Золотой идол викингов

Людмила Львовна Горелик, 2021

Золотой языческий идол принадлежал древнему народу, но перед смертью шаман проклял его и всех, кто с ним был связан. Это проклятие действует до сих пор… Сергей Воробьев и его подруга Стелла вместе с руководителем археологического кружка Карлом Шлоссером начали несанкционированные раскопки кургана неподалеку от Смоленска. Какова же была их радость, когда они обнаружили древнего золотого идола! Правда, они еще не представляли, чем обернется эта находка…

Глава 4

Золотая Баба

К Сиггурд Медведь смог отправиться только ближе к вечеру. Пока все привели в порядок после похода: волов накормили и в стойло поставили, все приспособления для волочения судов почистили, сами в бане помылись…

Баня у Вячковых выкопана в земле, с накатом из крепких качественных бревен. Дух в бане смолистый, крепкий, братья охаживают друг друга дубовыми вениками — хорошо!

Но Медведь не стал долго баней наслаждаться. Обмылся только и пошел одеваться. Братья его не задерживали, им было понятно его нетерпение.

Солнце уже сильно клонилось к западу, когда Медведь подошел к дому Фари.

Дом отца Сиггурд большой, стоит на пронизанном солнцем пригорке…

Медведь, как всегда, немного растерялся при виде богатства Фари.

«Что ж, — успокоил он себя. — И Вячковы не лыком шиты…»

Сиггурд выбежала ему навстречу. Окон в доме Фари, как и в других домах городища, нет, но ей сообщила о приходе Медведя маленькая сестра, игравшая у входа с котком Мышебором.

Этого серенького котка Фари в прошлом году купил у проезжих купцов. Из грек те купцы шли в варяги, а котка в качестве товара захватили еще дальше Греции — на востоке где-то.

Полезный оказался зверек! Он и мышей, и крыс, и змей даже ловил. А сам мягонький, с пушистой шерсткой, добрый и смышленый очень.

Фари ни разу не пожалел, что дорогую цену за котка заплатил.

— А я тебя давно жду! — Сиггурд мимоходом погладила котка. И Медведь тоже погладил. — Я уж знаю, что вы вернулись, откатали, — продолжила девушка.

Глаза ее сияют, длинные светлые волосы распущены и украшены подвесками. Видно, что Сиггурд ждала его, наряжалась: на ней шелковое платье с позолоченной бронзовой фибулой на плече, широкое снизу и с широкими рукавами, но узкое в талии, мягкие кожаные башмаки.

Медведь глядел и не мог наглядеться. Как хороша его Сиггурд! Скоро она станет его женой. Пока что он даже за руку не смеет ее взять. Встречные оборачиваются на такую красивую пару. Многие знают, что скоро свадьба.

Когда они вышли к берегу Свинца, увидели ладьи возле причала.

— Ушкуйники в Новгород идут, кому-то из наших ладьи катать придется. — Сиггурд кивает на ладьи. — Вы же не пойдете?

Медведь пожимает плечами.

— Не знаю… Как Вячко скажет… Мы вообще-то неплохо заработали уже… Надеюсь, что не пойдем. Сиггурд… Все у нас будет хорошо. И в любом случае (что бы ни произошло!) совсем скоро ты станешь моей женой…

У Медведя почему-то тревожно на душе, он задумчиво смотрит на девушку, отгоняя нехорошие предчувствия.

Сиггурд опускает голову.

— Да, Медведь! Если только не пойдете с ушкуйниками, то скоро уже совсем. Я тоже этого жду… Но мне иногда грустно бывает, что отцовский дом покину…

Сиггурд доверчиво и с любовью поднимает глаза на Медведя. Какая она юная!

«Хоть бы ушкуйники другую бригаду наняли волочь… — думает он. — Если предложат хорошие деньги, Вячко вряд ли откажется. И тогда еще на месяц придется свадьбу отложить…»

— А к нам сегодня Синеус приходил! — вспоминает Сиггурд. — С товарами! Отец мне вот эту фибулу купил! — Девушка показывает на бронзовую фибулу, которой сколото ее платье.

Медведь кивает. С Синеусом — смуглым веселым парнем — он знаком. Этот парень, из ушкуйников, всего на три года старше Медведя. В прошлый раз, когда ушкуйники через Свинечск в греки шли, они познакомились.

