Никогда не поздно. Сборник рассказов №1

Людмила Вик

В сборник рассказов «Никогда не поздно» вошли лучшие рассказы, написанные за последние несколько лет. От душевных простых историй до мистического реализма с элементами волшебства. Каждый читатель найдет для себя рассказ по душе.

Собеседники

Был уже поздний вечер. Ванюшка плелся по вагону, окидывая скучающим взглядом верхние полки, где одеяла подпрыгивали при каждом стуке колес и издавали ужасный свистящий звук. Сначала одеяла втягивали в себя воздух, а потом резко выдыхали. Ванюшка весь с ног до головы покрылся гусиной кожей. Не на шутку испугавшись, мальчик побежал вглубь длинного вагона. Когда мама хватиться его, Ванюшки уже не будет видно.

Он заглянул к одинокой женщине. Она, укрывшись пледом, читала книгу. В свете тусклых ламп мальчик не разглядел обложку. Если бы был солнечный день, то краски на обложке непременно заиграли и порадовали бы его.

— Извините, а можно мне посмотреть вашу книжку?

Женщина глянула на маленького гостя поверх страниц и недовольно сомкнула брови.

— Э-э… нет… Книжка не для таких маленьких… Почему ты ходишь так поздно по вагону один? Где твои родители?

Ванюшка не стал слушать читательницу, пожадничавшую книгой. Он всего-то и просил на обложку посмотреть и убедиться, что она яркая.

— Эй, малец, конфетку хочешь? — с полки свесился неказистый мужчина и протянул Ванюшке сладость. Детская рука потянулась за ней, потому что иначе и нельзя. Сладость — это радость (так говорила Ванюшкина мама), и мальчик не хотел упускать ни одну капельку радости. — Ты заходи ко мне, не бойся! У меня конфет навалом — кто бы ел!

Ванюшка перестал тянуться за конфетой и вдруг спрятал ладошки за спину. Может, сладость — это и есть радость, но радостью не каждый так охотно делится. Об этом мама ему тоже не раз говорила, и неизвестные дяди в числе первых, кто не делится радостью просто так.

Мальчик убежал в самый конец. Ванюшка надеялся спастись бегом от преследующего взгляда незнакомца и от манящей конфеты. Ведь она могла оказаться самой вкусной на свете, если бы он попробовал ее! А может, самой горькой? Теперь Ванюшке оставалось только гадать, какая на вкус отвергнутая сладость.

В самом конце вагона сидел мужчина с ручкой в зубах. На столике перед ним лежал блокнот. Ванюшка присмотрелся к еще одному незнакомцу, взглядом проверяя его на запасы сладостей… Нет, пожалуй, он не будет заманивать Ванюшку к себе конфетами — ни одного ушка обертки от сладостей не было замечено, поэтому Ванюшка с интересом уставился на пассажира, увлеченного делом.

— Ты хочешь меня о чем-то спросить? — уточнил мужчина, не отрывая глаз от своих записей.

Голос незнакомца показался Ванюшке каким-то грубым и усталым. Так говорят все взрослые, которым очень много-много лет. Его папа тоже так говорит. Их голоса почти похожи.

«У взрослых вообще так мало отличий — платья да штаны», — промелькнуло в голове Ванюшки.

Записав что-то, незнакомец отложил блокнот и с интересом взглянул на маленького путешественника.

— Заходи и садись — я не кусаюсь, — улыбнулся он мальчику.

Ванюшка осторожно примостился у самого выхода, на нижнюю полку. Он приготовился бежать, как только мужчина начнет предлагать сладкое угощение.

— К сожалению, конфет у меня нет, — словно читая мысли мальчика, посетовал незнакомец. — Я не ношу их с собой, потому что дети редко бывают моими собеседниками.

— Мы с вами собеседники? — удивился Ванюшка.

— Да, ты же пришел побеседовать со мной, значит, мы собеседники.

— Я не шел к вам беседовать.

