.. Нет, нельзя сразу думать о плохом.

Народу в зале уже было достаточно много. Столики почти все заняты. В дальнем углу весёлая компания во главе с моим соседом, Николаем, сдвинув несколько столиков, развлекалась пением под гитару. Две молоденькие девчонки липли к Николаю, подпевая ему писклявыми голосами, вовсю фальшивя и спотыкаясь почти на каждом слове. Тоже мне певицы! Ни голоса, ни слуха! Я демонстративно отвернулась, но голова почему-то не слушалась. Она независимо от моего желания, сама пыталась повернуться и рассмотреть этих наглых девиц. Нет, я иду к Косте по очень важному делу, и до этой весёлой компании мне нет никакого дела.

— Костя, тебе сегодня Валентина с Петькой приносили одну вещицу? — спросила я бармена сходу, благо у стойки никого не было.

— Колье что ли? Так я его Олегу отнёс.

— Почему Олегу? Оно же Никино.

— Как это Никино? — удивился Костя. — Олег покупал его для своей новой пассии, Людочки Медведевой. Я это точно знаю.

— Медведевой? Этой плюгавой журналистки? — моему возмущению не было предела.

— Почему сразу плюгавой? Вполне приличная девица. Ты только Нике ничего не говори, — спохватился Костя. — Забудь. Я тебе ничего не говорил.

— Воркуете?

Николай! Я даже вздрогнула от неожиданности.

— Я смотрю, ты передумала наслаждаться одиночеством. И это правильно.

О чём это он? Ах, да! Я же не пошла с ним сегодня в клуб.

— Костик, налей даме соку. Я угощаю. Алечка, тебе какой? Апельсиновый или яблочный?

— Томатный, если можно?

— Отчего же нельзя? Костик, Алечке томатный, а мне апельсиновый.

Я взяла стакан с соком и пошла к свободному столику, уверенная, что Николай последует за мной.

Отпив глоток, я поставила стакан и подняла глаза. Николай сидел напротив.

— Николай, мне нужна твоя помощь.

— Я весь твой!

— Оставь свои шуточки. С человеком, может быть, случилась беда. Человек, может быть, пропал! Надо поехать узнать, что с ней. Ты со мной съездишь?

— Да, кто пропал-то? Куда ехать? Ты толком объясни.

— Зина.

— Это, которая поёт? С чего ты взяла, что она пропала? Вчера весь вечер тут, в клубе, с каким-то ухажёром обнималась.

— С каким ещё ухажёром?

— Молодой, не из наших, я его первый раз здесь видел.

— Ты не обратил внимания, на ней было колье? С изумрудами.

— Изумруды — это такие зелёные камешки? — с усмешкой спросил Николай и пропел:

— Изумруды-камешки,

Зиночка гулёная,

Изумруды — камешки,

Платьице зелёное!

— Опять ты со своими частушками! Так было на ней колье или нет?

— Было, конечно. Она вчера была вся такая зелёная. Колье, платьице коротенькое, и зелёный бантик в волосах. Из-за этого бантика я прямо-таки влюбился в неё. Жаль, место рядом с ней было занято. А то я не сидел бы сейчас рядом с тобой, а пропал бы вместе с Зиночкой.

— Вот видишь, вчера на Зине было колье, а сегодня Петька Тупицын нашёл это колье под ёлками на площади. Как ты думаешь, что могло случиться?

— Зиночку изнасиловал под ёлками её ухажёр. Она, конечно, сопротивлялась, в чём я не уверен, колье расстегнулось и осталось лежать там, где была пылкая любовь.

— Пошляк! — возмутилась я. — Почему же Зины до сих пор нет в клубе, у неё ведь сегодня выступление?

Николай театрально наморщил лоб, изображая мучительное раздумье:

— Так любовь же! Счастливые часов не наблюдают.

— Значит, ты со мной не пойдёшь, я верно тебя поняла?

— Нет, неверно! Разве я могу тебя одну отпустить к этому маньяку? А адрес?

— Ну, это просто.

Я достала из сумочки телефон и набрала номер Ники. Мне повезло. Ника помнила адрес наизусть, назвала сразу и только потом затеяла расспросы. Оставив Нику в неведении, я отключила телефон и встала.

— Поехали.

— Алечка, забежим сначала ко мне, я оставлю гитару и возьму машину. На машине всё-таки быстрее, как думаешь?

— На машине, конечно, быстрее. Но мы можем и на моей.

— Нет, нет и нет, Алечка, я не могу этого допустить.

— Ну, хорошо, как скажешь.

Я живу в частном районе. Дома на нашей улице все сплошь одноэтажные и в большинстве своём очень старые. Я живу в доме моей бабушки. А ей он достался от родителей мужа. Бабушкин муж, мой дедушка, всю жизнь проработал в аппарате партии, главных должностей не занимал, но и не бедствовал. От партии он и получил большую по тем временам трёхкомнатную квартиру почти в самом центре города. Сейчас в ней живут мои родители вместе с бабушкой. Дедушка умер от сердечного приступа в начале перестройки, не выдержал перемен.

Дом продавать дедушка не стал, превратив его в дачу, благо у дома был большой земельный участок. Я в детстве каждое лето проводила здесь вместе с бабушкой, а теперь переселилась сюда насовсем. Бабушка сейчас здесь бывала нечасто, взвалив на меня все заботы об участке. Мне же это не в тягость, даже нравится. Времени для этого у меня достаточно, так как я работаю личным курьером главного редактора в модном журнале «Сударушка». Галина Васильевна меня работой особо не нагружает, но вызвать на работу может в любое время дня и ночи. Я никогда не отказываюсь, может, поэтому денег на жизнь хватает. И такая жизнь меня вполне устраивает.

Наш район — это маленькая деревня, но стоит выйти за его пределы и начинается большой современный город с многоэтажками, ресторанами, широкими проспектами и парками. Там живут мои родители, много моих знакомых и друзей, там живёт и Зиночка, солистка группы «Закрой глаза».

Первое, что мы увидели, въехав во двор девятиэтажки на Садовой улице, — это была Зиночка, выходящая из подъезда. Николай плавно развернул машину и остановился прямо у ног испугавшейся девушки. Я выскочила из машины и остолбенело уставилась на шею Зиночки. Там красовалось колье с изумрудами.

— Алечка, ты что, привидение увидела? — воскликнула Зина, нервно одёргивая коротенькое платьице.

— Ты почему не в клубе до сих пор? — ответила я вопросом на вопрос. — Там Ника уже извелась вся. А колье ты не теряла?

— А должна была? — засмеялась Зиночка.

— Почему ты смеёшься? Я задала глупый вопрос?

— Сама посуди, когда Ника его мне давала, раз пять предупредила об этом. Как видишь, оно на мне, — Зина погладила зелёные камешки. — Классное, правда? Я бы от такого подарка не отказалась, жаль, никто не дарит. А вы за мной? Так я здесь. Поехали, а то, в самом деле, уже опаздываем.

— Ты не ответила на мой вопрос, — сказала я, усаживаясь рядом с Зиной на заднее сиденье.

— На какой? — переспросила она. — Почему опаздываю? Понимаешь, банально, проспала.

— Как? — удивилась я. — Времени уже вон сколько! Ты до сих пор спала?

— Я легла уже почти в девять утра! Проспишь тут. Мы с Валерочкой кутили всю ночь по ночным клубам. Классный парень? С ним не скучно. А главное не пьёт. Ну, почти не пьёт и не курит. Не то, что некоторые.

Упрёк был явно в сторону Николая, на что он среагировал моментально, выдав очередную частушку:

— Знайте все: милёнок мой–

Парень классный, заводной,

Он не курит и не пьёт,

Только вот, великий жмот!

— И вовсе не жмот, — обиделась Зина. — Ну, разве чуть-чуть.

Я засмеялась. Видать, Николай со своей частушкой попал прямо в цель.

Когда мы вошли в зал клуба, Ника уже была на сцене. Она издали помахала нам рукой. Интересно, как отреагирует Олег, увидев на Нике колье, которое он совсем недавно забрал у Кости? Получается, что есть два одинаковых колье. Если колье сделано в ювелирной мастерской, как утверждала Ника, то одно из них подделка. Или же два настоящих? Тоже вполне возможно. Один и тот же мастер сделал два одинаковых. Но зачем?

