Горби-2

Людмила Козлова

Девятый том «Избранного» Людмилы Козловой – это современная российская проза – повести, написанные либо в реалистическом ключе, либо в стиле фантастика реализма, но всегда – с проекцией в настоящее время. Девятый том продолжает серию прозы «Мои романы с жизнью».

Глава 12. Хижины и дворцы

И вот в сопровождении неизменного цербера, нашего великого начальника, мы вошли в дом одного из чинов — это был пока нижний слой управленческой машины. Жилище и снаружи, и внутри разительно отличалось от той сакли — гостиницы, где вот уже несколько месяцев пришлось обитать нам. Если поставить рядом эти два сооружения, наше убежище выглядело бы хижиной. Примерно, как «хрущёвка» против золотых палат восточного набоба.

Даже пирамидальный дворец вождя уступал по богатству убранства этому жилому дому. Золотые барельефы, резные колонны, орнаменты из самоцветов. Повсюду картины, в основном, пейзажи верхнего мира — горы, реки, водопады, пальмы и цветущие альпийские луга. Но нигде не встречались изображения людей или животных. Мир на картинах был необитаем.

И всё-таки, похоже, художники здесь более свободны, чем остальные рабы. Было ясно — картины написаны с натуры. Сама собой возникла мысль — если местным царькам так хорошо известен верхний мир, что мешает им освоиться в нём? С таким богатством можно роскошно устроиться где угодно. Возможно, эта мысль была недалека от реальности.

— Снимайте, снимайте! — шипел службист. — Всё это должен видеть великий вождь.

Я не успевал выбирать выгодные ракурсы. В объектив попадало всё, что было в поле видимости. На одной из стен заметили некую дверцу. Службист тут же попытался открыть её. Однако ничего не получилось. Начальник заставил Веселина изъять из рюкзака нож — острый и маленький, как шило. Но сколько Веселин ни старался отделить квадратную дверцу от стены, эта безделица не подалась даже и на миллиметр. Скорее всего, мы обнаружили секретный встроенный сейф, по конфигурации очень похожий на банковский. Это ещё раз показывало — верхний и нижний миры где-то пересекаются.

Заметно было, как наш товарищ службист постепенно впадал в бешенство. Кроме него по пятам за незваными гостями ходил слуга хозяина — одетый в служебный балахон здоровенный индеец. Слуга, молча, наблюдал наши потуги. Лицо его было непроницаемым, но временами вдруг проявлялась, как фотография в растворе гипосульфита, мимолётная усмешка. Слуга явно потешался над рабами, производящими такой своеобразный обыск богатого жилища. Мы выглядели в его глазах презренными клоунами.

— Да, если нижние чины живут в такой роскоши, что же говорить о верхнем эшелоне, — думал я, снимая подробности интерьера.

На следующий день представилась возможность убедиться в моей правоте. Не буду утомлять вас описанием дворцовых покоев высшего чина великой стройки алинизма. Скажу только, что сравнить их можно было, пожалуй, с роскошными обиталищами фараонов. Блеск золота и самоцветов затмевал все разумные пределы. Службист впал в состояние, подобное атараксии. Едва успевая складировать снимки в свои необъятные карманы, выглядел совершенно больным.

Даже вездесущие «глаза и уши» его службы не смогли снабдить начальника полной информацией. Было видно, что «открытия» поразили несчастного в самое сердце. Он никак не мог справиться с приступами «жабы». По-другому выразить его состояние не представлялось возможным. «Жаба», настоящая «жаба» давила нашего товарища. Особенно подкосило то, что делегацию контролёров сопровождали не сами хозяева дворцов, а всего лишь слуги. И эти рабы смотрели свысока на великого и ужасного начальника, всем своим видом показывая своё превосходство и его ничтожность.

Мы всерьёз опасались, что останемся без сопровождающего. Чем это могло обернуться для нас, страшно даже подумать. Можно было не сомневаться, кто окажется виновным в этой истории. Мы поддерживали начальника, как могли. Он был нашим пропуском за пределы великой стройки. Пока я обходил роскошные покои, Веселин пытался подбодрить сдувшегося, как воздушный шарик, службиста. Восхищался его умом и прозорливостью. Напоминал, как правильно была выбрана им стратегия и тактика, что и привело к нужному результату. Лаковые, сладкие речи несколько взбодрили несчастного. Постепенно приходя в себя, он лелеял уже свою ненависть к врагам народа, окопавшимся (в буквальном смысле) в царстве великого Алина.

Наконец, наша командировка завершилась. Это было очень кстати — у нас заканчивался запас фотобумаги. Начальник не должен был догадываться о том, что скоро фотоаппарат для него станет бесполезен. Эту тайну мы собирались унести с собой в верхний мир. Чем грозило её обнаружение здесь, можно было легко себе представить. Отправились в обратный путь. Сердца наши готовы были выпрыгнуть из грудной клетки. Переглядываясь друг с другом, еле сдерживали улыбку.

Шагая по бесчисленным коридорам подземки, вслушиваясь в далёкие шорохи какой-то тайной жизни лабиринта, я думал о том странном сочетании самого что ни на есть первобытного рабства и повсеместной торговли. Именно это совмещение несовместимых вещей и делало подземное царство порождением абсурда.

Всё продаётся и покупается. Богатый раб возвышается над самым высшим чином, исполняющим секретную службу. И этот службист, чувствуя себя несчастным нищим, готов с радостью занять место этого раба. Но до тех пор, пока сие не удалось, богатый раб должен быть поименован врагом народа и вождя. Похоже, одно это и грело душу бедного товарища начальника.

Он предвкушал, как покажет вождю добытые героическими усилиями фотографии зажравшихся чинов, их фантастических дворцов и наглых домашних слуг. Надеялся на карательные полномочия, которые даст ему великий Алин. Вот тогда… Тогда — берегитесь разжиревшие воры! А их наглые слуги вообще пойдут на фарш — их скормят сторожевым крысам. Судя по размерам этих длиннохвостых хищников, питались они отнюдь не хилым зерном.

С каждым шагом, удалявшим путников от великой стройки, службист становился заметно бодрее. Видно было — добытый компромат жёг руки. Не терпелось ретивому верному подданному обсказать всё вождю. И не только обсказать, но и показать. На это больше всего уповал товарищ начальник. Надеялся, фотографии не подведут — где это видано, чтобы раб жил роскошнее царя!