Огонь в твоих глазах. Испытание

Любовь Черникова, 2016

Настоящей Защитницей стать нелегко. В Ордене Киррану тин Даррен ждёт много испытаний, ведь быть единственной девушкой среди курсантов – уже вызов. Курсанты, не желают с этим мириться, а в наставниках – ненавистный тин Хорвейг. Что делать охотнице? Сдаться, или доказать, что достойна не только другим, но и себе? Обрести друзей, тайного союзника и показать всем, что такое «Большая Охота». ____ Вторая книга авторского цикла "Огонь в твоих глазах" 1. Обещание 2. Испытание 3. Выбор

Глава 3

После ухода гостей Пасита долго медитировал, почти до самого вечера. Затем попытался уснуть, но едва не сошел с ума — его постель все еще хранила аромат тела Киры, вытаскивая на поверхность самые темные желания и фантазии. Спать здесь оказалось серьезным испытанием для его воли, но и перелечь на другое место он не смог себя заставить. Так и мучился, пока снова не всколыхнулась сила. Пришлось подняться и медитировать, но на этот раз сосредоточиться удалось с трудом, и тин Хорвейг понял, что еще одну подобную ночь он попросту не выдержит.

Поначалу, когда пришли эти сны, ложась в постель, он только и мечтал, чтобы девчонка снова оказалась в его власти, а просыпаясь, чувствовал себя из ряда вон плохо. Становился нервным, несдержанным, едва контролировал эмоции и силу. Когда же сны прекратились, он чуть не сошел с ума от желания вернуть их и вымещал свой гнев, почти избивая Киру на тренировках: «А ведь ей нечего было мне противопоставить!»

Но еще хуже на душе было оттого, что объяснял он себе эти срывы желанием добиться от нее выплеска силы: «Идиот! Тупой дуболом! Чем я лучше того же Харилы? Мог бы включить голову и хоть чуточку подумать, что девчонку так не проймешь!»

Окончив сеанс медитации, Пасита почувствовал себя немного лучше, но расслабляться не стоило. Теперь он понимал, что сны эти ни к чему хорошему не приведут, а потому был согласен от них отказаться. Тем более что не терял надежды обрести все это позже и взаправду. Защитник поднялся и заварил себе полную кружку сон-травы. Выпил до капли, сплюнув попавшие в рот венчики.

Несмотря на выпитый отвар, Пасита все равно проснулся рано. Могучий организм быстро расправился с какой-то там травкой, а мысль о том, что в этот самый момент девчонка и ничтожество смотрят вместе необычный сон, заставила покинуть постель. Ноги сами понесли его к дому Киры.

***

Нааррон тихонько проскользнул в избу, когда темное зимнее утро еще только готовилось вступить в свои права и еще не успело озарить горизонт на востоке первыми лучами холодного солнца. Адепт замер в нерешительности, не зная в какую из двух комнат податься. Чтобы не разбудить домочадцев он присел на лавку и решил подождать, пока кто-нибудь проснется. На столе стояло блюдо с пирогами, накрытое чистым полотенцем, вышитым по краю петухами. Пахло оттуда весьма аппетитно, и Нааррон вдруг осознал, насколько, оказывается, проголодался. Бурная ночь выжала все соки, и теперь, когда эйфория отступила, он чувствовал себя совершенно вымотанным.

Спать хотелось сильнее, но зато пирожки были прямо здесь — под носом. Утянув один, Нааррон принялся жевать, задумчиво глядя в окно, но видел там не заснеженный двор с расчищенными тропинками, а черные как ночь волосы Глафиры. Ее белое тело, алый рот, приоткрытый в сладостном стоне. Воспоминания были настолько свежи, что адепт будто почувствовал руки девушки на своих плечах. Ее губы, бесстыдно ласкающие его тело так, как он и не мечтал в жизни. Ее темные глаза, загадочно сияющие из-под пушистых ресниц. Казалось, он слышит ее дыхание и хриплый голос, шепчущий его имя.

— Заучка? — На плечо легла рука. Крэг выдернул друга из мира грез, заставив вздрогнуть от неожиданности.

— А?