— Алечка, что задумалась? Гони все мрачные мысли прочь. Всё ведь хорошо. Зиночка нашлась, жива и здорова. Я угощаю.

Я и не заметила, как Зина сбежала к себе в гримёрную, а я стою посреди зала и с мрачным видом слушаю знакомую весёлую мелодию. Николай прав. Долой мрачные мысли. Я позволила увести себя за столик. Всё-таки Николай мне нравится. Только я стараюсь ему этого не показывать, пусть помучается.

Весь вечер я потихоньку осматривалась, хотелось увидеть Олега. Но он куда-то исчез или просто не показывался в зале. Где-то в середине вечера, закончив свой репертуар, к нашему столику подсела Ника.

— Ника, — я не выдержала и сходу спросила, — ты показывала Олегу колье?

— А зачем? — удивилась она. — Колье моё. Я не обязана перед ним отчитываться. Колье на месте. Спросит, покажу.

— А если не спросит?

— Да что ты заладила? Колье… Колье… Надоело. Хочу шампанского!

— Правильно, — поддержал Нику Николай. — Девочки, веселимся!

Уснуть в этот вечер я долго не могла. Одолевали вопросы, на которые я не могла найти ответов. Откуда взялось второе колье? Кто его потерял и где его хозяйка сейчас? Почему Олег не удивился, когда увидел колье на Зиночке? А в том, что он его видел, я нисколько не сомневалась. Проснулась поздно. Звонок. Галина Васильевна.

— Алечка, милая, приезжай? В больницу надо съездить, отвезти свежий журнал Олечке Зотовой. Ну и апельсинчиков, мандаринчиков, конечно. Мне, сама знаешь, недосуг.

— Хорошо, Галина Васильевна. Скоро буду. А что с Олечкой случилось?

— Страшная история. Прямо ужас какой-то! Подонки какие-то избили, ограбили. Хорошо, бабуля какая-то скорую вовремя вызвала. Олю еле живую в травму привезли позавчера вечером.

Олечка — дочь депутата Семёна Зотова, девушка гулящая и скандальная. Отец частенько её вытаскивал изо всяких передряг. А у неё, наверное, особый талант имелся. Только от одного скандала отец её отмоет, она тут же в другой попадёт. Её весь город знает. Очень я сомневаюсь в том, что она сама не виновата в том, что попала в больницу.

Я быстро собралась и покатила в редакцию. Машина у меня не самая лучшая, но ездит хорошо и, главное, не ломается. Мне её родители подарили по окончанию института. По профессии я работать не стала. Да и что это за профессия для девушки: геолог! Пошла туда, где конкурс был поменьше, да ещё по совету родителей. Они у меня прирождённые геологи. Мне же это ни к чему. Работаю курьером и на судьбу не жалуюсь.

Лично с Ольгой я знакома не была. Вот и представился случай для знакомства. Хотя, что мне от этого? Вид у неё был, действительно, ужасный. Всё лицо в кровоподтёках, вместо глаз щёлочки, губы опухли так, что стали толще в два раза.

— Ничего себе! Кто это тебя так? — я поставила пакет на тумбочку, а сама уселась на стул, придвинув его поближе к кровати. — Кстати, меня зовут Алевтиной, можно просто Алей, я от Галины Васильевны.

— Ах, неважно! Главное, кости и внутренности целы, а это всё заживёт.

Ольга попыталась улыбнуться. Но видно было, это стоило ей усилий. Слова выговаривала она медленно, с шипением.

— Ну а всё-таки? — настаивала я.

— Да тебе-то это зачем? Говорю же неважно. И не видела я их, они со спины подошли, темно было.

Ольга явно что-то знала о нападавших, но говорить не хотела. Может, боялась? Или сама была виновата, что скорее всего.

Дома меня ожидало два сюрприза. Первый от моего кота Найда. Странное, на первый взгляд, имя расшифровывалось очень просто: я нашла его на улице, сначала назвала Найдёнышем, а потом сократила до Найда. Так вот, мой вечный гулёна кот ждал меня на крыльце. Я его уже три дня не видела. Найда знала и подкармливала вся улица. Часто соседи приносили его домой, вызволив от какой-нибудь собаки, но он каждый раз, просидев пару дней взаперти, убегал на неопределённое время, потом появлялся вновь. И так повторялось бесчисленное количество раз.

Увидев меня, кот поднялся, побежал ко мне навстречу и потёрся об мои ноги. Наверное, просил прощение за своё долгое отсутствие.

— Найдушка, ты пришёл! — я нагнулась, взяла гулёну на руки и почесала меж ушей. Кот зажмурил глаза от удовольствия и тихонечко замурчал.

— Есть хочешь? Пойдём, я тебя покормлю.

Открыв дверь, я сообразила, что меня ожидает второй сюрприз: бабушка. Сердце от неожиданности ёкнуло и покатилось куда-то вниз. Я замерла на месте, пытаясь вспомнить, все ли мои вещи лежат на своих местах? Дело в том, что моя бабушка — ужасная аккуратистка, не терпит малейшего беспорядка. От этой её аккуратности мои родители постоянно сбегают в командировки, а дед не вылезал из своего кабинета.

Меня бабушка постоянно и без устали приучала класть все вещи на свои места. Я, конечно, противилась. Сначала от лени, потом от упрямства. Бабушка применила суровый метод. Она начала прятать вещи, без которых я совсем никак не могу обойтись.

Если, допустим, спрятать, оставленные на полу носки, я возьму другие или вовсе убегу без носков, а если спрятать мои любимые джинсы, тут уж, хочешь — не хочешь, а придётся искать. Сколько было пролито по этому поводу слёз! Океаны! А сколько потрёпано нервов! Но бабушка добилась-таки своего, научила меня аккуратности. А после смерти дедушки я и сама старалась быть аккуратной, чтобы не нервировать бабушку.

И вот теперь я осторожно заглянула в спальню. Вчера вечером я бросила платье на кресло, а утром второпях не повесила его в шкаф. Платья на кресле не было. Ясно, бабушка не смогла пройти мимо такого безобразия. Придётся извиняться. Из кухни доносились вкусные запахи. Бабушка всегда старалась меня накормить досыта, ей постоянно казалось, то я не доедаю, поэтому такая тощая. Я же рада тому, что не приходится сидеть на постоянной диете, как Нике. Она мне всегда завидовала по этому поводу. Говорила, что из меня выходит больше, чем входит.

— Бабулечка, как вкусно пахнет! Есть хочу, умираю. Как хорошо, что ты приехала! Я так рада! — я обняла бабушку, сидевшую на стуле у стола, заполненного тарелками, накрытыми белой салфеткой.

— Ах ты, лиса! — заулыбалась бабушка, — Знаешь, чем угодить. Давай, садись за стол будем обедать.

Я наложила в мисочку Найду его любимых рыбных консервов, помыла руки и только потом уселась за стол. Бабушка, молча, наблюдала за мной. Молчание — знак недовольства. Значит, замечание всё-таки будет. Я постаралась побольше расспросить и рассказать, чтобы смягчить гнев.

— Бабулечка, ты как себя чувствуешь? Всё в порядке?

— Ах, что со мной станется.

— Как там мама с папой? — я знала, что они в очередной командировке, где-то на Дальнем Востоке, но надо же угодить бабуле.

— Сама знаешь.

Да, разговорить бабулю не удаётся. Я не выдержала:

— Бабуля, я же торопилась, на работу срочно вызвали, пришла бы и всё убрала.

— Ты о чём это? Ах, о платье, да уж и забыла.

— Тогда почему ты такая недовольная? Я в чём-то ещё провинилась? Прости, я не понимаю.

— Ты тут абсолютно ни причём. Тут такое дело случилось. Даже не знаю, как тебе рассказать. Та помнишь Надежду Сергеевну Аверину?

— Конечно.

Ещё бы не помнить эту даму. Всегда очень просто, но изящно одета, она была похожа на киноактрису. Одна из давних подруг моей бабушки. Её муж работал вместе с дедом. Они и познакомились-то благодаря мужьям. Дружили всю жизнь, почти одновременно овдовели, их дружба продолжается и поныне.

— Внучка у неё в больнице, в коме уже вторые сутки.

— Сонечка? — от удивления я даже положила назад в вазочку кусочек печенья, который хотела съесть. — Что с ней?

