Посланник Ориона

Людмила Милославец

Возможно ли изменить судьбу, забыв ту, которая была смыслом жизни? Он попытается, но позволят ли ему это? Мишель де Морель вновь стоит перед выбором добра из зла.

Глава 2

Утро застало меня далеко в горах Аппалачи. Я долго бродил среди их первозданных лесов, купался в ледяных озёрах и старался не думать о красавице-цыганке. Но это плохо удавалось. Юная девушка, залюбленная мною до смерти и опустошённая до капли, тоже не выходила из головы.

Наконец, измученный самоедством и разозлённый на самого себя, я твёрдо решил больше никогда не ходить в эту проклятую таверну. Но едва вечер опустился на землю, я уже стоял на пороге «Ржавого якоря». И вновь: бешеный танец, дерзкие и чувственные руки, каскад пышных волос, блеск гипнотических глаз, первобытная искренность эмоций, музыка, разрывающая душу! Невероятное, магическое притяжение юной танцовщицы снова заставило моё неживое сердце дрожать и волноваться.

С тех пор каждый вечер я сидел за своим столиком и неотрывно следил за Ратри. Я не мог прочесть её мысли, но это только усиливало моё к ней притяжение. Мне хотелось разгадать тайну её непреодолимого на меня влияния. Меня манило сиянье её бездонных глаз, когда она, отрешаясь от всего мира, самозабвенно кружила в танце. Они светились таким восторгом и счастьем, безумием и страстью, что я забывал на время о тяжести оков, что сковали моё сердце ледяным захватом, о том, что мне не суждено больше любить и быть любимым. О тягостном одиночестве, что гонит меня по земле, как перекати-поле.

Поначалу, когда я смотрел на танцующую девушку, мне хотелось выпить всю её кровь. До последней капли. Но что-то удерживало меня от рокового шага. Оставаясь в одиночестве, я давал себе слово прекратить это безумие, но снова и снова возвращался к ней. Затем мне уже расхотелось её убивать. Я лишь страстно желал сжимать в объятиях, ощущать её тело, любить до самозабвения. Я был готов сразиться со всеми вампирами, которые приходили посмотреть на нее. Меня раздирало невыносимое чувство ревности к тем мужчинам, что сидели и глазели на нее. Я наблюдал за ними, стараясь выявить своего счастливого соперника, но цыганка, казалось, никому не отдавала предпочтения. Она всё так же кружила по залу, присаживалась то к живым, то к вампирам, и я не заметил ни одного тайного знака или намёка на влюблённый взгляд.

Тогда я стал подстерегать её после выступления, стоя за углом таверны. Я хотел узнать, кто провожает её. Но как ни старался, так и не смог выяснить, когда же она покидает заведение мадам Оли. Официантки, с которыми я заводил разговор о Ратри, отшучивались или делали такие круглые глаза, как будто я спрашивал что-то совершенно неприличное. Решив узнать о девушке у самой хозяйки таверны, я вспомнил, что уже несколько дней не видел её, что было совсем не в её правилах: она любила лично приглядеть за порядком в зале.

Тревожное чувство надвигающейся опасности толкнулось в груди. Безумная страсть так поглотила меня, что последнее время я не замечал ничего вокруг себя. Я посмотрел на Ишу. Он сидел у моих ног, напряжённо навострив уши и подрагивая кончиком хвоста, что было явным признаком беспокойства. Внимательно приглядевшись, я понял, что в зале не хватает нескольких вампиров-завсегдатаев, которые никогда не пропускали выступление цыганки.

Прежде Ратри не уделяла мне ни малейшего внимания. Она танцевала и пела, кружась по залу и присаживаясь к столикам, но ни разу даже не взглянула в мою сторону. Сегодня случилось что-то невероятное. Как только она взошла на сцену и запела, её взгляд неотрывно следил за мной. В глазах было столько мольбы и отчаяния, что я сразу понял: ей грозит опасность!

Ратри танцевала, кружа по залу и постепенно приближаясь к моему столику. Взмахнув краем юбки, она взглянула на меня и незаметно уронила клочок бумаги под занавес кабинета. Умирая от нетерпения, я едва высидел до конца её выступления, чтобы не привлекать внимания, а затем поспешно, по своему обыкновению, ушёл из таверны. Выйдя на улицу, я тотчас развернул записку.

