Кошкины слёзы. Деревенские страницы

Людмила Палехова

Рассказы Людмилы Палеховой рождены большим желанием автора передать читателю «русский дух» нашей глубокой старины, откуда мы все родом. По-русски складное слово завораживает, увлекает и заставляет задуматься, остановиться на бегу и прислушаться к своему сердцу. На одном дыхании читаешь рассказ за рассказом — нескончаемую повесть о России.Член Российского Союза Писателей, поэт, филолог Л.А.Астафьева

Во поле берёзонька

Апрель нынче выдался холодный. Везде грязные островки снега, слякотно, промозгло… Где же это лето? О, лето! Память вихрем уносит в благословенное деревенское лето далекого 1976-го.

«Одна тому пора, когда сено косят!» — говаривал дедушка Федор, ловко поддевая деревянными вилами-рогатиной сразу полкопны пылящего трухой свежего сена и укладывая его на верхушку стога между торчащими в ряд стожарами. Сено зеленое, пахучее, хрустящее и рыхлое, оно только кажется невесомым, на самом деле метать на стог здоровенные охапки — работа для крепких мужиков. Дед хоть и старый, а сила у него недюжинная.

На соседней пожне свой стожок выметывает тетка Софья — колченогая, жилистая, с расплющенными от работы руками. С детства помню ее старухой: обветренное лицо в морщинах, мозолистые ладони, узловатые пальцы. Шутка ли, одной четверых поднимать! А в деревне на полеводстве заработки какие? Слезы! Вот и пласталась Соня за себя и за мужа-электрика.

Она-то и смолоду не красавица была, а ее Илья был красив особой северной красотой — голубоглазый, улыбчивый. Троих девок одну за одной родила Софьюшка мужу, а ему все сына хотелось. Вот еще через пять лет и народился долгожданный сынок Семушка.

Только ему и года не было, как Илья погиб. Залез на столб линию ремонтировать, а в это время двое подвыпивших односельчан забрели на подстанцию и включили рубильник. Илья упал замертво, сжимая в обгорелых пальцах пассатижи. Говорят, даже суд был над пьяницами, осиротившими четверых ребятишек, да только те отбрехались как-то, ничего им за это не было.

А Семён уродился весь в отца — коренастый, плотный, умный и доброжелательный. Такой же русый чуб над голубыми глазами и широкая добродушная улыбка.

Илья на рождение сына березку посадил в родном дворе: как березка растет, так и сын крепнет. Деревце же сначала споро поднималось, а затем словно бы задумалось:

— Быть или не быть?

И как будто замерло в росте, а через несколько лет и вовсе засохло. Вроде Семёну недолгий век сулит примета, только мы для себя решили, что все это бабкины суеверия, и точка.

Семён вырос, уехал в большой город поближе к сестрам. Женился на адвокатше с властным и суровым характером, двое сыновей родились в ее «природу» — длинные и бледные, как картофельные ростки в теплом погребе. Парни образованные, умные, сразу видно, далеко пойдут.

Семён Ильич работал на энергетическом предприятии, часто оставался за мастера, а образования не хватало. Вот и пришлось на четвертом десятке садиться за парту. Как-никак, а техникум осилил. Правда, здоровье стало подводить. Было даже, что в спину так вступило, что ноги на полгода отнялись. Потом отошло, слава богу.

Снова работал, растил детей, изредка ездил на родину — глотнуть свежего воздуха, отдохнуть душой. И вот дождался, когда сыновья поступят в институт, а у старшей сестры Нины — юбилей, 55 лет. Собрался на торжество с женой и сыном, но в последнюю минуту остался дома: «Идите одни!». Не успели выйти из подъезда, он звонит им на мобильный:

— Мне совсем плохо.

Вернулись в квартиру, а Семёна уже инфаркт скрутил «в бараний рог». Сердце остановилось. Так березка всю правду сказала, а мы не верили…