Созвездие близнецов. Мифы и легенды

Любовь Сушко

Очередная книга из серии «Мифы и легенды» повествует о богах Олимпа – детях Зевса и Лето – близнецах Артемиде и Аполлоне. Они живут без любви – Артемида остается девственницей и жестоко карает всех, кто пытается к ней приблизится, ее прекрасный брат, окруженный Музами, лишен взаимной любви. Жизнь без любви – какова она, если тебе даровано бессмертие?

Часть 2 Юность близнецов

Глава 1 Среди своих и чужих

Жизнь на земле и на небесах текла своим чередом.

Аполлон и Артемида теперь были в разных местах и почти не встречались, от дружного детства оставались одни воспоминания, но близнецы старались не думать о прошлом.

Амуру же вовсе не нравилось, то что творилось вокруг них в последнее время, и в первую очередь он взирал удивленно, а порой яростно на Аполлона. А когда ему кто-то не нравился, Амур начинал мстить, и мстить жестоко.

Тогда проказник решил позаботиться о том, чтобы Дафна осталась не единственной жертвой Феба

— Пусть бог света и повелитель муз узнает, что такое неразделенная, несчастная любовь, только тогда он, возможно, что-то поймет в этом мире, да и в творчестве, о котором он так много и так восторженно говорил, не избежать трагедии. А ведь испортить ему жизнь было вполне во власти Амура. Если боги баловали Феба, то он делать этого не собирался.

Вот тогда и началось, с легкой руки Амура, что в Аполлона были влюблены вовсе не те, кого любил он сам. Да и он любил не тех, кто бы мог полюбить его. Сначала ему казалось, что это случайность, а потом он понял, что никаких случайностей не бывает.

Это оказалась самая жестокая месть из всех возможных, и выбран для нее был именно Феб. А Амур только издалека наблюдал за чужими страданиями и испытывал от этого удовлетворение.

Амур прекрасно знал о мести Феба сатиру, о его содранной шкуре, и потому считал, что Аполлону все должно вернуться, но не стоило уродовать его внешне, а вот душа его не останется без глубоких и страшных шрамов. По воле Амура Аполлон в те дни обратил внимание на Мартессу. И хотя силач Идас уже успел похитить ее у отца, но это ничего не меняло, Аполлон устремился к ней. Разве жених не должен был с ним посчитаться и уйти с его дороги?

Бог Муз не сомневался в свой неотразимости. Он вызвал Идаса на поединок. Скорее всего слухи о поверженном сатире до силача уже дошли. Но он не испугался, решил, что стоило побороться за эту женщину. Фебу же хотелось убедиться в том, что происшествие с Дафной было случайностью, но он удивился, когда Идас принял вызов и пошел на поединок.

— Ну что же, потом не говори, что я был слишком жесток, — усмехнулся Аполлон.

Мартисса страшно перепугалась, когда узнала, что сам Аполлон влюбился в нее. Сначала она посчитала это просто злой шуткой, чего только не случалось с ней в последнее время. Но когда он сам предстал перед ней, она немного растерялась. Она боялась быть брошенной, покинутой навсегда, сколько было историй о том, как коротка любовь у Зевса и его сыновей. А с этим еще и какие-то ужасы были связанны, оставалось только ждать беды. Мертвая Дафна приходила к ней во сне и сама рассказывала о том, что с ней случилось. Ей не на кого было надеяться, на этот раз должно было случиться страшное. Оставалось только отдаться на милость судьбе.

— Идас богатырь, он так просто не отступит, — убеждала себя девица, а ей оставалось ждать и надеяться на лучшее.

— Какой бы не была моя судьба, приму ее достойно, — решила она.

№№№№№№№№

Зевс на Олимпе слушал весть о поединке его любимца с кем-то из смертных, конечно, дрались они из-за девицы.

— Его не так просто будет победить, это тебе не сатир, — усмехнулся Зевс, и почему вы с Амуром не ставите парня в покое? — спрашивал он у Гермеса, считая, что тот замешан во всем, что творилось, вестник всегда оставался без вины виноватым.

Да уж, Зевс понимал, что его пример оказался заразительным и для его детей.

Аполлона насторожило то, что к Идасу многие относились благосклонно, делали вид или на самом деле верили в него. Но надо было бросаться в схватку, больше ему ничего не оставалось.

№№№№№№№№

Хотя Зевс и обещал не вмешиваться в происходящее, но удержаться никак не мог. Он следил за поединком и видел, что Аполлон проигрывал и отступал. Сам ли Идас был так силен или ему помогал Посейдон, как знать, но это было так. Но в последний момент, швырнув молнию, он прекратил поединок.

Аполлон раздраженно поднялся, отстранился от соперника. Идас понимал, что небеса у него украли победу, которая была так близка. Тут и появился Гермес вместе с молнией, чтобы огласить Зевсову волю.

— Громовержец хочет, чтобы Марисса сама выбрала себе жениха и мужа из вас двоих, — торжественно произнес тот.

Кажется, весь мир замер после этих слов. Духи и боги стали прислушиваться к тому, что там творилось, было так интересно взглянуть на то, что будет дальше.

Марисса дрожала от ужаса. Она понимала, чем может для нее завершиться такой выбор. Но все взирали на нее, и надо было что-то решать.

Глава 2 Трудное решение

Она ни разу прежде не видела Гермеса, понимала, что они не оставят ее в покое. Только и оставалось думать обо всем происходящем. Они же страдали и не могли успокоиться. Казалось, что весь мир теперь на меня взирает, кажется, рассудок и вовсе оставил меня тогда.

— Идас смотрел на меня и казался таким влюбленным, — размышляла девица, — что очень трудно, почти невозможно было от него отступиться. А слава красавца Аполлона была слишком дурна, в том не было сомнения, он никому не мог принести счастья. Но если выбор был за мной, как о том сказал Зевс, то я и должна выбирать. Аполлон не сомневался, что я выберу его.

С девицей что-то в это минуты происходило. Она чувствовала, что больше не произнесет его имени. Она улыбнулась и шагнула к Идасу, и сразу же увидела лицо Аполлона. Трудно было понять, что оно выражало. Ничего нельзя было толком разобрать.

Феб растаял, не желая больше тут оставаться. И все содрогнулись в ожидании новой беды, которая оказалась слишком близка.

№№№№№№№№

Аполлон, бесшумно убравшийся с места поединка, оставался только в жутких воспоминаниях. От него больше не было ни слуху, ни духу. Но даже сам он никак не мог поверить, что его подло передали в очередной раз.

Нет, надо было что-то изменить в этом мире. Он не смог победить смертного в этом поединке. Если бы не вмешался Зевс, он бы проиграл раз и навсегда. Было отчего прийти в полный ужас. Он никак не мог понять происходящего и примириться с этим не мог. Надо было обо всем позабыть.

Ему хотелось уничтожить свою дурную славу, как — то от нее избавиться поскорее. Он просил богиню оборвать жизнь этой деву через несколько лет, чтобы от нее ни слуху и ни духу не осталось, пусть все забудется. Он хотел отомстить, но не собирался умножать свою дурную славу. Уж если эта от него шарахнулась, то, что же будет с остальными дальше? Жестокости в мире и без того было достаточно. Оставить такое бесчинство без наказания он никак не мог, да и более мелких обид он никогда не прощал.

Калипсо долго ждала этого часа, следуя за ним повсюду тенью, а когда случился этот позорный поединок,, она решила заявить о себе, как — то изменить своего бога. Но при этом она не понимала, почему ей так долго не везет. Все, что оставалось, это утешить его, насколько она могла сделать такое. Она поверила себе самой, считала, что только она одна его понимает в целом мире. А как ей нравилось себя обманывать. Огорчало только то, что они не были близки. Да он и не замечал ее среди остальных. Но пусть так, ребенок, даже от минутной и случайной связи такое утешение. Она убеждала и себя и остальных, что этот ребенок будет самым любимым и желанным ее сокровищем.

Когда он был с Калипсой, Аполлон к своему стыду никак не мог вспомнить, потому его так и удивило известие о беременности. Он думал только о том, что с ним случилось, добьется ли он когда-нибудь такой любви, о какой мечтает и когда такое может случиться.

— Так будет всегда? — снова спрашивал он себя и не находил ответа. Но разве Калипсо, это то, чего он достоин.

Грехи казались еще сильнее и ярче? Но ведь это не конец, должно произойти еще что-то большое и важное, чтобы он подобно Гефесту оказался женатым и несчастным, потому что счастливым он себя уже не представлял.

— Сын? — размышлял Аполлон, — но почему она сама не говорит о том ни слова. Как страшно было сознавать это в тот миг. Но ничто не может спасти и утешить.

Но возможно, ребенок, это первый добрый знак. Так и есть, ребенок — это первая и возможно единственная его победа. На это следовало надеяться. Только он не сразу разглядел это и понял.

№№№№№№№№

Амур никогда прежде тут не появлялся перед Паном, и на этот раз они встретились почти случайно.

Но Пан не собирался с ним церемониться, почти сразу на него набросился.

— Ты все-таки не можешь успокоиться, — яростно произнес он.

Никому, особенно Амуру, не могли понравиться такие увещевания.

— Да я никому и не подчиняюсь, так решил, так и будет, — твердил он заносчиво. Но ты-то напрасно печешься, разве он тебя замечает?

— Это верно, — согласился Пан, — не будь он братом Артемиды, я бы и не взглянул на него.

А ради нее я готов на все, даже полюбить этого типа могу, — признался он.

— Но напрасно, я не такой терпеливый, как тебе кажется, я не собирался с ним считаться, да и с тобой тоже.

— Ты любовью владеешь, а что творишь, — стал упрекать его Пан, — по — моему тебе не слишком и везет.

Амур ничего не ответил, но обиду на Пана затаил.

Глава 3 Рождение сына

Аполлон ждал этого часа. Ведь должен был родиться его первый сын. То, что родиться мальчик, он узнал из предсказаний Оракула. Но тот ничего не сказал о его судьбе. Все, что стало известно, только то, что у него будет большая любовь.

— А потом? — не удержался Аполлон.

— Потом все сложно, но не стоит об этом, — заупрямился оракул.

Феб замолчал, он решил, что лучше ничего не знать заранее.

— Я узнаю позднее, — решил он решать проблемы по мере их поступления.