— Непонятно. Её нашла какая-то женщина здесь у вас, недалеко от клуба. Она же и скорую вызвала. Подождала, когда скорая приехала, и ушла. Врачи не записали её данных. Теперь, даже непонятно: то ли эта женщина была причастна к несчастью, то ли просто проходила мимо. Видела она что-то или нет? Никто ничего не знает.

— А полиция?

— А что полиция? Дело завели, только пока никаких подвижек. Наденька сама не своя, себя винит в этом несчастье.

— Почему себя?

— Ты не знаешь, да и никто этого не знал, кроме меня, об этом опасно было говорить, Наденька — потомственная дворянка. Сейчас-то уж этим даже гордятся некоторые.

— Вот это да! Она скрывала это много лет? Что, даже муж не знал?

— Муж, знал, конечно. Всю жизнь боялся, что кто-нибудь узнает. За это могли не только в тюрьму, но и расстрелять, он же был на партийной работе. Получается, врал партии, а за это строго карали, сама знаешь. Так вот, у Надюши от родителей осталась в память одна вещица, дорогая очень. Она её никому не показывала много лет. А недавно подарила колье Сонечке. Попросила не надевать попусту. По нашим временам за эту вещь и убить могут. Так оно и случилось. Сонечка пошла на какую-то вечеринку, там познакомилась с некой Ольгой. Ольга стала часто бывать у них дома. Ты ведь знаешь, они живут все вместе, Сонечка с родителями и Наденька. Наверное, Сонечка не удержалась и показала колье Ольге. Позавчера вечером Ольга зашла за Сонечкой, и они вместе ушли. После этого Сонечку нашли без сознания, а колье пропало. Ольга, говорят, тоже лежит в больнице, но отделалась синяками да шишками, а вот Сонечка…

Бабуля промокнула глаза чистой салфеткой и замолчала.

— Колье с изумрудами?

— С изумрудами. А ты откуда знаешь? Что-то уже слышала?

— Вчера такое колье нашёл Петька Тупицын у нашего клуба, под ёлками. Оказалось, что его потеряла Ника. Я думаю, что это другое колье.

Я не хотела волновать бабушку, она и так переживает, поэтому не стала рассказывать ей подробностей. Но для себя решила, что надо разузнать обо всём поподробнее.

— Может быть, может быть, — бабушка стала убирать со стола. — Алечка, как там наши помидоры себя чувствуют? Надо пособирать все, что ещё остались. Заморозки обещают. Ты мне поможешь?

— Конечно, бабулечка. А на счёт Сонечки ты так уж не переживай. Я думаю, всё обойдётся. Всё будет хорошо.

— Дай-то бог, дай-то бог!

Весь остаток дня мы занимались огородом. Собрали помидоры, уложили их в ящики, выкопали свёклу, обрезали малину, обкопали кусты смородины. Вечером я вызвала такси, помогла уложить сумки с овощами и попросила таксиста помочь бабушке занести тяжёлые сумки в квартиру. Прощаясь, бабушка сказала:

— Ты навещай иногда Сонечку. Она в травме лежит.

Первым делом надо навестить Ольгу. Она что-то знает, это я ещё утром поняла, когда сидела у неё в палате. Но сейчас уже поздно, поэтому к ней — завтра утром, а сегодня надо поговорить с Олегом. Откуда у него второе колье, похожее на Сонечкино?

Только «Закрой глаза» сегодня в «Русалочке» не выступают. Значит, надо ехать к Нике. Я переоделась, выкатила из гаража свою ласточку, так я называла машину, и покатила в город. Начинало темнеть, зажигались огни в окнах домов и клубов, засветились рекламы.

Когда я выезжаю в город на своей ласточке, обязательно вляпаюсь в какую-то историю. Вот и сейчас. Я остановилась у киоска купить минералки, вышла из машины. У киоска в этот момент стояла пожилая женщина с тяжёлой сумкой. Она поставила сумку на пол, достала из кармана кошелёк, чтобы рассчитаться за пакет сока, который она держала под мышкой.

В это время из-за киоска вышел подросток, спокойно взял сумку и, толкнув женщину, будто случайно, извинился и пошёл с сумкой от киоска, убыстряя шаг и переходя на бег. От толчка женщина выронила пакет, нагнулась, чтобы его поднять, и не сразу заметила пропажу сумки. Увидев же убегающего подростка, она схватилась за сердце, оседая на пол и пытаясь что-то закричать.

Я кинулась за подростком, догнала, отобрала сумку и, крепко держа за руку, потащила к киоску, подросток, вырываясь из моих крепких рук, закричал:

— Караул, грабят!

— Каков наглец! Кто кого грабит? — Я возмущённо дёрнула пацана за руку. Тот завопил ещё сильнее:

— Ай! Больно! Отстань!

Тут же нашлась сердобольная старушка, пристыдившая меня:

— Что ж это делается? Великовозрастная девица связалась с пацаном! Отпусти мальчишку.

Не обращая внимания на сетования старушки и вопли пацана, я притащила его к киоску, у которого уже начала собираться толпа. Кто-то звонил в полицию, кто-то в — скорую.

Женщина сидела на асфальте, прислонившись спиной к стене киоска, с закрытыми глазами. Я подошла поближе, потрогала её за плечо. Она открыла глаза и, увидев сумку в моих руках, хотела подняться, но тут же опустилась снова. Видно, боль в груди не отступала.

— Сидите, сидите, — я поставила сумку у ног старушки.

Как ни странно, полиция прибыла быстро. Раньше скорой. Прокричав своё привычное: «Разойдитесь!» — полицейский пробрался сквозь толпу:

— Что тут у вас случилось? Это ты, Волошин? Всё, моё терпение кончилось. Поедешь со мной, будем вызывать родителей, ставить тебя на учёт. Вам, гражданочка, — обратился он ко мне, — тоже придётся проехать в отделение для дачи показаний.

Тем временем приехала скорая, женщину увезли, а я после всех процедур, наконец-то, поехала к Нике.

— Молодец, как хорошо, что ты приехала, — обрадовалась мне Ника. — Я тут совсем одна. Купила пирожных, хочется поесть, но не могу одна сесть за стол. Пошли на кухню, поставлю чайник.

— С каких это пор ты не можешь одна за стол сесть? — удивилась я. — Что-то случилось? Где Олег? Мне с ним поговорить надо.

— Опоздала, — нахмурилась Ника. — Выгнала я его.

— Выгнала? И давно?

— А чему ты удивляешься? Сама же говорила, что пора его давно выгнать. Вот я и решила эту проблему. Представляешь? У него новая любовница. А я ничего не знала. Эта пигалица, журналистка. Он, оказывается, для неё колье покупал. Я случайно увидела, вот ему и пришлось отдать его мне. А сегодня я у него увидела другое, точно такое. Нет, как это тебе? Одинаковые подарки дарить мне и своей очередной любовнице! Я как представлю, что она видела на мне такое же колье, мне прямо-таки плохо делается.

— Кто тебе сказал?

— Да, он сам же и доложил. Ещё мне и выговор устроил. Нечего, мол, по карманам шариться. А я шарилась что ли? Нет, конечно, я проверяю иногда его пиджаки. Так, ведь сам виноват. От него, бывает, так женским парфюмом тянет, что подозрения сами собой возникают.

— И что, колье совсем одинаковые?

— Я не успела как следует рассмотреть. Вроде одинаковые. Когда Олег увидел у меня в руках два колье, взбесился так, будто я у него миллион из кармана вытащила. Да, о чём ты с ним хотела поговорить? — Ника с таким любопытством посмотрела на меня, будто увидела перед собой очередную любовницу своего ловеласа.

— Не волнуйся, — засмеялась я. — Я к нему в любовницы записываться не хочу. Я хотела узнать, где Олег заказывал это колье. Хочу свой кулон отнести в ремонт. Один камешек отвалился. Нужно приклеить. Не хочу, чтобы испортили.

— Это я тебе могу и без него сказать. В ювелирной мастерской, что у гастронома на Зелёном проспекте. Знаешь?

— Найду. Завтра с утра и поеду. А мастера как зовут, того, который колье делал?

— Как зовут? — переспросила Ника. — Я не помню. Кажется, Олег сказал, что он лучший во всём городе. Фамилия какая-то нерусская, то ли еврей, то ли немец.

Нерусская фамилия — это уже кое-что. Хотя если там таких несколько, придётся как-то выкручиваться. Да ладно, что-нибудь придумаю, не впервой.

