Дети богов. Герои. Мифы и сказания

Любовь Сушко

Под обложкой этой книги сошлись Персей, Орфей, Сизиф, Ифигения и Медея, считавшиеся детьми богов, а также рядом с ними действуют и сами боги, и другие герои – олимпийские страсти не утихают и в 21 веке, потому что они вечны.

ОРФЕЙ В АДУ СТРАСТЕЙ

ГЛАВА 1 ВСТРЕЧА

Орфей родился почти богом, по силе своего таланта и способности вдохновлять людей, он и был богом, юным, прекрасным Богом, хранившем свет в этом странном мире. Одних это повергло в шок, других — в уныние, а третьим просто навеяло влюбленность.

Он знал о собственных чарах, но особенно ими не пользовался. Ему нравилось доставлять радость людям, дарить им вдохновение, он совсем не любил их огорчать.

Он никогда не страдал от неразделенной любви и понятия о ней не имел. И вовсе не хотел, чтобы из-за нее страдал кто-то из тех прекрасных юных созданий, которые его слушали с таким восторгом.

Но такое случается порой и не с такими божественными певцами и очаровательнейшими из смертных. А он был именно таким — этого не могли скрывать завистники.

И все-таки он был славным парнем — этот юный Орфей, и не особенно обрадовался даже когда одна из немолодых уже Сивилл сообщила, что имя Орфея войдет в легенды, а героя будут помнить и тогда, когда его давным-давно не будет на свете. А те, кто будет жить в далекие времена, никогда не услышат его песен, не смогут его увидеть, останется только эта печальная легенда

— Но если они не будут знать даже моих песен, тогда зачем им помнить обо мне? — удивленно спрашивал он.

На это чародейка ничего ему не ответила, а только сказала, что возможно в конце своей жизни он и сам сможет ответить на этот вопрос. Разумом создатель его не обделил, отметив это, она вовсе не лукавила. Она вообще никогда не лукавила, даже если ее пророчества не могли порадовать тех, кому они предназначались.

Орфей не предавал значения даже тому, что был сыном самого прекрасного из греческих богов — Аполлона и одной из муз, соблазненных им, потому и был так прекрасен и сладкоголос.

Он скорее сожалел о тех, кто не был наделен такими талантами и оставался серым и невзрачным, чья жизнь пройдет в этом мире, не оставляя следа, и никто не вспомнит добрым словом об этих людях, как только они покинут мир. Но со дня того пророчества, когда ему предрекли вечную славу, он стал задумываться о том, что она будет связанна не с его музыкальными талантами или не только с ними. Будет еще нечто, что заставит потомков вспомнить о нем хорошее или дурное, потому что и дурное помнится так же долго и имеет, может быть, больший вес, чем доброе.

Орфей смутно догадывался, что прославит его любовь, великая, всепоглощающая любовь, о которой во все времена складывали песни. Ничто иное не может так сильно воздействовать на человеческие умы.

Он жил в предчувствии и ожидании такой любви, и часто от этого и глаза его, и песни становились грустными. Но он знал, что это пройдет в тот самый миг, когда появится ОНА и ответит на его любовь и станет его возлюбленной и женой, а в том, что будет так, Орфей не сомневался в те дни. Музы говорили о том, что его невозможно не любить. И не может быть такой девушки, которая бы не ответила на его любовь.

И ожидания его не оказались напрасными. Эвридика была юна и прекрасна. В момент их встречи весь мир в душе его преобразился. Он понял, что это она должна стать той единственной, с которой он может связать жизнь. И знал Орфей, что это навсегда — разлучить их может только смерть сама.

С каким восторгом, с какой любовью слушала она самые лучшие его песни, и была очарована ими. Но разве трудно очаровать такое юное создание? Для нее Орфей был первым и единственным, почти небожителем.

Впервые он столкнулся с разделенной любовью, и певцу было, что ответить влюбленной в него девушке. Это открытие поселило в его душе настоящее счастье.. Теперь он знал чувство, способное преобразовать души и богов и людей.

Чудесная музыка соединилась с любовью и нежностью. И в звучании своем она была еще великолепнее.

Орфей знал, что о таком даре другие могут только мечтать, но никогда его не получить, к нему с самого начала судьба была благосклонна.

Ни одного дня не мог он больше прожить без Эвридики. Говорят, в те дни самые прекрасные его песни приводили в трепет богов, даже Зевса, которого трудно было удивить какими-то любовными победами и талантами. А ревнивая Гера, знавшая цену этим победам Громовержца и ведшая им счет, была потрясена до глубины души.

№№№№№№№

Нимфы разнесли во все стороны света радостную весть о том, что их любимец Орфей влюблен и счастлив. А его возлюбленная — одна из самых прекрасных девушек в мире. В те счастливые дни ничто не предвещало беды.

Казалось, что весь мир радовался таким дивным переменам вместе с ними. У него не было и не могло быть врагов. Ведь своими чудными песнями Орфей одаривал и Богов на небесах, и последних нищих на земле с одинаковой радостью и щедростью, и никому не отдавал предпочтения.

