Вся Отечественная война 1812 года. Полное изложение

Любомир Бескровный, 2017

Любомир Григорьевич Бескровный – доктор исторических наук, долгое время был профессором Военной академии им. М. В. Фрунзе, впоследствии заведовал здесь же кафедрой военной истории. Он по праву считается крупнейшим специалистом в области истории армии и флота Российской империи. Его фундаментальная книга обобщает все что было сделано в области изучения Отечественной войны 1812 года. Сюда включены материалы, характеризующие дипломатическую и экономическую подготовку войны, стратегию и тактику русского командования, ход военных действий. На основе проведенных исследований автор по-новому раскрывает стратегический план М. И. Кутузова и его реализацию: большое внимание уделяется также партизанской войне в 1812 году.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Вся Отечественная война 1812 года. Полное изложение предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Планы войны →

Политическая подготовка войны

После Тильзита

Война 1812 года не была неожиданностью ни для Европы, ни для России. Она была результатом той политики, которую вели Франция и Россия задолго до того, как заговорили пушки на русских полях.

Первую попытку сокрушения России Наполеон совершил в 1806–1807 гг. Хотя эта попытка и не принесла ему решительных результатов, все же Наполеону удалось достичь многого. Главное состояло в том, что он расчистил себе путь к русским границам.

Заключив в 1807 г. Тильзитский мир, Наполеон мог сказать, что теперь он близок к мировому господству. На его пути стояли лишь Россия и Англия. Путь к победе над Англией лежал через Россию. Без ее ресурсов Наполеон не мог надеяться нанести окончательное поражение Англии. Наполеон понимал, что нападение на Россию можно совершить лишь при мобилизации сил и средств всех порабощенных им государств. Однако Наполеон был уверен в успехе своего предприятия. «Через пять лет, — говорил он, — я буду господином мира; остается одна Россия, но я раздавлю ее»^[1].

В России хорошо понимали, какую угрозу несет наполеоновская агрессия, и тоже готовились к решительной схватке. На первом плане оказались вопросы внешней политики, которые приобрели решающее значение и для внутренней политики обеих сторон. В дипломатическую борьбу были втянуты почти все европейские страны; каждая сторона стремилась упрочить свои внешнеполитические позиции, заключить союзы с другими державами, ослабить позиции противника и создать наиболее благоприятные условия для решения стратегических задач.

Особенной активности эта дипломатическая борьба достигла в 1810–1812 гг. Наполеону удалось путем применения оружия, угроз и шантажа подчинить себе государства Центральной Европы, что дало ему возможность мобилизовать и направить против России огромные по тому времени силы и средства.

Заключая Тильзитский мир, Россия оказалась вынужденной присоединиться к континентальной блокаде, начать новую войну с Англией, признать все приобретения и изменения, сделанные Наполеоном в Европе, в частности появление Варшавского герцогства. Русской дипломатии удалось сохранить Пруссию (в составе собственно Пруссии, Силезии, Бранденбурга и Померании) и выиграть время для собирания сил к предстоящей борьбе.

Широкие общественные круги воспринимали Тильзитский мир как тяжкий удар по престижу России. С. Р. Воронцов писал из Лондона своему сыну: «Я сначала отказывался верить этому… Я чувствовал себя совершенно униженным… у меня нет сил переносить с твердостью несчастье, позор, порабощение и неизбежное падение моей злополучной родины…»^[2]. Один из молодых друзей Александра I — Адам Чарторыйский писал ему: «Я думаю, что Ваши теперешние отношения к французскому правительству кончатся для Вашего императорского величества самым гибельным образом»^[3]. В знак протеста А. Чарторыйский и некоторые другие ближайшие лица из окружения Александра I ушли в отставку. Вместо А. Я. Будберга министром иностранных дел был назначен Н. П. Румянцев. Военным министром и наиболее близким к Александру I лицом стал А. А. Аракчеев. Дворяне повсеместно выражали недовольство Тильзитским миром, в столице стали «говорить открыто о перемене правления»^[4].

Но в целом Тильзитский мир был полезен для России тем, что давал ей передышку. Обе стороны хорошо понимали это обстоятельство. Россия вела себя отнюдь не как побежденная держава, а, скорее, как равный партнер. Это было закреплено на Эрфуртском совещании в сентябре 1808 г., созванном по Инициативе Наполеона, нуждавшегося в демонстрации дружбы с Россией в тот момент, когда Австрия была готова воспользоваться французскими затруднениями в Испании. В Эрфурте русская дипломатия добилась крупных успехов. Конвенция, заключенная 30.IX (12.Х), содержала признание Наполеоном прав России на Финляндию, Молдавию и Валахию. Кроме того, Наполеон отказался от активной помощи Турции в ее войне с Россией и даже обязался оказать поддержку последней в случае выступления Австрии на стороне Оттоманской Порты^[5]. Но заключенный в Тильзите мир таил в себе противоречия, которые неизбежно должны были привести к новой войне с Францией. Самое главное заключалось в том, что участие в континентальной блокаде несло России разорение.

В самом деле, если в 1801–1806 гг. Россия ежегодно вывозила 2214 тыс. четвертей хлеба, то в период 1806–1810 гг. вывоз упал до 596 тыс. четвертей в год^[6]. Сокращение вывоза почти в четыре раза имело следствием резкое снижение цен на хлеб: в 1804 г. пуд хлеба стоил 40 копеек серебром, а в 1810 г. — только 22 копейки. Снижение цен затрагивало интересы не только помещиков, но и крестьян. Резко снизились также цены на лен, пеньку, сало и на промышленные товары.

Причина заключалась в том, что Россия потеряла своего главного покупателя — Англию. Достаточно сказать, что в период с 1802 по 1806 г. Россия вывозила в Англию 91 % всего экспортируемого ею льна, 77 % сала, 73 % пеньки, 80 % щетины, 42 % полотна и даже большую часть (71 %) экспортируемого железа. Из 1000 кораблей, проходивших в эти годы через Петербургский порт, больше половины было английских^[7].

Установленная Наполеоном система экономического удушения Англии не приводила к желательным результатам, так как непосредственная торговля с Англией была заменена нейтральной торговлей, которая в руках Англии превратилась в средство обхода блокады. Изданный английским правительством закон о дозволении свободного плавания тем судам, грузы которых проверены англичанами, оплачены пошлиной и снабжены соответствующими свидетельствами, позволил Англии получать большие доходы и дал ей полное господство на морях. В ответ Наполеон установил Миланский, а затем Трианонский тарифы и захватил в свои руки почти все побережье Северного моря. Он предъявил всем подвластным странам, а затем и России требование захватывать и уничтожать товары, доставляемые не только на английских, но и на нейтральных судах^[8].

Это новое требование Наполеона не предусматривалось условиями Тильзитского трактата. Принятие его Россией означало бы признание как бы вассальной зависимости от Франции. Самое же главное — это привело бы к почти полному прекращению русской внешней торговли и вызвало бы серьезные экономические трудности.

В частности, Наполеон требовал от России прекратить морскую торговлю с Соединенными Штатами Америки, которую Россия вела не только независимо от Англии, но до некоторой степени вопреки ее интересам. О последнем говорит тот факт, что в инструкции, данной отправляющемуся в 1808 г. в Соединенные Штаты в качестве посланника графу Палену, говорилось о необходимости ограничить «пагубный деспотизм», проявляемый Великобританией на море. Международная обстановка, сложившаяся после Тильзитского мира, требовала усиления торговых связей с США, с которыми Россия имела хорошие отношения со времени признания независимости Америки. Следствием этого было довольно значительное увеличение числа американских кораблей в русских портах. В 1811 г. на американских кораблях в Архангельск, Петербург и Одессу было доставлено на 24 млн. руб. товаров, часть которых направлялась в Австрию и Пруссию^[9].

Это серьезно беспокоило Наполеона, который в развитии торговых связей России с Америкой видел обход условий континентальной блокады. В беседе с А. И. Чернышевым в 1811 г. он говорил: «Великобританское правительство, которое готово уже поссориться с Американскими Соединенными Штатами, конечно, не дозволило бы американским кораблям в таком огромном количестве отправиться в Россию, а эти корабли в продолжение последнего лета принесли бесконечную пользу Англии и почти совершенно уничтожили значение континентальной системы, наводнив всю Европу колониальными товарами»^[10].

Русское правительство отвергало доводы Наполеона. Канцлер Н. П. Румянцев писал в Париж, что все ввезенные к нам товары пришли на американских судах, под начальством американских капитанов, прямо из Соединенных Штатов, и их документы были строго проверены особою комиссией^[11]. Однако в Париже этому не верили и требовали прекращения связей с США. Но Россия не могла лишить себя внешней торговли. Морская торговля с нейтральными странами была для нее почти единственным легальным путем, позволявшим вести хотя бы минимальный внешний товарооборот. Александр I заявлял французскому послу А. Коленкуру, что готов «вредить англичанам, но не закроет портов для торговли нейтральной, не считая себя обязанным принимать такие меры, которые превышают условия трактата, заключенного с императором Наполеоном»^[12].