— Однако мы уже говорим, — негромко рассмеялся мужчина. — И я хочу представиться, чтобы тебе не было так страшно беседовать со мной… Меня зовут Игнат Иванович, а тебя?

Ванюшке протянули руку, и он с радостью ухватился за широкую немного шероховатую ладонь Игната Ивановича. Так здороваются взрослые, значит, Ванюшка тоже взрослый! Это так приятно оказаться взрослым не по годам, а по уважению собеседника.

— Ванюшка, — едва слышно вымолвил мальчонка, от волнения позабыв, что взрослые никогда не представляются короткими и ласковыми именами. Все взрослые имена заканчиваются на «ич», что придает им солидности, важности.

— Ванюшка, ты раньше когда-нибудь ездил на поездах?

— Нет, — мотнул головой мальчишка. — А вы?

— Я живу в поезде.

— Вам машинист поезда разрешил тут жить?

— Машинист мне не разрешал. Я сам себе это позволил. Вот ты сойдешь в конце пути, а я пересяду на другой поезд, потому что… по-другому мне скучно жить… Скажи, тебе дома когда-нибудь бывает скучно?

Ванюшка честно призадумался:

— Ну-у… было пару раз… Мне почему-то становилось скучно, хотя у меня есть футбольный мяч и команда во дворе. Весной и летом мы каждый вечер в футбол играем, а потом дома мама ругает меня — я прихожу или промокшим, или грязным. Мама говорит, что в такие дни меня очень-очень сложно отличить от поросенка. Я не совсем понимаю, почему я похож на ребенка свиньи, если мои родители — люди…

Игнат Иванович прикрыл лицо ладонью, чтобы мальчишка не видел его широкой безудержной улыбки. Мужчину забавлял собеседник той открытостью и теми переживаниями, на которые способен только ребенок.

— Выходит, тебе дома совсем некогда скучать, хоть ты и умудряешься порой это делать. Куча друзей и дворовый футбол — твоя маленькая прекрасная жизнь.

Ванюшка заметил в глазах Игната Ивановича большую грусть-тоску. Такие взгляды для взрослых не редкость. Они вечно чем-то озадачены или опечалены, словно день за днем кто-то по капле выпивает из них жизнь. Ванюшка так еще никогда не грустил. Конечно, его озадачивали многие вещи, например, мысль о поросенке, что родился в человеческой семье, вообще не давала ему покоя, но не настолько, чтоб об этом стоило печалиться.

— Мне скучно, когда я остаюсь дома один. В такие дни я развлекаю себя так: расстраиваю старую соседку, которую мама просит присмотреть за мной. Старуха вечно злится и жалуется маме, называет меня проказником.

— Мне жаль твою соседку — бабка не заслужила такое наказание.

— Может, для соседки я и наказание, а для мамы я подарок — однажды она так сказала.

— Любая мама сказала бы так.

— Да, любая… Мама у меня добрая… и строгая… Я спрашивал у ребят. Оказывается, что все мамы такие. У них тяжелая работа, потому они ведут себя так. И ваша мама такая же?

Игнат Иванович окинул мальчика пристальным взглядом.

— В моей маме сочетается все. Мне сложно описать, что вмещается во все, но она именно такая. Из ее рук можно получить и душевное утешение, и горькое наказание. Мама всегда скажет мне правду в глаза. Она — единственный на свете человек, который не льстит мне, а говорит все как есть. Конечно, при посторонних я для нее — как ты сказал — подарок. Другого она и не скажет, я уверен.

Игнат Иванович попытался объяснить мальчишке сложными взрослыми словами, что быть мамой — это действительно тяжелая работа. Он с годами понимает и уважает весь труд матери.

Мальчик подсел ближе к новому знакомому и заглянул в его блокнот, исписанный, исчерканный чернильными зигзагами.

— Почему все зачеркнуто? Вы написали что-то плохое?

— Нет-нет, в блокнот я записываю только все хорошее, сочиняю письма, которые потом отправляю.