Мы доели пирожные, оказавшиеся очень вкусными, поболтали о пустяках и я, сославшись на то, что завтра надо рано вставать, поехала домой.

— Аля, Аля, Алечка,

Где же ты была?

У тебя, милашечка,

Всё дела, дела!

Николай встретил меня у дома очередной частушкой.

— И что ты тут делаешь? — спросила я, открывая дверь.

— Тебя жду, милая.

— Зачем?

— Кофе хочу, умираю, — Николай сделал театрально-грустные глаза. — Или хотя бы чаю. Спасай, Алечка, а не то, упаду прямо здесь, к твоим ногам.

— Только кофе и ничего больше?

— Алечка, как ты можешь так плохо обо мне думать?

— Ладно, — смилостивилась я. — Но кофе будешь варить сам. И мне заодно. У тебя это получается лучше, чем у меня. Я пока умоюсь и переоденусь.

Кофе я люблю, но варить его по-настоящему у меня не хватает терпения. Кофе либо убежит, либо не доварится. Поэтому я чаще всего пользуюсь простым растворимым или же пью кофе в кафе. Причём я заметила, что и там не все умеют варить кофе. А Николай над кофе колдует. Мне кажется, даже чего-то шепчет, поэтому он у него получается божественным. Он никогда не пользуется молотым, берёт зёрна и размалывает их в кофемолке, потом варит по какому-то собственному рецепту. Не отходит от плиты ни на минуту.

— Как ты думаешь, может ювелир сделать точно такое колье, какое сделал другой много лет назад? — спросила я Николая, поглаживая горячий бок кофейной чашки.

— Алечка, сделать всё можно, было бы умение и желание, ну и материал, конечно. А почему ты спрашиваешь? Хочешь, чтобы я тебе заказал такое, как у Ники?

— Что ты, что ты? Разве я могу об этом мечтать? Да и зачем мне такое же? — засмеялась я. — У подруги моей бабушки пропало старинное, очень дорогое колье с изумрудами, а её внучка, на которой было колье, лежит в коме. А недавно Петька Тупицын нашёл подобное колье около нашего клуба. И вот теперь таких колье оказалось два. Одно у Ники, его ей Олег подарил, а другое у Олега, точно такое же. Не мог же Олег заказать у ювелира два одинаковых колье?

— Ты видела оба? Может ошибка какая?

— Никакой ошибки. Я видела сначала то, которое нашёл Петька, а потом мы с тобой вместе видели его на Зиночке, буквально через пару часов. И не думай, я не страдаю глюками! — рассердилась я, увидев на лице Николая усмешку.

— Я и не думаю, — начал оправдываться Николай. — Просто, я подумал, может Олег всем своим любовницам дарит одинаковые подарки?

— Вот, и Ника тоже так же подумала, когда нашла у Олега в кармане второе колье. И я так же думала, пока не знала о пропаже колье у бабушкиной подруги. А теперь я считаю, что колье кто-то украл. Кто? Почему у Олега оказалось точно такое же? Почему Сонечка теперь в коме? Куча вопросов и ни одного ответа.

— Ты уверена, что колье одинаковые? Может, просто похожи?

— Нет, конечно. Но если похожи, то очень.

— Если колье старинное, то его фото можно найти в ювелирных каталогах. А по фотографии сделать подобное может любой хороший ювелир.

— Коленька, ты молодец! Конечно же, второе колье сделано по фото! — я так обрадовалась, что вскочила со стула, обняла Николая и, чмокнув его в щёку, побежала за каталогом. Каталоги — моя страсть. У меня ими забит шкаф, ювелирный тоже есть.

— Алечка за это я готов с тобой даже ювелира отыскать, — Николай шёл за мной следом и плотоядно улыбался.

— За что, за это? — я села на диван с книгой в руках и удивлённо посмотрела на Николая. Его улыбка мне совсем не нравилась.

— За поцелуй, Алечка. Может, повторим? — Николай сел ко мне поближе и попытался обнять, но я отодвинулась, нахмурившись.

— И не пытайся! Сиди смирно, а то пойдёшь домой. Кофе мы уже выпили.

Николай вздохнул и стал, молча, смотреть, как я листаю каталог.

— Вот, смотри! Это оно! Тут не только фото, но и описание. И даже фамилия ювелира. Феофан Кондратьев, — прочитала я и захлопнула книгу. — Завтра пойду в ювелирную мастерскую и всё узнаю.

— Может не стоит тебе ввязываться в это опасное дело? — спросил Николай с тревогой в голосе. Сама же говоришь, Сонечка в коме не просто так. Кто-то, может случайно, а может намеренно, пытался её убить. Если они узнают, что ты интересуешься этим колье, могут убить. Пусть эти делом полиция занимается.

У меня под сердцем приятно ёкнуло. Тревожится, и мне это приятно, но сдаваться я не намерена. Да и кому я нужна? Колье-то у меня нет.

— Коленька, я осторожно поспрашиваю. Ты не переживай, всё будет хорошо. Я только узнаю, то ли самое колье у Олега и попрошу его вернуть настоящим владельцам. Не дурак же он, поймёт. Давай-ка лучше расходиться, поздно уж.

Николай усмехнувшись, пошёл к двери. Я проводила его и пошла в спальню.

Выспаться в эту ночь мне не пришлось. Только начала засыпать, звонок. Ну, кому это надо? Полночь! Не буду брать. Звонит и звонит. Сколько можно? Сейчас буду ругаться. Я взяла трубку и услышала рыданья Ники:

— Аля! Алечка! Приезжай! Я не могу одна. Мне страшно! Олег! Олега нет! Убили!

Сон, как рукой! Вроде бы и не спала.

— Не вой! Говори толком, что случилось?

— Я и говорю. Убили! Понимаешь, его больше нет! Это я виновата! Я! Понимаешь, я!

— Ладно, не реви, я сейчас приеду.

Я положила трубку на место и стала быстро одеваться. Через полчаса я уже звонила в дверь к Нике.

Увидев меня, она залилась слезами. Я взяла её под руку усадила в кресло, отыскала валерьянку и заставила выпить. Потихоньку она успокоилась и рассказала всё, что знала.

Оказывается, через полчаса после того, как я уехала, к ней пришла соседка и сказала, что во дворе лежит мужчина, очень похожий на Олега. Она возвращалась домой с вечеринки и увидела, но подойти ближе побоялась. Вдвоём они вышли во двор. Олег лежал лицом вниз в луже крови. Что было дальше, Ника помнила плохо.

Приехала полиция, задавала вопросы, Ника что-то отвечала. Наконец, Олега увезли, а Нику оставили в покое, взяв с неё слово, что завтра утром она должна прийти в полицию для дачи показаний.

— А что я могу сказать? — Ника размазала слёзы по щекам. — Я же ничего не знаю.

— Ника, а колье было у Олега? — спросила я.

— Какое колье? — Ника с удивлением уставилась на меня.

— То, из-за которого вы поссорились.

— Причём тут колье? Ты что, не понимаешь, если бы я его не выгнала, он был бы жив? Выходит, я виновата в его смерти, а ты про какое-то колье спрашиваешь.

— Ни в чём ты не виновата, — постаралась я её успокоить. — Убить его могли из-за этого колье. Так было оно у Олега или нет?

Ника задумалась.

— А ведь правда. Документы были на месте. Денег не было, полицейский спрашивал у меня про деньги, а про колье никто ничего не спросил, значит, колье не было. Получается, украли деньги и колье. Ты думаешь, его из-за колье? Нет, не может быть. Олег говорил, что оно стоит не так уж и дорого. Долларов триста, не больше. Из-за такой суммы не убивают.

— Во-первых, не триста, а две тысячи, и не долларов, а евро, а во-вторых, это твоё — две тысячи, — сказала я, — а то, которое было у Олега, стоило не меньше пятидесяти тысяч. Сейчас и за меньшую сумму могут убить.

— Пятьдесят тысяч? — Ника смотрела на меня, как на сумасшедшую. — Да откуда? У Олега сроду таких денег не было. Или ты думаешь…

Ника даже прикрыла рот ладонью, чтобы не произнести то, что ей вдруг пришло в голову.

— Нет, он его не украл, — я догадалась, о чём подумала Ника. — Это я ему его отдала.

