Индейская луна. Исторический роман

Людмила Лапина

«Индейская луна» – продолжение истории Мелинды Лаумер и Теодора Марша, начатой в книге «Райская дева». Влюбленные не виделись шесть лет и мечтают о встрече. Расстояние между Техасом и Колорадо не разлучит их тоскующие сердца.

Часть 2

ИНДЕЙСКАЯ ЛУНА

Мелинда со стоном откинулась на подушку. Она не спала уже вторую ночь. Окно ее спальни на ранчо «Заросли роз» было распахнуто, но свежий горный воздух не мог охладить пылающее тело девушки. Она всегда плохо спала в полнолуние, но за последние шесть лет июльские полнолуния доводили ее почти до сумасшествия — все подробности неудачной помолвки вспоминались ей так ясно, как будто это происходило только вчера. Девушка закрыла глаза, и имя любимого со стоном сорвалось с ее губ. Тед… Теодор Уэсли Марш… Они не подходили друг другу, но именно из-за него Мелинда отказала его брату. Так ужасно все запуталось! Тогда, шесть лет назад, братья Марши, Клейтон и Тед, пробыли на ранчо «Заросли роз» лишь неделю. И за эту неделю сердце Мелинды было разбито. Она полюбила первый раз в своей жизни, и любовь не принесла ей ничего, кроме страданий. Девушка резко села в постели и откинула простыню, влажную от пота. Почему она так мучается из-за человека, который не подавал о себе вестей целых шесть лет? Шесть лет прошло с того момента, когда Тед Марш вытащил из ручья упавшую невесту брата, и это решило их судьбы. Мелинда заглянула в синие глаза Теда, и Клейтону не осталось никаких шансов. И, видно, у нее тоже не было никаких шансов — ни слова о любви не было сказано между ней и Тедом. Он только смотрел на нее горячим взглядом, и она таяла в огне его синих глаз. Девушка скатилась с постели, ругая себя самыми последними словами. Она не виделась с Тедом шесть лет. Он ни разу не написал ей письмо, не просил передать ей на словах какую-нибудь весточку. Дура, безмозглая дура! Она распорядилась своим сердцем ужасно глупо. Мелинда сбросила на пол влажную от пота рубашку и провела руками по горячему обнаженному телу. Сердце ее бурно колотилось. Чувствуя, что не заснет, она взяла розовое мыло и пушистое полотенце, подхватила винчестер и на цыпочках, чтобы не разбудить тетю, прокралась к выходу из дома. Там она положила полотенце на маленькую деревянную скамеечку, сделанную в первый год приезда на ранчо Джонасом. А сейчас их нет в живых — ни Джонаса, ни Лины. Они с тетей Джиной остались только вдвоем! Мелинда вздохнула, прислонила винчестер к скамеечке и скользнула в ледяную воду источника, окунувшись с головой и привычно подогнув колени, чтобы не удариться о песчаное дно. Хрустальная вода охладила ее разгоряченное тело, и девушка почувствовала, как отступают мучительные воспоминания. Сейчас, под великолепными горными звездами Мелинда, омываемая чистейшими струйками воды, вспоминала свою любовь без сердечной боли. Она подняла руки, серебряные капли сорвались с кончиков ее пальцев. Перевернувшись гибким движением в прозрачной воде, Мелинда потянулась за мылом. Освеженная ночным купанием, девушка вернулась в свою спальню и, присев у окна, начала сушить длинные, золотисто-рыжие локоны. Ее мысли опять побежали по привычному кругу: где Тед? Что с ним? Может, он уже давно забыл ее и женился? Она знала только, что он жив, это она чувствовала сердцем. А может быть, он в плену где-нибудь в Мексике? Или его зашанхаили? Но как узнать что-либо о человеке, шесть лет не подающем никаких вестей? Мелинда могла бы, конечно, наступить на свою гордость и написать письмо Клейтону, но ее сердце сжималось от этой мысли. Ни за что, даже если будет голодать, не напишет она письмо бывшему жениху. Девушка передернулась, как от порыва ледяного ветра — ее до сих пор мучил стыд из-за ее поведения с Клеем Маршем. Он любил ее двенадцать лет, а она отвергла его! Ну почему она не могла ответить на его чувство? И опять лицо Теда всплыло перед ее мысленным взором. Его синие глаза прожгли ее душу, и Мелинда поняла, что будет ждать его всю жизнь. Но сколько же она будет мучиться, не имея никакой весточки? Внезапно ей вспомнилось одно впечатление детства. Молодые негритянки на их плантации, когда хотели приворожить любимого, ходили к колдунье страшного культа черных богов вуду. Запретное средство! Ни одна христианка не прибегнет к нему. Пять лет нельзя причащаться после гадания, а если займешься колдовством, твоя душа будет проклята навеки. Но Мелинда чувствовала, что Тед ей дороже жизни и вечного спасения. О, только бы узнать, где он, что с ним. Мелинда заломила руки и упала на колени, моля Господа и Пресвятую Деву простить ей эти грешные мысли.