А потом оглянулся по сторонам, пока не о чем было печалиться, это ведь такая радость, когда на свет появляется новый человек.

Когда он смотрел на Калипсо, никак не мог отличить ее от других. Но пришлось признать, что она его жена, хотя никому больше он говорить о том не стал. Никаких чувств не было в его холодной душе. Это задело немного, но не сильно.

Она молчала, а он не хотел начинать этого разговора. Он решил, что должен сообщить Лето о таком важном событии.

Мать взглянула на сына с нескрываемой грустью. Он понял, что тревожился зря.

— Ты женишься на ней? — спросила Лето, думая о чем-то своем.

Он промолчал, не знал ответа на этот вопрос. Но она, кажется, его знала. Все повторяется, не я одна буду страдать от унижений. Она тебя чем-то обидела, почему ты с ней так поступаешь? Она перед тобой в чем-то виновата? Ты поддался порыву и совсем ее не любишь. Теперь ничего не сделать, но в грядущем не смей так поступать. Для тебя это ничего не значит, но богам следовало бы подумать о других.

Аполлон понимал, что матушка говорила о себе, но он умен и немного подавлен, и не поддержала его. Но слишком короткими были его сетования и раскаяния.

— Я никогда не женюсь на ней, мне это не нужно, — размышлял Аполлон, словно бы хотел досадить своей матери.

Как и Зевс, любя сына, он не собирался признавать его матушку.

№№№№№№№№

В тот момент он молча остановился перед Зевсом молча. Ничего его не успокаивало.

— У тебя родился сын? — усмехнулся Громовержец, — что же ты такой хмурый?

— Я не хочу жениться, — только и говорил он.

— Конечно, на всех не женишься, — согласился он.

Все смотрели на них и за ними следили.

Гера снова усмехнулась.

— Никто не сомневается в том, что он твой сын, — такое же равнодушие и жестокость к тем дурам, которые согласились сами с ним быть.

Резко к ней повернулся Аполлон

— Это не так, — я не думаю, что мою Музу кто-то станет преследовать, как ты полагала.

Она ничего не ответила на эти упреки, оставалась спокойной.

— Но у тебя врагов будет больше, чем достаточно, — усмехнулся Зевс.

Он чувствовал, что это самый больной вопрос. Но много знал, но изменить ничего не мог.

№№№№№№№

Пока Аполлон оставался среди враждебных ему богов, Артемида столкнулась с Эос, поняла, почему перед нею оказался Орион в то самое время.

— Подожди, охотница, — произнесла она насмешливо, — говорят, что ты ни с кем из мужей знакомиться не собираешься? Но это ложь. Ты охотишься не только на животных, но и на мужчин тоже.

— Выражайся яснее, — потребовала Артемида, хотя она уже догадывалась о ком пойдет речь.

— Ты украла и укрыла моего любимого Ориона и в безмозглого барана героя превратила, — усмехнулась она, понимая, что Артемида не так глупа, как ей хотелось бы.

— Он сам ко мне пришел, чтобы от тебя укрыться, — стала говорить Артемида.

— Я тебя предупредила. Если ты не оставишь его в покое, тогда будешь иметь дело со мной.

— Что это такое? О чем она говорит? — возмущенно спрашивала Артемида.

— Нечего с нею объясняться, я разыскала тебя, ты отправишься со мной. Я сниму с тебя ее чары и мы снова будем счастливы, — говорила Эос, прикинувшись бедной и несчастной.

— Но разве я был счастлив с тобой? — спросил Орион.

Но Эос не растерялась и на этот раз.

— Она тебя и памяти лишила? Ничего, я тебе обо всем напомню.

И вместе с охотником она рванулась куда-то вдаль.

Артемида понимала, что происходило что-то невероятное. Эта распутная богиня ее бог весть в чем обвиняет, а она растерялась и ничего не может ответить. Но если она так ему противна, почему он снова за ней отправился?

Богиня, чтобы как — то отвлечься, выпустила стрелу из лука. И попала прямо в удаляющуюся цель, Орион рухнул в траву, сраженный наповал. Напрасно Эос звала и умоляла его подняться, он оставался неподвижен. Охотник был мертв.

Пан оказался в тот момент поблизости, и стал не только свидетелем, но и участником этого происшествия. Он слышал, как Эос просила, умоляла оживить возлюбленного. Только Зевс не слышал и не слушал ее, наверное, он оглох в тот момент.

Глава 4 А тем временем

Зевс не стал ее дальше слушать.

— Я не сделаю это. Нет необходимости, — только и произнес он.

— Он останется мертвым. Он оставит в покое и тебя и мою дочь, которая повинна только в том, что была слишком доверчива.

— Ты хуже лживой и несчастной смертной, я не стану за тебя заступаться, — повторил он еще раз.

Эос убедилась, что напрасно тешила себя надеждами.

Они все заодно, она была здесь чужая, такой навсегда и останется, свети или не свети, ничего не изменится.

Но Орион был лучшим из лучших, как она могла его потерять, как теперь она станет жить без него. Конечно, он не достанется и ее сопернице, но это ее не утешало.

Так неожиданно на счету Артемиды появилась еще одна жертва, а в небесах появилась еще одна ее лютая врагиня.

№№№№№№№№

Опомнилась богиня охотница только через какой-то срок, когда поняла, что Зевс не собирается воскрешать Ориона.

Пан подтвердил это в тот час. Артемида понимала, что хоронить его придется ей самой, Эос сюда возвращаться не собиралась, ей не нужен был мертвый возлюбленный. Она давно улетела куда-то, чтобы отыскать живого и невредимого.

Эос так и не появилась, когда костер совсем догорел, и кроме имени, от Ориона больше ничего не осталось.

— Он был хорошим охотником, но никак не мог ладить с женщинами и богинями, потому Зевс и не остановил твоей стрелы, какой в том прок. Ведь все повторится снова и не один раз.

Артемида молчала, а Пан продолжал:

— Тебе не о чем больше волноваться.

Но Артемида не слушала даже его и не хотела мириться с тем, что внезапно тут случилось.

— Ты останешься как всегда со своими лесами и животными, а боги и мужи все одинаковые, кого могила исправить, а некоторым и это не грозит.

И все-таки Артемида решила, что она не должна была убивать Ориона. Он не заслужил такой участи. Надо быть осторожной и осмотрительной. Аполлон убил Пифона, и поплатился за это, а она охотница, ее накажут вдвойне. И самое главное, она была почти уверена в том, что и в дальнейшем все будет так же как теперь.

У Аполлона появился главный оракул, к которому шли боги и пророки, ему, при всех его неудачах, везло значительно больше, — обиженно думала Артемида

№№№№№№№

В мире Ниобы, после ее безрассудства все ждали новой беды, но она смотрела на своих близнецов, и была уверена, что с нею, с ее счастьем ничего никогда не случится.

Только царь, знавший много больше, чем его беззаботная жена, видел как все зыбко, а порой опасно на Олимпе устроено, как легко можно что-то не так понять, рассердиться, расправиться с любым неугодным. Он дивился тому, что она могла быть такой спокойной, словно ничего никогда не случится.

Как она может быть такой спокойной? Почему? Только и думал он устало.

— В твоих и моих венах течет кровь богов, мы им равны, — твердила Ниоба, она дивилась тому, что никто он этом не знал и думать не хотел. Неужели только она одна это и понимала?

Счастье может быть обманчиво и мимолетно. Но она была уверена, что будет им наслаждаться до конца дней, с нею никогда ничего не случится. Но даже сама Гера не смогла бы сказать чего-то подобного о себе и своем мире, откуда все это могло возникнуть в душе Ниобы?

№№№№№№№

Первыми Артемиде о себе напомнили спартанцы. Они соорудили прекрасный храм и начали с человеческих жертв, что потрясло многих.

Пан сразу бросился к Артемиде.

— Останови безумцев, богиня. Они позволят все испортить в жизни твоей.-твердил он все яростнее.

Сама Артемида понимала, что это заставит содрогнуться многих титанов, они никогда на подобное не согласятся.

— Передай Спартанскому царю, чтобы не приносили они мне таких жертв, вполне достаточно убитых животных. А когда нужно будет вину искупить, тогда и посмотрим, как поступать следует.

Царь внял словам посланника, и оракул ему твердил о том же самом. Все оставалось спокойно, и никто больше не боялся страшного жребия.

Но для укрепления духа юноши все-таки бичевали себя и других перед статуей богини. Это она принимала, решив не требовать от них большего. Но все это происходило в старые и добрые временя. А когда Артемида взрослела, она становилась все более суровой. Пану оставалось только жить светлыми воспоминаниями.

Пан уверял все, что она была очень музыкальна, любила музыку, особенно то, что творил Аполлон. Но такими редкими были эти вечера. Он старался заставить забыть обо всех трагедиях, которые, по предсказаниям, были не за горами.

Глава 5 Он родился

Нимфы обсуждали Аполлона. Они щебетали, перебивая друг друга о том, что у него появится сын. Они так радовались, так ликовали, словно для них это было самой большой радостью. Назвали его Орфеем, и с самого рождения ребенок был в окружении этих невесомых созданий.

— Он будет замечательным музыкантом, царем в музыке, — говорил Аполлон, который очень гордился златокудрым младенцем.

Хотя оракул кое что успел сказать ему о судьбе ребенка, но он упорно гнал от себя грустные мысли.

— Вот единственное в мире создание, — говорил он на пиру богов, которое сможет со мной поспорить.

Муза, родившая его, была счастлива, но она, как и все остальные не любила самого Аполлона, хотя пыталась это скрыть. Она надеялась на то, что он будет к ней возвращаться, как-то привяжется к ней, и если и не любовь, то преданность свяжет их навсегда вместе. Пока она верила в лучший исход. Неверие приходит только со временем, его трудно вернуть в реальность в первый момент, когда еще не погибли, не оставили надежды. Но судьба распорядилась иначе.

Очень скоро все переменилось. Аполлон, как и его отец Зевс прежде, не долго любовался сыном, у него было столько важных дел. Он снова бросился неведомо куда. Искал же он все время то, что ему было недоступно. И чем меньше оставалось надежды, тем сильнее он искал то, что никогда не сможет найти. Он не стал тогда обращаться к оракулу, желая, чтобы все совершилось неожиданно, произошло само собой. И в своих бесчисленных блужданиях он и сам не понимал, как и почему забрел в Трою. Может проказник Амур его туда толкнул?