Я во второй раз уже пересказала историю колье и добавила:

— Я думаю, Олега убил тот, кто напал на Сонечку. Не зря же колье пропало.

— А может это просто совпадение? — предположила Ника.

— Может быть. Но скорее всего, нет.

— И что же теперь делать?

— Завтра пойдёшь в полицию и расскажешь им про колье. Пусть ищут. Вот и всё. А теперь пошли спать.

В нашем журнале очень много всякой, порой самой нелепой рекламы. За неё мы получаем вполне приличные деньги. Реклама позволяет быть журналу недорогим, поэтому покупают его почти все женщины города и области. Тираж расходится моментально. Галина Васильевна даже придерживает у себя несколько экземпляров на случай, если кто-то из её хороших знакомых, а таких в городе не десятки, а сотни, вдруг не успел купить свежий номер.

Развозить журналы и разные рекламируемые вещи — это моя основная работа. Вчера вышел очередной номер, поэтому сегодня у меня будет много работы. Придётся повременить с поездкой к ювелиру и поехать в редакцию.

С утра к нам заявились Олеговы родители. Мы с Никой только привели себя в порядок и завтракали. По давно заведённой привычке завтракать основательно, я разогрела пиццу, сделала овощной салат. Мы ели молча, каждая погружённая в свои мысли, вернее, ела я, а Ника больше ковырялась в салате.

— Ты ешь, давай! — не выдержала я, глядя на её мучения. — Не хватало ещё, чтобы ты попала в больницу. Мне и без этого немало забот.

— Я ем, — Ника отрезала кусочек пиццы и стала вяло жевать. — У меня из головы не идёт. Как это? Вчера он был тут, мы с ним разговаривали, пусть даже ругались, но он был живой, а теперь его нет. Совсем нет. Понимаешь, совсем!

В это самое время — звонок в дверь. Я пошла открывать.

— Где она? — оттолкнув меня так, что я влипла в стену, в прихожую ворвалась Елена Викторовна — мать Олега. За ней следом шёл её муж, Валерий Петрович, успокаивая и уговаривая жену, он пытался хоть как-то повлиять на ситуацию, только это ему удавалось плохо, вернее, не удавалось совсем.

— Лена, Леночка, успокойся, она же не виновата, она тоже переживает, как и мы.

Но для Леночки слова мужа ещё всегда были, как жужжание пылесоса: надоедливо, но без него не обойтись. Она ураганом ворвалась в кухню и вцепилась Нике в волосы:

— Гадина! — кричала женщина. — Это ты! Это всё из-за тебя! Шлюха! Это твои любовники доконали моего Олежечку.

Нет, это уже чересчур. Всё как раз наоборот. Ника, сколько я помню, всегда была влюблена в Олега. Это, конечно, не исключало редких связей на стороне, но все они были случайными, назло Олегу и его очередной любовнице. Из-за них на жизнь Олега никто бы не стал покушаться. Если в чём-то Ника и виновата, то только в том, что не выгнала его раньше.

Вдвоём с Валерием Петровичем мы кое-как оторвали Елену Викторовну от Ники и усадили в кресло. Я срочно стала капать валерьянку, а Ника убежала в ванную и закрылась там на ключ.

— Вот, выпейте, и успокойтесь, — сказала я как можно строже. В моём представлении такие дамы понимают только язык приказа. Уговаривать их бесполезно.

Елена Викторовна залпом выпила снадобье и залилась слезами, приговаривая и причитая при этом:

— Это всё она, она виновата. Олежечка, он же такой мягкий, такой добрый, Он всё для неё, а она… Она даже расписаться с ним не захотела.

Вот это новость! Нет, поистине материнская любовь слепа. Особенно в таких обстоятельствах.

— Что вы говорите! — не выдержала я несправедливости. — Олег же сам не хотел идти в загс. А Ника вовсе не виновата в его смерти. Я вам очень сочувствую, но зачем же валить всё на Нику. Она всю ночь не спала, переживала, ей нисколько не лучше, чем вам.

— Вы извините нас, — начал оправдываться Валерий Петрович. — Мы только утром узнали о смерти Олежика. Леночка, как узнала, что его убили здесь во дворе, немедленно захотела сюда поехать.

О мёртвом или хорошо, или ничего, поэтому я не стала доказывать родителям Олега, что он сам виноват в своей смерти, а попыталась их выпроводить и этим спасти Нику от новых нападок её несостоявшейся свекрови.

— Что вы, Валерий Петрович, я вполне вас понимаю, у вас большое горе. В такой ситуации каждый ведёт себя не так, как обычно. Вы уж извините, я не приглашаю вас на чай, мы очень торопимся. Нике нужно в полицию, там завели дело, и она должна дать показания. Это, конечно, простая формальность, но ехать надо. Тут уж ничего не поделаешь.

— Да-да, мы уже уходим, — Валерий Петрович оказался понятливым. — В полицию, наверное, нас тоже вызовут или домой к нам придут. Я, знаете ли, с такими делами незнаком. Леночка, пойдём.

Он помог жене подняться, взял её под руку и повёл к двери. Елена Викторовна за те несколько минут, что пробыла у нас, стала совсем другой. Она даже как-то стала ниже ростом, сгорбилась, всхлипывая и вытирая глаза платочком, который заботливо протянул ей муж, она безропотно позволила себя увести. Мне стало её даже жалко, по-настоящему. Я с грустью смотрела им вслед и молчала. А что тут скажешь? Потеря сына, которому нет ещё и тридцати, причём ещё вчера абсолютно здорового… Такого даже врагу не пожелаешь.

А Валерий Петрович, каков! Видно, что сам убит горем, а о жене заботится, как о ребёнке. И как у такого отца вырос такой грубиян и ловелас?

У двери он оглянулся, хотел, видимо, ещё раз извиниться, но только махнул рукой и вышел. Наверное, и у него сдали нервы.

Я постучала Нике в дверь:

— Выходи! Ушли уже.

Ника вышла вся взъерошенная, с заплаканными глазами.

— Прекрати реветь, — нахмурилась я. — Успеешь ещё, наревёшься. А на неё не обижайся, у неё сына убили.

— Я и не обижаюсь, но всё равно обидно, — ответила Ника, приводя себя в порядок. — Сейчас ещё в полиции душу вынимать будут.

— Не будут, они же знают, что ты не виновата. Поехали, я тебя подвезу, а то мне на работу пора. Скоро моя редакторша уже звонить будет, узнавать, куда я запропастилась. Новый экземпляр вышел, а меня нет. Непорядок.

Наш новый экземпляр на сей раз рекламировал новинку: крем от целлюлита. Какой-то супер-пупер крем якобы делал кожу гладкой и нежной буквально с первого натирания. Побочных явлений никаких абсолютно, кроме аллергии на его составляющие. Беда только в том, что эти составляющие в аннотации названы не были.

Накануне выхода журнала в свет я привезла в редакцию огромную коробку этого чудо-крема для бесплатного тестирования. Бери баночку и натирайся хоть с ног до головы. Но наши девушки и женщины воспользоваться дармовщиной почему-то не спешили, может, боялись, а, может, избытком целлюлита никто не страдал, в чём я лично очень сомневаюсь.

И вот теперь мне предстояло развезти по не успевшим или не желавшим купить журналы, добавив к каждому подарку ещё и баночку крема.

В редакции все знали меня в лицо, охранники пропуска не требовали, а взамен выпрашивали журнальчики для своих жён. Я обещала и обещания свои выполняла. Чем жёны наших охранников хуже жён всяких чиновников? Ничем. А большинство и даже лучше в любых смыслах.

Пробежав по коридорам редакции, отвечая на приветствия, я вошла в кабинет Галины Васильевны, ожидая укора за опоздание и заранее готовя правдоподобное оправдание. Рассказывать о смерти Олега я не хотела. Пусть лучше узнает из новостей, меньше будет расспросов.

— Доброе утро Галина Васильевна. Извините, я немного опоздала…

— Садись, не оправдывайся, начнёшь сейчас про пробки или ещё что-то подобное. Я и так всё знаю. Приехала и ладно. Сегодня заказов пока немного. Вот бери список дам, адреса и коробку с кремом и журналами, и вперёд. Если заказы будут ещё, я тебе позвоню.

