Сила орхиса

Людмила Васильевна Блохина, 2018

Король Бертолдо отправляет сыновей за молодильным яблоком – орхисом. Орхис – это растение ятрышник из семейства орхидных. За лето у ятрышника вырастает всего один молодой клубень, он и обладает лекарственными свойствами. Ведунья Мелисса знает, где найти орхис, умеет лекарственными травами лечить людей и управлять их эмоциями и поведением. Поэтому жизнь короля Бертолдо и судьба королевства в ее руках. Клубень ятрышника помогает преодолеть все испытания главным героям. Принцы Джакомо и Гуерино влюбляются в Мелиссу, но только одному она отдаст своё сердце. В романе есть и дворцовые интриги и борьба за трон, предательства и поединки, но главная мысль, что человек должен любить свою планету Земля. Все лекарственные травы, описанные в романе, проверены людьми веками. При правильном применении они не принесут вреда. Всё дело в дозировке, поэтому не стоит подражать ведунье Мелиссе и друиду Перитусу.

Глава1

Ведуньи

На краю дремучего леса стояла покосившаяся от времени маленькая крытая тесовой крышей избушка. До ближайшей деревеньки было рукой подать, да только старая бабушка и внучка жили отдельно, подальше от шумных, неугомонных селян. Жили вместе, слушали пение птиц и стрекотание кузнечиков летом, шум дождя и завывание ветра осенью, свист пурги и вой волков зимой, грохот грома и журчание ручьёв весной. Старая бабушка каждое утро заплетала свои длинные седые волосы в косы до пят и выходила рано утром на крыльцо полюбоваться восходом лучистого солнца. Её когда-то васильковые глаза стали совсем уже выцветшие, серые, но ещё достаточно зоркие, чтобы подмечать всё, что творится вокруг маленькой избушки. Её внучка Мелисса всё лето пасла коз и помогала бабушке по хозяйству. Рвала в лесу и на лугу лекарственный травы: череду, медуницу, зверобой. Приносила бабушке охапки, а она вязала из трав пучки и вешала их сушить под навес с камышовой крышей. Бабушка была ведунья. Любую хворь человеку помогала преодолеть. Потому из окрестных сёл, тропинка к её избушке никогда не зарастала.

Однажды ранним весенним утром, когда лишь первый лучик света коснулся листвы трав, сверкающих росой, Мелисса пошла пасти белых козочек. Вдруг не то шум, не то дуновение ветра заставило оглянуться назад девушку. Посмотрела она в сторону леса и замерла. Стоял перед ней конь белый, белый, а в седле сидел молодец красавец. Глянул он орлиным взглядом на девушку, топнул конь ногой о землю, и всё исчезло будто в тумане.

− То ли сон, то ли явь? − подумала девушка. − Глухомань кругом, леса не проходимые, да болота топкие. Не может здесь быть таких богатырей. В окрестных деревнях все мужчины землю пашут, да скот выращивают, а чужак навряд ли к нам заглянет.

Оставила Мелисса козочек пастись на лужайке, а сама в лес зашла. Не далеко совсем, чтобы ненароком медведя не встретить. Много их в лесу развелось, часто стали в деревню наведываться. Прошла вдоль зарослей цветущего шиповника.

— Вот радость! — громко воскликнула девушка.

Под сосной семейка сморчков. Набрала она грибов в льняную сумочку.

− Будет чем зимой хворь лечить!

И пошла по тропинке назад на лужайку, как вдруг услышала шорох, не то стон, не то крик. Остановилась девушка, огляделась. Ветер шумит, качает вершины деревьев. Пошла она дальше, слышит опять звуки странные.

− Может зверь в капкан попал? — подумала Мелисса и остановилась.

Тихо в лесу, слышно лишь как кузнечики стрекочут на зелёной лужайке, да чёрные жуки усачи копошатся на сосновых веточках. Вдруг видит, летит сорока.

− Сорока, сорока! — крикнула Мелисса, − всё ли в лесу спокойно?

Затрещала сорока, затрещала и стала кружить над зарослями молодых сосёнок. Подошла к ним девушка, раздвинула сосновые лапы и ахнула. Лежит на земле молодец, тот, что утром ей привиделся. Залита кровью его белая одежда и торчит из его груди стрела из чистого золота. Взяла она в руки его ладонь. Холодна ладонь как лёд. Погладила его по гладко выбритой щеке, застонал юноша.

− Как мне быть? Оставить здесь, может зверь его покалечить. И кричать бесполезно, далеко деревня.

Быстрее лани побежала Мелисса по лесной тропе, по большой дороге. Прибежала в кузницу на краю деревни.

− Кузнец, кузнец! Беда, беда. Лежит в лесу молодец. Сразила его вражья стрела.

