Доля сестра Недоля

Любовь Цветкова

Кто жил до нас? Какие они были? Лишь миг в многовековом древе жизни они занимали. Это сказка, но докажи мне, что всё было не так.

МОРОК

— А знаешь ли ты, а чуешь ли ты, как ветер, затаившись в ветвях деревьев, смотрит на тебя. Он заинтересовался тобой, наблюдает за тобой и ему в диковину твоё поведение, потому что ему непонятно, зачем ты идёшь вдоль лесной дороги, если существуют иные способы перемещения. И не понять ему, зачем ты собираешь ягоды. Ведь можно использовать более совершенные и простые способы восстановления и выработки силы для жизни.

Так говорила Великая Вълхва Есислава капища Макоши своей любимой ученице Ясене. Глаза Ясены горели, она внимала каждому слову Есиславы.

— Ты говоришь о ветре? Ветре, который дует и от которого зимой мне холодно, а летом в жару он приносит прохладу? Но ведь он — не живой! — возразила Ясена.

Есислава встала с деревянного кресла и жестом пригласила девочку за собой. Они вышли на широкий двор подворья при капище, пересекли его и вышли в лес и пошли через него извилистой тропою. Через короткое время они вышли к камню-одинцу, что возвышался посреди березовой рощи. Камень был очень большой, и, взобравшись на него, можно было видеть и всю поляну, и высота его позволяла чуть-чуть приподняться над верхушками деревьев, которые зеленым ковром, расстилались вокруг.

— Тишина… — Молвила Есислава.

Она смотрела на лес и молчала. Молчала и Ясена, она наслаждалась этой тишиной и спокойствием. Ничто и никто не нарушал мирную картину. И вдруг, на одной из дальних берёз, девочка увидела, как её ветки дрогнули, словно от прикосновения невидимой руки и далее, подобно бегущей волне, одна за другой берёзы стали отвечать невидимому управителю. Шум леса бежал, нарастал, приближался к Есиславе и Ясене. И вот, волна, достигла поляны с камнем и замерла.

Не было произнесено ни слова, ни одного жеста не было сделано, но вот одна из берез, окружавших поляну, заиграла листвой, как будто от дуновения ветра. Затем вторая, словно принимая её игру, подключилась к ней. Затем третья, четвертая… И вот уже все берёзы, окружавшие поляну шумели листвой, словно приветствовали, стоявших на камне. Ветер играл в их кронах, нежно, словно ласкал их невидимой рукой.

— Как ты это сделала; Есислава?!!! Они танцуют!!! — закричала Ясена. Ты управляешь ветром?

Есислава молчала и смотрела на лес. Ветер тем временем образовал воронку и кружил, кружил, наращивая скорость и напор. И скоро его сила была столь велика, что Волхва с ученицей были вынуждены согнуться под его напором.

— Есислава, прекрати, останови его! — кричала Ясена. Она уже еле держалась на ногах. Девочка припала к камню и прижалась к нему, но её учительница стойко стояла в вихре и смотрела на лес. — Меня сейчас унесёт, спаси меня! — хваталась за подол Вълхвы Яся. Но та, молчала и смотрела вдаль.

— Ты — злая, злая, ты меня убить хочешь! — надрывалась Ясена, слезы хлынули из её глаз. — Есислава, я даже спуститься вниз не смогу, меня ещё миг и унесёт ветром. Сжалься надо мною!

Но все эти истошные крики были напрасны. «Сейчас я буду прощаться с жизнью, она меня не слышит, стоит и смотрит на лес, — метались мысли Ясены. — Ну, уж, нет! Нет тебе! Я не сдамся!». И нашла в себе силы Ясена, встала во весь рост, и посмотрела на лес…

Там, за воронкой — тишина и покой. А здесь-то, в самой середине, что?

