Кошачий Бог. Антиутопия

Людмила Захарова

История в жанре клай-фай (cli-fi) о том, как Академик победил пандемию крысиной чумы, подобрав уличного котенка, спасая его, открыл эликсир долгожительства. Книга о любви, человечности в условиях выживания после экологической катастрофы на Земле, после эпохи нравственного безумия, о поиске гармонии между новым человеком и природой. Суть человеческая не меняется с веками, даже при самых высоких технологиях.

3. Смутные времена

В те смутные времена велась непримиримая борьба в мегаполисах. Подвалы и крыши стали недоступны для кошек, их травили так же, как и собак. Дворники посыпали тротуары от наледи бетонной крошкой (вместо песка и соли), птицы слетались и склевывали, принимая за корм, падали камнем. Нашествие разнокалиберных бабочек возвели в ранг праздника, но праздник порхающих бабочек затянулся. Насекомые, словно тучи, накрыли парки, оставляя голые ветки. Воробьи пропали раньше, не находя букашек на стриженых газонах. После короткого триумфа городских властей началась пандемия крысиной чумы. Порою и хоронить было некого, даже мумию в мавзолее сожрали. Крысы умны — и не трогали падающих птиц, не шли в дома, где были кошки.

Экологическая катастрофа прошла точку невозврата, впрочем, все шло обыденно. Мировые новостные программы кричали об ужасах, но голоса каналов постепенно стихали. Ученые не сразу обратили внимание на тишину, работа продолжалась. Запас прочности у природы возможно неисчерпаем. То, что видел Академик, чем он экспериментировал, трудно понять. Он чувствовал, что надо попробовать так, а не иначе.

Это сработало сначала на умирающем котенке. Утром он плохо помнил, какую смесь из порошков он вкапывал ему на белый шершавый язычок. И даже не рискнул взять анализ у него, оставил напитое кровью насекомое в склянке, чтобы разобраться в составе. Проснулся с восходом солнца бодрый и удивленный, котик вылизывался и явно подрос. Академик рассмеялся как в детстве:

— Так ты котик! И хитрый котик, надо дать тебе имя. Может быть, Барсик?

Он вышел из заточения, прокрался на кухню, в доме все спали. Он отлил молока, захватил питьевой воды, одноразовых пеленок у младшего ребенка. Управившись с утренним туалетом, заварил кофе и вновь закрылся в лаборатории. К обеду был открыт новый вирус в содержимом клещевидной блохи. Он сам себе не поверил, посадил спасеныша на теплый подоконник, долго смотрел в окно на розовеющие сумерки, пока не почувствовал пристальный взгляд. Конечно же, это Васька, а никакой не Барсик! Тот прижмурился и вновь открыл глаза, словно сказал: «Я люблю тебя, Человек».

— Я тоже люблю тебя, — ответил Академик. — А что, Васька, мы с тобой сегодня открыли… Страшно подумать! Видишь, вечереет, а хозяина даже к обеду не звали. Надо же тебе мяса выкрасть. Белок тебе нужен, малыш, для роста.

Васька равнодушно повел носом, показав лишайное ушко.

— Не переживай, и это вылечим… и смесь наколдуем на молочке, зубов-то нет пока, мамка считать не умеет, потеряла тебя.

Котенок потянулся, выгнув спину и зевнул, обнажив белые иголочки. Академик взял его на тщательный осмотр, обработку. К счастью он забыл убрать флаконы, из которых ночью собирал спасительную смесь. 80 грамм веса за двадцать часов — хорошая прибавка. Васька уже вынюхивал пузырьки, словно знал, что в них жизнь. Хозяин подмигнул ему, и котик замер в ожидании. Казалось, ему нравилось наблюдать за человеком.

Академик записал расчеты, составляющие, получилась интересная формула, затем он приступил к таинству опыта. Объем смеси получился 0,25 миллилитра, оставалось развести физиологическим раствором до пяти-семи кубиков и найти чашку Петри, Васька посмотрел в сторону двери, и вскоре раздался стук и приглушенная ругань жены. Пришлось быстро убрать котенка в стеклянный короб, поставив ему воду и раствор.