— Только не говори, что всю ночь с барышней разговаривал, — тут Крэг заметил глуповатую улыбку, которая против воли рвалась наружу, несмотря на все потуги Нааррона совладать с собственным лицом. — Зау-у-учка-а! — протянул радостно Защитник. — Да ты сартогов обольститель, дружище! — он одобрительно приобнял адепта за плечи.

— Поди к сартогам! — в тон ответил Нааррон и, повернувшись к окну, сладко зевнул. Глаза его осоловели, а движения стали вялыми, почти как когда они, не жалея сил, торопились в Орешки.

«Ай да Глафира! Укатала парня, едва живой сидит, того и гляди, прямо тут набок повалится», — подумал курсант и спросил вслух:

— Ну как это «поди к сартогам»? Нет уж, рассказывай!

Расположившись напротив, Крэг подпер голову рукам, придав лицу крайне заинтересованное выражение.

— Мне нужны подробности. Особенно подробности! — изобразив улыбку-оскал, курсант захлопал ресницами.

— Ты что, это серьезно? — адепт возмущенно повернулся, готовый дать отповедь не в меру любопытному другу.

— Нет, конечно! — сдержанно хохотнул Крэг, стараясь никого не разбудить. — Но не могу же я не поиздеваться.

— Я так и подумал, — вяло кивнул Нааррон, всем видом показывая, насколько он выше этого, и снова впал в прострацию, доедая пирожок.

— Шел бы ты спать, дружище, — Крэг хлопнул адепта по плечу. — Эк тебя эта девка умотала! После такого хороший сон — то, что нужно мужчине. Уж поверь мне. — Он заговорщически подмигнул и указал на дверь комнаты: — Там на лавке постелено.

— Ну хоть что-то толковое ляпнул. Пожалуй, так и поступлю.

Нааррон поднялся, отхлебнул простокваши, томившейся в кринке на печке, и, утерев белые усы, устало потопал в комнату. Крэг пересел на его место поближе к окну и тоже взял пирожок. Сам он чувствовал себя не менее разбито, вдобавок одолевало томление. О! Причиной тому снова был необычный сон или видение, курсант так и не понял, что именно. К счастью, на этот раз обошлось без тин Хорвейга. Только Кира и он сам. Керун и Киалана! Они любили друг друга так горячо и страстно, насколько это, вообще, было возможно.

Ничего подобного с ним еще не случалось, хотя Крэг не был обделен женским вниманием, а как и большинство курсантов Ордена, скорее страдал от его избытка. Но ноющее тело, на деле так и не получившее разрядки, напоминало: все — лишь грезы, не более. Осознав, что это их с Кирой обоюдное желание, сводит его с ума, заставляя кровь кипеть в венах, Крэг понял, что боится. Боится, что однажды не сможет держать себя в руках с ней рядом.

Он припомнил вчерашний вечер. Поцелуи. Огонь силы, разгорающийся в ее глазах, бездонная синева которых заставляла парить над землей от счастья. Сдержаться и вчера было сложно, что же будет сегодня? Завтра? В голове всплыли слова Паситы: «Побольше медитируй… Держись от нее подальше… Не об этом ли говорил ублюдок?»

Крэг, тяжко вздохнув, отер ладонями лицо, словно прозревая. Напрашивался неутешительный, но очевидный вывод: то, что происходит, не имеет отношения к реальным чувствам. Доказательством тому его собственное поведение в Птичьем Тереме. Тогда он еще не знал Киррану. Даже не видел! А ведь был готов выпрыгнуть из повозки, чтобы оказаться рядом. Бежал, будто верный пес на запах хозяина. Что это, как не влияние силы? Спасибо Нааррону, привел в чувство, не позволил натворить глупостей.

Кстати, о силе. Ее сейчас внутри было столько, еще чуть-чуть и захлебнуться в пору! Крэг едва сдержался, чтобы не сплюнуть на пол от досады. Тин Хорвейг расщедрился на добрый совет, оказал милость! Но хуже вдвойне то, что к нему и правда придется прислушаться. Нельзя отрицать, что Пасита говорил об этом не на пустом месте. Кулаки курсанта сжались: «Он… Да он же чувствует то же самое!»

Разозлившись, Крэг едва не стукнул по столу от досады: «Может, все, что нам снилось на троих, попросту его способ защиты от потери контроля? Вот такой странный способ, но чего еще ожидать от тин Хорвейга?»