В конце 1810 г. русское правительство издало «Положение о торговле на 1811 г. в портах Белого, Балтийского, Черного и Азовского морей и по всей западной сухопутной границе»^[13]. Практически это было выражение отказа подчиниться требованиям Наполеона. Был принят новый тариф, имевший целью устранить «потерю равновесия торговли» и главное «поощрить сколь можно произведения внутреннего труда и промышленности». Этот тариф способствовал росту внешней торговли. Если через Кронштадтскую гавань прошло в 1810 г. 408 кораблей^[14], то в 1811 г. число их выросло до 800. Введение нового тарифа способствовало также развитию отдельных отраслей промышленности. Известный экономист того времени Мордвинов писал, что «не только многие богатые коммерсанты и дворяне, но и среднего состояния люди приступили к устройству фабрик и заводов разного рода, не щадя капиталов и даже входя в долги»^[15]. Об этом же говорят записки русских предпринимателей, поданные в Министерство внутренних дел^[16]. Узнав о новом русском тарифе, Наполеон был разъярен. Он не хотел считаться с тем, что Россия, не желая стать жертвой его экономической экспансии, вынуждена была искать пути оживления своей торговли. Он увидел в новом тарифе объявление экономической войны.

Весьма острые противоречия возникли в связи с образованием герцогства Варшавского. Создание Наполеоном герцогства Варшавского занимало центральное место в его планах использования Польши в борьбе против России. Образованное из отнятых у Пруссии земель, ранее отошедших к ней по третьему и частично по второму разделам Польши, и впоследствии расширенное за счет австрийской Галиции, герцогство Варшавское становилось в руках Наполеона средством постоянного давления на Австрию и Пруссию и плацдармом для нападения на Россию, расположенным на самой ее границе.

Серьезным пунктом разногласий между Россией и Францией стал также ольденбургский вопрос. Присоединив в 1810–1811 гг. к Франции Голландию, Ганновер, Валлис, Берг и вольные города — Гамбург, Бремен и Любек, Наполеон оккупировал также и герцогство Ольденбургское. Это было прямым нарушением Тильзитского договора, в котором независимость герцогства оговаривалась особым пунктом. Александр I был особенно заинтересован в этом, так как наследником герцогства был муж его сестры Екатерины Павловны; другими словами, оно должно было отойти к владениям России. Наполеон поспешил захватить герцогство, чтобы не допустить утверждения России в Центральной Европе. Русское правительство заявило формальный протест; были разные проекты компенсации герцога Ольденбургского, но дипломатического разрешения этот вопрос так и не получил.

Росли противоречия и на Юге. В планах Наполеона особое место занимал Иран, откуда он мог угрожать России и Англии. Французская дипломатия делала попытки утвердить французское влияние в Тегеране, но они окончились неудачно: французские эмиссары в конце концов были вытеснены английскими. Тем не менее Наполеон оказывал Ирану помощь в войне с Россией, которая в значительной степени была им инспирирована. Особенно активизировались в Тегеране французские эмиссары после начала похода Наполеона на Россию. Наполеон пытался договориться с шахом о совместной борьбе с Россией, обещая ему в награду все Закавказье^[17].

Более успешно действовала французская дипломатия в Турции, поддерживая ее притязания на Крым и Северное Причерноморье. В Париже внимательно следили за ходом русско-турецкой войны и оказывали помощь Турции. Это не мешало Наполеону делать предложения Александру I о ее разделе, за что Россия должна была принять участие в походе на Индию. Русское правительство отнеслось к этому предложению довольно сдержанно, и Наполеон больше не возвращался к вопросу о разделе Турции. Политический курс Франции на Ближнем Востоке вполне определился в 1808 г. Он выражался в стремлении наполеоновской Франции утвердиться на Балканском полуострове, что облегчалось переходом Иллирии в ее руки.

Во время войны России с Турцией Наполеон направил в Константинополь генерала Себастиани, который не ограничился переговорами с турецким правительством. Он посетил Браилов, Галац, Констанцу, затем установил связи с представителями Задунайской Сечи, снабдив их средствами для агентурной работы на Украине. Результатом поездки Себастиани был доклад, в котором предлагалось высадить в Одессе десант сосредоточенного в Далмации корпуса Мармона.

Лишь на Эрфуртском совещании Наполеон дал согласие не мешать переходу Дунайских княжеств — Молдавии и Валахин — к России. Одновременно он продолжал поддерживать Турцию, надеясь иметь в ее лице важного союзника.

Все эти противоречия свидетельствовали, что Тильзитский мир был непрочен и новая война являлась лишь делом времени. Уже в марте 1810 г. французское министерство иностранных дел представило Наполеону секретный доклад, в котором внешнеполитические отношения с Россией определялись как враждебные^[18]. Но в 1810 г. Наполеон не был еще готов к войне. Опыт борьбы с Россией в 1805, 1806–1807 гг. подсказывал ему, что для большой войны необходимо собрать более значительные силы и средства, чем прежде. Для этого нужно было, во-первых, заставить государства Центральной Европы снабдить его войсками и денежными средствами и, во-вторых, закончить изнурительную войну в Испании. На разрешение этих вопросов нужно было время, и Наполеон повел тонкую дипломатическую игру, задача которой была усыпить внимание России и не допустить преждевременного начала войны. Он ухаживает за русскими представителями в Париже, пишет дружественные письма Александру I и ведет энергичную и всестороннюю подготовку к войне.

Польша в планах Наполеона

Как уже говорилось, Наполеон создавал герцогство Варшавское как плацдарм, владея которым он мог угрожать России, Австрии и Пруссии. Во главе этого нового польского государства Наполеон поставил своего союзника, саксонского короля Фридриха-Августа, которого польская аристократия хотела видеть на польском престоле еще в 1791 г. Герцогство получило новую конституцию и кодекс Наполеона. Крепостная зависимость крестьян в нем была ликвидирована, но крестьяне получили только личную свободу, а земля оставалась во владении помещиков. В 1808 г. Наполеон заключил с Варшавским герцогством договор, по которому оно обязалось содержать 30-тысячную армию, из состава которой выставить восемь тысяч войска для действий в Испании и, кроме того, уплатить 20 млн. франков в течение трех лет. В результате франко-австрийской войны 1809 г. к герцогству была присоединена часть польских земель, входивших в состав Австрии^[19].

Готовясь к войне с Россией, Наполеон обещал польской шляхте восстановить «Великую Польшу» в границах 1772 г. Подкупленная этим польская знать стала энергично помогать Наполеону готовиться к походу на Россию. На польские деньги строились укрепления, создавались продовольственные магазины. Армия герцогства была доведена до 60 тыс., а затем до 85 тыс. человек. Польская аристократия старалась придать участию польских войск в действиях «большой армии» черты национально-освободительной борьбы.

Создав Варшавское герцогство, Наполеон, однако, избегал называть его польским государством, чтобы не возбуждать недовольства Австрии и России. Русское правительство решительно возражало против восстановления Польши в границах 1772 г., так как это означало бы отторжение от России части белорусских и украинских земель. Поэтому Наполеон уверял русское правительство, что не собирается восстанавливать Польшу. В беседе с А. И. Чернышевым он говорил: «Я не могу понять, как можно до сих пор упорствовать в той мысли, будто я хочу восстановить Польшу; стоит немного подумать об этом, чтобы заметить, что из этого восстановления я не мог бы извлечь для себя никаких существенных выгод»^[20]. В то же время, очевидно, по заданию французского правительства военный министр герцогства Варшавского князь Понятовский распускал в Париже слухи о том, что Россия намеревается занять герцогство своими войсками, для чего сосредоточила на западной границе огромные силы. Это давало Наполеону повод для конфликта. Он сказал А. Б. Куракину: «Будем говорить прямо: вы хотите завладеть герцогством Варшавским, хотите в него вторгнуться»^[21].

Русское правительство предложило французскому заключить конвенцию по польскому вопросу. 23 декабря 1809 г. (4 января 1810 г.) такая конвенция была уже подписана с французской стороны А. Коленкуром, однако Наполеон не утвердил ее, так как один из ее пунктов гласил, что «Польское королевство никогда не будет восстановлено»^[22]. В беседе с А. Б. Куракиным Наполеон говорил: «Я согласен заключить с вами конвенцию, только бы граф Румянцев не настаивал на выражении, что «Польша никогда не будет восстановлена»… «Я не намереваюсь восстановить Польшу. Я заявил об этом в речи законодательной палате, я это сказал князю Понятовскому, поляки это знают. Но когда я буду вынужден начать войну, то, конечно, могу потерпеть поражение; если не потерплю, то восстановление Польши будет первым ее последствием»^[23].

Такие заявления Наполеона достигали цели. Они внушали полякам надежду на восстановление «Великой Польши», и польская шляхта усиленно готовилась к войне против России. Когда же в Польше вновь возникла идея создания Польского королевства во главе с Александром I, выдвинутая князем Адамом Чарторыйским еще до создания герцогства, то польская знать высказалась против нее^[24], хотя этим проектом предусматривались восстановление всей Польши (за исключением русских земель), полная ее автономия, собственные правительство и армия. Эта неудача плана А. Чарторыйского в значительной мере объясняется тем, что среди познанской и великопольской знати не было людей, экономически заинтересованных в связях с Россией, а прорусски настроенные круги имели свои земли, уже вошедшие в состав России. Впрочем, и среди этих кругов бродила идея укрепления своего господства над украинскими, белорусскими и литовскими крестьянами.