Я взяла со стола коробку, повернулась к двери, чтобы выйти, и в этот самый момент дверь распахнулась и в кабинет влетела Василиса Панина с баночкой крема в руках и с таким криком, что на окнах зашевелились лёгкие шторы:

— Это что же делается? Зачем вы рекламируете эту гадость? Галочка, я всегда считала тебя порядочной женщиной, а получается, что ты тоже продалась, за деньги можешь подсовывать несчастным читателям всё, что угодно.

Несчастная Верочка, секретарша Галины Васильевны, только беззвучно открывала и закрывала рот, пытаясь хоть словечко вставить в этот поток слов. По-видимому, она пыталась сказать, что не хотела пропускать вздорную посетительницу, но та её не послушала.

Галина Васильевна махнула Верочке рукой, что означало, уходи, я сама разберусь, потому что Верочка мигом исчезла, прикрыв за собой дверь, и взяв Василису под руку, усадила её в кресло.

— Васочка, миленькая, что случилось? За что такие нелепые обвинения. Я для вас, что угодно сделаю, вы же моя лучшая подруга.

Эта откровенная лесть немного успокоила посетительницу, она прекратила кричать, подняла юбку почти до паха, обнажив полные целлюлитные бедра, и мы увидели…

Да! Было из-за чего покричать! Кожа на ногах была тёмно-бордовой, кое-где из образовавшихся трещин сочилась мутная густая жидкость.

— Что это? — Галина Васильевна побледнела, догадываясь, в чём тут дело.

— Галочка, ты ещё спрашиваешь! — из глаз Василисы покатились слёзы. — Я, как только получила ваш журнал, сразу же побежала в аптеку за кремом. И вот… Ты сама всё видишь.

— Не может быть! Нет, такого просто не может быть! А может у тебя аллергия? — вдруг догадалась Галина Васильевна. — Васочка, кто ж так делает? Надо было сначала чуть-чуть, совсем немножко помазать и подождать. Если всё в порядке, потом уже мазать всё, что хочешь. А ты пробу не сделала. Васочка, не переживай, мы сейчас вызовем скорую. Всё будет хорошо. Тебе просто не повезло на сей раз. Так бывает, к сожалению. В следующий раз повезёт, обязательно.

— Какой ещё следующий раз? — снова возмутилась Василиса. — Нет уж! Ты, Галочка, извини меня, но я молчать не собираюсь. Пусть все знают, чем вы тут торгуете.

— Что ты такое говоришь? Мы только рекламируем. Торговля — это не наше дело. А верить рекламе или нет, тут уж каждый решает сам.

Тут Галина Васильевна заметила, что я всё ещё стою в кабинете с коробкой в руках:

— Алечка, ты ещё здесь? Иди, милая, скажи Верочке, пусть вызовет скорую. И по делам, по делам. Тебе пора.

Она проводила меня до двери, чего раньше никогда не делала, и зашептала так, чтобы Василиса не слышала:

— Будешь раздавать подарки, напоминай, пожалуйста, про пробу, чтобы потом не было никаких претензий.

Я, молча, кивнула и вышла. Ужасно, конечно, но свою работу я должна выполнять.

В приёмной уже собралось достаточно сотрудников, всем хотелось знать, что случилось. Я передала Верочке просьбу редакторши, коротко рассказала жгучую новость и покинула редакцию. Нужно ещё успеть сегодня попасть к ювелиру, узнать про колье.

С работой я управилась за три часа, звонков от Галины Васильевны больше не поступило. То ли новость о некачественном креме уже разлетелась по городу, то ли кто хотел, уже купил журнал? Так или иначе, но я была свободна на оставшеюся половину дня.

Я заехала домой, взяла каталог, в котором вчера видела нужное мне колье и поехала искать мастерскую. Она оказалась небольшой, точнее сказать маленькой, всего на два мастера. На двери висела вывеска: «ООО «Кристалл». Мастер высшей категории К. Гроссман. Мастер П. Уголков». Ника говорила, что у мастера фамилия нерусская, значит надо спрашивать Гроссмана.

Внутри было очень чисто и уютно. Две стеклянные кабинки — рабочие места мастеров. В фойе столик с двумя креслами, можно посидеть, подождать, полистать журналы, лежащие на столике аккуратной стопкой. И что меня удивило больше всего, много цветов: на подоконниках, на стенах, и просто на полу на специальных подставках или без них. Я подошла к кабинке, за которой сидел мастер постарше.

— Добрый день. Я бы хотела поговорить с господином Гроссманом.

— Я — Гроссман, — мастер смотрел на меня серыми грустными глазами за очками в роговой оправе. — Чем могу служить?

— Мне рекомендовали вас, как самого лучшего мастера в городе. Я хотела бы у вас отремонтировать очень дорогое старинное колье.

— Колье при вас? — спросил Гроссман.

— Ну что вы? Разве я могу просто так носить при себе такую дорогую вещь? Я хотела бы сначала договориться, узнать ваши условия, а потом принести колье.

— Разумно. Присядьте, пожалуйста, за столик. Я сейчас подойду, и мы поговорим.

Ожидая мастера, я достала из сумки каталог, раскрыла на нужной мне странице, отодвинула в сторону, так, чтобы мастер увидел фотографию сразу, и стала листать один из журналов, лежащих на столе, сделав при этом очень заинтересованный вид.

Мастер не заставил себя долго ждать. Через несколько минут он уже садился в кресло напротив. Взгляд его остановился на фотографии, он поднял на меня глаза и строго спросил:

— Вы кто?

Я сделала вид, что не поняла его вопроса:

— Ах, да! Извините, я не представилась. Меня зовут Маргаритой. Маргарита Васильева.

— Вы меня не поняли, я хочу знать, откуда вы? Почему вы подсунули мне это фото? — Гроссман кивнул в сторону фотографии.

— Вас что-то смущает? — удивилась я. — Вы находите эту фотографию странной? Но это то самое колье, которое я хотела бы отремонтировать. Видите ли, мне оно досталось от бабушки, — вдохновенно врала я. — Моя бабушка — бывшая дворянка, теперь об этом можно говорить, не боясь, что за это могут посадить. Я узнала об этом совсем недавно. Один камень у колье выпал. Вот я и пришла к вам. Что же в этом странного? — повторила я свой вопрос.

Мастер немного помолчал, видимо, раздумывая, верить мне или нет. Надо заметить, что я уже на собственном опыте убедилась в том, что люди чаще верят в откровенную ложь, чем в самую что ни на есть чистую правду. То же самое, наверное, произошло и с Гроссманом.

— Дело в том, что этим колье стало интересоваться достаточно много людей.

— Каких людей? — удивилась я. — Бабушка говорила, что она много лет его никому не показывала, боялась. Кроме того, это колье сделано в единственном экземпляре. Другого такого нет. Да об этом и в каталоге сказано. Можете убедиться, вот, — я хотела прочитать текст под фотографией, но Гроссман остановил меня.

— Не надо, я всё это читал. Такой каталог есть и у меня. Вы ещё не знаете, что из-за этого колье убит человек?

— Бабушка мне ничего такого не рассказывала, — я снова сделала вид, что не поняла о чём речь.

— Вы меня опять не поняли, человека убили вчера, и частично в этом виноват я.

— Как? — на сей раз я была искренне удивлена.

— Примерно месяц назад ко мне пришёл молодой человек и попросил меня сделать такое колье, он хотел подарить его своей невесте. Так, по крайней мере, он мне сказал. Я долго упирался, ссылаясь на то, что таких изумрудов теперь не достать. Но он всё-таки уговорил меня, попросив вместо изумрудов вставить в колье обычные стразы. Работа была интересной и я согласился. А сегодня утром ко мне пришли из полиции и сообщили о смерти этого молодого человека и пропаже этого самого колье. По-видимому, преступники не знали, что колье на самом деле не так дорого, как они думали. Они приняли моё колье за ваше, настоящее. Вот такая история. Грустно.

— Но при чём здесь вы? Вы всего лишь мастер и не могли предполагать, что так получится.

— Вы не понимаете. Я должен был предположить, что мою подделку кто-то может принять за настоящую вещь. Но, если вы внимательно прочли, — Гроссман кивнул в сторону каталога, — там сказано, что колье пропало во время революции. Я думал, скорее всего, вывезено за границу. Именно поэтому и согласился сделать подобное. Время всегда ставит всё на свои места. Я не должен был делать это колье.

Я закрыла каталог и положила его в сумку.

