Катерина идет играть. Со временем

Любовь Челюканова

Как вы думаете, сколько дней проживают дети за одни сутки? Сомневаюсь, что догадались. Просто потому, что им самим не счесть, в какой по счету жизни они пребывают за последние двадцать минут.В этом есть волшебство, магия, которую могут видеть некоторые особенные взрослые. А вы видите?Открывайте книгу. Посмотрите.

3. Остров

Поэтому когда «баба Разорю», сверкая белозубой улыбкой, которой была обязана безумно дорогой вставной челюсти, явилась в дом, там ее ждала растерянная Катина бабушка и остальные члены семейства.

— Ну… Собственно, вот… — развела руками бабушка.

— А мы никуда не пошли! — подпрыгнув на месте, сообщила Катя.

— Вижу, вижу, — добродушно усмехнулась баба Разорю, а потом поджала губы в сторону Катиной бабушки.

— Давайте ужинать, — любезно предложила Катина мама, и не подозревая о том, какая битва только что разыгралась между двумя пожилыми женщинами.

— Конечно, конечно, — улыбнувшись, кивнула Роза Рюриковна.

Ужин прошел в тишине. Даже когда папа, хитро улыбаясь, сообщил, что завтра у него выходной и все семейство может отправиться в зоопарк, мама только глухо поперхнулась, а Катя тихо вякнула. Папа поначалу обиделся. Он ожидал бурных восторгов, плясок на стуле и воплей. А тут… Но он не умел долго обижаться. Да и слишком устал для этого. Поэтому быстро остыл к собственному предложению.

Зато им заинтересовалась пожилая гостья.

— Зоопарк! Как прекрасно! Я тысячу лет не была в зоопарке! — воскликнула она, сверкнув огромными очками. — Вы не будете против, если я пойду с вами? Мне захотелось вспомнить время, когда я была совсем маленькой!

— Баба Розарю была маленькой? — громким шепотом удивилась Катя. Пока мама пыталась укорить Катерину и потребовать, чтобы она извинилась, гостья развернулась к ней, улыбаясь.

— Милая Катхен, — почти пропела она. — Позволь мне поинтересоваться, почему ты зовешь меня баба Розарю?

— Ей просто тяжело еще даются некоторые сочетания звуков, — вмешался папа, решив придушить скандал в зародыше. — Не всякий взрослый может выговорить — Роза Рюриковна. Чего же вы хотите от ребенка?

— Это я понимаю, — отмахнулась гостья. — Но почему она зовет меня бабой? Разве я настолько стара?

— Что вы! — воскликнула мама. — Просто она зовет бабой Раису Степановну. А раз вы дружите — и вас…

— Вот как? — сухо осведомилась Роза Рюриковна и замолчала.

Инесса Блимм тихонько вытерла кружевным платочком слезинку, так некстати появившуюся в уголке глаза. Вечер был окончательно испорчен.

Катрин не понимала, почему взрослые придают такое значение именам. Она, конечно, бегала за Васькой, когда он обозвал ее бабой с пустым ведром. Но это произошло только потому, что бегать весело. А бегать за мальчишками с криками и ведрами — еще веселее.

Взрослые этого не понимают. Они обижаются на слова и сидят с лимоновыми лицами, вместо того, чтобы побегать и повеселиться.

Хотя, что с них возьмешь? Это же не они виноваты, а время. Мам-зай рассказывала Катеньке, почему бабушка такая сморщенная и ходит медленно и с пришаркиваниями. Это время накидывает на нее невидимые сетки, и они прилипают к коже и придавливают к полу.

В голове Кати возник ужасный образ — баба Ная, вся в рыболовецких сетях. Девочка помотала головой и поудобнее устроилась под подушкой. Там она пряталась от назойливого комара, то и дело пролетавшего рядом. Он нахально жужжал, и Катерину раздражала эта демонстрация силы. Она бы давно включила свет и устроила бы комару бой со свернутой газетой и тапочкой. Но она обещала родителям, что будет спать и хорошо выспится, чтобы «не тереть глаза в зоопарке».

Девочка тут же представила, как приходит в зоопарк и трет глаза обезьянам, слонам, бегемотам. А потом берет стремянку и трет глаза жирафу. Родители еще не спали. Из-под двери пробивался слабый свет. Значит, они сидят на кухне, попивают чаек и папа курит. Курить — это значит общаться с табаком. Родители тщательно скрывают от девочки суть этого процесса, но разве можно что-то скрыть от хитроумного инспектора Катерины Холмс? Ничего интересного в курении нет. Кроме колечек, которые выплывают из папиного рта.

Девочка еще немного поворочалась. Комар утих. Видимо, хитрая тактика сработала.

Вытащив голову из-под подушки на свежий комнатный воздух, Катя в последний раз посмотрела на звезды, неясно мерцающие на потолке, и решительно зажмурила глаза.

Почти тут же она оказалась на борту огромного корабля. Вокруг бушевало сиренево-серое море.

Корабль то поднимался, то опускался и при этом потрескивал, как игрушечный пистолет. В руках Катрин был огромный штурвал, который она с легкостью удерживала. На правом глазу черная повязка, а где-то в небе верещал попугай.

— Йо-хо — хо! — хрипло рассмеялась юная пиратка и выпустила изо рта целую толпу колечек. Впереди маячил остров.

Катрин начала вертеть штурвал, раздавая приказы своей невидимой команде. Слова команде были не нужны, они все понимали с полувзгляда. Но капитан сделала себе пометку: длинным скучным днем узнать, как называются все эти непонятные палки и веревки. И вот остров уже совсем близко. На берегу подпрыгивают темнокожие мальчишки и девчонки в соломенных юбках…

— Дай-ка я порулю, милая Катхен, — раздался голос откуда-то сверху, и морщинистые руки перехватили штурвал.

Баба Розарю отпихнула девочку в сторону. Упав прямиком на попугая, Катя сперва даже испугалась. Она сидела на слабо трепыхающейся птице и со странным чувством смотрела на старушку, уверенными движениями разворачивающую корабль обратно в море.

А потом она очнулась и кинулась на обидчицу.

— Это мой сон! Я здесь капитан и решаю куда плыть! — завопила девочка.

— Я, я, — с презрительной улыбкой отмахнулась захватчица. — Тебе пора перестать думать только о себе. Это некрасиво и не пристало юным леди.

— А ко всяким бабам пристало врываться в чужие сны? — захлебнулась словами Катя.

— Что? Дерзкая девчонка! — Розарю нахмурилась, бросила штурвал и направилась к Катхен.