Наполеону было выгодно подогревать националистические чувства поляков, и он, продолжая заверять русских представителей в том, что в его политические виды не входит восстановление Великой Польши, одновременно давал понять полякам, что эти заверения делаются им с целью усыпить внимание русского правительства. Своему новому послу в Петербурге Лористону Наполеон указывал на необходимость, во-первых, выиграть время и, во-вторых, убедить общественное мнение России в том, что к войне его вынуждает сама Россия. «Старайтесь при каждом случае заявлять, что если последует война, то в этом будет виновата одна Россия, и что восстановление Польши вовсе не входит в виды императора»^[25].

Но все это было лишь маскировкой. В действительности Наполеон вынашивал план отторжения от России украинских, белорусских и литовских земель. В беседах с польскими деятелями он прямо указывал, что ожидает от польской шляхты, имеющей земли на Украине, в Белоруссии и в Литве, организации антирусских выступлений^[26]. Сама польская шляхта не возражала против этого. Она утверждала, что все помещики Волыни и вообще Правобережной Украины готовы к выступлению и уже имеют свою тайную организацию («Патриотическое общество»), что в панских фольварках создаются крупные запасы хлеба, скупаются лошади и крупный рогатый скот, который пойдет на обеспечение французских войск в случае появления их на Украине^[27].

Когда собранный перед вторжением «большой армии» польский сейм получил сведения о ее переходе через Неман, он провозгласил восстановление Великой Польши^[28]. К Наполеону была послана депутация, которая сообщила ему об образовании Генеральной конфедерации и выразила надежду на полное восстановление Великой Польши. Наполеон охладил депутатов отказом восстановить Польшу в границах 1772 г., пообещав лишь отдать полякам русские земли. «Пусть Литва, Самогития, Витебск, Полоцк, Могилев, Волынь, Украина и Подолия одушевляются тем же духом, который встретил я в Великой Польше, и провидение увенчает успехом святое ваше дело»^[29]. Относительно австрийской Польши он умолчал. Конфедерация обратилась с воззванием ко всем полякам, живущим в России, а также к литовцам. Временное литовское правительство, образовавшееся в Вильне после вступления в нее французов, присоединилось к Польше. Присоединились к конфедерации поляки и литовцы, живущие в Гродно, Брест-Литовске и некоторых других городах Северо-Западного края^[30]. Но вскоре помещики Литвы и западных губерний охладели к идее всеобщей борьбы с Россией. Кроме права управлять своим краем, хотя и через особую комиссию и под руководством французской администрации, на литовское и польское дворянство были возложены обязанности доставлять французской армии продовольствие, фураж и охранять ее тыл. Литва должна была образовать девять полков на свои средства. Это отрезвляющим образом подействовало на литовское дворянство, весьма уменьшив его энтузиазм.

Россия и Турция

После окончания русско-турецкой войны 1787–1791 гг., между Россией и Турцией установились дружелюбные отношения. Их связывала общая борьба против Франции. Эти отношения продолжались и после, когда Турция одна продолжала вести борьбу с Францией, стремившейся утвердиться в Египте. Рассчитывая вбить клин между Россией и Турцией, Наполеон предложил русскому правительству выступить на стороне Франции с тем, чтобы произвести раздел Турции. Но правительство Александра I считало, что в данное время противником для России является не Турция, а сама Франция. В декабре 1804 г. Турция предложила России возобновить союзный договор 1798 г. Несмотря на противодействие французской дипломатии, договор в 1805 г. был подписан^[31].

Казалось, что России удалось установить равновесие на Ближнем Востоке. Это было очень важно для России, поскольку в августе 1805 г. она вступила в войну с Францией на стороне сложившейся к этому времени новой коалиции держав. Но аустерлицкое поражение изменило ситуацию в Европе и на Ближнем Востоке. В Турции возникли проекты пересмотра условий только что заключенного договора с Россией. Использовав эти стремления, Наполеону удалось толкнуть султана Селима III на войну против России. Стремясь создать широкий фронт против России, он ведет о том же переговоры и с Австрией. И Турцию, и Австрию французские дипломаты пугали перспективой завоевания Балкан русскими войсками, ссылаясь при этом на экспедицию адмирала Сенявина в Средиземном море.

Начавшаяся в октябре 1806 г. война России с Турцией возбудила надежды у балканских народов на скорое освобождение их от турецкого ига. Они справедливо видели в России ту силу, которая способна дать им независимость, и начали активную борьбу совместно с русской армией против турецких угнетателей. Русское правительство поддерживало эти стремления и заключило союз с сербами, обязавшись оказывать им помощь оружием и войсками.

Во время тильзитских переговоров в 1807 г. Пруссия, стремясь отвлечь внимание Наполеона от Центральной Европы, предложила разделить европейскую часть Турции и за счет этого перераспределить земли в Европе. Этот проект прусского канцлера Гарденберга заинтересовал Александра I. Наполеон же встретил его холодно, так как считал себя в то время связанным соглашением с Турцией. Лишь когда были получены сведения о перевороте в Константинополе, в результате которого был свергнут султан Селим III, Наполеон вернулся к обсуждению восточного вопроса и дал согласие на присоединение к России Молдавии и Валахии. По условиям Тильзитского мира Франция взяла на себя посредничество для ведения мирных переговоров между Россией и Турцией.

Готовясь к переговорам, Россия составила проект условий, по которому к России должны были отойти не только Молдавия и Валахия, но и Константинополь. Во время обмена мнениями между Н. П. Румянцевым и А. Коленкуром в марте 1808 г. выявилось, что Франция сама претендует на Дарданеллы и, конечно, не допустит утверждения России на Босфоре^[32]. Дальнейший обмен мнений показал, что Наполеон вовсе не хочет окончания русско-турецкой войны и предложение посредничества служит лишь маскировкой его намерений.

В конце 1808 г. Россия направила турецкому правительству проект мирного договора. Турции предлагалось признать на Балканах границей реку Дунай, признать также независимость Сербии и согласиться со всеми изменениями на Кавказе. Турецкое правительство было готово начать переговоры, но против этого выступила Англия, заинтересованная в борьбе Турции и Ирана против России. Переговоры затянулись до начала 1809 г. Видя их бесплодность, русское правительство решило возобновить военные действия. Но добиться решающих успехов в том же году русской армии не удалось. Происходившая в это время война со Швецией не давала России возможности перебросить войска на дунайский театр; к тому же ей приходилось держать значительные силы против Австрии. А возникшая угроза новой войны с Францией не только не позволила усилить Дунайскую армию, но даже заставила отозвать больше половины ее войск и сконцентрировать их на западной границе. Восточный вопрос терял свое первостепенное значение, и поэтому Россия стремилась к быстрейшему окончанию войны с Турцией.

В 1811 г. Дунайскую армию возглавил Кутузов. Передним встала трудная задача: располагая всего четырьмя дивизиями, принудить Турцию к заключению мира. Первым сильным ударом было Рущукское сражение. За ним последовало окружение и разгром главных турецких сил на левом берегу Дуная^[33]. Военная катастрофа, постигшая турецкую армию у Слободзеи, заставила верховного визиря начать переговоры^[34]. Эти переговоры были перенесены в Бухарест и происходили с перерывами. Турки затягивали их, ожидая выступления Франции против России уже в 1811 г.^[35] Русское правительство старалось убедить турецких представителей, что Россия в настоящее время представляет для Турции меньшую опасность, чем Франция, и что в случае успеха в предстоящей войне с Россией Наполеон осуществит свои планы раздела европейских владений Турции.

Французская дипломатия предпринимала самые энергичные усилия, чтобы помешать заключению мира. Когда переговоры близились к концу, Наполеон обратился к султану Ахмеду II с предложением заключить договор о союзе. Турция должна была принять участие в походе на Россию, выставив 100-тысячную армию. За это Наполеон обещал вернуть Турции все владения, которые она утратила в войнах второй половины XVIII в. Но к этому времени изменилась позиция Англии. Английский посол предупредил султана, что в случае заключения союзного договора между Францией и Турцией английский флот нанесет удар по Константинополю. Вскоре в Бухаресте был подписан предложенный Кутузовым мирный договор. Россия присоединила Молдавию, проведя границу по р. Прут, и сделала новые приобретения на Кавказе. От заключения союза с Россией Турция отказалась^[36].

Бухарестский мир был крупнейшей победой русской дипломатии. Из рук Наполеона был выбит важный козырь. России не нужно было вести войну на двух фронтах. Это хорошо осознавалось в Петербурге. Еще до заключения мирного договора Александр I писал Кутузову: «Величайшую услугу вы окажете России поспешным заключением мира с Портою… Слава вам будет вечная»^[37]. Эту услугу оказал России Кутузов.

В то время как Кутузов вел переговоры в Бухаресте, у Александра 1 возник план использования славянских народов Балкан, а также венгров для борьбы против Австрии и Франции. План этот состоял в том, чтобы, заняв Боснию. Далмацию, Кроацию, составить ополчение из славянских народов, подкрепить его русскими регулярными войсками и направить сначала на Триест, чтобы установить связь с английским флотом, а затем — в Тироль для соединения с тирольцами и швейцарцами. Отправляя на Дунай адмирала П. В. Чичагова, Александр поручал ему не скупиться на обещания славянам. В данной Чичагову инструкции говорилось: «Все, что может возвысить дух славянских народов, должно быть употреблено главнокомандующим, как-то: обещания независимости, восстановление славянского царства и прочее»^[38].