— Маме?

— И папе.

— Вы только так с ними говорите?

— Пока я был таким же мальчишкой, как ты, я общался с ними словами, я жил под их крылом. Теперь я вырос и живу своей жизнью, о которой рассказываю им в письмах. Да только… чернильные буквы не заменят живой разговор.

Любопытство вспыхнуло в глазах мальчонки. В нем проснулся интерес к письмам и общению через них. Никогда в жизни он еще никому их не писал, а тут перед глазами человек, который изо дня в день занимается этим увлекательным делом.

— Вы меня научите писать?

— Вот вырастишь и тогда научишься.

— А сейчас можно?

— Хм, сейчас ты живешь с мамой и папой, и в письмах нет необходимости… Но, на будущее, я могу отдать тебе одно неотправленное письмо. Обычно письма учит писать жизнь, но тебя, так уж и быть, научу я. — Покопавшись в вещах, Игнат Иванович вынул из рюкзака заклеенный конверт с марками и адресом получателя. — Отдаю тебе на сохранение, Ванюшка, частицу своей души… Только не вскрывай сейчас.

— Почему? — нахмурился мальчишка. — Мне еще рано такое читать?

— Ну-у-у… большую половину слов ты, наверное, не поймешь… Спрячь его куда-нибудь в укромное место, а когда подрастешь — вскроешь.

Мальчишка смотрел на письмо как на сокровище. Марки на нем были цветные и яркие, а Ванюшка был неравнодушен к красивым вещам. Пожалуй, их мальчонка будет рассматривать всю оставшуюся дорогу, пока не сойдет с поезда.

— И вы ни капельки не рассердитесь, если я его открою?

— Нет, — улыбнулся Игнат Иванович грустной улыбкой, — не рассержусь. Я сам отдал его тебе — на что тут сердиться?

— А ваша мама?

— Она не знает об этом письме… У нее есть куча других.

Игнат Иванович подпер руками голову, облокотившись на столик, и провалился в размышления, пока Ванюшка с нескрываемым восхищением и любопытством рассматривал белоснежный конверт, синие чернильные линии, складывающиеся в слова.

— Ва-а-аню-у-ушка! — закричали где-то вдали. Крик был едва различим сквозь грохот колес. — Ва-а-аню-у-ушка! Ванюшка! Ва-а-аню-у-ушка!

— Это, кажется, моя мама, — прислушиваясь, пробормотал он. — Я пойду, скажу, что я тут. Она думает, что я потерялся.

— Конечно. Беги к маме… И помни о письме — ты дал мне обещание не открывать его раньше времени.

— Ага, — поспешно согласился мальчонка и убежал на зов матери, забыв попрощаться с новым знакомым. Они были хорошими собеседниками, и Ванюшка надеялся, что Игнат Иванович поймет его и простит за единственное несказанное слово вежливости.

Они расстались навсегда — разве это не прощание?

— Мама! Мама! Я здесь! — закричал малец, пробегая мимо храпящих одеял и читающей жадины. — Мама, смотри! Мне это подарили!

Мама заключила Ванюшку в теплые объятия. Ее драгоценная пропажа нашлась и отчаяние, закравшееся в материнское сердце, растаяло как снежный ком в жаркую погоду.

— Мне подарили письмо! — радостно воскликнул Ванюшка.

— Подарили? — удивилась мама. — Милый, письма не дарят. Ими обмениваются, их получают или отправляют, но не дарят.

— А мне подарили, чтобы я научился писать точно такие же!

Ванюшка не удержался и нарушил обещание, позволив маме вскрыть конверт. Она развернула письмо и, одним только глазом заглянув в него, вернула сыну его подарок. Отчего-то на маминых губах застыла грустная улыбка.

Мальчик в недоумении посмотрел на письмо. Его страницы были абсолютно чисты. Ни единой строчки, ни одного слова, ни буквы…

Декабрь 2017г.