«Господин де Морель, умоляю Вас, немедленно уезжайте из Норфолка. Я знаю кем Вы являетесь и Вам грозит опасность! Мне, увы, уже нельзя помочь, но Вы ещё можете спастись.

Непрестанно думающая о Вас, Ратри.»

Радость от её признания (она думает обо мне) смешалась с острой тревогой — она в опасности! Нужно немедленно что-то предпринять. Но что? Если бы я хоть знал, от кого исходит угроза! Ночью Ратри не покидает таверны и в номерах не остаётся — это я выяснил точно. Значит, она уходит утром. Нужно дождаться утра и узнать, куда она отправляется. Я осмотрелся: вокруг таверны была обширная рыночная площадь. Спрятаться негде. И вдруг мне в голову пришла замечательная идея.

Я подъехал к «Ржавому якорю», когда часы на башне пробили полночь. В таверне было как всегда шумно. Ратри пела весёлую песню о моряках, но я мог поклясться, что голос её при этом был грустным. Не останавливаясь, я на всем скаку ворвался в зал и подхватил девушку на руки. Её запах ворвался в мои лёгкие, и я на миг потерял способность думать, но Атер, к счастью, взвился на дыбы и рванулся к выходу. Через миг мы были уже на улице. За нашими спинами слышались выкрики, брань, свист и выстрелы. Я задержал дыхание и отстранился от девушки как можно дальше. Ещё через несколько минут Атер остановился у моего тайного дома, стоявшего в густом лесу на берегу Атлантического океана.

Я соскочил с седла, всё ещё не дыша, бережно опустил Ратри на землю и поспешно отошёл в сторону. Её близость заставляла моё сердце дрожать от радости и желания, но неожиданно для себя я понял, что не сделаю ей ничего плохого. Долгие посещения таверны, наблюдения за девушкой, мои переживания сделали своё дело — я научился сдерживать свои вампирские порывы. Я медленно вдохнул. Её запах вскружил голову, но усилием воли я заставил себя не поддаться искушению.

Иша показался из дверей дома и, подбежав к девушке, ткнулся в её юбку носом. Но неожиданно оскалившись, он отскочил в сторону и припал к земле.

— Иша, прекрати сейчас же, ревнивец ты этакий! — взмахнул я рукой на пантеру. — Что это с тобой?

Иша обиженно рыкнул и, отвернувшись, не спеша направился к дому.

— Проходите, Ратри, здесь вам ничего не будет угрожать.

Ратри опасливо посмотрела вслед Ише и нерешительно опустила голову. Я подошёл к ней. Она была такой маленькой, что её голова едва достигала моего плеча. Тоненькая фигурка в пышном цыганском наряде, смоляные волосы, рассыпанные по плечам. Девушка казалась такой беззащитной и хрупкой, такой доверчиво-мягкой, что у меня появилось острое желание защитить её от всех невзгод.

— Ратри, — позвал я негромко, — клянусь, вам больше никто и никогда не причинит зла. Я не позволю этому случиться. Вы верите мне?

— Да, господин, я верю вам, — девушка присела в реверансе, не поднимая головы.

Я был потрясён: она приняла меня за одного из тех мужчин, что позволяют себе относиться к женщине как к рабыне.

— Ратри, — я осторожно притронулся к её руке. Она подняла голову и взглянула на меня. В её взгляде было столько чувства, что мне стало не по себе. Её глаза говорили о безграничном доверии, таком по-детски чистом и невинном, что мой голос неожиданно осёкся, — запомните, в этом доме вы в безопасности.

Я вдруг подумал, что она совсем ещё ребёнок, несмотря на то, чем ей, возможно, пришлось заниматься. И мне стало так стыдно за свои тайные желания, что спазм перехватил горло.

— Сколько вам лет? — спросил я хрипло, убирая руку.

— Шестнадцать, но мой хозяин заботился обо мне, и я выгляжу моложе, — ответила девушка.

— Вы цыганка? Как вы попали к своему хозяину и кто он?