Тогда уже распределялись силы для самой большой и сокрушительной войны. Но пока Аполлон не заглядывал в грядущее. Для него все это было неведомо — он просто поддавался порывам что-то изменить в своей реальности. Он надеялся на помощь и поддержку Зевса, вот и смотрел на то, что там творилось с особым интересом. Но в тот день, когда он, забыв обо всем, бродил по троянским лесам, там он встретил Кассандру, тогда царевна была очень юна и по-своему прекрасна, только глаза казались бездонными и печальными.

Влюбился Аполлон раз и навсегда. Но Амур вовсе не собирался дарить ему счастливую любовь. Стрела, убивающая любовь, полетела в душу Кассандры. Она взглянула на прекрасного бога, кажется, хотела, но не могла в него влюбиться. Нет, она была слепа и глуха, она ничего не слышала и не понимала.

Тогда на глазах у притихшего Амура Аполлон и признался ей в любви. Она же отшатнулась и бросилась от него бежать. Но потом остановилась, вернулась:

— Ты прекрасен, спору нет, — услышал Феб, — но я не люблю и никогда не полюблю тебя, Светозарный. — Я бы хотела тебя полюбить, но это невозможно.

Она готова была разрыдаться, но увидела, как он отпрянул от нее в такой ярости, что все сжалось в душе у царевны. Он бросился от нее прочь, потом снова вернулся к ней, ничего не понимая, и не веря в то, что все эти слова прозвучали.

Нельзя разжечь огонь, там, где все давно сгорела, или никогда не может загореться вовсе. Ничего не мог поделать Аполлон с каменным сердцем царевны. Если бы она была первой, он, может быть, и принялся бы что-то менять. Но она была очередной его жертвой, сколько их было уже прежде, когда он пытался доказать себе и миру, что может полюбить Но разве не могла Кассандра хотя бы обмануть, солгать, почему она так упорно говорила правду?

Что ему оставалось, убить ее, превратить в дерево? Нет, это уже было, надо придумать что-то новое, необычное. Пусть она остается жить в своей Трое. Он ее даже одарит, она будет знать грядущее. Но чтобы все не было так уж благостно, она будет знать и предсказывать, только никто ей не поверит. Страшнее дара и наказания было трудно представить, а если вспомнить о том, что произошло в скором времени — война и все с нею связанное.

— А вот потом, когда она достаточно помучается, тогда он и позволит ей наконец умереть. И смерть будет страшной и жестокой. Но до той поры будет время хорошо обо всем подумать.

Кассандра внезапно осталась одна, Аполлон исчез. И она даже не представляла, каким кошмаром все для нее закончится. Она уже видела и рождение брата, способного погубить мир и гибель Трои. Она говорила о своих странных снах, но никто ей не верил и верить не собирался. Более того, родственники старались ее сторониться, избегать, она пугала их не столько своими речами (еще не убедились в том, что они сбываются, а тем, что с упорством царевна им говорила о том, что может быть в этом мире, что должно было с ними случиться.

Глава 6 Разочарование

Совершив справедливое, он был в этом уверен, возмездие, Аполлон вернулся назад к той, которую не понимал и не любил никогда, зато она сама горячо и преданно любила его.

Калипсо радовалась его появлению так, как даже мать родная бы не обрадовалась. Он только усмехался и смотрел на нее задумчиво. Он чувствовал себя несчастным и отвергнутым и ждал утешения. Но никто не собирался его утешать. Если все вокруг и не смеялись над ним, то только потому что боялись гнева Зевса. Он все еще любил его больше всех остальных детей. Но разве можно уважать неудачника. А жалости Громовержца, который от женщин всегда своего добивается, он вовсе не хотел. Отец всегда безжалостно бросал своих женщин. А вот тут все наоборот, женщины бросают его, отрекаются, бегут. Уж если Троянская царевна так спокойно от него сбежала, то, что говорить об остальных?

Тогда Аполлон пошел к своему оракулу. Он после всех своих мытарств решил услышать правду о себе, какой бы горькой она не оказалась, а это всегда ему было обещано.

Нет, надо было просто взглянуть на происходящее.

№№№№№№№№№

Пифия долго таила молчание. Наконец-то он услышал то, чего так долго ждал.

— Все твои неудачи не случайны, — зависть — их причина. И это толкает вечного твоего противника к таким крайностям. Бог влюбленных Амур не соглашался служить тебе и быть с тобой заодно. Он зорко следил за тобой, но оставался всегда на расстоянии.

А та, в которую ты влюблен, если бы и захотела, никогда не стала тебе отвечать, потому что все так устроено в этом мире.

Стрела может пронзить души и богов и смертных — всех без разбора, и ничего больше не останется, как только подчиниться. От тебя отвернуться все, в кого ты влюбишься. Так будет всегда. Не казни девиц и богинь, они только жертвы коварного Амура. Даже сам Зевс для него не указ. Не стоит с ним связываться. Он хитер и коварен. Ничего кроме новых бед это тебе не даст никогда.

Зная, что Амур находится где-то поблизости, Аполлону захотелось на него взглянуть. Он должен был чувствовать себя победителем. Но Феб собирался бороться за свою любовь.

Амур был уверен, что Феб станет молчать и говорить о своих неудачах. Он был слишком честолюбив для этого. Но когда они столкнулись, по его взгляду Амур понял, что тот слишком подавлен и несчастен. А в отчаянии он на многое способен.

— Ты бы лучше о себе самом подумал, — крикнул Аполлон своему противнику, — ты еще Аресу позавидуешь со временем.

— А ты сам что?

— Мне некогда собой заниматься, я должен думать о других.

— Да, уж о нас ты заботишься, ничего не скажешь.

— Но и ты мог бы подобрее быть к тем, которые ни в чем не виноваты, — напомнил он Аполлону, и казался спокойным и деловитым.

Нет, он просто считал себя победителем в этой схватке. И чувство это возникло не случайно.

— Я буду любить, и буду любим, — размышлял Амур, — тебе же этого не дано.

Феб взбеленился, он понимал, что Амур может позволить себе то, что ему никогда не будет мило и дорого.

Аполлон решил не задерживаться тут надолго, и путь он держал в Фесалию, к царю Флегию. А как только он оказался в чужом мире, влюбился в его дочь Корониду, внучку бога войны Ареса.

Феб решил, что с богом войны и его потомками даже Амур не справится и связываться не станет. А девушка оказалась поразительно хороша. Она тут же влюбилась в него. Девушка была хороша. Она сразу же влюбилась в Аполлона, что никак не могло его удивить. И он выяснил, что она никуда не собиралась убегать, что уже его порадовало, но Феб помнил о пророчестве, ждал какого-то подвоха. Он больше не мог любить безоглядно ль всей души, хотя желание любить и быть любимым все крепло. Он охладел к ней еще быстрее, чем ко всем другим, от него убегавшим, и теперь уже сам готов был сбежать от своей послушной и милой жены. Напрасно она молила остаться, побыть с ней еще какое-то время, ничего не хотел больше слушать Аполлон.

Глава 7 Любовь и зарлука

Коронида умирала от неразделенной любви. И только когда она обнаружила в чреве своем дитя, только после этого она поняла, что жизнь продолжается. Она сообщила о том Аполлону. Он слушал молча. Но радости никакой не испытывал, понимая, что ребенок должен привязать его к нелюбимой жене.

— Но я не могу оставаться с ним одна, — не выдержала Коронида. Отец убьет меня, если узнает, что ты исчез и оставил ему своего наследника.

— И что делать?

— Побудь, пока не родился ребенок.

Аполлон понял, что его взяли в плен, и повинны в этом только страсти, которые они переживают.

Но разве хоть один бог мог терпеть шантаж, даже от той, которая так долго была с ним рядом.

— Я позабочусь о сыне, но не проси от меня большего.

И чтобы больше ничего не знать и не слышать о ней, он поспешно удалился.

Узнав о подлом побеге мужа своей дочери, царь решил поджечь его храм в ярости. Сказано-сделано, храм заполыхал ясным пламенем. Аполлон бросился туда, только было уже поздно. Но прощать такое варварство он не собирался. Разве кто-то мог так поступить с самим Фебом. Увидев все своими глазами, он пришел в такую ярость, что пожар мог вспыхнуть снова.

Так они встретились лицом к лицу во второй раз. Царь был в своем замке, когда перед ним появился Феб во всей своей ярости.

Золота стрела тут же достигла цели. Он пронзил ею царя, осмелившегося пойти против бога. Ведь иначе совершивший невиданное спокойно уйдет от ответа. Душа его полетела в Аид в тот миг, словно ее никогда не было на земле. Нет, оставаться ей теперь в Аиде не веки вечные.

А Зевс, когда столкнулся с Аидом, уверял, что наказание должно быть таким вот серьезным.

— Хорошо, — усмехнулся грозный Аид, — я посажу его под скалу, которая может упасть в любой момент, вот и пусть страх не оставляет его душу и на миг.

Посейдон, помня о своей вине перед Аполлоном, заявил, что на все племя Фесея он напустит моровую язву.

— Они будут стерты с лица земли. О бедной царевне, носившей под сердцем ребенка Аполлона, в тот момент никто не думал, даже тот, кто считался отцом этого ребенка, не собирался к ней возвращаться.

Боги всегда жили по своим законам. Были они непонятны для смертных. Но когда Феб порадовался возмездию, поспешил к сыну, который давно уже смотрел на мир и слушал звуки волшебной музыки. Он хотел, наконец, взглянуть на росшего без него Орфея.

№№№№№№№№№

Орфей рос, почти не видя отца. Он был необычным ребенком. Мать всегда убеждала его в том, что его отец — прекраснейший из богов. Сын тоже наделен многими дарами.

Он обожал и прекрасно понимал музыку и пение, и сам петь начал, как только научился говорить. Он очень любил, когда мир замирал при первых звуках его арфы.

Орфей был потрясен и поражен, когда в первый раз увидел отца..Боги, наверное, должны отличаться от людей, но его отец отличался не только от людей, но и от богов. Он был великолепен. Если что-то смущало и пугало Орфея — это неудачи Аполлона в любви, ему казалось, что и ему перепадет от этих неудач.