— Ой, Есислава, так ведь это — морок! Ясена подняла руку и потрогала ветер, который только что сбивал её с ног. — Да здесь нет ничего! А что же только что меня сдувало с камня? Есислава! Что ты молчишь, пойдем отсюда, я больше не буду говорить, что ветер не живой. С ним можно поговорить, его можно попросить о чём-то, им можно управлять. Он — великий помощник наш, Стрибог велиможный.

Но, как не трясла Ясена Есиславу за рукав, та всё стояла и смотрела вдаль на верхушки леса. Постояла-постояла девочка, да и повернулась, чтобы спуститься с камня. Да вот, незадача, ноги в камне увязли, как в болоте. Она одну вытащит, вторая уже по колено увязла, только снова встанет на твердый камень, а он опять болотом засасывает. Бьется Ясена, выбивается из последних сил, страшно ей стало. А Есислава стоит и смотрит вдаль на верхушки леса. Помощи ждать было неоткуда, а Ясена тонула, тонула в камне. Когда она увязла в камне по плечи и на поверхности оставались только голова и руки, она с отчаянием подумала: « А Есислава, даже не слышит меня, даже руку не протянет, стоит себе, и смотрит на лес! Стоит… Она—то, стоит! А я? Опять морок!»

— Как ты это сделаешь, Есислава? — закричала Ясена, и тут же почувствовала под ногами твердую опору.

Яся присела на корточки. Она не знала, что ещё придумает Вълхва, и с опаской посмотрела вверх, на неё. Есислава стояла и смотрела поверх леса. Девочка тоже стала всматриваться, она уже поняла, что так просто не поддастся ни на какие уловки. « Морок он всегда не настоящий, он — всегда настоящая явь только для того, кому он предназначен. А тот, кто его создает никогда не входит в него. Поэтому его надо сразу распознавать. Но как?»

Погода тем временем, стала портиться. Солнце скрылось за тучами. Поднялся ветер. Он сгонял тучи и очень скоро они толстым слоем покрыли небо. А Яся, как зачарованная, смотрела на происходящее действо. «Батюшки-Светы! Как величественно, как красиво, глаз не отвести!», — восторженно думала она. И вот, среди туч промелькнула первая перуница². «Меня не проведёшь, — подумала Ясена. — Я знаю, ты мерещишься мне, это — всё кривда мне явь искажает». И она продолжила смотреть на надвигающуюся грозу. Вълхва тоже смотрела на лес и потемневшее над ним небо. В пространстве повисла зловещая тишина. И тут, раскрылись хляби небесные, хлынул дождь. Да не просто дождь, а река, водопад такой, что леса не видно стало за стеной воды. Кричит Яся, хлещет её дождём, ветер рвет на ней одежду, хватается она за юбку Вълхвы, чтобы укрыться, да в руках не ткань льняная у неё, а что-то колючее-колючее оказалось.

Сквозь потоки воды смотрит Ясена, а это — ель большая на камне растёт, и нет никакой Есиславы Вълхвы. «Батюшки! А с кем же я всё это все время разговаривала?» Всё — морок, всё — обман… Повернулась Яся, стала спускаться с камня, да вода не даёт. Дождь залил всю поляну и теперь вода прибывала с неимоверной скоростью. «Ой, ой! Сейчас утону! Но этого не может быть! Столько воды, что камень затопило».

И вот уже волны подхватили девочку, и понеси её в стремительном потоке прочь от камня. Закрыла Ясена глаза, и подумала, что у неё была короткая, но славная жизнь и многому она научилась в учении на капище. Вот — бы, открыть глаза и оказаться снова на его подворье под защитой Макоши и Вълхвы Есиславы. Тут чувствует Ясена, что кто-то трясёт её за плечо. Открыла она глаза и видит, что Вълхва Есислава смотрит ей в глаза и кричит:

— Да Ясена-же, что с тобой? Что застыла ты, посреди двора. Мы пойдем или нет, ветер слушать?

Посмотрела на неё Яся. Вспомнила всё, что только что пережила и спросила:

— Как ты это делаешь, Есислава?