Когда войска Наполеона уже вторглись в Россию, Чичагов предложил царю занять Константинополь^[39]. Однако Александр не решился на это. «Вопрос о Константинополе, — писал он Чичагову, — может быть отложен до будущего времени. Как только наши дела против Наполеона пойдут хорошо, мы будем в состоянии тотчас же возвратиться к нашему плану относительно турок и провозгласить тогда или славянскую, или греческую империю»^[40].

Вскоре в связи с изменившейся обстановкой Александр I написал Чичагову из Москвы: «Отложим наши предприятия относительно Порты. Подумаем о том, чтобы все наши средства (направить) против великого врага, с которым нам предстоит бороться. Направьте все ваши силы к Днестру и оттуда на Дубно. Там вы будете подкреплены всею армиею Тормасова и корпусом Ришелье; таким образом составится армия в 8 или 9 пехотных дивизий и в 4 или 5 кавалерийских, и тогда вы будете в состоянии перейти в наступление или на Пинск, или на Люблин и Варшаву. Подобное движение поставило бы надвигающегося на нас императора Наполеона в затруднительное положение и могло бы придать делам совершенно иное направление. Покончив с Наполеоном, мы сейчас же возвратимся назад, но тогда уже не для того, чтобы создать славянскую империю»^[41].

Русско-шведские отношения

Одним из условий Тильзитского договора являлось воздействие России на Швецию в целях присоединения ее к континентальной блокаде. Наполеон был заинтересован в войне России со Швецией, поскольку последняя находилась в союзе с его главным врагом — Англией. Толкая Россию на войну со Швецией, Наполеон рассчитывал, что Швеция тем самым станет потенциальным противником России и из врага Франции превратится в ее союзника. Война между Россией и Швецией, начавшаяся в 1808 г., окончилась разгромом шведской армии и заключением Фридрихсгамского договора 5(17) сентября 1809 г., но которому к России была присоединена Финляндия^[42].

Неудачи шведских войск усилили нараставшее в Швеции недовольство против короля Густава-Адольфа IV. В марте 1809 г. король был свергнут. На престол вступил Карл XIII. Но он был стар и поэтому нужно было найти ему престолонаследника. Собравшийся в г. Эребру в июле 1810 г. шведский риксдаг избрал наследником престола маршала Бернадотта^[43].

Это явилось неожиданным событием для всей Европы. Наполеон принял сообщение об избрании Бернадотта холодно. Он не любил маршала за независимый характер и слишком свободные суждения. Впрочем, и Бернадотт относился к Наполеону весьма сдержанно.

В России были поражены проявленной поспешностью риксдага и особенно тем, что Швеция тотчас объявила войну Англии. Это заставляло опасаться, что на северо-западе Европы появился новый союзник Франции, что осложняло политическую обстановку. Однако Бернадотт проявил стремление не только установить с Россией добрососедские отношения, но и заключить непосредственный союз. «От сохранения России, — говорил он, — зависит будущая участь всех нас»^[44]. В свою очередь и Россия была заинтересована в укреплении связей со Швецией. В декабре 1810 г. в Швецию прибыл А. И. Чернышев, который должен был изложить Бернадотту позиции России. В данной ему инструкции говорилось, что «никому из своих союзников Россия не обязывалась не только воевать со Швецией, но и участвовать в войне, которую кто-нибудь из них объявит ей»^[45]. В ходе начавшихся переговоров наметились пути сближения. Отпуская А. И. Чернышева, Бернадотт говорил: «Скажите его величеству, что с прибытием моим в Швецию я сделался совершенно человеком севера, и уверьте его, что он может смотреть на Швецию, как на свой верный ведет»^[46]. За оказание помощи России Швеция рассчитывала присоединить Норвегию, население которой стремилось освободиться от датской зависимости. Александр I обещал содействовать Швеции в этом.

Политика Бернадотта исходила из учета интересов тех кругов, которые определяли новый курс Швеции. Вначале эти круги ожидали, что Франция поможет Швеции вернуть Финляндию, но требование Наполеона начать войну с Англией и произведенные в стране поборы в пользу Франции привели к изменению общественных взглядов и созданию антифранцузских настроений. Эти круги не прочь были удовольствоваться Норвегией.

Миссия А. И. Чернышева возбудила во Франции подозрения. Особенно раздражали Наполеона просьбы Бернадотта уменьшить финансовые поборы и облегчить условия блокады. Когда Бернадотт в начале 1811 г. предложил французскому правительству заключить договор, предусматривавший нейтралитет Швеции в случае войны Франции с Россией, то Наполеон поручил своему послу в Стокгольме Алькье начать переговоры, с тем чтобы заставить Швецию выступить на стороне Франции. Но эти переговоры не привели ни к чему. В начале 1812 г. в Петербург прибыл шведский уполномоченный Левенгельм. Одновременно русское правительство направило в Стокгольм генерала Сухтелена. Ему было поручено договориться о посылке в Швецию русского вспомогательного корпуса и о начале переговоров с Англией, представитель которой, Торнтон, тайно прибыл в Швецию.

В инструкции, данной Сухтелену, содержался, в частности, и «Великий план соединения славян с целью сделать диверсию против Австрии и французских провинций на Адриатическом море». В отношении участия Англии в осуществлении этого плана говорилось: «Для обеспечения успеха необходимо, чтобы Англия поддержала: а) посредством больших морских сил на Балтийском и Адриатическом морях; в) посредством поставки ружей, патронташей и патронов для немецких войск, которые можно будет образовать из дезертиров из армии конфедерации (Рейнской) и для славян порта Адриатического моря, нами занятых; с) посредством снабжения командующих адмиралов довольно значительными фондами для содержания немцев и славян»^[47].

Узнав о начавшихся переговорах между Россией и Швецией, Наполеон приказал Даву оккупировать шведскую Померанию, что и было выполнено в конце января 1812 г.

Переговоры продолжались до конца марта. Они завершились подписанием договора 24 марта (5 апреля) 1812 г.^[48] В это же время шли переговоры России с Англией о предоставлении Швеции субсидий в сумме 700 тыс. ф. ст. Это соглашение было подписано уже в начале июля.

Русско-шведский договор был утвержден риксдагом^[49] в Эребру. Обе державы обязывались взаимно обеспечивать границы. Россия должна была оказать содействие Швеции в присоединении Норвегии, а Швеция — выставить 30-тысячный корпус, к которому присоединялись 15–20 тыс. русских войск. Этот союзный корпус должен был действовать под командованием Бернадотта в Норвегии, а затем высадиться в Германии. К союзу решено было привлечь также Англию.

Дальнейшее развитие русско-шведский союз получил во время августовских переговоров в Або, закончившихся подписанием конвенции. Россия дала согласие предоставить Швеции заем в сумме 1,5 млн. руб. и вновь подтверждала готовность оказать ей помощь в присоединении Норвегии^[50].

Накануне вторжения войск Наполеона в Россию шведское правительство предложило России объединить морские силы и закрыть доступ французским судам в Балтийское море. Русское правительство согласилось на эту меру и в свою очередь предложило высадить в Померании русско-шведский десант силой в 45 тыс. человек для этой цели. Русское командование готовило десантный корпус под командованием Штейнгеля в Свеаборге, Або и на Аландских островах. Но союзники оказались неподготовленными к этой операции и высадка десанта не состоялась.

В общем русская внешняя политика на северо-западе Европы вполне оправдала себя. Россия приобрела в лице Швеции союзника, что дало ей возможность высвободить войска, расположенные по северо-западным границам государства, и использовать их в районах, находившихся под угрозой противника.

Пруссия между Россией и Францией

Если Пруссия, наголову разбитая в 1806 г. войсками Наполеона, продолжала существовать как государство, то этим она в известной мере была обязана России, по настоянию которой одним из условий Тильзитского мира было сохранение ее суверенитета. Тильзитский мир был тяжелым ударом по Пруссии. Все прусские провинции на левом берегу Эльбы Наполеон оставил за собой (из них было создано Вестфальское королевство), бывшие польские земли включил в герцогство Варшавское; России был отдан Белостокский округ.

Еще раз Пруссия была унижена в том же 1807 г., когда Наполеон заставил ее подписать договор об уплате 140 млн. франков контрибуции и ограничении вооруженных сил — всего до 42 тыс. человек. До выплаты контрибуции все крупные крепости по Одеру — Глогау, Кюстрин и Штеттин были заняты французскими войсками. В Эрфурте Александр добился уменьшения контрибуции до 120 млн. франков, установления более длительных сроков платежей и смягчения категорического требования Наполеона об участии Пруссии в предстоящей войне против Австрии^[51].

Тяжесть поборов и разруха в стране привели к зарождению народного движения, которое, однако, не могло перерасти в данных условиях в национально-освободительную борьбу. Правящие круги Пруссии боялись, что это движение примет революционный характер и поэтому в 1809–1810 гг. искали сближения с Францией. Тем не менее передовые круги Пруссии стремились поднять и сплотить силы, способные выступить на защиту национальных интересов страны. «Шарнгорст, Гнейзенау, Бойен и Грольман (к ним потом присоединился и Клаузевиц) создали вместе со Штейном, получившим место и голос в комиссии, новое войско, которое должно было повести победоносную борьбу с Наполеоном»^[52].