Крэг, постарался отбросить неприятные воспоминания, вчера у него не было на них времени, а вот теперь картиной встали перед глазами некстати. Как бы то ни было, нужно что-то делать. Пожалуй, идея остаться здесь на постой не так хороша, как поначалу показалось. Сколько еще он выдержит подобных ночей?

— Держись от нее подальше… — пробормотал он тихо и горько усмехнулся, уже умирая от тоски по вчерашнему вечеру.

«Может уехать к болотам, как и планировали? Подождать там в каком-нибудь поселении, а Нааррон с сестрой подъедут позже? — Этот вариант Крэг отмел сразу. — А если тин Хорвейг сорвется, кто тогда вступится за Киррану?». Никто не осмелится встать между ней и обезумевшим Защитником, если тот поддастся влиянию силы. Надеяться только на то, что имя тин Даррен станет для него преградой точно не стоит. Пасита всегда найдет себе оправдание, но для Киры будет уже поздно. Кроме того, Крэг хорошо расслышал слова Глафиры о том, что Кира залезла к Защитнику в постель. Значит ли это, что тин Хорвейг уже делал попытки и раньше?

На сердце стало тревожно: «Решено. Я остаюсь!»

Воздух в горнице раскалился, и Крэг понял, что не справляется со рвущейся на свободу силой. Стремглав он выскочил наружу, преодолел двор, отворил калитку и с размаху врезался в Паситу, вынудив того отступить на шаг.

— Молокосос! И куда же ты так торопишься?

— Не твое дело! — Крэг чуть не застонал от досады. Не хватало еще перед тин Хорвейгом опозориться.

— Проблемы с самоконтролем? — вкрадчиво поинтересовался тот, радостно улыбаясь.

— Чего тебе нужно? — Крэг намертво застрял в калитке.

— Кире пора на тренировку, — ляпнул, недолго думая, Пасита, хотя шел сюда вовсе не за этим.

— На тренировку? С тобой?!

— А здесь есть кто-то еще, кто после смерти Каррона подумал о том, что будет с девчонкой? Что-то Махаррон не поспешил на помощь внучке.

Крэг только молча сопел, но не мог не согласиться с доводами тин Хорвейга. Новички плохо контролируют силу и эмоции, и наставники днями гоняют их по плацу — у обессилевшего от нагрузки курсанта непроизвольных выплесков почти не бывает. Наконец, он нашел что ответить:

— Ты, конечно, прав, но твоя помощь плохо пахнет. Я бы даже сказал — смердит.

Крэг уже едва сдерживался. Потоки разбухли от нерастраченной энергии, узлы распадались, узор искажался, заставляя его чувствовать себя, что тот же новичок. Еще никогда в жизни он не был таким сильным и бестолковым одновременно. Попробуй сфокусируй энергию при таком состоянии структуры потоков. Крэг по опыту знал — получится что угодно, но не то, что нужно.

— А я смотрю, тебя так и распирает, — усмехнулся Пасита и прищурился.

«Сартог дери! Ублюдок что, меня насквозь видит?!» — негодовал Крэг.

— Перестрой структуру по схеме четырнадцать. Не забудь дублировать компенсаторы, добавь дополнительные витки на узлах и живи счастливо. — Тин Хорвейг легонько щелкнул Крэга по носу, показав, что разговор окончен, и попытался пройти мимо, но тот будто врос в землю. Пасита вынужденно остановился и усмехнулся, глядя себе под ноги, потом поднял голову и с прищуром взглянул на противника:

— Значит, так?

***

Кира проснулась, когда за Анасташей тихонько закрылась дверь. Сладко потянувшись, она села на кровати и тут же прижала руки к пылающим щекам:

— О нет! — воскликнула шепотом и повалилась набок, утыкаясь лицом в подушку. Вчерашнее желание исполнилось в точности, и теперь она не знала, как показаться на глаза Крэгу, а учитывая вчерашние поцелуи в сенях… «На улице… В овине… Боги! Я же сама его туда привела! — Если прошлый сон еще можно было списать на коварство Паситы, то этой ночью, к ее великой радости, они с Крэгом были вдвоем: — Но что же он обо мне теперь подумает? Ой! А вдруг решит, что я блудница? Только не это! Стыдоба-то какая!»