— Что же такое я делаю? — удивилась Вълхва. — Мы пойдём или нет?

— Куда? — отшатнулась девочка.

— Да что с тобой? В лес пойдём… Ветер слушать.

— Так были уже, я не пойду! — обижено сказала Ясена.

— Постой, где же ты была? Что делала? — недоумевала Вълхва.

— На камень-одинец ты меня отвела? Там в камне чуть не утопила, а потом в воде едва не погубила чарами своими, а теперь снова меня зовёшь с тобой идти.

Изумилась Есислава речам девочки, да видит, что действительно, что-то произошло с ней. Платье у неё мокрое, с косы вода капает. Тронула она Ясю за рукав, а из него камешки посыпались, девочка сняла лапоточки и вытряхнула и из них камушки, пояс развязала, да рубаху потрясла. И к ногам тоже камешки посыпались.

Вълхва смотрела на всю эту возню своей Весты, и всё искала, искала потерянную связь происшествий между тем, что было до выхода во двор и тем, что она видит сейчас перед собой. И она не находила никаких объяснений.

— Ясена, а камень-одинец, он велик ли собой будет?

— Да, он чуть выше леса поднимается, мы с тобой всё поверх леса смотрели.

— Есть такой, только далече. Очень далеко… Семь вёрст до небес, да всё лесом³. Как же ты туда попала, мы же с тобой только двор и перешли…

— Я как туда попала? Да мы там вместе с тобой были!

— Так, всё, остановимся… Иди, переоденься, успокойся и погрейся до начала уроков на солнце, — наказала Вълхва девочке.

Есислава задумчиво смотрела вслед ученице. «Кто же тебя мороку так крепко учит? Уж не Мати ли наша, Макоша, за тебя взялась?»

Песня Чеглока….ТОМИРА

В очельник Ясены, в самый центр, что-то ударилось и отскочило от него. Больно не было, просто было неожиданно и обидно. Яся сжала кулаки, готовясь к защите. Она озиралась, но врага не видела. Зато услышала смех. Это смеялась Томира⁴. Ох, уж эта Томира-воительница! Как только могла Яся забыть про её проделки.

Томира спрыгнула с ветки сосны прямо к ногам Ясены.

— Здравствуй, мы с тобой сегодня ещё не виделись, — раскрыла подруга объятия.

— Здравствуй, Томира, — ответила ей Яся, и они обнялись, приветствуя друг друга.

— Что — то ты с самого утра как ушла, так и не возвращалась, — поинтересовалась Томира.

Но Яся лишь улыбнулась. Было негласное правило, что всё, что происходило один на один с Вълхвой, обсуждаться между другими не должно было. У каждого свой путь, свои уроки и задания. Но эти две девочки были такими близкими подругами, что тайн друг от друга у них не было. Они были, такие разные, но что-то неизменно их притягивало друг к другу. Яся была долгожданным первенцем в семье, ещё до рождения обещанной в Весты. А Томира, вообще, из омужанок.

И попала она к Вълхвам довольно-таки уже большая, ей было тогда на вид лет восемь. Девочку отбили во время боевых действий. А было так. Омужанки⁵, которые промышляли разбоем в оседлых деревнях и селищах, угнали очередной табун лошадей в одной из деревень и увели его далеко в степи.

.

Собрался народный сход, потребовали вече общее созвать по всем пострадавшим деревням, и снарядили вдогонку дружину. Пошли дружинники в поход, настигли омужанок, вступили с ними в переговоры. Но те, ни за что, табуны выдавать не пожелали и потребовали, чтобы дружинники покинули их пределы.

После таких неудачных переговоров дружинники прислали воительницам гонца с грамотой: «Идём на Вы». И началась битва между ними. Искусные воительницы не думали сдаваться, они применяли своё совершенное боевое искусство и магию. Но воины дружины были тоже подготовлены и хорошо знали, с кем имеют дело. В какой-то момент удача отвернулась от воительниц. Им пришлось спасаться бегством, бросив всё, что они добыли в походе. Дружинники вернули себе угнанные табуны и при осмотре коней обнаружили войлочную скатку, притороченную к одной из лошадей. В ней лежала девочка. «Жива ли?», — обеспокоились воины. Они срочно понесли её к целителю.