— Знаете, я передумала сдавать колье в ремонт. По крайней мере, не сейчас. Как-нибудь потом. Извините за беспокойство.

— Наверное, вы правы, — Гроссман встал. — Если надумаете, приходите.

— Кстати, вы не знаете, почему молодой человек, о котором вы рассказали, захотел сделать именно это колье?

— Нет, этого я не знаю. Я предлагал ему сделать другое, я уговаривал его полчаса, приводил разные веские доводы, но он упёрся, хочу это.

Я извинилась ещё раз за назойливость и вышла. Всё, что мне надо было, я узнала. Теперь меня беспокоила мысль, почему именно это колье заказал Олег? Может он видел его на Соне, и оно ему понравилось? А может он хотел подменить колье? Знал ли Олег о его цене? Наверное, знал. Опять вопросы, и опять нет ответов. Нет, сдаваться я не намерена. Я должна узнать всё.

Куда теперь? Надо поехать к Нике. Сидит, наверное, одна, голодная, пялится в телевизор. Надо её накормить, да и самой перекусить не помешает.

Я подъехала к магазину, который когда-то давно, в моём детстве, назывался «1000 мелочей». Теперь он поделён на секции. У каждой секции свой хозяин, который волен продавать всё, что ему вздумается. Есть тут и продуктовый отдел. Я набрала полную сумку разной снеди, рассчиталась и уже хотела выйти из магазина, как моё внимание привлекла женщина. Она выбирала зубную щётку. Одну из тех, что стояли на витрине, в прошлом месяце рекламировал наш журнал. Продажа этих щёток после этого возросла почти вдвое. Интересно, какую щётку выберет женщина?

Я подошла поближе и стала наблюдать. Женщина перебрала несколько щёток и остановилась на «нашей». Я не выдержала и спросила:

— Вы хотите купить эту щётку? Можно спросить, почему? Мне кажется эта лучше, — я взяла в руки первую попавшуюся.

— Ну что вы? — женщина погладила волоски щётки. — Видите, какая у неё форма, зубчиками. Такие зубчики легко проникнут между зубами и почистят зубы лучше.

Говорит, как читает рекламу из нашего журнала.

— Кто вам сказал эту чушь? — не унималась я. — Важно ведь не то, какие волоски у щётки, а как долго вы чистите зубы. Зубы надо чистить не меньше двух минут, тогда они станут чистыми.

— Моя подруга купила себе такую и очень довольна. А вы разве не читаете «Сударушку»? В ней так много хорошего написано об этой щётке.

— А вы верите любой рекламе?

— Любой — нет! А «Сударушке» верю. Да к тому же щётка мне всё равно нужна. А раз надо покупать, то уж лучше эту. Вдруг она и правда чистит так хорошо, как об этом пишут в журнале.

Женщина пошла к кассе, а я подумала, глядя ей вслед. Как легко человека обмануть! Сделал щётку в виде непривычных зубчиков, и пожалуйста вам! Собирай дивиденды.

Выйдя из машины во дворе Ники, я увидела жуткую картину. Посреди двора выгнув спину дугой, ощетинившись от страха, стоял маленький котёнок, а рядом огромный пёс злобно рычал на это беззащитное существо, готовый в любую минуту кинуться и загрызть. Чуть в стороне с глупой усмешкой наблюдал за этой сценой высокий амбал в кожаной куртке, по-видимому, хозяин собаки. Ничего себе забава!

Я огляделась, увидела в кустах железный прут, похожий на строительную арматуру, аккуратно поставила сумку на землю, взяла прут, угрожающе подняла его вверх и пошла на амбала.

— Убери собаку!

Амбал перестал ухмыляться, слегка попятился:

— Ты что, дура? Она же железная! — это он имел в виду палку в моих руках.

— Убери, говорю, собаку! — я подошла ближе и замахнулась.

— Рекс! Ко мне! — закричал амбал, пятясь.

Собака оставила котёнка, будто только и ждала приказа хозяина, и двумя прыжками оказалась рядом с ним.

Я забросила арматурину в кусты, и не дожидаясь дальнейшей реакции амбала, торопливо подхватила сумку и котёнка, и скрылась в подъезде.

Ника не сидела перед телевизором, она лежала на диване, уставившись в потолок. Так телевизор был выключен, а подушка смята.

— Хватит хандрить, посмотри, какую прелесть я тебе принесла, — я опустила котёнка на пол.

Эта серо-полосатая прелесть присела и сделала лужу. Ника мрачно посмотрела на виновато глядевшего котёнка и пошла в ванную за тряпкой, ворча и вздыхая:

— Ничего себе — прелесть! Где ты подобрала эту грязную кралю?

— А мы сейчас её искупаем, и краля будет чистой. Кто ты тут у нас? Кошечка. Значит, так и будем тебя звать: Краля.

Я с котёнком на руках пошла следом за Никой в ванную и включила душ. Котёнок сидел смирно, наверное, принимал эту процедуру не первый раз.

— Смотри, Ника, он же домашний. Воды совсем не боится. И блох у него не видать, значит, на улице совсем недавно.

Я завернула мокрого котёнка в полотенце, посадила на кресло, а сама пошла в кухню. Надо же поесть, наконец. Да и бедолага Краля, наверное, проголодалась. Ника пришла следом за мной, но я отстранила её от готовки:

— Сядь, лучше посиди и расскажи, что тебе в полиции сказали?

— А что рассказывать? Я сказала им о пропаже колье, они всё записали, заставили расписаться. Попросили, чтобы я не уезжала пока никуда, они могут меня ещё вызвать. Вот и всё.

— А Олега?

— Что Олега? — не поняла Ника.

— Олега они когда отдадут? По обычаю, хоронят на третий день. Это уже завтра.

— Сказали, что Олега отдадут родителям. Мы же с ним не расписаны. Ещё сказали, что им надо найти орудие убийства, сделать анализы, а потом только похороны.

— Экспертизу, — поправила я Нику. И вдруг вспомнила. Арматурина! Она вполне могла быть орудием убийства. Как же полицейские осматривали двор и не нашли её? Может потому, что нашла я её совсем в другом конце двора. Видать, преступник выбросил её не рядом, а подальше, чтобы нашли не сразу.

— Ника, поставь чай, а я сейчас…

Арматурина лежала там, куда я её выбросила. Я вытащила её из кустов, огляделась. Вроде никого рядом нет. Пацаны гоняют мяч в дальнем углу, им не до меня. Две старушки у подъезда, на скамеечке. Эти, конечно, увидят. Ну и пусть. Так не бывает, чтобы никто ничего не видел. Я сделала независимый вид и спокойно прошла мимо старушек. Обошлось. Никто ничего не спросил.

— Что это у тебя? Зачем ты принесла эту грязную палку? — Сначала котёнок, теперь палка! Что притащишь ещё.

Шутит! Значит, дело пойдёт на поправку.

— Это не просто палка, это то самое орудие убийства, о котором тебе в полиции говорили. Я так думаю. Надо отвезти её в полицию.

— Не надо никуда везти. Пусть сами приедут и заберут. Они мне телефон дали, чтобы я им звонила, если что вспомню. Вот лохи! — возмутилась Ника. — Ты нашла, а они — нет. Как же они найдут преступника, если железяку, лежащую на виду у всех, не смогли найти?

— Хорошо, иди, звони, — согласилась я, потому что ехать в полицию мне не хотелось. — Я пока сделаю салатик и накормлю нашу Кралечку.

— Мы жевали бутерброды с салатом, и наблюдали, как Краля пила молоко из мисочки. Делала она это очень аккуратно, без спешки. Наелась, уселась и стала умываться.

— Ишь ты, чистюля! — улыбнулась, наконец, Ника.

— А ты как думала? Мой Найд даже лапы вытирает о коврик, когда с улицы приходит.

— Скажешь тоже, вытирает. Сочинять — ты мастер.

— Надо же как-то тебя выводить из транса, — не стала скрывать я своих намерений. Тебе с ней будет хорошо. Будете вместе спать, ходить на прогулку. Смотри, какая она хорошенькая! Как можно такую не любить! Вот дождёмся полицейских и поедем покупать для нашей Кралечки туалет. Она быстро привыкнет, вот увидишь. А может, она уже умеет им пользоваться? Если домашняя, обязательно умеет.