− Стрела? Наши охотники с капканами ходят. О войне не слышали. Кто ж это, иностранец или наш шутник? — спросил кузнец, не прекращая раздувать пламя мехами в кузнечном горне. Шумят меха, словно дышат, раздвигает планки мастер, соединённые собранной в складки кожей — вдох, сдвигает — выдох. Воздух, шипя, выходит из мехов через сопло — глиняную трубку на узком конце мехов и сквозь отверстие в горне нагнетается в печь, поддерживая гудящее пламя. Горячий воздух с запахом гари, непривычный для Мелиссы, не даёт вздохнуть полной грудью.

− Кузнец, быстрее, его нужно к нам в избушку отвезти, а то медведь его раньше нас найдёт.

− Беги в деревню, нет у меня времени, только нагрел поковки.

− Не успею я найти людей. В поле все. Человек умирает. Помоги!

− Неси клещи, − крикнул кузнец подмастерью.

Подмастерье, молодой высокий, худой парень с длинными волосами цвета половы, ловко подхватил красную полупрозрачную от жара поковку клещами из горнового гнезда и положил её на «лицо» наковальни.

− Вспомни, кузнец, как мы вылечили твою жену. Разве так на добро отвечают?

− Не могу, − взяв в руки молот, ответил кузнец. − Заказ у меня на сто подков.

− В груди молодца стрела золотая воткнута. Отвези его к нам в дом, а стрелу себе забери. Кузницу новую построишь.

− Не говорят ли уста, твои сладкие, неправду? — спросил кузнец, внимательно посмотрев на девушку.

− Не могу я лгать. Почему не веришь мне?

− Хорошо. Гаси печь, Журавль, — сказал подмастерью кузнец. — Запрягай кобылу.

Подмастерье вытер руки о ветошь, сняв с себя кожаный фартук, подошёл к чану с водой, стоявшей возле печи. Он, ловко зачерпнув глиняной плошкой воду, плеснул её в печь на горячие раскалённые угли. Облако белого пара со свистом вырвалось из горна, клубами поднимаясь к закопчённому потолку кузни.

− А можно ли до того места на повозке проехать или дебри там непроходимые? — обратился кузнец к девушке.

− Можно, можно. Я дорогу покажу.

Поехали на повозке в лес кузнец, подмастерье и Мелисса. Тучи чёрные на небе сгустились. Начал слегка накрапывать летний дождь.

− Если до ливня не успеем твоего молодца найти, застрянем в лесу. Дорогу развезёт. Что делать будем? — ворчал кузнец, погоняя плетью кобылу.

− Дождя не будет, − ответила Мелисса и посмотрела на небо, сплошь затянутое тучами.

Ласточки парили высоко в небе. Она знала, что эти птицы безошибочно предсказывают ненастье. Приближающийся дождь предвестник низкого полёта ласточек. Журавль, сидя возле Мелиссы, пристально смотрел на неё всю дорогу. А она, привыкшая к таким взглядам, не обращала на него внимание. Они подъехали к лесу, поросшему соснами с могучими стволами и раскидистыми кронами. Под ними росла низкая, зелёная

трава. Мелисса спрыгнула с повозки и показала рукой на заросли молодых сосёнок.

— Вот это место. Идёмте.

Трое подошли к еле живому юноше. Мелисса присела рядом и тихо сказала:

− Он ещё жив. Несите его в повозку. Осторожно не заденьте стрелу, иначе рана откроется.

Журавль с кузнецом отнесли молодца в повозку. Прикрыли его кошмой.

− В путь! Сначала в кузницу поедем. Там я остриё стрелы срежу, иначе не вынуть его из раны, — сказал кузнец.

Мелисса молча качнула головой в знак согласия и закинула тяжёлую русую косу на плечо.

Уже вечерело, когда они добрались до места. Юноша белый как полотно лежал на повозке. Кузнец сходил в кузню, принёс большие щипцы. Журавль с девушкой приподняли раненого. Коваль щипцами откусил наконечник стрелы. Мелисса, зажмурив глаза от напряжения, выдернула золотую стрелу из раны юноши. Тот застонал, но глаза не открыл.

− Больно плох он, — прошептал кузнец. − Выходите?

− Да. Мы с бабушкой и не такие ранения лечили. Выходим!

Она приложила к кровоточащей ране платок. Потрогала ладонью лоб раненого.

− Нельзя терять время. Скоро стемнеет, − сказала беспокойно девушка.

− Успеем. Ждите меня здесь. Скоро вернусь, — сказал кузнец и завернул золотую стрелу в кожаный мешок. Его приземистое, коренастое тело под тяжестью трофея согнулось, будто нёс он громадный молот, а не тонкую стрелу.

− Подальше положишь, поближе возьмешь, — приговаривал он, унося добычу.

Спрятав в кузнице богатство, нежданно свалившееся, он вернулся к повозке.

− Едем!