А об историях неразделенной и несчастной любви только и говорили. Он слышал, как нимфы рассказывали друг другу истории одна печальнее другой. И это понятно, если кто-то и был влюблен в него, то он не любил, если любил он, то не любили его, а обиднее всех было за его матушку, которая так и оставалась одинокой и несчастной.

— Но разве служение искусствам не важнее всего на свете? Пытался понять все происходящее Орфей, когда его матушка стала говорить о том же самом.

— Он вообще не способен любить, уж как я его любила, так никто никого не любил, но он не смог оценить и этого, и как разделался с твоим делом, когда тот попытался отомстить за меня.

— Но он так талантлив, и этим надо гордиться.

— Талант не принесет радости, если ты не любишь никого.

— А я счастлив быть его сыном.

— Но это тоже небольшая радость, — с грустью усмехнулась Коронида.

— У меня есть талант! — не сдавался Орфей.

Но его матушка больше ничего говорить не стала. Мать с тревогой смотрела на него.

— Значит, и ты никогда не влюбишься?

Ведь это ее мучило больше всего грядущее сына.

— Я влюблюсь в ту девушку, которая будет любить меня, только меня одного.

Она облегченно вздохнула и улыбнулась.

№№№№№№

До Артемиды донеслись слухи о том, что сын Зевса Геракл находится в том самом лесу, где она обитала. Они все были наслышаны о мести и гонениях Геры, и о том, какую роль она играла в жизни этого доброго молодца, какие беды ему удалось пережить, и трудно даже представить, что еще ждет его впереди. Но Артемиды принимала близко к сердцу все его злоключения. Хотя от них с Аполлоном Гера отстала, у нее появились другие заботы, но она решила поучаствовать в судьбе брата по несчастью и просто брата. Ведь страдал не только сам герой, но и львы, и лани и другие животные, которых ему приходилось убивать просто так, чтобы исполнить любой ее каприз. А к этому Артемида спокойно относиться никак не могла. Она боялась, что Гера столкнет их лбами, тогда они и начнут истреблять друг друга, и в этой негласной войне не будет победителей. Гера не оставляла их всех в покое, и это было скверно.

Глава 8 Охота на лань

Многие в то время говорили о красавице лани с золотыми рогами. Ее послал в подарок Артемиде сам Зевс, зная, что его строптивая дочь не желает появляться на Олимпе. Сколько он не звал ее в гости, все напрасно.

Зевс надеялся, что увидев такую красоту, она его непременно простит. Только красота эта привлекала многих, и многие мечтали ее изловить и поместить у себя. Но она была так длин нога и быстра, что никому этого не удавалось сделать.

Да и останавливались часто сами охотники, понимая, что наказание будет страшным. Хорошо, что они могли вовремя остановиться.

— Тот, кто устремится за ней, и не остановится, потерял рассудок, — говорил Пан Артемиде, когда она жаловалась на очередного охотника.

— Но что делает здесь Геракл? — удивлялась она.

— Исполняет приказ Геры, он не волен делать то, что ему хочется, вот и находится между двух огней.

Артемида задумалась. Все оказалось значительно сложнее, чем она полагала сначала. Он должен поймать лань, но как она может отдать ему свое сокровище? Гера просто столкнула их лбами и теперь, наверное, смотрит на то, что там у них творится.

Дети Зевса оказались в каком-то лабиринте, а то и тупике, и что же им делать дальше?

Артемида пошла навстречу к Гераклу. Она думала о том, как ей поступить с ними, чтобы не случилось с ее ланью самое страшное, но и Геракл исполнил то, что требует от него коварная богиня. Сначала она была уверена, что они опомнятся и уйдут. Но парень упрям, да и идти ему некуда.

— Он и правда в герои метит, — говорила Артемида, глядя на него внимательно издалека.

— Значит, мирному исходу не бывать, — тяжело вздохнул Пан, но разве в первый раз ей вступать в противоборство?

Она знала о задании царя — они должны были поймать лань живой, и доставить ему невредимой.

Это немного ее успокоило. Они не станут применять оружие, боясь ее гнева. Это будет не так гибельно и страшно.

В это время Геракл загнал лань на вершину горы. Артемида снова встревожилась не на шутку. Животное оказалось беззащитным перед ними.

Лань металась, не зная, что ей делать дальше, куда ей бежать. Она рванулась вперед и повисла над пропастьюНо Геракл в последний момент только успел схватить ее и удержать. Артемида выхватила свой лук и готова была выстрелить в Геракла. Но поняла, что это будет на руку Гере и тоже остановиласьИ лань и герой были теперь в руках Артемиды, богине оставалось только встать у него на пути.

— Как ты посмел, — яростно возмущалась она, как ты мог ворваться в мой лес, кто позволил тебе ловить Ламу, подаренную мне отцом? С чем может сравниться такая дерзость?

Геракл знал, или догадывался, кто был перед ним.

— Ты не должна сердиться на меня, богиня, — говорил он, — я вынужден исполнять приказания Геры, тебе это должно быть ведомо не хуже моего. Но я не причиняю тебе никакого вреда, — тут же подтвердил он. В этом ты можешь быть спокойна. Отдай мне ее на время, и она вернется к тебе целой и невредимой.

— Но ты не можешь говорить за царя, который отдает приказы.

— Он труслив и никогда не станет противиться, если нужно будет, я обращусь к Зевсу.

Артемида, наконец, успокоилась, она взглянула еще раз на лань и отступила.

— Ты вернешься в свой лес, иначе они все пожалеют о том, что жили в этом мире.

Не прощаясь, вместе с Паном Артемида скрылась в своем лесу. Оракул уже сообщил царю Эрисфею обо всем.

— Ты не сможешь задержать у себя животное, иначе на твой мир обрушатся большие несчастия.

Но он не понимал, почему богиня так спокойно отпустила Геракла, ему хотелось, чтобы она с ним разделалась.

— У нас с ним один враг — Гера, — говорила Артемида, — она хотела, чтобы я убила его, но не бывать этому. Такого не случится никогда. Пусть она творит это своими, а не чужими руками.

Артемида усмехнулась, так Гера потерпела еще одно поражение.

№№№№№№№№№

Гера в те минуты, пока Артемида встречала Геракла и беседовала с Паном, неотступно следила за всем происходящим с небес. Она была поражена, ведь Артемида была готова убить Геракла, и в последний момент его отпустила, да еще и лань позволила забрать, что-то тут не так, надо быть осторожнее и осмотрительнее. Не удалось заставить упрямую девицу делать то, что ей хочется, и очень горько. Гера задумалась о том, чтобы снова начать мстить ей, но потом передумала. Сначала надо расправиться с Гераклом. Слишком много было у нее противников, далеко не всегда они были так тупы и внушаемы, как ей того хотелось.

Глава 9 Возвращение лавни

Перед царем Эрисфеем еще до Геракла появился Гермес. Он и сообщил царю обо всем, что происходило в том мире, куда был послан Геракл.

— Геракл не так глуп, как тебе кажется, а в сравнении с тобой и вовсе мудрец, если с ланью что-то случится, ты узнаешь, что такое месть Артемиды, — твердил он, решив, что глупый царь все-таки сможет его понять.

— Орион, и не он один узнал, как она умеет мстить, а тебе лучше на их промашках, а не на своих собственных учиться.

Царь и без того уже устал от нападок Геры, а теперь почувствовал, что груз его ноши непосилен ему больше, и угораздило же его родиться раньше Геракла. Ему ничего не оставалось, как только поблагодарить Гермеса и исполнить все, что он него требовалось. Словно от чумы отшатнулся он от Геракла, стоило тому только появиться в его царстве. Лань осталась перед царем, и она была страшнее, чем Перун или молния Зевса самого.

Гера понимала, что ни Артемиду, ни Геракла наказать она не сможет, а царь пригодится ей для новых испытаний. Так все завершилось мирно, только подвиг, как и всегда, оказался напрасным. Он тут же велел отправить лань назад к Артемиде, и потребовал проследить, чтобы она оставалась цела и невредима.

— Глупец, как ты мог обо всем зная, подвергать нас такой опасности, — ругал царь Геракла, словно не он сам отдавал этот приказ.

Но он уже и не ведал сам, кто страшнее Гера или Артемида. Но Гераклу уже начали надоедать такие дела, и еще больше его бесило, что оставался он во власти Геры и немощного царя.

Геракл следил, чтобы с ланью ничего не случилось, ведь он снова оказался крайним во всей этой глупой истории. Но еще сильнее гневалась Гера, она чувствовала, что ничего не сможет сделать, сколько бы ни старалась.

Артемида же вышла к ним навстречу, она радовалась, ведь все были целы и Гера зла, как собака.

№№№№№№№№

Ничто не предвещало беды. В семействе Ниобы подрастали дети. Она верила в то, что ей нет ни на земле, ни в небесах равных. Никто и ни в чем не пытался ее упрекнуть.

— Они прекрасны, умны, спокойны, — говорила она своему мужу, — нам есть чем гордиться, мы на старости лет получим столько внуков, что боги будут нам завидовать.

Странно вздрогнул царь от последних слов. Как ни старался, он не мог представить себе внуков, к чему бы такая напасть. Только одно омрачило их жить в те дни — умерла матушка царицы. И когда она пред нею предстала, старуха долго на нее смотрела. А потом тихо заговорила:

— У тебя все есть, дочка, Но труднее всего сохранить то, что имеешь. Не заносись, опомнись, дитя мое, а то добро худом станет. Судьба твоего отца печальна, мне придется в том мире с ним оставаться вечно, — задумчиво говорила она, и слезы текли по щекам.

Царица молчала.

— Позаботься о том, чтобы со своим добрым мужем там всегда оставаться.

Тогда вспомнила Ниоба отца своего, словно завеса с глаз ее спала. Она помнила, что Зевс за что-то прогневился на отца. Тогда тот стал заноситься, кажется, даже столкнул его в вечную тьму Тартара на веки вечные. Но о чем же так терзалась ее бедная матушка?

А во сне Ниоба увидела, что будто сидит он там перед накрытыми столами, тянет к еде руки, а дотянуться не может, а потом и еда стала исчезать, у него на глазах растворялась, только запах от нее витал в воздухе. Страшно мучился Тантал от голода и жажды, но ничего не мог с собой поделать. Нависла над головой его скала, готовая упасть в любое время. Голод и холод окружали его со всех сторон, а ничего поделать он не мог.