Целитель осмотрел девочку и сказал:

— Открытых ран у неё я не вижу, но возможно, есть внутренние повреждения, от боли она ушла странствовать в другие яви. Да и мыслимо ли девчонке в такой схватке участвовать. Пусть отлеживается здесь. Очнётся. С лошади упала, скорее всего. Она лёгонькая, если конь рванулся в схватке или его толкнули, то и взрослому на нём не удержаться.

Дружинники несколько дней перегоняли табуны. И всё это время на щите они несли княжну, так назвали найденную девочку. Знахарь поил её отварами из трав и всё ждал, ждал её возвращения. Наконец, однажды, вечером сидя у костра, он увидел, как каурая лошадь подошла к щиту, на котором лежала девочка и склонила голову над княжной, словно лаская и целуя её. И он услышал тоненький голосок:

— Хорз, бӕх⁶…

— Ожила, — радостно воскликнул целитель и поспешил к ребёнку.

— Дада, дойны мын у… Дон⁷.

— Будет сейчас тебе дон. Он налил воды в глиняную чашу и дал пить девочке. Девочка сделала несколько глотков и откинулась на щит.

Сзади раздались тихие шаги. Знахарь обернулся. Это пришёл Глава дружины. Он подошёл к костру целителя, чтобы узнать о здоровье девочки.

— Только что очнулась, воды напилась, — доложил травник. — Не спокойно мне. Не верю я в то, что они отступили. Такую добычу они просто так не отдадут. А девчонка их? Она — не простая. Я посмотрел её украшения и одежды. Она у них — очень высокого звания. Не княгиня, но обучают её, похоже, как наследницу. Да и волховать она может. Лошадь видишь, не отходит от неё. Омужанки власть над всей живностью имеют. Они же гудеть умеют так, что любое животное к ним само идет без сопротивления. Они этому звуку своих девчонок с малолетства учат.

— А ты-то, откуда это знаешь? — удивился Голова.

— Я лечил и целил Стояна. Восстанавливать его пришлось, после того, как он от этих воительниц убежал. Редкий случай, когда кто-то от них убегает. И редкий случай, когда они мужа так долго у себя держали. Видимо, они его как зверя у себя оставили для притравы. Он в клетке сидел, и они боевые приёмы на нем отрабатывали.

— А девочку эту надо уберечь, схоронить где-то. Она — большенькая, почти отроковица и уже знает много об их обычаях.

— Вот, Ярмир, послушай, что скажу. Не медля, тихо, отбери шестерых воинов, посмышлёнее и покрепче, и что есть силы, пусть…

Знахарь склонился к самому уху Ярмира и что-то ему стал нашёптывать.

— А остальные тоже пусть не спят, пусть бодрствуют. Тишина — зловещая. Да смотри и слушай, лошади больше скажут, чем эта тишина.

Какое-то время Знахарь был у костра один. Он разложил весь хворост по кругу в двух шагах от огня, и вошёл в этот круг. Скоро из темноты, как ниоткуда, к костру разом шагнули двадцать воинов, молодых и крепких. Каждый из них в одной руке держал щит, а в другой связку хвороста. Они встали вокруг костра. Ярмир внес в этот круг девочку, и дружинники плотно сомкнули стену. Они поставили к ногам щиты, так, что не видно было даже огня, только столб света в темноте. Воины постояли некоторое время. Потом разом бросили в костер свои вязанки хвороста и добавили те, что разложил Знахарь. На краткий миг костер притух, не веря, что его так подкормили, и было темно в ночи и тихо. А когда огонь вспыхнул, осветив ночь, не было у костра никого, кроме Знахаря.