В 1811 г. перед Пруссией вновь встала угроза потери самостоятельного существования. До сведения прусского посланника в Париже Круземарка был доведен меморандум министра иностранных дел Шампаньи (герцога Кадорского), который тот якобы представил Наполеону. В этом меморандуме говорилось о разделе Пруссии в том случае, если она в предстоящей войне выступит на стороне России. Шантаж удался. Фридрих-Вильгельм III решил не ожидать катастрофы и первый предпринял шаги в сторону сближения с Францией. Он направил в Париж графа Гацфельда с заданием добиться установления союза с Францией. В инструкции, данной Гацфельду, канцлер Гарденберг 30 марта писал: «Пусть Наполеон забудет наши прегрешения (nos torts) и соблаговолит (qu’il lui plaise) привязать к себе Пруссию тем способом, который достоин его величия, тем самым снискав ее благодарность»^[53].

Однако на это обращение Пруссии от Наполеона определенного ответа не последовало. Тогда 14 мая 1811 г. прусский посол Круземарк повторил предложение о союзе. При этом Пруссия в качестве компенсации за обещанную Наполеону помощь просила снизить размер контрибуции, которую она платила с 1806 г., освободить от французских войск крепость Глогау и, самое главное, дать «гарантии независимости и целостности ныне существующих границ и владений короля»^[54]. О вознаграждении за предательство в отношении России Фридрих-Вильгельм III не писал. Он рассчитывал на «дружбу и щедрость» Наполеона и втайне надеялся получить от него взамен польских провинций Прибалтику. Однако Наполеон не торопился с ответом, так как не хотел пока раскрывать своих планов похода на Россию. Еще в апреле 1811 г. французский посол в Берлине Сен-Марсан сообщил канцлеру Гарденбергу, что войны между Францией и Россией не предвидится. В июне этого же года новый министр иностранных дел Наполеона Маре (герцог Бассано) подтвердил Гарденбергу, что прусские вооружения могут вызвать подозрения России, а поэтому их следует приостановить^[55].

Отсутствие благоприятного ответа на сделанные предложения о союзе пугало Фридриха-Вильгельма III, и он решил, продолжая переговоры во Франции, одновременно написать Александру I письмо о помощи. С этой целью в Петербург в сентябре 1811 г. был направлен генерал Шарнгорст, который возглавлял круги, желавшие союза с Россией. Шарнгорст указывал Фридриху-Вильгельму III на опасность союза с Францией и считал Россию единственной державой, способной противостоять дальнейшим захватам Наполеона. Однако в Петербурге догадывались о двойной игре Фридриха-Вильгельма и не торопились принимать прусского представителя. Все же, понимая важность привлечения Пруссии на сторону России в случае войны с Наполеоном, русское правительство решило начать переговоры. Результатом их была конвенция 17 октября 1811 г.^[56], подписанная Барклаем-де-Толли, Румянцевым и Шарнгорстом.

По этой конвенции обе стороны обязались ставить в известность друг друга о военных мероприятиях Наполеона и оказывать друг другу помощь. В случае войны Россия должна была оказать Пруссии военную поддержку. На основе достигнутого соглашения Александр I направил прусскому правительству через русского посла в Берлине А. Ливена проект союзного договора России с Пруссией.

Очевидно, в Париже узнали о секретной миссии Шарнгорста, потому что Наполеон дал указание своему министру иностранных дел Маре начать переговоры с Круземарком^[57], в ходе которых Пруссии было предложено в трехдневный срок прекратить вооружения. Фридрих-Вильгельм III приостановил укрепление крепостей Шпандау и Кольберга, а затем по требованию Наполеона уволил в отставку военного министра Блюхера. Секретарь французского посольства Лефебюр провел инспекционную поездку по Пруссии, чтобы убедиться в исполнении требований Наполеона^[58]. Только теперь Наполеон счел возможным направить Пруссии предложение либо вступить в Рейнский союз, либо заключить бессрочный наступательно-оборонительный союз с Францией. При этом он не брал на себя никаких обязательств и гарантий^[59].

Условия Наполеона были вручены прусскому правительству Сен-Марсаном 29 октября 1811 г. Но 25 октября в Берлине стало известно о заключении Шарнгорстом конвенции в Петербурге. Теперь Фридрих-Вильгельм III должен был решить судьбу страны. Канцлер Гарденберг представил ему меморандум, в котором настаивал на утверждении конвенции с Россией. Однако Фридрих-Вильгельм колебался. Его страшила необходимость вооружения своего народа в случае войны с Наполеоном. Вот почему он отказался утвердить проект союзного договора с Россией и приказал Гарденбергу продолжать переговоры с Францией^[60].

В ходе переговоров Пруссия уклонилась от включения ее в Рейнский союз. Она соглашалась выставить вспомогательный корпус под командованием прусского генерала, но снова просила уменьшить оккупационные расходы. Однако Наполеон не хотел давать никаких обязательств в отношении сохранения независимости Пруссии и ее права иметь вооруженные силы.

Все же Пруссия решила заключить союз с Францией даже на этих условиях^[61]. Франко-прусский союзный договор был подписан 21 февраля 1812 г. Пруссия обязалась выставить для «большой армии» Наполеона 20-тысячный вспомогательный корпус и, кроме того, в счет контрибуции снабжать проходящие через ее территорию французские войска. Таким образом, Фридрих-Вильгельм III предал свой народ.

Александр I сделал еще одну попытку предостеречь Фридриха-Вильгельма. 12 марта он писал прусскому королю: «Судьбу Европы решит судьба России. Если бы решение, принятое Вашим величеством могло бы спасти Вашу монархию, то я первый готов был бы согласиться с тем, что у Вас не было другого выбора и Вы последовали зову долга. Но можете ли Вы верить, государь, что если Россия будет повергнута ниц, то Франция сохранит существование Пруссии, что даже во имя самой войны Наполеон будет считать Вас союзником, на которого он может положиться? Я согласен, что опасность союза с Россией для Вас велика, однако в случае успеха этот союз вернул бы Вам в борьбе славу прусской монархии, а в случае неудачи по крайней мере Вы бы дорого продали жизнь Вашей страны. Лучше найти славный конец, чем жить в рабстве»^[62]. Но прусский король не имел мужества для борьбы с Наполеоном. Он жалобно писал, что союз с Францией является вынужденным актом и что в случае войны Пруссия будет причинять зло только в силу крайней необходимости^[63].

Наполеон и после заключения союза с Пруссией продолжал не доверять Фридриху-Вильгельму III. Имея данные о заключении королем конвенции с Александром I, Наполеон допускал возможность измены со стороны Пруссии. Поэтому он предложил Даву разработать план оккупации последней. Такой план был разработан и представлен Наполеону 25 ноября 1811 г. Но применять его не пришлось: предав интересы своего народа, а также России, Фридрих-Вильгельм III стал послушным слугой Наполеона.

Предательство правящей верхушки вызвало негодование у передовой части прусского офицерства. Оно открыто выражало презрение к своему монарху и к тем людям, которые советовали ему вступить в союз с Наполеоном. Многие из офицеров уехали в Россию, чтобы в рядах русской армии сражаться против общего врага. Арндт писал в «Солдатском катехизисе», что «отечество немцев там, где их честь», а честь Германии защищалась на полях России.

Русско-австрийские противоречия

Интересы России и Австрии сталкивались во многих областях международной политики, и прежде всего в связи с их отношением к Пруссии. Австрия поддерживала стремление Франции уничтожить Пруссию, рассчитывая в этом случае возвратить Силезию. Однако русское правительство возражало против австрийских притязаний. Во время тильзитских переговоров оно сумело отстоять самостоятельное существование Пруссии, хотя и в весьма урезанном виде. Серьезные противоречия между Россией и Австрией обнаружились в связи с польским вопросом. Возникновение Варшавского герцогства в одинаковой степени вызывало беспокойство у России и Австрии. Оба эти правительства полагали, что их задача состоит в том, чтобы недопустить восстановления Великой Полыни. Но, когда после выступления Австрии против Франции в 1809 г. Наполеон отобрал у Австрии Галицию и отдал две трети ее территории герцогству и одну треть России, то это значительно испортило русско-австрийские отношения. Наполеон говорил А. Б. Куракину, что Александр I, приняв в подарок часть Галиции, сделал Австрию постоянным врагом России.

Не менее важным пунктом противоречий был вопрос о Дунайских княжествах, которые по условиям Эрфуртского соглашения должны были перейти к России. Австрия боялась утверждения России на Балканах. Она опасалась, что вслед за Молдавией и Валахией в орбиту России попадут также Сербия, Черногория, Босния и Иллирия. Тогда Австрия будет лишена возможности осуществить захват всего Дунайского бассейна^[64]. Австрия начала зондировать почву в Париже о возможности совместного демарша против России. На это Наполеон ответил: «Чтоб Молдавия и Валахия не доставались России — для меня это дело второстепенное, а для вас главное, — так надобно знать, на что вы решитесь: решитесь ли воевать с Россией?»^[65] Австрия не была готова воевать с Россией, единственное, что она могла сделать, — это предложить посредничество для заключения мира между Россией и Турцией. При этом она полагала, что граница должна проходить по Днестру. Однако это предложение не было принято русским правительством.