— Отец, но как же так? — воскликнула Ниоба, — почему с тобой такая беда случилась?

Он молчал, только взирал на нее сердито, но не слова не произнес тогда царь..Долго не могла она себя успокоить, но все время повторяла:

— Со мной никогда такого не случится.

А вот предчувствия и сны были совсем иными, и все какие-то знаки и предупреждения. Но вскоре эти видения забылись, да и о чем печалиться, если у нее все было так замечательно?

№№№№№№№

В то самое время титанита Лето скучала в своем огромном и пустом дворце, поджидала свою дочь, ждала вестей от сына, но про нее кажется забыли и дети не только возлюбленный, который бы и не узнал ее, если бы и встретил где-то случайно.

Принимала она с радостью всех странников, со всеми беседы вела, радовалась, если что-то от них услышит. В один прекрасный день перед ней появилась седовласая прорицательница.

— Ты слишком грустна, — говорила она, — а ведь у тебя лучшие из всех детей Зевса народились. Я так люблю твою Артемиду, а уж Аполлон и вовсе самый прекрасный из молодых богов. Ты должна быть счастливейшей из матерей, отчего же ты грустишь?

— Дети может и чудесные, — согласилась Лето, — но где они, почему даже не вспомнят обо мне?

— Да и другие улетают из гнезда и не возвращаются назад, — пыталась ее успокоить прорицательница.

— Если их нет дома, то мне пусто и одиноко, и Зевс здесь никогда не бывал, а если будет, то не задержится надолго, — размышляла она. Даже Гера с кознями своими ко мне больше не лезет, — горько усмехнулась она, словно бы вторжения Геры ей и не хватало.

Тогда и отправилась она в свои родные Фивы, чтобы заставить фиванских жен принести ей жертвы. Пусть узнает она, что не все так скверно, как ей кажется.

Глава 10 Обещание

Рванулась прорицательница к Ниобе, в царство ее отправилась. Вроде бы никаких скверных мыслей не было у Старухи. Она и представить не могла, какую беду несет в этот мир, желая оказать услугу печальной Лето. Она хотела только порадовать титаниту, ведь если не хочет Зевс, то ей надо отблагодарить ее за то, что подарила она миру таких близнецов.

Старуха верила, что она установит справедливость в этом мире, ну так, как она сама ее понимала. А то, что пострадать может кто-то другой, так всегда кто-то и отчего-то страдает.

Вот и в тот раз царь Атней забыл принести Лето жертву.

Титанита это заметила сразу, и радость ее сменилась яростью, в этом она Гере не уступала.

Тут же о происшествии узнала и Артемида, и ее ярости не было предела, как могли обидеть ее матушку. Она реагировала на это особенно болезненно. Пан, как и всегда, оказался рядом.

— Где мой вепрь? — набросилась она на него, словно он отвечал за принесенные жертвы.

— А я почем знаю? — пожал он плечами, стараясь погасить пламя ярости.

— Надо освежить его память, — лютовала богиня.

В тихом голосе послышалась угроза.

— Чтобы он не заблуждался, приведи его сюда

Все яростнее становился ее голос, все нетерпимее она была в те минуты. Пан решил подчиниться, исполнить ее волю, а потом посмотреть, что получится, может как-то помочь несчастному.

№№№№№№№№№

В то самое время чудовищное животное возникло перед царем, который только отправился на охоту, и беспечности его можно было позавидовать.

Память у царя быстро освежилась, только было уже поздно что-то менять. Он должен был обратиться к богам, чтобы как-то с чудовищем справиться. Жертв на этот раз было принесено больше, чем требовалось.

— О, горе мне, — жаловался царь, — она разорит меня совсем.

Он прав был в одном, — юная богиня оказалась беспощадной.

Тогда Артемида и узнала, что прорицательница требует жертв от фиванских жриц для ее матери. И все бы обошлось, если бы царица Ниоба не оказалась среди них. Тогда Артемида и услышала буквально следующее:

— Я не буду приносить жертвы неведомой богине, которая только и смогла родить двоих детей, в то время как у меня их 14. И за что я должна ею восхищаться?

Над площадью перед храмом повисло жуткое молчание. Тень Артемиды мелькнула и пропала где-то за высокими стенами.

Ниоба продолжала упорствовать в своей глупости. Даже Старуха не ведала, что на это ответить, но понимала, что не миновать беды. Глаза старухи и царицы встретились, и в глазах старухи застыла большая беда, ужас, страх. Так благие намерения превратились в кошмар, и она поспешила удалиться, понимая, что дальше не стоит оставаться.

— Безумная, — простонала она на прощание, — как она могла так искушать судьбу, хорошо, если богиня не услышала ее слов, ведь тут не только Артемида, но и Гера может на нее обрушиться.

Сама — то она готова была сохранить все в тайне, только вряд ли это возможно, если слово вылетело, его не поймаешь, и страшно даже представить, куда оно может прилететь. И только сама Ниоба прибывала в блаженном неведении.

№№№№№№№№№

Артемида отправила за Аполлоном, потребовала, чтобы он явился, где бы ни оставался в тот момент. В тот момент уже прибыли корабли царей, готовых к походу на Трою, и с ними надо было тоже поскорее разобраться.

Слухи о прекрасной лани с золотыми рогами, которую вернул Артемиде Геракл дошли и до их вождя Агамемнона, он решил, что именно такая лань и принесет ему удачу.

Охотники бросились в разные стороны, чтобы ее раздобыть, то, что не удалось Гераклу, получится у него, обязательно получится. И хотя кто-то все время твердил:

— Не трогай лань, Артемида может быть слишком жестокой.

Только усмехнулся грозный царь, ему хотелось поспорить с Гераклом, доказать трусливость и несостоятельность того, с которым носится сама Гера.

— Это просто животное, и мне оно пригодится в походе, — отвечал Агамемнон.

Нет, сама Эрида была за его спиной, потому что отступать он не собирался.

— Орион поплатился за свою дерзость, — слышалось в ответ, — да и не только он один, и все разогревала в нем страсть превосходства над остальным миром.

Глава 11 Новое происшествие

Все слышали смех Агамемнона. Казалось, что до небес добрался этот хохот.

— Неужели я так плох, что эта строптивая богиня не влюбится в меня? Ты напрасно трусишь, нас ждут великие дела, самая страшная война впереди, и победа будет за нами. Не надо жалеть какое — то животное.

— Но у меня дурное предчувствие, — спокойно отвечал Менелай, только он мог говорить с царем царей на равных.

Агамемнон не стал бы обвинять его в трусости и мог к нему прислушаться. Хотя на самом деле все беды происходили из-за него, об этом часто роптали за спиной недовольные воины.

Менелая уже жалел о том, что они собрались поохотиться, хотя прежде это было делом привычным, теперь он стал осторожнее ко всему относиться. Он понимал, что не сможет остановить брата и это грозило большой бедой. Нет, они ступали на тропу безумия, и за это могли дорого заплатить.

Выстрел царя оказался точным, лань рухнула на землю и больше не шевелилась, то, что не сделал в свое время Геракл, смог сотворить Агамемнон. Но они так и не решились приблизиться к убитому животному. Менелай содрогнулся от ужаса, Агамемнон просто растерялся, повернул коня и отправился куда-то в лес. Теперь его не оставляли больше дурные предчувствия, но дело было сделано. За это придется отвечать.

Старуха и Ниоба не могли знать, что из-за этого происшествия месть будет немного отложена, но Артемида никогда не забывала обид.

№№№№№№№№

Пан приблизился к убитой лани, когда царей уже не было рядом. Тут же появилась и сама Артемида вместе со своей свитой, они все видели и все слышали

— Ее Геракл с Герой не убили, а этот негодник не остановился, — тяжело вздохнула Артемида, но этот вздох показался всем настоящим кошмаром.

— Но он недаром считается самым могущественным, — говорил Пан, чтобы хоть что-то сказать, — для него нет никаких преград, а слава Геракла ему спать спокойно не дает. Вот из-за таких героев все живое и страдает, и ведь не нужна была ему эта лань, ему надо было только себя показать, что он и делает постоянно.

Пан подбирал слова, он не знал, что сказать, чтобы не стало еще хуже.

— Он все прекрасно знал, и все-таки не остановился, — наконец дошло до Артемиды, она убедилась в том, что это не случайность, так было задумано с самого начала.

Пан взглянул на нее с тревогой.

— Он за это ответит, — послышалось всем, кто оказался рядом.

В глазах ее оставалась тревога и злость. Пан напрасно верил в то, что она опомнится и не станет мстить грозному царю.

— Она безжалостна, но никогда не станет так жестока, — размышлял Пан.

Артемида ждала Аполлона, который где-то задерживался, она потребовала от Богов ветра, чтобы они исчезли и не появлялись до тех пор, пока она не позовет их назад.

Воины стали поспешно собираться в путь, но вскоре выяснилось, что нет попутного ветра. И чем больше времени они ждали, тем больше убеждались, что его нет, и не будет.

Пан поспешно спрятал Лань, решив, что это поможет Артемиде забыть о том, что было. Но никто не верил в то, что такое может быть. Артемида ждала, пока они изведутся и поймут, что все в ее руках.

№№№№№№№№

Как раз в то время Лето узнала о дерзости Ниобы, она была унижена и обижена страшно. Она ничего не хотела, ничего не могла понять, и только переживала и грустила, видя, что дети далеко, их не дождаться. Но она боялась, что об этом узнает Артемида, и тогда… Дочь ее не остановить.

— Меня не собирается признавать даже царица Фив, — думала в это время Лето, — обычная смертная и та думает, что она важнее и сильнее меня.

Артемида как раз в тот час и появилась на пороге. Лето поняла, что ей все было ведомо.

— Царица оскорбляет нас. Да по — какому праву она творит такое? Если так будет дальше, что же делать?

Они еще не видели Аполлона, но он тоже был уже во дворце матушки. Обернулись они обе слишком поздно, Аполлон понял, что правда то, о чем говорили ему музы.

Артемида взглянула на брата, она не стала ему ничего объяснять. Такой обиды и унижения им не причиняла даже Гера. Она не хотела больше ждать, надо было наказать царицу, пока та помнит, за что она должна быть наказана.