Едва забрезжил рассвет, на стан дружинников напали воительницы. Они всю ночь ждали рассвета. Им нужна была маленькая царевна Томира. Они скакали на своих скакунах по сонному стану и бросали на спящих сети, чтобы те не смогли оказать им сопротивления. Они рубили дружинников своими топориками. Но клич победы сменился горестными криками разочарования. Это были не воины! Это были скатки бурок, шкур и одеял, которые воительницы приняли за них в темноте. Дружинники давно уже покинули стан. Растаял в воздухе и знахарь, который хранил костёр.

— Чары, это их чары! — слышались отчаянные крики воительниц. — Их Боги сильнее нас. Их волошба сильнее нашей!!!

Долго несли шесть дружинников, сменяя друг друга девочку. Степь закончилась и начался лес, идти стало труднее. Но они упорно шли и шли, унося княжну всё дальше от воительниц. И вот, наконец, стали появляться узнаваемые места. Это приободрило дружинников и придало сил. Ещё пара дней и им пришлось обходить стороной селения родовичей, чтобы не нарушить таинство своей ноши. И вот, в один прекрасный день они достигли подворья капища Макоши и внесли щит с девочкой в широкий двор пристроек. К ним вышли старшие Вълхвы и приняли раненую под свою защиту. Так Томира стала воспитанницей, а затем и Вестой капища.

Девочка шла на поправку, она впитывала в себя всё, что слышала, понимала, что ей говорили, и очень скоро смогла уже отвечать на вопросы Есиславы. Она рассказала о себе следующее.

Томира была царевной. Но это не значило, что она была рождена Царицей воительниц. Она была царевной восьмилеток. У омужанок каждую весну проходили состязания среди девочек-вёрст⁸, равных по годам. Самая ловкая, удачливая, становилась победительницей и объявлялась царевной. Но новые царевны побеждали каждую весну и каждую весну их называли ровно пять: от восьми до двенадцати лет. В тринадцать девочки уже не состязались на звание царевны. Детство заканчивалось. Они уже становились добытчицами. И от их ловкости зависел достаток всего стана.

И всё же, у Томиры была возможность стать в будущем настоящей Царицей. Во-первых, её назвали в честь самой Царицы воительниц, во-вторых, она всё время была подле неё, Томира не отпускала её от себя ни на миг. Учила её многим тайным премудростям сама. Как покорить внимание человека, как заставить его добровольно, не применяя силы, не проливая кровь, сделать то, что нужно тебе. Девочка и так была необыкновенная, а под руководством Царицы она расцветала. Скоро все заметили и её целительную силу, которой её наградили Боги. Власть над кровью имели многие омужанки. Остановить кровотечение, полученное в результате ранения, могли многие. Но вот затянуть рану, легко, без каких-либо усилий, только взглядом, присутствием, могла только маленькая Томира. А ещё Царица Томира обучала свою любимицу волшебно владеть арканом, метать нож и дротики. И главное: уже в пять лет царевна могла разговаривать с любым животным. Она не только могла гнать по степи табун лошадей, но ловко им управляла. Лошади ей были покорны. И люди слушали её, как маленькую богиню. Ей ли было не стать Царицей…

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Перуница — оружие Перуна. Молния.

3

Семь вёрст до небес, да всё лесом — старинная поговорка, когда хотят сказать, о том, как далеко находится объект. По смыслу схоже с поговоркой «за тридевять земель».

4

Томира — стрела.

5

Омужанки (древне-русск.) — омужавшие. Женские племена воительниц, жившие на территориях северного Причерноморья, Кубани и Северного Кавказа по своим законам, в которых мужчинам отводилась минимальная, вторичная роль. Либо, мужчины вообще не принимали участие в жизни этих племён. Их строй, даже не матриархат.

6

Хорошая лошадка

7

Дедушка, дай мне пить… Вода.

8

Вёрсты — ровесники, равные по возрасту, ровня друг другу по положению, силам.