Стремясь оторвать Австрию от союза с Францией, русское правительство через своего посла в Вене Г. О. Штакельберга обратилось к ней в 1811 г. с планом превентивной войны против: Наполеона, согласно которому русская армия должна была занять Варшавское герцогство, с тем чтобы оно впоследствии вошло в состав Российской империи в виде восстановленного польского королевства. В этом случае Австрия получала компенсацию, присоединяя к себе Молдавию и Валахию. Но миссия Г. О. Штакельберга окончилась неудачно: Меттерних уклонился от ответа на это предложение^[66] и России пришлось отказаться от своего плана.

Австрийское правительство вело в это время переговоры с Наполеоном о заключении франко-австрийского союза. Уже выразив полное согласие на это, Австрия скрывала свои намерения от России. Меттерних уверял русского посла, что «при настоящем положении европейских дел» в интересах Австрии сохранять нейтралитет. Но это была только маска. Русское правительство поняло это, когда в Петербург вслед за Кнезебеком прибыл представитель Австрии Маршаль, который вместе с прусским послом убеждал русское правительство капитулировать перед Наполеоном. 2(14) марта 1812 г. между Австрией и Францией был подписан союзный договор, по которому Австрия обязалась выставить 30-тысячный вспомогательный корпус для похода на Россию^[67]. За свое участие в войне Австрия предполагала получить Волынь. Заключив договор, обе стороны условились привлечь к походу на Россию Оттоманскую Порту. Было решено заставить воевать и Швецию.

Франко-австрийский союз произвел тяжелое впечатление не только в Петербурге, но и в самой Австрии. Австрийское общественное мнение было возбуждено. Армия негодовала; многие офицеры в знак протеста ушли в отставку. Учитывая недовольство в стране, Меттерних пытался убедить русского посла в Вене Г. О. Штакельберга, что союз этот вынужденный, что вспомогательный корпус будет лишь демонстрировать свое участие в походе^[68]. В подтверждение этого Меттерних предложил заключить тайный договор о неприкосновенности границ^[69]. Такая договоренность состоялась в устной форме. Однако русское правительство не очень верило «слову» императора Франца. Оно было вынуждено сосредоточить на австрийской границе третью Западную и Дунайскую армии. Еще более оно насторожилось после того, как Меттерних выразил недовольство оставшемуся после начала войны в Граце Г. О. Штакельбергу по поводу того, что русские сосредоточили слишком мало войск, чтобы можно было оправдать перед Наполеоном «пассивность» корпуса. Шварценберга. В действительности же «пассивность» австрийцев объяснялась тем, что они несколько раз были разбиты.

Отношения России с Англией

Присоединение России к континентальной системе привело к разрыву отношений между Россией и Англией^[70], а затем и к войне, объявленной Россией в 1807 г. после того, как англичане напали на Данию. Александр I написал Наполеону: «Я порвал с Англией, и ее посланник, которого я выслал, уже оставил Петербург. Вместо декабря, как мы в этом условились, все было кончено в октябре»^[71].

Английский флот действовал в Атлантическом океане, Средиземном и Балтийском морях. Эскадра адмирала Д. Н. Сенявина в составе 9 линейных кораблей и 1 фрегата, шедшая из Средиземного моря в Балтийское, из-за неблагоприятной погоды вынуждена была остановиться в Лисабоне, где ее застало объявление войны с Англией. Здесь она была блокирована английской эскадрой Коттона, имевшей 13 линейных кораблей, 11 фрегатов и 5 мелких судов. Положение Д. Н. Сенявина стало безвыходным после взятия англичанами Лисабона с суши^[72]. Однако он сумел достичь соглашения, по которому русская эскадра до конца войны передавалась Англии «на сохранение»^[73], а ее личный состав был отправлен в Ригу^[74]. В Средиземном море англичане не добились успеха. Английский флот (3 линейных корабля, 4 фрегата и 1 бриг) напал на русскую эскадру Бычевского, состоявшую из 5 линейных кораблей, 1 фрегата и 2 корветов, но был отбит.

В Балтийском море были приняты серьезные меры для обороны Петербурга с моря. В самом Петербурге было сооружено 15 батарей на 120 орудий. Фарватер к северу от о. Котлина был загражден ряжевой преградой^[75]. Кронштадт был приведен в боевое состояние. Базировавшаяся в Балтийской гавани эскадра адмирала Ханыкова, насчитывавшая 9 линейных кораблей, 7 фрегатов и 13 мелких судов, вела боевые действия со шведским и английским флотами. Однако эти действия не были активны из-за плохого состояния флота. Английские суда вели борьбу главным образом с русским коммерческим флотом. Они захватывали русские торговые суда в Балтийском и Северном морях, нанося серьезный ущерб русской торговле. Но Англия не смогла оказать сколько-нибудь существенной помощи Швеции, которая воевала в это время с Россией. Английский флот не был в состоянии противодействовать переходу русских войск через Ботнический залив. После капитуляции Швеции английские суда ушли из Балтики^[76].

Весьма активную дипломатическую деятельность, направленную против России, развила Англия в Иране и Турции. Англия была озабочена тем, что Россия сможет овладеть подступами к Индии. Большую тревогу у нее вызвало добровольное присоединение Грузии и азербайджанских ханств к России в 1801–1806 гг. В 1809 г. Англия заключила договор с иранским шахом, обязавшись содействовать переходу Закавказья в рука Ирана. Действия иранских войск против России не приводили к желательным для Англии результатам. Военные неудачи заставили правительство шаха в 1809 г. искать мира с Россией, однако благодаря активному вмешательству английского агента Джонса начавшиеся переговоры были прерваны. После отзыва Джонса в Иран прибыла миссия Малькольма, которая доставила, шаху 12 артиллерийских орудий и 7000 ружей^[77]. В 1810 г. иранская армия попыталась перехватить инициативу, но потерпела поражение в Карабахе и в Армении у Ахалкалаки. Эти неудачи заставили англичан заняться реорганизацией иранской армии^[78] и направить в Персидский залив эскадру. В 1811 г. в Иран было доставлено еще 32 орудия и 12 тыс. ружей. Кроме того, в Тавризе был устроен небольшой пушечный и оружейный заводы. Все же, несмотря на помощь Англии, попытки иранских войск вторгнуться в Закавказье неизменно отражались русскими. В конце 1811 г. русские войска нанесли новое поражение войскам шаха и захватили Ахалкалаки^[79].

В начале 1812 г. Англия направила в Иран посла Лузина, который заключил новый англо-иранский договор, имевший явную антирусскую направленность. Следует сказать, что этот договор был подписан накануне нашествия Наполеона на Россию и в разгар англо-русских переговоров в Швеции. Англичане привезли с собой 35 тыс. ф. ст. для укрепления иранской армии. Прибывшие в Иран офицеры принялись готовить войска для наступления в Закавказье. Правда, в июне 1812 г. Англия сделала вид, что готова оказать содействие заключению мира России с Ираном, но при условии очищения русскими занятых иранских территорий. Английская дипломатия подстрекала Иран занять непримиримую позицию в этом вопросе. Переговоры осложнились в связи с незначительным успехом иранских войск у Султан-Буде, где был разбит русский отряд в 500 человек. Пытаясь развить успех, иранские войска начали военные действия у Ленкорани. Эти действия велись в то время, когда между Россией и Англией был уже заключен мирный договор. Иранские войска сосредоточились у Асландуза, но были наголову разбиты русскими войсками генерала Котляревского. Здесь была захвачена почти вся иранская артиллерия и уничтожены лучшие иранские части^[80]. В этом сражении принимали участие английские офицеры Кристи и Линдсей. Положение Ирана еще более осложнилось после нового поражения его войск у Ленкорани. Русские войска штурмом взяли крепость и захватили крупные трофеи. Попытка англичан вытеснить русских из Закавказья окончилась неудачно. В 1813 г. Иран был вынужден подписать Гюлистанский мирный договор.

Одновременно Англия вела направленную против России деятельность и в Турции. Она противодействовала заключению мира России с Турцией и оказывала последней помощь для продолжения войны. Главной своей задачей английская дипломатия считала вытеснение России с Балкан. В своем стремлении добиться этого Англия была готова даже сотрудничать с враждебной ей Францией. Неоднократно английские и французские послы совместно выступали с демаршем в Стамбуле. Но успех русского оружия позволил преодолеть враждебные влияния и заставил Турцию подписать Бухарестский мирный договор. Не добившись сколько-нибудь заметного успеха, английская дипломатия пошла на мирные переговоры с Россией. Готовящаяся агрессия Наполеона против России представляла угрозу для самой Англии. Там понимали, что в случае поражения России Наполеон получит новые силы и средства, которые будут направлены против Англии и ее колоний. В апреле 1812 г. Наполеон обратился к Англии с официальным мирным предложением. Он соглашался на господство Англии в колониях, но взамен этого требовал признания господства Франции на континенте, в связи с чем английские войска должны были покинуть Испанию и Португалию. Расчеты Наполеона на английский нейтралитет провалились. Англо-русские переговоры (их вели в Эребру с английской стороны Торнтон и с русской Сухтелеп) завершились подписанием мира 6(18) июля 1812 г.^[81]. Вслед за этим, 4(16) августа, русские гавани были открыты для английских судов.