Ей приснилась ночь Киаланы, только на месте Люты с Ламитой были они с Крэгом. Одни во всем лесу, и никто им не мешал. Горестно застонав, Кира отняла лицо от подушки и обвела глазами маленькую спаленку: «Пожалуй, сегодня не стоит и носа за дверь высовывать. Может, сказаться больной?»

Душевные метания прервал какой-то шум снаружи. Охотница сначала и внимания не обратила, погруженная в свои мысли, как вдруг раздался вопль Анасташи:

— Люди добры-ыя-я-а!

Слетев с постели, охотница подскочила к окну. Что-то творилось за оградой, но через сугробы и плетень толком ничего нельзя разглядеть. Вот мелькнул цветастый платок Анасташи, и безотчетный страх за мать заставил похолодеть. Киррана стремглав выскочила наружу, чуть не сбив по пути сонного Нааррона. Тот, взлохмаченный, в одних домашних портах, почесываясь и зевая, как раз выполз из ее собственной комнаты.

— Ты ку…

Кира вихрем пронеслась мимо, выбежала в сени как была — босиком. Походя схватила платок, но даже и не подумала накинуть его на плечи.

–…куда? — закончил ей в спину Нааррон и покачал головой, заботливо прикрывая распахнутую настежь дверь. — Иль случилось чего?

Адепт поспешил обратно в комнату и приник к окну. Босиком по снегу в одной лишь домашней рубахе, Кира пересекла двор. За калиткой виднелась Анасташа, на первый взгляд, тщетно пытавшаяся воззвать к голосу разума Защитников.

***

Пасита и Крэг дрались прямо на дороге. Дрались без затей и силы, просто обрушивая друг на друга мощные удары увесистых кулаков. У тин Хорвейга шла носом кровь, щедро орошая снег алыми брызгами. Скула его соперника припухла и наливалась багрянцем, глаз заплыл. Судя по состоянию сугробов вокруг, мужчины успели основательно повалять друг друга. Оба тяжело дышали, от разгоряченных дракой тел поднимался пар. Защитники успели скинуть верхнюю одежду и теперь радовали зевак играющими мускулами, которые не в состоянии были скрыть суконные поддевки. На улице едва рассвело, и свидетелями сего происшествия стали в основном управлявшиеся со скотиной бабы, да прочие ранние птахи, которых по какой-то причине не смогла удержать в объятьях теплая перина.

— Ой-ой! Поубивают же! — неубедительно, зато громко выкрикнула Анасташа, но осталась стоять на прежнем месте у калитки, с неподдельным интересом наблюдая за дракой. — Куда? — Она ловко поймала выскочившую Киру за локоть.

— Надо разнять! — Мгновенно оценив происходящее, охотница без обиняков было направилась к дерущимся.

— Не лезь, дура! — буркнула мать, снисходительно поглядывая на отчего-то перепуганную дочь. — Еще и босиком вылетела, а ну в дом немедленно! — И тут же испустила новый вопль, чуть повернувшись в сторону: — Боги, что же это творится-то! — С удовлетворением отмечая, как на улицу высыпают все новые зеваки.

Кира не послушалась и осталась стоять рядом с матерью, лишь накинула платок на плечи под неодобрительным взглядом синих глаз. Защитники продолжали мутузить друг друга, и Киррана вдруг осознала, что Крэг Пасите ни в чем не уступает. Он был очень искусен, ловко уворачивался и контратаковал. Она с легкостью узнавала знакомые чуть ли не с детства приемы и морщила лоб, отмечая совершенно неизвестные, которые, пожалуй, не ведал и Пасита.

Вот тин Хорвейг повелся на обманное движение. Пропустил удар и оказался на земле, но тут же взвился в воздух, поднимаясь на ноги и одновременно роняя Крэга. Тот не остался в долгу и, хитро извернувшись, достал соперника. Пасита снова упал, но на этот раз очутился сверху. Защитники, глухо рыча, будто псы, принялись кататься по снегу, нанося короткие удары, напрягая жилы, пытаясь подмять под себя один другого.

Во время этой возни они перемещались все ближе и ближе, пока не оказались совсем рядом с калиткой, в нескольких шагах от Киры. Анасташа поспешно отскочила в сторону, подальше от дерущихся, и беспомощно взглянула на дочь, но та даже не пошевелилась. С лица Кирраны сошло то первоначальное перепуганное выражение, теперь ее глаза пылали гневом. Губы были плотно сжаты, и лишь природная пухлость не позволила им превратиться в тонкую полоску. Пальцы до побелевших костяшек сжимали края платка.