Мать удалилась, они остались вдвоем. Они знали, как им следует поступить, оставалось только исполнить задуманное.

Глава 12 Грустные встречи

Аполлон пытался понять, что произошло с царицей Фив, правду ли говорили его музы о том, что она отказалась приносить жертвы Лето?

— Все так, я там была сама, — отвечала ему Артемида.

Богиня усмехнулась, они так давно не виделись с братом, но кто бы мог подумать, что встреча будет такой печальной.

Лето старалась их остановить, она не хотела снова прославиться на весь мир вот так, как полагают ее дети.

— Ты любимец Зевса, — пыталась она остановить сына, не делай этого.

— Это невозможно, — упрямо топнул ногой тот.

— Ты забыл сколько времени пришлось смывать кровь того Змея Пифона, не повторяй всего снова.

Он взглянул на матушку, потом на сестру, та не собиралась отступать, и он не мог сделать этого, хотя понимал, что наказание будет серьезнее, чем за Змея Геры тогда пришлось страдать.

Артемида бывала жестокой всегда, еще неизвестно, что будет с Атридами и их воинством, но пока им нужно было решить все с царицей.

— Зевс ее отца в Тартар отправил, — говорила Артемида, — а яблоко от яблони недалеко падает, и ей туда дорога.

— Я сам отомщу, — храбрился Феб.

— Ну, уж нет, дочерей мне оставь, — отвечала Артемида, — это мое дело, не будет мне покоя, если я не покажу им, кто тут богиня, а кто смертная.

№№№№№№№№

А тем временем старуха-прорицательница отправилась к Ниобе.

— Берегись, Лето все известно о тебе, близнецы знают о твоей дерзости, и даже она не могла остановить их, хотя и пыталась.

— Разве я солгала? — пожала плечами царица, она все еще не чувствовала беды.

— Спасайся, раскайся…

— Мне не в чем перед ними каяться. Ничего страшного не случится, Зевс этого не допустит.

Почему она была так уверена в том, что Громовержец окажется на ее стороне, даже если приносила жертвы Гере, часто ли той удавалось противостоять мужу и его детям.

Старуха поняла, что появилась она напрасно, гордыню ей не побороть, да вряд ли могла бы спастись царица вместе со всем своим выводком, если Аполлон и Артемида стремились сюда. Старуха усмехнулась на прощание, хотя ей было не до смеха на самом деле, — почему должны были страдать дети из-за спесивой царицы, она не понимала, но так будет, она все это видела так ясно, словно расправа уже совершилась.

— Зевс не допустит этого, — упрямилась Ниоба, — она даже не встревожилась, самоуверенность порой играет злую шутку, так и случилось на этот раз.

— Мои дети ни в чем не виноваты, справедливость будет торжествовать.

И в тот момент страшная тень мелькнула перед ней. Отец смотрел на нее из бездны, словно и он пришел попрощаться. Ее определенно хотели запугать и свести с ума.

— Я ничего не боюсь, никто не причинит мне вреда, — пыталась успокоиться Ниоба.

Ей не было ведомо, что Аполлон остается любимцем Зевса, что бы тот не совершал, он его простит, и будет защищать. У богов не было и не могло быть справедливости, о которой говорили и мечтали люди.

№№№№№№№№

Старуха оставалась в своих покоях в царском дворце. Она чувствовала, что ураган близок. От этих дурных предчувствий ей становилось все хуже.

— Я предупредила ее, больше ничего сделать не смогу, если бы и захотела, — размышляла она, — да и что суетиться, если от судьбы все одно не уйти, а все из-за какой-то гордыни, спеси, пары сказанных слов.

Царь появился без всякого предупреждения в ее покоях.

Даже старуха удивилась.

— Лето и ее дети знают обо всем, — говорила она.

Он смотрел молча.

— Я не могу ее образумить, может тебе удастся. Но она возносится слишком высоко, как же тяжко будет падать.

Но что он мог с этим поделать?

— Остается уповать на богов, — продолжал он, — но и они не станут вмешиваться.

Старуха погрузилась в уныние, ожидание беды казалось невыносимым.

№№№№№№№№№№

До сих пор Лето мочала, но обида таилась в ее душе, от нее никуда не деться. Она понимала, что не стоило близнецам связываться с сумасбродной царицей. Она не хотела, чтобы множилась их дурная слава, месть всегда оставляет отпечаток на душах мстящих, а их свет и радость были дороже, чем несчастья какой-то вздорной бабенки, но теперь уже она ничего не могла изменить.

— Но трагедия неотвратима.

— Ты самая добрая на свете, матушка, но я не такая и не могу допустить, чтобы смертная так нос задирала. Она почувствует все, что ты переживала на острове, только в сто раз сильнее. Она приползет к тебе с мольбами, и может быть, тогда я пощажу парочку ее детей, или одного, посмотрим, как все будет потом.

Лето поняла, что напрасно она затеяла этот разговор.

Тогда, видя, что детей своих не остановить и быть беде, она впервые решила обратиться к Зевсу. Она отправила к нему одну из нимф, сама она на Олимпе появиться никак не могла.

— Не оставляй детей моих, останови их в безрассудстве их, ведь они и твои дети тоже, так пусть они оставят эту несчастную и ее семейство в покое.

Зевс же оставался непреклонен, когда выслушал посланницу:

— Нет, я не собираюсь их останавливать, Царица расплатиться за свою спесь, этого нельзя так просто оставлять.

Глава 13 Аполлон в Фивах

По городу пронесся слух о том, что появился в Фивах самый прекрасный из богов, и пришел он вовсе не для того, чтобы полюбоваться Фивами. Вместо того, чтобы обрадоваться, царь страшно побледнел и бросился назад. Домой, во дворец, летел властелин, понимая, что беда спешит по его следам.

Прогулка, охота, все пришлось отменить в тот самый час.

Ниоба только усмехнулась.

— Сам Аполлон решил полюбоваться моими сыновьями или присоединиться к ним? — спрашивала она, не веря, не желая верить в то, что может случиться.

— Он сможет оценить их, они так талантливы, так хороши, что трудно не разглядеть этого, да и Зевс нас всех не оставит, — говорила она.

— Удача изменчива и непостоянна, — услышала она от мужа своего, но не приняла эти слова близко к сердцу, он все время что-то твердил в последнее время такое.

Ниоба поспешила в покои, чтобы обрядиться в лучший свой наряд. Она порадовалась тому, что все еще молода и красива, а сейчас просто великолепна. Вот и пусть сравнит Аполлон ее и свою несчастную матушку. Она появилась в зале, когда ее слуга сообщил о первом убитом сыне. Она не поверила своим ушам и решила, что этот парень лжет.

— Такого не может быть, — провизжала царица, — потому что не может быть никогда, Зевс не допустит.

Она никак не могла понять, о чем собственно он говорит.

Бросила свой взор туда, откуда прибежал ее слуга, там она сразу и увидела неподвижное тело одного из сыновей.

Только тогда до Ниобы стало доходить, как скверное она себя вела, и что может случиться дальше. А Зевса не было видно и слышно, вероятно, он не собирался за нее заступаться, что же делать дальше?

Золотая стрела снова попала в цель. Так был убит второй сын Ниобы. А прекрасное лицо бога было так искажено яростью, что смотреть страшно. Теперь и царица поняла, что не стоит ждать от него пощады.

Тогда она бросилась к оставшимся в живых сыновьям, но понимала, что прикрыть и спасти никого из них не сможет. Она готова была разорваться между живыми и мертвыми, хотя они уже не нуждались в ее помощи, но все-таки. От бессилия можно было выть и яриться, но она молчала растерянно. Она оказалась неуклюжей из-за своего невообразимого наряда. Бог же двигался очень быстро, и ему не стоило труда обогнать ее.

Ниоба, охваченная невероятным ужасом, все еще молчала, язык онемел, она уже не могла шевелиться, ничего не могла сказать, она рванулась за ним, но догнать Феба так и не смогла. В живых остался только ее самый младший сын. Он сам бросился к ней, видя, что творится вокруг. Но стрела опередила парня, добежать он так и не смог, так и рухнул к ее ногам. В ее душе поселился страшный ужас. Сыновья были убиты, они все были мертвы, но ведь у нее остались дочери, не станет же этот зверский красавец убивать их тоже, у него не поднимется рука.

Тут царица в первый раз оказалась права. Она в ярости взглянула на красавца Аполлона, который вытирал пот со лба после тяжелой своей работы. Он даже улыбнулся, когда понял, что смог достойно наказать царицу.

— И куда же девался твой Зевс, да спокойно спит с какой-нибудь молодой и прекрасной, а про тебя забыл давно, — говорил он сердито. Не надейся, он не станет тебе помогать. Ниоба, охваченная страшным ужасом, все еще молчала.

Язык онемел, она ничего не могла поделать, как ни старалась. Она рванулась во дворец, не зная, что делать дальше.

Она рванулась к царю, но тот был уже мертв.

— Я не убивал его, он сам покинул этот мир, — говорил Феб, потому что нет больше смысла в его жизни.

— Ты не убьешь моих дочерей, — стала требовать от Феба слова царица.

— Я не буду убивать твоих дочерей, — усмехнулся Аполлон, но за спиной у него уже появилась Артемида.

И тогда царица поняла, почему он так легко с этим согласился.

Просить о пощаде Артемиду было тем более бесполезно, в том не было сомнений.

Дочери падали от ее стрел еще быстрее, чем сыновья, они были беззащитны перед Артемидой. Они даже мертвые были прекрасны, но все уже кончилось для них для всех.

Артемиду удивило то, что царица не просила о пощаде. Конечно, она бы не остановилась, но какое же каменное у нее должно быть сердце. Но вскоре стало понятно, что от горя и ужаса она потеряла рассудок, да и не верила по-прежнему в то, что такое с ней случилось. Так что убитые дети стали счастливее, чем их мать. Это разозлило Артемиду еще больше.

Царица Ниоба появилась перед ними, повернула свое мертвенно бледное лицо. Она воздела руки к небесам и закричала:

— Радуйся, жестокая бессердечная богиня, радуйся моим страданиям, но и в несчастии я счастливее тебя, у меня и теперь больше детей осталось, чем ты когда-то имела.