— Я испанка, но меня с колыбели воспитывали цыгане. Мои родители умерли, когда я была ещё младенцем, и меня воспитал цыганский табор. Приёмная мать говорила, что в смерти моих родителей скрыта какая-то тайна и что мне ещё предстоит её узнать. Но однажды на наш табор напал вампир и всех истребил, осталась только я. Хозяин сказал, что моя кровь особенная и он охотился за мной много лет. Он говорил, что моя кровь столь чистая и древняя, что позволяет ему заглядывать в далёкое прошлое. Я не знаю, что он имел в виду, но он очень берёг меня и пользовался моей кровью крайне редко.

— Как же берег, — буркнул я, — и выставлял напоказ перед сборищем пьяных мужиков.

— Нет, он добрый,… по-своему. Я сама уговорила его дать мне возможность танцевать. Танец — единственное, что утешает меня. После танца моя кровь становится особенной. Он знает это и поэтому изредка разрешает мне танцевать. Мы часто переезжали, и иногда я выступала в тавернах.

— Вы написали, что мне грозит опасность. Какая?

— В Норфолке объявился охотник.

— Охотник?

— Да. Чёрный Охотник. Мой хозяин давно знает о нём. Как только он пришёл, хозяин сбежал, а меня оставил на время — так безопаснее и для меня, и для него.

— Ничего не понимаю. Как это может быть безопасней? — признался я.

— Я тоже не знаю, но так случалось уже несколько раз. Хозяин сбегал, я оставалась, а через пару недель охотник, подчистив местечко, уходил, и хозяин возвращался за мной.

— Почему же вы не скрывались от хозяина?

— А куда мне идти? У меня никого нет. И он не обижал меня.

— Как же «не обижал» — а кровь?

Девушка пожала плечами:

— Так он же не часто брал её, и потом, другим в рабстве приходится намного хуже моего, — Ратри повернулась и протянула руку к Атеру.

— Погодите, это опасно! — воскликнул я, — Он никого не подпускает к себе.

Но огромный жеребец сам потянулся навстречу девушке и уткнулся в её ладонь бархатными губами. Девушка потрепала его по загривку, запустила пальцы в шелковистую гриву, нашёптывая что-то на ухо. Я стоял, поражённый этой сценой.

— Я люблю лошадей, и он это почувствовал. Он никогда не обидит меня. Верно, мой друг? — Ратри ещё раз погладила коня по длинной изогнутой шее.

— Прошу вас в дом, — пригласил я девушку, — проходите. Джек приготовил вам комнату, но прошу извинить нас, мы старые холостяки и не очень разбираемся в том, что нужно для юной леди.

— Ратри удивлённо взглянула на меня:

— Леди? Вы считаете меня равной себе?

— Конечно! — воскликнул я искренне, — я с первого взгляда увидел, что вы не принадлежите к цыганскому роду, а ваш рассказ только подтвердил мои догадки. Я обещаю вам, Ратри: мы разгадаем тайну вашего рода. Девушка улыбнулась и согласно кивнула головой.

Как только мы подошли к двери, Иша сел у входа и настороженно зарычал.

— Не бойтесь, проходите, он не приблизится к вам, — сказал я и отпихнул пантеру ногой, — на него иногда находит, но он не злой, он всё понимает и скоро успокоится.

Джек встретил нас за порогом дома и, поклонившись девушке, провёл к комнате, подготовленной для нее. Вчера мы постарались устроить всё как можно лучше. Я привёз из Нью-Йорка необходимые для молодой леди вещи, собранные владелицей магазина «Для дам» по моей просьбе. Коробки с модными платьями, шляпками и прочим стояли на её кровати.

— Отдыхайте, сеньора Ратри, спокойной ночи, — тихо проговорил я и склонил голову, прощаясь.

— Спасибо вам, месье Мишель, — так же тихо ответила она и прикрыла за собой дверь.

Я повернулся и быстрым шагом направился к входной двери.

— Иша, иди за мной, — бросил я пантере, как только увидел его, всё ещё сидевшего на пороге, и прошёл вглубь парка, разбитого вокруг дома. — Объясни, какого чёрта ты вытворяешь? — проговорил я, присаживаясь на скамью, сделанную из ствола поваленного дерева.

Иша уселся рядом, посмотрел на меня своими голубыми, как небо, глазами и моргнул.