Полицейский приехал быстро, мы еще сидели за столом, когда раздался звонок в дверь. Ника пошла открывать, а я стала собирать со стола посуду.

— Ну что тут у вас за новости? — услышала я из прихожей знакомый голос.

Кто это? Я выглянула из кухни. Ничего себе, совпаденьице. Тот самый, который приезжал, когда я спасала сумку от подростка. Как же его зовут? Капитан Уточкин. Я тогда ещё подумала, у меня фамилия… А у него ещё лучше!

— Алевтина? А вы как тут? — надо же, даже имя моё запомнил.

— Очень даже просто. Ника — моя подруга. Не могу же я оставить её одну в такой ситуации.

— Так, что у вас за новости? — повторил капитан свой вопрос.

— Вот, — Ника взяла в руку тяжёлую арматурину. — Это орудие убийства. Аля во дворе нашла.

Капитан осмотрел железный прут.

— Вполне может быть. Я заберу на экспертизу. Это всё?

— А вам этого мало? — рассердилась Ника. — Между прочим, это ваша работа — искать всякие орудия!

— Да, конечно. Извините. Всего доброго, — откозырял Уточкин и вышел.

— Да, конечно, извините, — передразнила Ника капитана. — Даже «спасибо» не сказал.

— Да, ладно, Ника, — сама не зная почему, я вдруг стала его защищать. — У него, поди, дел по горло, запурхался в них, как воробей в сетях. Прости ему его невежливость, лишь бы убийцу нашёл. Поехали за туалетом, а то мне надо сегодня ещё в одно место успеть.

Одно место — это в больницу, навестить Ольгу Зотову. Эта девица что-то должна знать. Скорее всего, она замешана, если не в убийстве Олега, то в краже колье наверняка. Не зря она ошивалась вокруг Сонечки. Сонечка — не тот человек, который будет дружить с такой стервой. Значит, Ольга играла перед ней в какую-то свою игру.

И тут я уверена, причиной этой игры было дорогое колье. Конечно, Ольга сама ничего рассказывать не будет, но можно попробовать её попугать.

Я купила фруктов и покатила в больницу, доехала без приключений, но в самой больнице меня ждал сюрприз. Оказалось, что Ольгу отец забрал домой. А, может, это к лучшему, не выгонит же она меня прямо сразу, если я к ней опять от Галины Васильевны заявлюсь. Адрес депутата Зотова достать оказалось совсем просто, стоило только зайти в интернет-кафе.

Дверь мне открыла сама Ольга.

— Алечка, как хорошо, что ты пришла, — мне показалось, что она обрадовалась искренне. — Такая скукота! Пропадаю! Пошли ко мне.

— Хорошо выглядишь, — польстила я Ольге. Хотя до хорошего там было ещё далеко.

— Да ладно, что я не понимаю, что ли? Страхолюдина ужасная. Но всё равно спасибо. И угораздила же меня.

— А что же всё-таки случилось? Ты в прошлый раз так ничего и не рассказала. Что полиция говорит? Дело-то хоть завели?

— Зачем? Я отказалась.

Ольга закрыла дверь комнаты на ключ, потом вынула книги из шкафа и достала из-за них бутылку вина.

— Выпьем? А то на душе так же пакостно, как на морде. Я бы давно уже выпила, да одной как-то не хочется. Я же — не алкоголичка, — Ольга сгребла в кучу бумаги, разбросанные на журнальном столике, и на освободившееся место поставила бутылку и два бокала.

Я отказываться не стала, может с выпивкой она станет разговорчивей. На мой главный вопрос она так и не ответила. Я достала из пакета фрукты, надо же чем-то закусывать.

— Ну, давай, за встречу.

Ольга подняла бокал, и, не дожидаясь меня, залпом выпила. Эге, подруга! Да ты — не алкоголичка, ты выпивоха. Я сделала глоток и поставила бокал на столик. Ольга возражать против моего малопития не стала, а налила себе второй бокал и поставила на стол, наверное, для равновесия.

— Оля, ты новость знаешь?

— Опять новость? Что-то их в последнее время стало слишком много! — после бокала вина она заметно повеселела, даже пыталась улыбаться, хотя это ей, по-прежнему, давалось с трудом.

— Олега Тёмина убили, вчера вечером. Вы же с ним были любовниками? — это я спросила наугад. У Олега было столько любовниц, что вполне реально, если Ольга была одной из них.

— Ах, это! Это уже — не новость. — Ольга хихикнула. — Представляешь, он даже хотел мне подарить колье с изумрудами, только у него кишка тонка для такой дорогой вещи. А стразы мне зачем? Стразы я и сама могу купить!

— Такое, как у Сонечки?

Ольга посмотрела на меня с удивлением и испугом, сообразила, что проговорилась, залпом выпила второй бокал и потянулась за сигаретами.

— Ты куришь?

Я отрицательно покачала головой.

— А я закурю, если ты не против.

Я промолчала в знак согласия. Ольга встала, пошла к окну, открыла и стала курить у окна. Всё-таки остатки вежливости у неё ещё есть. Или, может, не хочет, чтобы отец унюхал у неё в комнате запах табака? Не зря же она закрыла дверь на ключ, а вино достала из потаённого места. Значит, запрет на вино есть, вполне мог быть и запрет на курево.

Пока она курила, я стала смотреть бумаги на столе. Наш журнал, какие-то рекламные проспекты, фотографии. Моё внимание привлёк снимок красавчика. Где-то я его уже видела. Я взяла фотографию в руки, пытаясь вспомнить, где мы пересекались с этим пижоном?

Ольга вернулась к столу, взяла фото у меня из рук и бросила на стол вниз лицом. Это у неё получилось как бы машинально, но и со смыслом, мол, не лезь, куда тебя не просят.

— Бедная Сонечка! Ей так не повезло. Ты не знаешь, что с ней случилось?

Ничего себе вопросик! Она ещё у меня же и спрашивает. Ольга уже слегка захмелела, но соображала ещё неплохо.

— А вы разве были с ней в тот вечер не вместе? — ответила я вопросом на вопрос.

— Слушай, откуда ты взялась, такая всезнающая? — Ольга снова налила себе вина, уселась поудобнее в кресле и стала пить глотками, медленно, с любопытством глядя на меня.

— Ты забыла, где и кем я работаю? Ах да! Я же забыла тебе об этом в прошлый раз сказать. Я курьер «Сударушки». Встречаюсь со многими людьми, поэтому и много знаю.

— А не боишься?

— Чего?

— Много знать. По нашим временам — это опасно.

— Я стараюсь опасные новости тут же забывать. А Сонечка — моя хорошая знакомая не по работе, а по жизни. Поэтому я о ней и спрашиваю. Жалко её. То, что вы в тот вечер от неё вместе ушли, мне рассказала моя бабушка, а они с бабушкой Сони — подруги юности. Вот так. Мир тесен.

— Ушли-то мы вместе, только разошлись быстро. Ты говоришь, что подруга Сони, а не знаешь, что у неё есть жених, которого она скрывает почему-то от своих родных. Мы с ней договорились, что я захожу к ней, чтобы не было лишних вопросов: куда и с кем. Потом каждая идёт по своим делам. Так что, с кем была Соня в тот вечер, я знаю, но тебе не скажу. Извини, не мой секрет.

А вот это, дорогая, ты врёшь, подумала. У Сонечки было много секретов от родителей, да и от меня тоже, мы с ней не были настолько близки, а вот от бабушки… Тут я сомневаюсь. Бабушке Соня с детства доверяла все тайны. Это я знаю точно.

Я ведь тоже выросла с бабушкой, как и Соня.

— Что-то я малость устала. Врачи не зря мне покой прописали, — Ольга стала убирать со стола бокалы и бутылку с остатками вина, давая понять, аудиенция закончена, пора и честь знать.

Я встала, выбрала момент, когда Ольга оказалась ко мне спиной, и быстро сунула фотографию, заинтересовавшего меня красавчика, себе в сумочку, а потом пошла к двери. Ольга проводила меня к выходу. С вежливыми улыбками пожелав другу здоровья, мы расстались без надежды на новую встречу.

Выйдя из дома, я огляделась, нет ли поблизости кафе? После вина, хотя я и выпила-то всего пару глоточков, жутко захотелось крепкого кофе. Есть. Столики стояли прямо на улице под большим тентом. Всего три штуки, но место свободное есть.

Конец ознакомительного фрагмента.