На следующий день леди собрались в Пуэбло за покупками. Мелинда запрягла в фургон старого Атоса и, смахнув, непрошенную, слезу, вспомнила, как выбирала его с Джонасом на лошадиной ярмарке. Верный негр погиб шесть лет назад…

Мелинда перекрестилась, кратко помолившись за души убитых слуг, и позвала тетю Джину. Леди появилась на пороге дома, хрупкая, элегантная, в легком батистовом платье цвета кофе с молоком, легкий соломенный капор подвязан под упрямым подбородком атласными лентами. Мелинда, поддержав ее под локоть, помогла взобраться на сиденье, и села рядом. Атос тронулся с места привычной неспешной рысью. Заперев ворота, Мелинда спрятала ключ в ридикюль и подстегнула коня. До Пуэбло от их ранчо двенадцать миль. Легкая, приятная прогулка.

— Тетя Джина, — вкрадчиво начала девушка. — Я хочу наконец купить нам швейную машинку. Думаю, мы можем заказать ее по каталогу в лавке мистера Гибсона.

— Как хочешь, дорогая, — ответила Джина.

— А в журнале «Харперс Базар» я видела очень красивое платье и хочу сшить его ко дню Благодарения. Оно из светлого атласа и вышито стеклярусом.

— Так тебе еще надо будет купить подходящую ткань, — вскричала почтенная леди.

— Ну, пожалуйста, тетя! — взмолилась Мелинда.

— Конечно, дорогая, мы вместе зайдем в лавку к мистеру Гибсону, — согласилась Джина.

— О, спасибо!

Вскоре они подъехали к большой лавке мистера и миссис Гибсон. Их сын Джонни помог мисс Джине выйти из фургона. Мелинда, подобрав юбки своего зеленого батистового платья, сама спрыгнула на землю. Сунув мальчику пятьдесят центов, она попросила его поставить их фургон в платную конюшню мистера Хиггинса.

Дамы вошли в лавку. Отдав мистеру Гибсону список продуктов на неделю, они перешли к прилавку с тканями и забыли все на свете, перебирая атласно-шелковую радугу. Наконец они пришли к согласию и попросили миссис Гибсон отмерить пятнадцать ярдов атласа нежного цвета само, купили на отделку несколько упаковок искусственного жемчуга и стекляруса. Леди приобрели себе еще по две пары чулок и свежий номер «Харперс Базар», а так же торжественно попросили мистера Гибсона заказать им в Денвере швейную машинку.

Мелинда купила еще коробку швейцарского шоколада, проводила тетю к дому мисс Зеппелин и поспешила навестить свою подругу Мэри-Энн. Девушка почти бежала по дощатому тротуару, не обращая внимания на восхищение встречных мужчин. При свете дня никто не осмелится слишком грубо приставать к ней, иначе рискует провести ночь в местной тюрьме. А если какой-нибудь несчастный проявит настойчивость, что ж, кольт всегда у нее с собой.

Добежав до дома подруги, Мелинда резко потянула звонок. Мэри-Энн открыла дверь и вскрикнула от неожиданности:

— О, Милли! Какой приятный сюрприз!

— Привет, дорогая! — отозвалась Мелинда. Подруги расцеловались. Мелинда почтительно поздоровалась с миссис Толкин, и девушки заперлись в комнате Мэри-Энн.

— Что случилось? Ты вся горишь, — спросила мисс Толкин, усаживая гостью.

— Сделай мне одолжение, — попросила Мелинда, снимая соломенную шляпку и стягивая перчатки.

— Да в чем дело?

— Помнишь старую индейскую знахарку? — нервно спросила Мелинда, и слезы покатились по ее нежным щекам.

— Помню, помню, успокойся, — ответила Мэри-Энн.

— Сходи к ней со мной, — попросила Милли.

— Милли, зачем тебе это? — вскрикнула Мэри-Энн и вдруг побледнела: — Мисс Джина…

— Нет, о нет! — вскрикнула Мелинда. — Она жива и здорова!

И обе девушки перекрестились, благодаря Бога за его милость.

— И все же, что у тебя случилось? — настаивала Мэри-Энн.

— Я не могу так больше жить, я вся измучилась, — прорыдала Мелинда, шаря в ридикюле в поисках носового платка.

— Теодор Марш, — понимающе кивнула подруга. — Так и не объявился?

— Нет! И я не могу больше мучиться неведением! Я хочу узнать правду о нем, пусть даже погублю свою душу!