Наконец, Пасита не выдержал, его глаза зажглись пламенем. Зарычав, он впечатал в Крэга огненный шар приличных размеров. Курсант чудом успел поставить защиту. Брызги пламени разлетелись вокруг, с шипением погибая в проталинах.

— Хватит! — рявкнула Кира.

Оба Защитника вдруг ее заметили.

— Обуйся!

— Оденься! — гаркнули мужчины наперебой, и зло посмотрели друг на друга.

В этот момент из калитки появился Нааррон. Споткнувшись о порожек, он едва не упал, но устоял на ногах. В отличие от Киры брат был одет и даже не забыл про шапку. В руках он нес ее куртку и сапоги.

— Сестренка, чего ты раздетая выскочила? Холодно же! — Он протянул одежду.

Кира, не обращая на брата внимания, обожгла Защитников взглядом, позабыв в этот миг и про сны, и про поцелуи. Чувствуя одно лишь безотчетное раздражение. Круто развернувшись, она направилась в избу. Вздернув подбородок, за ней поспешила Анасташа, не скрывая довольной улыбки. Нааррон посмотрел вслед женщинам, но остался, продолжая сжимать в руках ненужные куртку и сапоги.

Запал у драчунов внезапно закончился. Крэг тяжело поднялся на ноги, освобождая тин Хорвейга, который, несмотря на свое плачевное состояние и залитое кровью лицо, каким-то невероятным образом умудрялся выглядеть вальяжно, зачерпнул горсть снега и приложил к ушибленной щеке. Пасита прямо в сугробе принял сидячее положение, привалившись спиной к плетню. Вытер кровь и неожиданно радостно оскалился:

— А ты молодец, молокосос. Славная драка. — Он сплюнул кровь и пересчитал языком зубы, которые каким-то чудом остались на своих местах. — Давненько я так не развлекался.

— Я сам буду тренировать Киру! — хрипло выдал Крэг.

— А-а! — покачал пальцем тин Хорвейг. — Не угадал. Мы будем делать это вместе. А что? Тебе и правда есть чему ее научить. Я не против. Но вот наедине я вас не оставлю. — Пасита нехорошо сощурился, вспоминая принесенную спозаранку сплетню. — Да, жить ты перебираешься ко мне.

— С чего бы это? — возмутился Крэг.

— Ты следишь за мной, я — за тобой. Все честно.

— Крэг — мой друг, и он останется в моем доме! — вмешался было Нааррон, возмущенный таким раскладом, но Пасита его перебил:

— Сделаем ставки, через сколько дней молокосос отымеет твою сестру? Надеюсь, наше маленькое представление достаточно наглядно показало, что ни вам, не ей с ним не справиться? Или, может, он попросту сожжет во сне вашу избу, потому что не сможет себя контролировать?

При этих словах Защитник припомнил горящие занавески в собственном доме, а курсант — раскалившийся, как от печи, воздух.

— Но… — адепт не сразу нашелся что ответить. — С чего ты это взял?

— Я здесь единственный, кто читал Книгу Излома, — тяжело вздохнул Пасита. — Пусть и не все понял, но достаточно, чтобы осознать опасность. Но так и быть, вам тоже объясню. Таких как мы, твоя сестра сводит с ума. Естественно, сама того не желая. Это как-то связано с ее силой. Она растет, а мы в ее присутствии теряем голову, не разбирая, где наши собственные чувства, а где наносное. Что с этим делать, я так до конца не понял. Молокосос, ты согласен?

Крэг хмурый, как снеговая туча, размышлял, уставившись себе под ноги. Наконец, он поднял голову:

— Меня зовут Крэг. Пора бы запомнить, тин Хорвейг, раз ты такой умный.

— Я постараюсь, — покладисто улыбнулся Пасита, — но иногда буду сбиваться. Уж очень ты меня раздражаешь. — Он, на удивление, легко поднялся на ноги.

Крэг не ответил. Хлопнув по плечу Нааррона, прихрамывая, двинулся прочь.