— Ну что моргаешь? Что за причуды? В русской общине вёл себя как идиот, не дал мне притронуться к той девчонке, отпихивал, как мог. В чём дело? Занялся моим воспитанием? Ну, хорошо, там я понимаю: жалко стало новобрачную. А что здесь? По-твоему я не могу ухаживать за понравившейся мне девушкой?! Я ведь не собираюсь ею пообедать! В этот раз я сдержусь, чего бы это ни стоило. Будь уверен! Но так, я думаю, будет лучше для всех. Она мне нравится, Иша. Я одинок, она тоже. Ей некуда идти, я же могу дать ей всё: кров, защиту, семью, наконец! В конце концов, почему мои друзья могут иметь семью, а я нет?! Почему? Ты можешь мне сказать? — Я раздражённо встал и заходил по дорожке. Иша сидел и только следил за мной, поворачивая голову. — Молчишь?! Вот и молчи дальше! Кстати, Атер её одобрил! Так что не путайся под ногами! Понял?!

Иша рыкнул, приподнявшись на задних лапах, и смешно взмахнул передними. Это было так похоже на всплеск руками, что я не удержался и, улыбнувшись, присел перед ним.

— Иша, ты же знаешь, что происходит. Прошло почти десять лет с тех пор, как я отпустил Диану. Я старался забыть её, но из этого ничего не вышло. Я топил грусть в вине, старался расцеловать любовь по чужим постелям, но всё напрасно. Никакие жаркие объятия не смогли согреть мою холодную душу. Даже совершённые безумства не помогли стереть память о ней. Мне всё ещё больно. А Ратри… она единственная, кто смог заставить моё сердце биться сильнее. Так разреши мне попробовать наладить свою жизнь.

Иша сердито зарычал, не принимая мои доводы. Я повернулся и пошёл к дому. Он остался сидеть у скамьи.

С самого утра следующего дня моя жизнь круто изменилась. Дом наполнился весельем и суматохой. Освоившись, Ратри взяла управление нашим холостяцким жилищем в свои руки. Вместе с Джеком, уже изрядно постаревшим, перевернула весь дом и через несколько часов упорной работы, смешанной со смехом, песнями и шутками, он заблистал идеальной чистотой и тем непередаваемым уютом, который бывает только там, где царит опытная хозяйка.

Прошло всего пару дней, а Ратри уже стала неотъемлемой частью моего существования. Джек, одинокий старик, так привязался к девушке, что тайно в мыслях называл её дочкой. Она могла по нескольку часов сидеть рядом с ним и рассказывать смешные и грустные истории. Я не мешал им, устроившись неподалёку и наблюдая за девушкой, всё больше проникался мыслью о создании семьи. Ратри, смущавшаяся поначалу в моём присутствии, вскоре привыкла и теперь смотрела на меня без опаски. Я же удивлялся той перемене, что произошла с ней. В таверне она была совсем другой. Там была богиня любви и танца, умеющая укротить любого, даже самого грубого из мужчин. Здесь же была кроткая и милая девушка, далеко не простушка, но знающая себе цену юная леди. Именно леди, со всем присущим ей благородным достоинством. В её облике, осанке, разговоре, повороте головы и взмахе тонкой кисти было столько изящества и возвышенности, словно она всю жизнь провела в высшем обществе. Платье, сшитое по последней моде, и высокая причёска как нельзя лучше подходили ей. Сейчас мне даже с трудом верилось, что я видел её когда-то в простом цыганском одеянии.

Единственное, что огорчало меня, так это поведение Иши — он никак не хотел смириться с Ратри, и моё острое постоянное желание её крови. Я надеялся, что это пройдёт, как только я свыкнусь с её присутствием, но чем дольше она была рядом со мной, тем тяжелее мне становилось. Чтобы смирить себя, я уезжал на несколько дней, но от этого становилось только хуже. Мне не хватало Ратри, как воздуха. Я не мог подолгу оставаться вдали от неё и не мог находиться рядом с ней. Я мучился, становясь мрачнее день ото дня.

— Сеньор Мишель, мне очень хочется прогуляться на вашей яхте. Как вы думаете, это возможно устроить? — спросила однажды Ратри.

— Конечно, я с большим удовольствием прокачу вас. Вам, наверное, крайне скучно здесь? Если пожелаете, мы можем тотчас отправиться в путешествие.