Она и сама не ведала, что творила, но Артемида просто отошла от нее в сторону и усмехнулась…

Глава 14 Месть Феба

Прорицательница, убитая горем, стояла перед ними. Она видела все это прежде во сне, а теперь и наяву, но не думала, что реальность может стать такой кошмарной, такой жестокой.

— Вы все погибните из-за своей безумной матери, она опомнится, но будет поздно.

— Я не стану щадить ту, которая даже не стремится что-то понять и исправить, детям была наказанием, такая мать, ничего хорошего их не ждет с ней, все напрасно.

Артемида была яростнее брата своего, и если у него можно было о чем-то попросить, заставить отступить, то теперь не стоило на это и надеяться. Но она все время пристально и зло смотрела на Ниобу. Та молчала, содрогаясь от ужаса и боли, она не просила.

Аполлон видел, что сестра его не может остановиться.

Ниоба опомнилась, когда увидела свою последнюю дочь. Даже ее не собиралась щадить грозная богиня, а ведь теперь силы их были не равны, у Лето оставалось двое детей, у нее только один, но нет, ничего она не хотела больше знать. Она, наконец, закричала:

— У меня остался один ребенок из 14-ти и этого ты хочешь забрать?

Аполлон услышал эту мольбу первым, он повернулся к сестре, надеясь, что она остановится.

— Не проси меня ни о чем, она сама во всем виновата, а я привыкла все доводить до конца, раньше надо было думать, но спесь затмила ей разум, вот и пусть все так остается.

Ниоба рухнула на камни в тот миг, когда засвистела в воздухе последняя стрела, и она поняла, что все кончено… Но девочка стояла, ей только показалось, что она упала на пол, стрела просвистела где-то мимо.

Артемида помедлила немного, развернулась и удалилась… Раз она в первый раз промахнулась, значит так и должно быть, ей не хотелось слышать упреков матушки

№№№№№№№№

Лето уже знала обо всем. Она сотрясалась от жестокости своих детей и никак не могла прийти в себя, разве можно так поступать в ответ на слова глупой царицы, которая и сама не ведает, что творит.

— Зачем? — спросила она задумчиво, — почему они так поступили с этими несчастными, которые не могли им ответить?

Особенно пугала ее жестокость Артемиды, ей следовало остановить брата, а не рваться вперед и не толкать его к расправе. Они вернулись молчаливые, но спокойные, словно исполнили тяжкое, но необходимое дело. Они ничего не говорили о том, что случилось в Фивах.

— Ниоба больше не станет хвастаться своим выводком, — усмехнулась неожиданно Артемида.

Лето молчала.

— Мы не могли поступить по-другому, — твердил Аполлон.

— Ты слишком добра и слаба, а мы не может быть такими благодушными, — снова заговорила Охотница.

Зевс все время неотступно следил за близнецами, как только Гермес сообщил о том, что они отправились в Фивы.

Он не собирался их останавливать. Хорошо, что они не дадут себя в обиду. И именно Гере они должны быть благодарны за то, что родились такими сильными и стойкими.

№№№№№№№№

Артемида не хотела долго оставаться в родительском доме, она быстро ушла в лес, чтобы развеять там своим сомнения, и оставаться собой. Перед ней тут же появился Пан, впрочем, как и всегда было прежде.

— Ты все правильно сделала, — произнес он, — этот род надо было уничтожить, ничего хорошего из детей Ниобы бы никогда не получилось.

— Мне хотелось оставить ей детей, — призналась Арти, — хотя бы двоих, но она даже не пыталась их защитить, гордыня съела все, что ты называешь душой, осталась только черная дыра. Нельзя хвастаться детьми, боги обидчивы и мстительны.

Люди не понимают многого, но о самосохранении можно было подумать. Она переживала все происходившее с ними снова и снова. Пан молчал. Он не хотел ее упрекать ни в чем. А потом черная туча нависла над ними. Первым вздрогнул Пан, Артемида смотрела куда-то вглубь леса.

Сам Зевс стоял так близко, что до него можно было дотронутся рукой. Нечасто ему приходилось так близко видеть отца. Наконец заметила его и Артемиды.

— Я защищала свою матушку, и не желают чтобы кто-то, даже ты меня за это упрекал, ведь ты пришел не с Паном встретиться, ты же ко мне явился.

— А разве я тебя за что-то корю? — удивленно спросил Зевс.

Он снова удивился — как она несговорчива и упряма. Но и Гера на этот раз оказалась поблизости, она знала, куда направлялся Зевс, и тоже решила встретиться с упрямой девицей. Вот из-за спины мужа она и появилась:

— Ты расправилась с беззащитными детьми, бездушная, — говорила она, — а смеешь меня упрекать в жестокости, у меня в руках ни разу не было лука со стрелами, а ты что творишь? Да нет тебе равных в жестокости и не будет никогда, пусть твой отец любуется на то, что он породил, а мне на тебя смотреть противно.

Она развернулась и молча отправилась прочь. Гера ее в чем-то обвиняла, а Зевс, как всегда, не заступился, она пожалела о том, что была его дочерью.

— Их мать спокойно отдала их на растерзание, в чем меня может обвинять твоя Гера? — возмущалась Артемида.

— Ты убила не мать, а детей, они ни в чем не виноваты. А за это придется нести повинность и смывать кровь со своих рук, ведь это даже не дракон, — он повернулся к Аполлону, — а малые дети.

Ушел и Аполлон, Гермес его настойчиво куда-то звал, ему не хотелось разбираться в том, что было совершено и все равно не изменить.

Артемида осталась одна. Она знала, что никогда не поднимется на Олимп, куда так стремился ее брат, но не это пугало ее, а то, что ее никто не понимает, никогда не поймет, и мир жесток и страшен. Нет, ей остаются только леса и Пан. Этого достаточно для счастья, надо еще с Агамемноном разобраться.

Глава 15 После расправы

Только сейчас вспомнила Артемида о несчастном царе Амфионе, который убил себя после гибели сыновей. Это странное происшествие, на которое она прежде и внимания не обратила, теперь ее вдруг потрясло.

— Почему ему, доброму и наивному, такое пережить пришлось? — спрашивала Артемида.

— Замолви перед богами за него слово, ведь у него такой ад на земле был, — посоветовал Пан, невольно подталкивая ее к Олимпу, — пусть они приютят его там и не посылают на вечные муки. Но это происшествие заставило ее вспомнить об Агамемноне, недавно убившем ее лань просто так, чтобы что-то доказать и Гере и Гераклу, вот в ком все зло таится. Он все еще не мог двинуться в путь, потому что никакие ветры не приближались к тем лесам, и даже не был наказан, Артемида увлеклась другой местью. Но теперь черед и до него дошел, наконец.

Аполлон, взглянув на корабли, напомнил ей о случившимся. Она хорошо помнила явление и упреки Геры, но не собиралась отступать. Она накажет его так же, как наказала Ниобу. Он заплатит за лань и отдаст ей самое дорогое из того, что у него есть. И тогда будет торжествовать справедливость.

— Знаю, что ты задумала, но не убивай девицу, — услышала она голос Аполлона, наверное он мог угадать ее мысли, — пусть он верит, что девчонка убита, но оставь ее в живых. Сделай своей жрицей, какой тебе толк от мертвой, но пусть отец помучается хорошенько. Гера ждет от тебя убийства, но в том нет необходимости, нам еще за этих расплачиваться придется.

Артемида исполнила бы просьбу брата, если бы даже не согласилась с ним, но она была согласна.

№№№№№№№№№

Оракул объявил Агамемнону, что ему сделает предпринять для того, чтобы корабли и воинство отправились в путь.

Богиня могла издалека наблюдать за его муками. Но это не приносило ей такой радости, как когда она мстила Ниобе.

Только принятое решение о жрице могло немного успокоить.

Царь рвался в сражение, он жаждал мести за похищенную Елену, но пока его самого ждало тяжкое испытание, Елена могла томиться в том мире, куда ему не добраться.

Артемида понимала его, но оставалась тверда, как никогда прежде не бывала.

Ему все время виделось каменное, безжизненное лицо жены, которая и так ревновала его к младшей сестре и никогда не потерпит такого предательства, но разве у него оставался какой-то выбор? Не может же он вернуться назад, и оставить ее навсегда в троянском плену, нет, за то, чтобы продолжить путь, он мог отдать что угодно.

Чтобы Клит появилась тут вместе с Ифигенией, он должен ее обмануть.

Победителей не судят, а на войне все средства хороши. Но это никак его жены не касалось. Она жила по другим законам. Он не мог бы отступить, даже если бы захотел это сделать.

№№№№№№№

В тот момент, когда жрец готов был убить девицу, она выхватила ее, а на том месте, где должна была лежать девица, оставалась убитая лань.

Только один жрец мог видеть это, но никому ни слова не сказал. Он же отправился вместе с девицей, погруженной в глубокий сон в Тавриду, так далеко от того мира, в котором все происходило, что здесь никто не смог бы ее узнать никогда. В том храме Артемиды она должна была начать новую жизнь. Для того мира она была Незнакомкой, для этого раз и навсегда умерла.

Богиня и предположить не могла, что спасенная жизнь может показаться наказанием, и никакой радости она переживать в одиночестве, в чужом мире не будет. А в воздухе пахло войной. Противостояние и ожидание и без того оказалось таким долгим, что давно пора было что-то делать.

Успокоился в Трое царь Приам, он решил, что греки не пожалуют к нему, хотя оракул не собирался его радовать, но царь убеждал и себя, и неугомонную Кассандру, что им удастся избежать страшной беды, все обойдется на этот раз

Последние мирные дни выдались на диво ясными и светлыми.

Глава 16 Чужестранка

Море бушевало у ног. Она знала, чувствовала, что мать склонилась около нее. Девочка смотрела вдаль и ничего не могла понять. Кто она такая, как тут оказалась? Какая сила толкнула ее в открытое море? Но она точно знала, что море и лицо матери — это лучшие из ее воспоминаний, а потом и на нее и на весь мир неожиданно пала кромешная тьма. И стала понятно, что нет выхода. Она ничего не могла поделать.

И вдруг она увидела диковинные растения, услышала женский и мужской голос. Она узнала грубоватый голос воителя. Он был ее отцом. Но он не терпел неповиновения, потому она невольно сжалась в комок, хотя и не хотела показать ему, что боится. Но и тот, другой спуску ему не давал, хотя и казался нежным и ласковым.