— Скажи Кирране, тренировка завтра, где обычно, — бросил Пасита и направился следом.

***

Кира ожесточенно резала морковь. Лезвие ножа мелькало, и тонкие полупрозрачные пластики множились как по волшебству. Нааррон некоторое время завороженно наблюдал за процессом, втайне опасаясь, как бы сестра не отрезала себе пальцы. Та же сидела, уставившись в одну точку, и совершенно не интересовалась происходящим, пока ее руки жили своей жизнью. Анасташа, хитро поглядывая на дочь, помешивала похлебку в большом чугунке на печи.

— Расстроилась? — Нааррон присел рядом на лавку.

— Нет! — Кира встрепенулась, но тут же сникла: — Да, пожалуй. — Она выразительно глянула на мать, показывая брату, что не хочет говорить об этом при ней. Покончив с морковью, поднялась: — Что-то неважно себя чувствую. Пойду-ка, прилягу. — Не дожидаясь ответа, Кира направилась к себе, позабыв, что теперь там обитают гости.

Брат тихонько скользнул следом.

— Все-таки расстроилась, — подытожил он, наблюдая, как Кира, отвернувшись, смотрит в окно.

— Понимаешь, — она замолчала, пытаясь подобрать слова. — Впервые кто-то мне так сильно понравился, что я смогла забыть обо всем. Смогла, наконец, почувствовать себя просто девчонкой, а не охотницей Кирой — девкой со странностями. Но как недолго мое счастье продлилось! Крэг… Он с такой легкостью ушел из нашего дома. Я не понимаю, что теперь делать? Чувствую себя… А, знаешь, я ведь даже ни с кем раньше и не целовалась толком!

В этот миг словно внутренний голос подсказал: «Микор? — Все, что происходило между ней и другом — не больше, чем детские шалости. Пожалуй, только его прощальный поцелуй и можно было воспринимать, как что-то серьезное. Сейчас Кира это понимала как никогда. — Пасита? — Она невольно смутилась. С Защитником все было совсем по-другому: — Еще как по-настоящему! — Только вот к его поцелуям всегда примешивалась такая порция страха, что и понять ничего толком не было можно. — Но не говорить же об этом с братом?»

— А как же Пасита? — спросил Нааррон, будто подслушав ее мысли. — Если не хочешь не рассказывай. — Он предупреждающе поднял ладони. — Просто я не до конца понял, что у вас с ним за отношения.

— По договору, — мрачно рассмеялась Кира. — Знаешь, временами мне казалось, что встреться мы при других обстоятельствах, в него можно было бы влюбиться по самые уши, без памяти, теряя рассудок, но… В деревне обо мне думают всякое, но отчего-то он меня до сих пор не тронул, ты только Глафиру не слушай! — Охотница справедливо предположила, что Глашка позвала вчера брата именно затем, чтобы и дальше чернить ее имя. — Пасита и правда много времени на меня потратил. Уроки, тренировки… Порой, я забывала, какой он на самом деле. Понимаешь, я вынуждена быть ему благодарной.

— Неужели тин Хорвейг способен научить чему-то хорошему? — не сдержался от скептичного высказывания Нааррон.

— Хочешь, я перечислю тебе дворянские роды Великого Княжества Яррос?

— И это ты называешь хорошим?

— Пожалуй, нет. — Они рассмеялись. — Но ведь и правда, эти знания мне еще могут понадобиться?

— Даже не сомневайся, — адепт приобнял сестру за плечи.

— А ты, когда вернулся? — внезапно спросила Кира.

— Поздно. Ты, наверное, уже спала. — Нааррон разволновался. Как-то не вязалось то, что говорила про Глафиру сестра, с той девушкой, которая дарила ему себя без остатка этой ночью, тут надо все крепко обдумать. — Я, пожалуй, пойду. Ты отдыхай.

Когда дверь за братом закрылась, Кира бросилась ничком на свою постель, которая, к слову сказать, осталась неприбранной. Она совершенно не подумала, что до нее тут спал Крэг, и теперь запах его тела безжалостно оживил в мозгу воспоминания о вчерашних поцелуях, невольно возвращая мысли к тому, что сегодня приснилось. Картинка перед глазами явилась как живая, и Кире даже стало неловко.

— Боги! Да что же это такое?! — Она зло швырнула подушку в стену.