— О, нет, что вы, — воскликнула Ратри, — у вас очень славно! Сказать по правде, я устала от постоянных переездов и сейчас наслаждаюсь отдыхом. Я так вам благодарна, господин Мишель, вы даже представить себе не можете, как мне здесь хорошо.

— Я чрезвычайно рад служить вам, сеньора, — склонил я голову, — прошу, не стесняйтесь и приказывайте мне всё, что вам захочется, и я клянусь с радостью исполнить все ваши пожелания.

Ратри улыбнулась и подала руку:

— Вы мой рыцарь-спаситель, я не смею приказывать, могу лишь просить.

Я прикоснулся губами к её маленьким пальчикам и, зажмурившись от отчаяния, быстро отпрянул в сторону. Ею запах сводил с ума. Если так будет продолжаться, мне придётся расстаться с Ратри, и это будет самым чёрным днём последних лет моей жизни.

На причале, у самого трапа, сидел Иша. Он смотрел на меня, и в его глазах был немой укор. Ратри неуверенно остановилась, не решаясь приблизиться к пантере.

— Иша, пропусти, — я подошёл к нему и подтолкнул рукой. Но он только рыкнул, показав острые зубы, и уставился на девушку злобным взглядом.

— Мне это надоело, ты понял? — прошептал я сердито ему на ухо. — Пошёл отсюда прочь или я оттащу тебя за хвост, паршивый кот!

Иша поднялся и, не спеша, с достоинством направился к лесу. Я оглянулся. Его одинокая фигура кольнула сердце запоздалым раскаянием, но я отогнал это чувство: тоже мне нянька.

Свежий бриз весело мчал маленькую прогулочную яхту вдоль берега. Она, как босоногая девчонка, с лёгкостью перескакивала с волны на волну, и перед нашим взором открывалась величественная и прекрасная картина крутых берегов, покрытых непроходимыми первозданными лесами.

Ратри сидела у борта и с восхищением смотрела на окрестности.

— Я так вам благодарна, сеньор Мишель, вы даже представить себе не можете. Ведь такое происходит впервые в моей жизни. Здесь, с вами, я чувствую себя по-особенному, не как пленница или наложница. Мне так легко и свободно, что одновременно хочется плакать и смеяться, — Ратри подняла на меня свои огромные чёрные глаза, полные неприкрытой нежности, — расскажите мне о себе, если это возможно, конечно, — тихо попросила она. Я почти ничего не знаю о вас. Люди по-разному вас называют. Кто чёрным всадником, истребляющим нечисть, кто пособником дьявола, и приписывают вам всяческие зверства. Я же, признаться, не могу понять, кто вы, Мишель. Вы внезапно исчезаете на несколько дней, а вернувшись, ничего не рассказываете, только молчите и смотрите. Мне порой бывает неуютно от вашего взгляда.

— Вам не нужно бояться меня, Ратри, — грустно проговорил я, — я не причиню вам вреда, но вы правы в одном: вы ничего не знаете обо мне. Я одинокий путник, бредущий по бесконечной дороге жизни, не знающий ни её цели, ни смысла. Когда-то у меня была цель, хоть как-то оправдывающая мою не нужную никому жизнь. Но я растерял всё по дороге, не смог сберечь этот драгоценный дар, призывающий к действию. Теперь я остановился и стою на распутье. И куда бы я ни кинул взгляд — кругом пустота. Мне некуда больше идти и не за что бороться.

— А ваши друзья? Что они думают по этому поводу?

— Мои друзья — большие оптимисты, — усмехнулся я, — они всё ещё верят в меня и ждут, когда я вернусь.

— Быть может, они правы? С расстояния предметы видны лучше, и души людей — тоже. Они верят в вашу честность и смелость. В вашу способность идти вперёд, не оглядываясь на совершенные ошибки. У всех бывают промахи, но не все способны вынести из них урок. Мне кажется, что вы не сможете долго оставаться в стороне. Рано или поздно вы вернётесь на отринутый путь, но тогда перед вами встанет новая и нелёгкая задача — выбрать направление.

— Простите? Но мне кажется, что как раз с выбором-то и не будет проблем.

Конец ознакомительного фрагмента.