Про Часы Мидаса. Время трейд-ин

Людмила Ивановна Кайсарова

«Часы Мидаса» Натали де Рамон вышли в «Амадеусе» в 2006 в таком виде, что издателям пришлось изъять их из продажи и убрать всякое упоминание о них на своем сайте. Но вдруг в 2020 Часы зазвонили из небытия: «Читатель имеет право знать правду и читать авторский текст»! Оригинал я уже разместила на Rideró, а в этой книжке – правда, которая посвящена памяти моего гран-ами, Сергея Фомина, благодаря которому появились на свет наши Роман Веков (Кукуев) и «Три сестры мушкетера» и моя Натали де Рамон.

Пятнадцать лет назад

На следующий день у меня самой было уже запланировано много беготни по городу. Когда занимаешься фрилансом, а это значит, что в любой момент может позвонить потенциальный заказчик и предложить работу, то все дела, требующие выхода из дому, стараешься объединить в один день. Это сейчас у всех есть мобильники, да не по одному, а пятнадцать лет назад они были роскошью или дорогим рабочим инструментом тех, кто в силу профессии постоянно в дороге. Первый мобильник появится у меня только в 2008-ом, а тогда в нем не было даже необходимости, потому что я работала, что называется, на дому. На удаленке, как теперь называется. Городской телефон и электронная почта — вполне достаточно.

Зимы пятнадцать лет назад отличались от нынешних градусов тоже минимум на пятнадцать с минусом. А в тот день была не только жуткая холодина, но еще и ветер, и снег с дождем. Как ни странно, но со своим набором деловых встреч и разъездов я управилась почти на час раньше, чем предполагала. Смотаться домой и перекусить я уже не успевала, а для прогулок не подходила погода, так что, я отправилась прямиком в «Амадеус». Даже если моя редакторша будет загружена и не сможет заняться со мной досрочно, все равно лучше провести время под крышей и в тепле.

Приезжаю, начинаю подниматься по лестнице. Здание старое, этажи высокие, лестничные пролеты просто гигантские. И мне уже дико жарко. Снимаю шляпу, разматываю шарф, но все от снега сырое, не сунешь в сумку. Еще и мокрый зонт. Несу все в руках.

Бухгалтерия была ниже этажом, чем сидела редакция. Может, зайти, думаю, по дороге? Но вдруг ждать придется под дверью, я ведь не к назначенному времени приехала. Стульев здесь в коридорах для посетителей нету, не госучреждение. Пойду-ка я лучше к редакторам, там разденусь, потому что, если сейчас пропотею, то потом выходить на улицу с мокрой спиной слишком рискованно.

Комната моей редакторши помещалась в другом конце коридора от основного входа на этаж, ближе к черной лестнице. В той же комнате вместе с ней сидел еще один коллега. Он был немец, но русским владел очень хорошо, даже писал по-русски очень милые детские сказки, он вообще знал много языков. Молодой, лет тридцать с небольшим, а по виду — просто долговязый студент-очкарик. Его стол, подоконник и стулья за спиной были завалены немецкими книжками, которые он постоянно читал и листал, подбирая стоящие для запуска в производство.

Пятнадцать лет, конечно, не пятьдесят, но все равно, большая часть всего стерлась в памяти. Остались лишь какие-то образы, ощущения, редко — яркое словечко, еще реже — фраза. Любой мемуар — это не стенограмма. Всего лишь некая реставрация, даже моделирование чего-то внятного и последовательного из кусочков, обрывков, выловленных из памяти. Воспоминание всегда очень субъективная вещь, очень личная. Один человек увидел, запомнил и рассказал так, другой — всегда иначе. Ведь недаром говаривал Антуан де Сент-Экзюпери: «В действительности все не так, как на самом деле».

Один и тот же человек в жизни и в описании даже самого тщательного биографа — все равно разные существа. Один — реальное лицо, другой — все равно как бы литературный персонаж. Поэтому не хочу употреблять настоящие имена живых людей, стану называть условно свою редакторшу — Дина, ее коллегу-немца — Генрих, а где возможно, постараюсь обойтись вообще без имени, тем более, если я его никогда не знала.

Итак, подхожу я к двери редакторов, а она заперта, хотя ключ снаружи торчит. В принципе, можно и войти, избавиться от пальто и шляпы, зонт устроить сушиться на пол и ждать внутри, но как-то неловко. Я бы лично не ощутила восторга, когда б кто-то без меня сушил зонт в моем кабинете. В бухгалтерию, что ли, спуститься? Нет уж, надо передохнуть. Лучше всего — перекурить на черной лестнице. Там можно и на подоконнике посидеть.