Это было успехом русской дипломатии. Россия сумела убедить Англию в необходимости объединить усилия против Наполеона. Но ее надежды на практическую, в частности финансовую, помощь со стороны Англии не оправдались. Англия продала России 50 тыс. некомплектных ружей, и в этом выразилось все ее участие в войне России против Наполеона. Англия была занята внутренними делами — после убийства премьер-министра новое правительство было сформировано только в октябре 1812 г. — и войной с США. Заключая мир с Россией, Англия надеялась русскими руками разгромить армию Наполеона и создать господствующее положение не только на море, но и на суше. Проводниками этой политики стали в Петербурге английский посол Каткарт, а в русских войсках — генерал Вильсон.

Россия и борьба в Испании

Весной 1808 г. Наполеон начал войну с Испанией и Португалией. Оккупацией этих стран он хотел расширить сферу континентальной блокады. Овладение испанским рынком давало французской промышленности шерсть, а захват испанских колоний позволил бы иметь все необходимые колониальные товары. Наконец, Наполеон хотел покончить с Бурбонами, ветвь которых правила в Испании.

Наполеон оккупировал Испанию и вынудил ее короля отречься от престола. Взамен Бурбонов он посадил на испанский престол своего брата Жозефа. Это была глубокая ошибка, ибо против оккупантов поднялся испанский народ. Начавшаяся народная война сковала значительные силы французских войск, которые по существу были блокированы в занятых ими крепостях.

После поражения французских войск в Испании и восстания испанских войск в Португалии Жозеф бежал из Мадрида, а главные силы французов отошли на левый берег Эбро. Власть взяла в свои руки испанская Центральная хунта. Маркс писал: «Только под властью Центральной хунты можно было сочетать решение насущных вопросов и задач национальной обороны с преобразованием испанского общества и с раскрепощением национального духа…»^[82] Однако в самой хунте проявились противоречия, и она не выполнила своей революционной роли. Испанская армия была недостаточно организована и не имела опытного руководства, вследствие чего она не смогла противостоять новому нашествию французов. Но теперь французам приходилось брать с боем каждый город. К концу 1810 г. они заняли почти всю Испанию. Но сопротивление испанского народа не только не было сломлено, а, наоборот, непрерывно возрастало. Партизанская борьба усиливалась.

Французы чувствовали себя в Испании очень непрочно. Уже в 1811 г. Наполеон был вынужден увеличить имевшиеся здесь французские силы. Чернышев сообщал Румянцеву, что в 1811 г. общая численность войск, направленных Наполеоном в Испанию, достигла 618 тыс. человек. Однако в связи с подготовкой войны с Россией она уменьшилась до 252 тыс. человек.

В сентябре 1812 г. в Кадисе собрались Чрезвычайные кортесы испанского народа. Была принята новая конституция. Конституция провозглашала свободу испанской нации и принадлежность ей исключительного права устанавливать основные законы, в то же время исполнительная власть отдавалась в руки короля.

Вся Европа сочувственно относилась к испанцам и готова была оказать им поддержку. Внимательно следили за испанскими событиями и в России, и, как только представилась возможность, русское правительство вступило в переговоры с Испанией^[83]. В Россию тайно прибыл представитель Испании Зеа де-Бермудес, который встретился в Великих Луках с полномочным русским представителем Р. А. Кошелевым^[84]. В записке Александра I для Кошелева говорилось: «Если на севере разразится война, то для того, чтобы она имела счастливый результат для обеих стран, необходимо, чтобы Испания использовала момент, когда внимание и силы Франции будут обращены к северу, и в свою очередь постаралась перенести войну в глубину самой Франции»^[85]. В этих целях и был 8(20) июля 1812 г. заключен союзный договор^[86]. В сентябре — октябре 1812 г. договор был ратифицирован.

В манифесте русского правительства, опубликованном в октябре 1812 г., говорилось об уважении «к правительству… и народу, показавшему себя столь мужественным и твердым» в борьбе с Наполеоном, и указывалось, что «союз с таковым народом приятен и вожделен русскому народу». В свою очередь и испанцы считали, что союз с Россией обеспечит им совместную победу над общим врагом.

Судьба Испании, как и других народов Европы, решилась на русских полях. Русский народ своей победой над наполеоновскими полчищами помог освободительной борьбе испанского народа.

* * *

Таковы были международная обстановка и внешнеполитическое положение России накануне войны 1812 года. Так велась дипломатическая подготовка этой войны.

Наполеон, усиленно готовясь к новой кампании, которая, по его убеждению, должна была явиться крупнейшим шагом к достижению им мирового господства, к 1811 г. сумел добиться многого. Французские войска стояли наготове на Одере и имели опорные пункты на Висле. Особое значение приобрел Данциг, в котором был сосредоточен огромный гарнизон. Во Франции и во всех союзных странах был объявлен набор конскриптов (новобранцев) в количестве 200 тыс. человек. Из Испании Наполеон вызвал Молодую гвардию. Все это не укрылось от внимания России, но теперь Наполеон даже не собирался скрывать своих намерений. Он упрекал Александра в том, что Россия сосредоточивает войска на западной границе и, требуя отвести их на прежнее место, угрожал собрать не менее 400 тыс. войск и бросить их на Россию. В конце 1811 г. А. Б. Куракин сообщал: «Военные приготовления производятся неутомимо и теперь уже открыто и явно… Франция никогда еще не бывала так готова к войне, как теперь, потому что имела достаточно времени для приготовлений. Приготовленные средства огромны».

Русское правительство искало путей предотвращения войны и уже намеревалось поручить переговоры по этому вопросу советнику русского посольства в Париже К. Р. Нессельроде. Оно хотело, чтобы Наполеон освободил крепости Штеттин, Кюстрин и Глогау, уменьшил гарнизон в Данциге и довел численность польских войск до нормы, отвечающей средствам и возможностям страны^[87]. Но именно этого и не хотел Наполеон. Он ускорил движение французских войск на Вислу, вступил в переговоры с Австрией и Пруссией и заключил с ними союз, пообещав первой Волынь, а второй — Прибалтику. Его вполне устраивало то обстоятельство, что Россия, еще связанная войной с Турцией, не могла в это время, до получения свободы рук на юге, начать переговоры с Францией. Теперь ему нужны были три-четыре месяца, для того чтобы передвинуть войска на русскую границу. Чтобы выиграть это время, Наполеон снова завел речь о переговорах^[88].

Делая вид, что он стремится к переговорам, Наполеон то посылает к Александру графа Нарбонна (уже находясь в Дрездене), то поручает своему новому послу в Петербурге Лористону добиться встречи с царем. Граф Нарбонн был принят Александром I в Вильне; но никаких вопросов этот посланец Наполеона, конечно, не решал. Лористону в приеме было отказано. Александр направил к Наполеону генерала А. Д. Балашова с письмом, в котором писал: «Если вы, Ваше величество… согласны удалить Ваши войска с русской территории, я сочту все, что произошло, не имевшим места, и примирение между нами всегда возможно»^[89].

Русской дипломатии удалось сорвать замысел Наполеона создать для России положение полной изоляции. Турция была нейтрализована. На стороне России выступили Англия, Швеция, Испания и Португалия. Их поддержка сыграла свою роль в борьбе с наполеоновской агрессией. Отказ Швеции и Турции от участия в «русском походе» позволил России сосредоточить основные силы на западном направлении. Россия оказалась недоступной для нападения с северо-запада и юго-запада. Союз Наполеона с Пруссией и Австрией был недостаточно прочным и грозил разрушиться в случае серьезных неудач. Наполеон понимал это, но надеялся, что ему удастся выиграть войну одним ударом. Позже Наполеон признал, что при сложившихся условиях ему следовало отказаться от нападения на Россию.

Планы войны →

* * *

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

De Pradt. Histoire de l’ambassade dans le Grand duche de Varsovie en 1812, Paris, 1815, p. 23–24.

А. Сорель. Европа и французская революция, т. VII, СПб., 1908, стр. 163.

Сборник РИО, т. 6, стр. 372.

«Отечественная война и русское общество», т. II, М., 1912, стр. 5.

Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами, т. XIV, СПб., 1905, стр. 70–72.

См. «Сборник сведений по истории и статистике внешней торговли России». Под редакцией В.: И. Покровского, т. I, СПб., 1902, стр. 3–4.

См. Ф: Г. Вирст. Рассуждения о некоторых предметах законодательства и управления финансами и коммерцией) Российской империи, СПб., 1807, приложения (28 таблиц).

Так, например, Наполеон писал Александру I: «От вашего величества зависит и война и мир… Ваше величество можете быть уверены, что мы достигнем мира, если вы конфискуете эти 600 кораблей или их грузы. Какими бы они ни были снабжены свидетельствами, явятся ли они под именем французских, немецких, испанских, датских, русских, шведских, ваше величество можете быть уверены, что все это — англичане» (А. Н. Попов. Отечественная война 1812 года, т. I, М., 1905).

Сборник РИО, т. 54, стр. 309–310.