Синеус, конечно, вспыльчив, но и храбр. Медведю он, в общем, понравился.

— Красивая! — соглашается Медведь, разглядывая брошь.

— Ну да, мне подходит, я и выбрала эту… — Сиггурд, скосив глаза, тоже разглядывает фибулу. — Еще много чего у него купил отец. Из Греции хорошие товары! Персидские тоже есть… А еще Синеус рассказывал, что они летом, перед тем как в Новгород отправиться, куда-то очень далеко, в холодные края, ходили. И до самого края света дошли… Оттуда у них тоже товары есть. Ой, какие красивые серебряные подвески отец для матери купил… Брату ножны с инкрустацией… Но это все персидское! Синеус и Золотую Бабу предлагал, которую с края света привез! Только дорого очень запросил.

— Что за баба? Что за край света? Почему холодные края? В Греции и дальше, на востоке, наоборот, тепло… — Медведь удивленно вскинул брови.

— Баба из чистого золота! Так Синеус говорит. Отец поверил, что золотая, а он разбирается. Довольно большая, вот такая… — Сиггурд показала руками высоту Бабы, разведя их от собственной талии до середины лба. (Медведь уважительно крякнул.) — Красивая! Отцу понравилась. Но Синеус три тысячи дирхемов запросил! Столько и дом наш не стоит! Не хотел, видно, продавать, только похвастаться хотел… Специально столько назвал. Это ж надо… Говорит, она не простая, счастье должна принести…

— А откуда она взялась? Что за край света?

— В нынешнем году, совсем недавно то есть, ушкуйники сделали поход на северо-восток! В другую сторону совсем! Синеус говорит, давно хотели посмотреть, что там… Горы обогнули, перебрались, потом на север, по реке большой, широкой, сплавлялись. Как Волга, такой же широкой, только холодной очень. И дошли до таких земель, где лета не бывает и деревья не растут…

— Подожди… — Медведь даже остановился. — Так это они в Югорию ходили?! Они раньше рассказывали, что хотят побывать, да я не верил, что такое бывает…

«Придумывает Синеус, — думал он. — Неужели правда существует такая земля?»

— Ой, ты знаешь уже про эту землю! — всплеснула руками Сиггурд. — Именно так он и говорил: «Трава там не растет, а люди живут». И называл ту страну — Югория. И еще там городище такое было… как это… — Девушка наморщила лоб, но это ее не портило, она стала даже красивей от живой заинтересованности, светившейся в ее глазах. Наконец она вспомнила: — Усть-Полуй, вот как называется! И народ там живет — вогулы! Они поначалу ватагу Синеуса приняли очень хорошо. А Синеус у них украл Бабу Золотую! Он так смеялся, когда рассказывал… Это их божество было, они ей поклонялись — от нее вся жизнь их зависела. Они, как поняли, что Баба у ватаги, кинулись на них, да кто ж с ушкуйниками справится! Ушкуйники и не с такими сражались… Перебили преследователей, да и уплыли. Поминай, как звали! И Золотую Бабу теперь с собой возят. Продавать он ее здесь не хочет… В Новгород везет. Сказал — там посмотрит.

— Это Синеус все сам отцу говорил? — удивился Медведь.

Синеус болтлив, но не до такой же степени.

— Ну, отец ведь угостил хорошо… Пива много, вина заморского бутыль, мед хмельной отец поставил. Синеус и стал вспоминать про поход. Отец у него много всего купил, он и рад был, что удачно поторговал. Вдвоем долго сидели. Синеус отца другом называл. Отец потом нам рассказал про Бабу, однако не велел никому больше говорить. Синеус так, похвастаться приносил, а продавать он ее и не собирался. Ты ведь не скажешь? Я только тебе… — Она опять опустила голову. Вспомнила, что отец строго-настрого наказал не говорить никому. Но ведь Медведь-то свой…

— Нет, конечно, не расскажу, даже братьям не буду рассказывать, — кивнул Медведь. — Фари прав, не говори ни о Золотой Бабе, ни вообще о Югории никому больше. Синеус опасный человек, с ушкуйниками вообще шутки плохи. Если он по пьянке проболтался, лучше всего забыть все, что говорил, и не вспоминать никогда.