— Хорошо, что хоть кто-то есть тут, — с грустью и горестью думала в тот момент девушка. Она устала от одиночества и пустоты, окружавшей ее со всех сторон: ни друзей, ни близких не было рядом.

И порой ей казалось, что она была обречена оставаться одна. Водя плескалась рядом.

Люди или боги, она так и не поняла, кто они такие, куда-то незаметно исчезли, хотя они должны были оставаться где-то рядом. Не может быть, чтобы хоть кого-то не было поблизости. Но и хорошо, что она была почти свободна. Ей никто не мешал, к ней не приставали с вопросами, на которые она не знала ответов. Она не понимала всего происходящего. И так будет всегда? Память не вернется к ней. Но кто мог лишить ее памяти? А если память вернется, но ничего хорошего она не сможет вспомнить?

Пока девица мучительно раздумывала, богиня с любопытством разглядывала ее издалека. Ее, равнодушную к людским судьбам, страшно от них далекую девушка странно взволновала. На время она бросила даже свою любимую охоту. И рядом не было никого, ни вечно любопытных охотников, ни жрецов, ни просто любопытных, вечно карауливших ее в потаенных местах. Они ничего не боялись, хотя многие знали, как она была жестока с теми, кто стремился нарушить ее покой. Она не пустила сюда сатиров или нимф, или иных духов, а последовала сама.

В отличие от девушки, ничего не помнившей, она знала эту историю, знала, как несправедливо обошлись с ней те, кто считался близкими людьми (Артемида знала, что они чаще всего и бываю самыми жестокими созданиями). Она не была поборницей справедливости никогда, для богов это непозволительная роскошь. И с детства она вольна была поступать, как ей вздумается. Теперь она устремилась навстречу к девушке имени, которой толи никогда не слышала, толи умудрилась забыть.

№№№№№

Артемида слыла девственницей, и сама страдала от страшной несправедливости. Вот и решила вмешаться, когда почувствовала в незнакомке родственную душу. Она вспомнила о том времени, когда ее мать, богиня Лето, рассказала ей о милостях собратьев. В наказание за то, что она посмела оставить и родить их с Аполлоном, была загнана грозной Герой на остров, которые плыл в океане и никогда не остановился бы, если бы батюшка не приказал его остановить в тот момент, когда у нее начались роды.

Бог морей не смел его ослушаться и остановил около двух скал. Тогда они и появились на свет, гонимые и обездоленные. Правда, позднее Аполлон стал любимцем богов, но любви женщин он так и не добился, все его любовные истории скверно заканчивались. Но он жил в окружении муз и самых разных девиц. Но любой Пан мог бросить ему вызов. Он оказался уязвим для всех. Об этом обо всем она и говорила Пану, который чаще других с ней рядом появлялся, и был по натуре своей добрым малым. Он и сам пережил столько невзгод, что на троих хватило бы.

Слушал он ее внимательно, сочувствовал ей, только проку от этого было немного. Он пытался неуклюже за ней ухаживать, но быстро отступился. Они остались друзьями. Это избавило его от одиночества и от мести Аполлона, он никогда не допустил бы, чтобы его сестра была с таким чудовищем. Но она одна из немногих совсем не боялась его. А это уже немало. Ведь до сих пор не только женщины, но ни одна живая душа не переносила его, вот и поживи после всего этого в мире, который так странно устроен. Он вспомнил, как пришлось ему соревноваться с Аполлоном, презиравшим и ненавидевшим его родство, а потом всегда преследовал и задирал беднягу. Но даже Артемида тогда встала на его защиту. Хотя он и говорил, что ничего не делал сам, все произошло по воле богов. Им всегда нравились такие глупые потехи.

— Мир устроен так несправедливо. В этом мы на каждом шагу убеждаемся. Все зависит от их настроений и капризов, оттого, куда подует ветер. Богов много, они вечно враждуют друг с другом. А нам приходится за это расплачиваться, — снова повторяла она. Страдают невинные, а виноватые чувствуют себя героями.

Глава 17 Пан

— Этого нельзя изменить, — задумчиво говорил Пан, — возможно, этот мир и интересен, иначе все было бы совсем скверно, мы померли бы от скуки.

— Она очнулась вроде бы, — снова заговорил он.

— Тогда проводи ее в мой храм, — предложила почти ласково богиня.

Он и сам рад был для этой девочки хоть что-то сделать. Но думал о том, как хорошо то, что она ничего не помнит. Воспоминания даже для таких юных созданий бывают порой такими жуткими.

Богиня успела исчезнуть к тому мгновению. Это было ее любимым развлечением — исчезать и снова появляться где-то в неожиданном месте. Он не успел даже напомнить ей о том, что девицы его очень боятся, и эта, как только разглядит его, может убежать на край света. Если даже она и потеряла память, то сейчас все видит и слышит. А ведь мать родная его с горы сбросила, когда увидела — таким чудовищем он родился. Он всегда был волосат и уродлив, дико кричал, как только появился на свет, так, что все затыкали уши и разбегались в разные стороны. Будто ему самому большое удовольствие доставляло появляться на белом свете, чтобы весь мир своим уродством пугать.

Артемида его убеждала в том, что Аполлон тоже страдает. Но такому красавцу и пострадать не большой грех. Если они любуются тобой, замирают от восторга, тогда это совсем другое дело. Но с другой стороны, как смогли бы узнать они, насколько прекрасен Аполлон, если бы не сравнивали их. Но он знал, что об Аполлоне ему лучше совсем не думать. Более кичливого и коварного создания и не представить себе. И хотя Артемида его сестра родная, но разве можно их сравнивать.

Хотя и ее порой не понять, бросила его с девчонкой и убежала непонятно куда, а ты выпутывайся и думай о том, что нужно делать дальше. Она вроде жива, но не умрет ли, как только увидит его? И как не убить ее после всего, что происходило тут.

Сама Артемида ни усмешки, ни брезгливости на своем прекрасном лице не изображала, и это было странно сознавать. Надо было подождать, пока она очнется. Но сегодня для него был не самый худший день. И это Пана немного успокоило. В лесу он не наткнулся ни на кого постороннего. Она, скорее всего не сбежит — обратиться ей будет не к кому — он тут обитал в полном одиночестве. Благоразумие и покорность были написаны на его физиономии. Она должна понять с самого начала, что он — бог природы и повелитель в этом странном мире. От этого настроение его немного улучшилось.

Одиночество невыносимо было ему только в первые 300 лет, а потом значительно проще и легче, — размышлял он и ничего не оставалось, как только примириться с происходящим. Потом и к нему привыкаешь, и тогда начинаешь ценить любое общество. И он растворился в природе, и успокаивал себя тем, что и деревья, скалы и горы тоже все время остаются в одиночестве и ничего, а они и двигаться не могут. Он снова возвращался к реальности. И пусть была у него не самая приятная наружность, но она служила ему верную службу.

Девушка взглянула на него, и в глазах ее вспыхнула радость — это было что-то невероятное. Уж не сам ли Аполлон перед ней появился? Но нет, все те же волосатые и кривые руки и ноги. Аполлон бы умер от тоски, если бы увидел собственное отражение таким неуклюжим и страшным. Рога напомнили ему о том, что он оставался в своей ужасной красоте, и ничего нового и необычного не произошло после вторжения незнакомки.

— Я знала, что лес только кажется пустым, я тут обязательно кого-то должна была встретить, — говорила девушка. Но я так рада, что первым был ты, Пан.

Он слушал и не верил своим ушам. Она ничего не перепутала, она знает его имя. Это и есть самое удивительное из того, что с ним могло произойти. Но голос ее звучал так искренне, что он не поверил, будто она может притворяться.

— А почему это ты мне рада, я вообще-то пугаю многих, — неожиданно напомнил ей новый знакомый, не помню, чтобы кто-то радовался встречи со мной, это что-то новенькое.

— Да все очень просто, я была уверенна, что оказалась в мире Аида. Но здесь так светло, да и сам ты там, наверное, никогда не бывал. Видно и я все еще жива, хотя и не могу понять, как такое могло случиться. Кто и за что должен был меня жизни лишить, я не помню, но это происходило.

И она улыбнулась при этом как-то открыто и весело.

— И на самом деле не знает, — про себя отметил Пан, и лучше, если не будет знать как можно дольше, хотя рано или поздно ей все будет известно.

— Мы все еще успеем во тьму, а я так мало еще ходила по этой земле, так хотелось на какой-то срок тут остаться.

Эта смертная чем-то была так похожа на его любимую Артемиду, словно она была ее родной дочерью.

Пан понимал, что он хорош только в сравнении с богом Гадесом. И не знал, радоваться ли ему этому или огорчаться. Все это было и печально и смешно сознавать.

Но это было уже что-то, и он мог от души повеселиться, походить, пусть и недолго в любимчиках. Для кого беда случается, для кого и радость немалая.

Глава 18 В новом мире

Сейчас он думал о том, что толком и сам не знал, какая это девушка, что с нею случилось. Но может это и лучше, пусть она с этим сама разбирается. Он так долго упивался природой и не замечал того, что происходит в этом мире. Природа не так обидчива, не так зловредна, как люди. Там не происходит чего-то жуткого и несправедливого. Но на этот раз все в жизни его переменилось. Он больше не мог оставаться в стороне оттого, что творилось вокруг. Он догадывался, что за этой историей стоит что-то скверное, какое-то предательство, иначе Артемида не стояла бы за нее так упорно. Он уверял себя в том, что когда меньше знаешь, то и спиться спокойнее, и все-таки уже был невольно втянут в то, что там происходило.

Тем временем богиня промелькнула где-то между вековыми деревьями, и сразу же она его заметила (Не заметить его было очень трудно). Но после того, когда она простилась с Паном, особенно приятно было взглянуть на Аполлона. Но на губах ее почему-то появилась не ласковая улыбка, а насмешка, ее боялись увидеть и смиренный пан, и брат ее милый не привык к такому отношению к собственной персоне. Но даже он, бог красоты никак не мог понять, ни богинь, ни женщин, такими непостоянными и непредсказуемыми они всегда оставались. Да и что о нем говорить, если сам Зевс так все время от них страдает. Но он не страдал, он был разгневан, да так, что забыл даже и поприветствовать ее. А ведь зачем-то она пришла к нему.

Конец ознакомительного фрагмента.