— Ну, зачем же губить душу, — рассудительно сказала Мэри-Энн. Напиши мистеру Клейтону Маршу и спроси его о брате!

— Нет, — ответила Мелинда. — Я не могу, мне до сих пор стыдно перед ним.

— Тогда попроси мисс Джину написать матушке Маршей, они же давние подруги по пансиону, — предложила Мэри-Энн.

— Я не буду заставлять делать тетю то, что не решаюсь сделать сама, — запротестовала Милли. — Так что остается один выход: обратиться за помощью к знахарке.

— Думаешь, она согласится помочь? — недоверчиво спросила Мэри-Энн.

— О, Мэри-Энн, пожалуйста, сходи со мной, или я пойду одна, — взмолилась Милли, умоляюще заламывая руки. Мисс Толкин было странно видеть свою обычно сдержанную, рассудительную подругу в таком состоянии. «Как хорошо, что я ни в кого не влюблена», — подумала она и успокаивающе похлопала Милли по руке.

— Дорогая, я пойду с тобой, не волнуйся и не плачь так, — сказала она. Мисс Лаумер понемногу перестала всхлипывать. Мэри-Энн велела ей умыться холодной водой и вскоре принесла чайный поднос. Девушки выпили чаю со швейцарским шоколадом и договорились встретиться в час ночи у общественных конюшен. Мелинда поблагодарила подругу за поддержку, надела шляпку, натянула перчатки и ушла. По дороге она заглянула в местный банк и сняла со своего счета пятьсот долларов. Мистер Смит, клерк банка, попытался как всегда, заигрывать с ней, она решительно пресекла его попытки, свернула деньги и спрятала в ридикюль. Девушка даже себе не могла объяснить, почему испытывает к нему отвращение. Он был высок, строен, голубоглаз, светловолос, происходил из старинной филадельфийской семьи, и был неизменно любезен и почтителен с мисс Лаумер. Но она не могла простить его поведение в «День всех Святых» три года назад. После танцев, разгоряченный пуншем и виски, он попытался ее поцеловать, и Мелинда, испугавшись, что он может ее изнасиловать, ударила его коленом в пах, вытащила кольт из его кобуры и ударила его по голове. Мистер Смит больше никогда не пытался распускать руки, но не мог скрыть свое восхищение мисс Лаумер. Она осталась для него недосягаемой мечтой.

Мелинда подошла к дому мисс Зеппелин. Леди собирались на службу в церковь, и девушка пошла с ними. После ужина девушка извинилась перед хозяйкой и поднялась к себе в комнату, взяв недавно вышедшую книгу некоего Твена «Приключения Тома Сойера». Она попыталась забыться чтением, но даже описания родной реки не заставили ее забыть цель сегодняшней ночи — пойти к знахарке и узнать о судьбе возлюбленного. Она едва прочитала две страницы, книжка выпала из ее пальцев, и, перевернувшись на спину, Милли позволила себе помечтать о любви. Щеки ее запылали, глубокий вздох приподнял пышную грудь, когда она представила, что Тед склоняется над ней. Интересно, каким он стал сейчас? Конечно, повзрослел, возмужал, его плечи, наверное, в ярд шириной… Милли улыбнулась и помолилась о том, чтобы с ним ничего не случилось, чтобы ее любимого хранили ангелы и Пресвятая Дева. Молитва успокоила ее и девушка уснула.

В начале первого часа ночи она вдруг подскочила на постели, сна не было ни в одном глазу. Пора было приступать к осуществлению отчаянного плана. Милли встала с постели и быстро переоделась в любимый мужской костюм — черные джинсы, ботинки для верховой езды со шпорами, черный кружевной корсаж, черную сатиновую рубашку и длинную кожаную куртку. Ее округлые бедра опоясала портупея с кольтом в кобуре. Еще один кольт она привычно засунула сзади за пояс джинсов, привесила к поясу охотничий нож. Надела черный стетсон, взяла кожаные перчатки и на цыпочках, стараясь не звенеть шпорами и не ступать на скрипучие половицы, покинула свою спальню, а сердце, казалось, билось прямо в горле и ноги подгибались от волнения. Неужели совсем скоро она узнает о судьбе своего любимого?

Благополучно выбравшись из дома и заперев дверь, девушка быстрым шагом направилась к конюшне мистера Хиггинса. Мэри-Энн выступила из тени, отбрасываемой водокачкой, и девушки, взявшись за руки, вошли в конюшню.

Старый Хиггинс, приподняв бровь, поднялся с перевернутого ведра:

— Куда это вы собрались, юные леди? — спросил он, давя каблуком сапога окурок самокрутки. Девицы покраснели — Мэри-Энн тоже была в брюках, в которых работала на своем огороде.

Конец ознакомительного фрагмента.