А. Н. Попов. Отечественная война 1812 года, т. I, стр. 138.

Там же, стр. 162.

Там же, стр. 12.

ПСЗ, т. XXVII, № 24464.

ЦГАДА, ф. XX, д. 262, ч. 14, л. 1–84.

Мордвинов. Рассуждение о внешней российской торговле. — «Архив гр. Мордвиновых», т. VI, стр. 362.

См. А. В. Предтеченский. К вопросу о влиянии континентальной блокады на состояние торговли и промышленности в России. — «Известия АН СССР» № 8, VII серия, Отделение общественных наук, Л., 1931, стр. 912.

См. А. Р. Иоаннисян. Присоединение Закавказья к России и международные отношения в начале XIX столетия, Ереван, 1958, стр. 385–390.

См. «Русская старина», 1897, кн. III, стр. 421–455.

Варшавское герцогство получило две трети австрийской Галиции, а одну треть получила Россия. А. Я. Манусевич. Очерки по истории Польши, М., 1952, стр. 85–88.

А. Н. Попов. Отечественная война 1812 года, т. I, стр. 42–43.

Там же, стр. 68.

С. Соловьев. Император Александр Первый, СПб., 1874, стр. 206.

А. Н. Попов. Отечественная война 1812 года, т. I, стр. 94–95.

См. «Три беседы с императором Александром Павловичем о делах польских 1809–1810. Из записок князя Адама Чарторыйского». — «Русский архив», 1890, № 9, стр. 41–57. «Нет иного средства, — говорил Александр I Чарторыйскому, — как наша прежняя мысль об устройстве и отдельном существовании Польского королевства в связи с Россиею» (там же, стр. 50). Александр I был готов дать полякам конституцию, но за это требовал от них отказаться от союза с Наполеоном и предоставить в распоряжение России 50 тыс. войск.

А. Н. Попов. Отечественная война 1812 года, т. I, стр. 159.

См. А. Я. Манусевич. Очерки по истории Польши, стр. 88.

См. Askenazy. Napoleon i Polska, W., 1917.

Сборник РИО, т. 128, стр. 31–43.

«Отечественная война и русское общество», т. III, СПб, 1912, стр. 159.

Сборник РИО, т. 128, стр. 63–65, 87–89, 103, 123–125 и др.

Дипломатический словарь, т. II, 1950, стр. 546–547.

См. «Отечественная война и русское общество», т. II, стр. 110.

Одержав внушительную победу в Рущукском сражении, Кутузов принял план оставить Рущук и отойти на левый берег Дуная, с тем чтобы завлечь турецкие войска и окружить их. Этот план был блестяще выполнен Кутузовым и привел к победоносному завершению войны. Ни в Константинополе, ни в Париже не поняли отхода Кутузова, рассматривали его как следствие поражения русской армии в Рущукском сражении и праздновали победу турок (см. «М. И. Кутузов». Сборник документов, т. III, М., 1952, стр. 481–482, 636–638, 641–642).

См. «М. И. Кутузов». Сборник документов, т. III, стр. 650–652, 654–655.

См. там же, стр. 763–764.

См. «М. И. Кутузов». Сборник документов, т. III, стр. 850–851, 896–899, 904–914.

Там же, стр. 851.

Н. К. Шилъдер. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование, т. III, СПб., 1897, стр. 28.

См. Н. К. Шильдер. Император Александр Первый. Его жизнь и царствование, т. III, стр, 88.

ЦГАДА, Госархив, разряд V, д. 207.

Там же.

ПСЗ, т. XXX, № 23883.

См. «Отечественная война и русское общество», т. II, стр. 82; И. Андерссон. История Швеции, М., 1951, стр. 315.

А. Н. Попов. Сношения России с европейскими державами перед войной 1812 г., СПб., 1876, стр. 224.

А. Н. Попов. Отечественная война 1812 года, т. I, стр. 230.

Там же, стр. 237. Ведет — передовой охранный отряд.

Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, т. XI, СПб., 1895, стр. 159.

ПСЗ, т. XXVII, № 25054. Вслед за этим было подписано второе соглашение (там же, № 25126). Когда, договор о союзе между Россией и Швецией был уже подписан в Петербурге и Стокгольме, от Бернадотта в Париж прибыло предложение о заключении им союзного договора с Францией. Бернадотт просил гарантировать ему Норвегию, в обмен за которую он был согласен отдать Дании шведскую Померанию. Швеция была готова выставить 50-тысячную армию. Этот шаг Бернадотта объясняется тем, что он боялся капитуляции России перед Францией. Но когда в Стокгольме был получен проект договора Франции с Швецией, в нем не содержалось пункта о Норвегии. Этот проект шведское правительство оставило без ответа (А. Вандаль. Наполеон и Александр I, т. III, СПб., 1913, стр. 446–447).

См. «Отечественная война и русское общество», т. II, стр. 88.

См. И. Андерссон. История Швеции, стр. 317; «Отечественная война и русское общество», т. II, стр. 88.

См. С. Соловьев. Император Александр Первый, гл. V, стр. 179.

Ф. Меринг. Очерки по истории войн и военного искусства, изд. 6, М., 1956, стр. 294.

L. Ranke. Denkwurdigkeiten des Staatskanzlers Fursten von Hardenberg, Bd. IV, Leipzig, 1877, S. 268.

Там же, стр. 269.

M. Duncker. Aus der Zeit Friedrichs des Grossen und Friedrich Wilhelms III, Leipzig, 1876, S. 364.

См. Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, т. VII, СПб., 1895, стр. 24–3–7.

См. А. Вандаль. Наполеон и Александр I, т. III, стр. 258–259.

См. Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, т. VII, стр. 21–22.

М. Lehmann, Scharnhorst, Bd. III, S. 420.

А. Н. Попов. Сношения России с европейскими державами перед войной 1812 г., стр. 369–371.

При этом Пруссия пыталась склонить и Россию к капитуляции перед Францией. В начале 1812 г. в Петербург прибыл Кнезебек с письмом Фридриха-Вильгельма, в котором прусский король призывал Александра I сохранить мир при всех условиях. Кнезебек со своей стороны советовал Александру послать особую миссию для переговоров с Францией (Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, т. VII, стр. 41–42).

М. Duncker. Aus der Zeit Friedrichs des Grossen… S. 576–578.

См. A. H. Попов. Сношения России с европейскими державами перед войной 1812 г., стр. 385–387.

См. Я. Н. Бутковский. Сто лет австрийской политики в восточном вопросе, т. I, СПб, 1888, стр. 138–140. (Докладные записки Радецкого императору Францу.)

С. Соловьев. Император Александр Первый, стр. 221.

См. Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, т. III, СПб., 1876, стр. 77–78.

См. там же, стр. 82.

См. С. Соловьев. Император Александр Первый, стр. 221.

См. Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, т. III, стр. 87; А. Н. Попов. Сношения России с европейскими державами перед войной 1812 г., стр. 417–419.

ПСЗ, т. XXVII, № 22653.

Сборник РИО, т. 88, стр. 305.

См. В. Броневский. Записки морского офицера, ч. III. СПб., 1819, стр. 199–210; ч. IV, СПб., 1819, стр. 279–282.

Из эскадры в Россию вернулось два линейных корабля, а за семь линейных кораблей и один фрегат Англия уплатила полную их стоимость.

См. В. Броневский. Записки морского офицера, ч. IV, стр. 309.

Ряж — сооружение в воде из дерева и камня.

См. «Боевая летопись русского флота», М., 1948, стр. 185–187.

См. А. Р. Иоаннисяп. Присоединение Закавказья к России и международные отношения в начале XIX столетия, Ереван, 1958, стр. 299

См. «Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею», т. IV, Тифлис, 1870, стр. 756.

См. А. Р. Иоаннисян. Присоединение Закавказья к России, стр. 293.

См. «Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею», т. V, Тифлис, 1873, стр. 684–694.

ПСЗ, т. XXXII, № 25177.

Там же, стр. 452.

См. М. И. Богданович. История Отечественной войны 1812 г. по достоверным источникам, т. I, СПб., 1859, стр. 188–189.

См. Великий кн. Николай Михайлович. Александр I, т. II, СПб., 1913, Приложения, стр. 121–137. (Первая встреча имела место еще в 1810 г.)

Там же, стр. 56.

ПСЗ, т. XXXII, № 25178.

А. Н. Попов. Отечественная война 1812 года, т. I, стр. 108, 114–116.

А. И. Попов. Отечественная война 1812 года, т. I, стр. 159. Какова была цена этим попыткам, показывает письмо герцога Бассано французскому послу в Петербурге: «Императору нужно, чтобы его войска, постепенно подходя к Висле, имели бы время отдохнуть, устроиться, укрепиться, выстроить мосты и вообще прийти в такое положение, которое бы обеспечило успех дальнейших действий. Император весьма мало обращает внимания на переговоры… Он не возлагает никакой надежды ни на какие переговоры, если 450 тыс. войск, которые двинул е. в. (а это только количество действующей армии), не заставят петербургский кабинет задуматься, не вынудят его войти в систему действий, установленных в Тильзите, и не поставят Россию в то положение подчиненности, в котором она находилась… (там же, стр. 159).

А. Вандаль. Наполеон и Александр I, т. III, стр. 503.