Юная невеста долго не могла поверить в то, что он избрал именно ее, а не какую-то другую красавицу, а когда она все-таки в том убедилась, то и сама порхала по земле, веселилась и благодарила богов за дарованную ей радость.

Обычно принято говорить о неразделенной, несчастной любви, будто только она имеет какое-то значение, грустные истории о страданиях всегда ближе и понятнее человеческой душе.

Наверное, она и толкает влюбленных на самые дерзкие и непредсказуемые поступки. Но на этот раз все радовались разделенной счастливой любви, понимая, как редко она встречается, как ее надо холить и беречь.

Немного странным для многих казалось то, что у Эвридики не было соперниц. Никто из девиц не преследовал ее и не уверял, что она влюблена в чужого жениха и брошенная будет за него бороться. И она не испытывала никаких потрясений и разочарований.

Все любовались этими полу детьми, не успевшими повзрослеть, пришедшими в мир для радости и счастья.

Ничто не мешало им в те дни соединиться навсегда. Так они скоро и поступили.

Целые романы написаны о том, сколько трудностей и испытаний приходится пройти влюбленным до того момента, пока они соединятся и окажутся вместе, сколько трагедий и разочарований подстерегает их на этом пути. Но все подобные повествования заканчиваются свадьбами, у них же со свадьбы все только начиналось.

Свадьба Орфея и Эвридики была пышной и веселой — ничто не предвещало тогда беды. Все боги собрались на ту великолепную свадьбу. Аполлон пришел взглянуть на лучшего из своих сыновей, и он оставался доволен происходящим, чего с ним почти никогда прежде не случалось.

А они забыли обо всем на свете, думали друг о друге, и друг для друга жили и творили это чудо — великолепную музыку.

№№№№№№№

Кто-то из сивилл говорил тогда, во время пиршества, что такая безмерная любовь не приведет к добру. Боги, нынче взирая на них благосклонно, завтра могут прийти в неописуемую ярость и жестоко наказать их, потому что они ревнивы, хотят, чтобы люди любили их сильнее, чем друг друга.

Но даже подруги ее не поверили сивилле в те минуты. За что же можно было карать двух таких восхитительных молодых людей? И какое дело богам до этих юных влюбленных?

Ничего не предвещало беды, только туманные слова старухи, которая правда, никогда не лгала, но от зависти она могла что-то забыть и перепутать, и все тогда будет совсем по-другому.

Пир продолжался до самого утра. Все были свободны и счастливы. И только молния, нечаянно выпущенная Зевсом, странно осветила место счастья и блаженства. Правда, потом он утверждал, что просто хотел отметить это торжество салютом, но у него немного неловко это получилось.

Но недобрые знаки полоснули по душам самых чутких из гостей на той свадьбе. Но Орфея и Эвридики в тот момент уже не были среди веселившихся гостей.

А когда утром они вернулись к гостям, им о том никто ничего не рассказал, не хотели тревожить их заранее, решив, что все должно произойти в свой срок, а пока не стоит о таком и думать.

Но тень беды — молния, выпущенная Громовержцем, витала где-то совсем близко.

ГЛАВА 2 СОПЕРНИЦА

Эти двое, неожиданно встретившись, были по-настоящему счастливы в те дни. Только счастье во все времена было таким мимолетным и непрочным созданием божьим, что на него невозможно было положиться.

Так повелось в мире, и с этим невозможно было спорить. И так много было в этом мире людей обездоленных несчастных, считающих, что они тоже достойны счастья, но не получают его потому что мир устроен несправедливо. Они верят, что если не сидеть, сложа руки, а хоть что-то для этого предпринять, то легко можно самому все устроить. Иногда они идут на это любыми путями и пользуются любыми средствами.

Эта нимфа была прекрасна, и если бы не ее стервозный характер и вечная зависть даже в мелочах, то она, наверное, больше преуспела. Но она была создана такой, вот и поставила перед собой цель — стать женой сладкогласного певца. Она была потрясена, когда горячо ею любимый Орфей женился на этой дурнушке-простушке Эвридике. Нимфа возненавидела весь мир и не находила места, но успокаиваться не собиралась.

Увидев молодую жену своего возлюбленного, она только пожала плечами и спросила у своей подруги:

— Чем она, интересно, лучше меня и что такого он в ней нашел?

— Любовь невозможно объяснить. А он любит ее, — просто ответила та.

— Но до ее появления он любил меня, — капризно напомнила отвергнутая, с такой страстью выдавая желаемое за действительное.

И тут же Нимфа убедила и себя и всех в том, что если Эвридика, например, исчезнет, то Орфей, конечно, опечалится немного, ведь у него такое доброе сердце, но это быстро пройдет. А потом он вспомнит о том, как им хорошо было вместе, а жизнь продолжается, и не станет больше думать о прошлом. Она же приложит все усилия и больше его не упустит. Не стоит быть такой беспечной, тогда жених и не уйдет к другой.

И нимфа с черной душой, привыкшая получать все, что хотела, стала задумываться о том, как бы сделать так, чтобы Эвридика неожиданно исчезла. Но устроить все надо было так искусно, чтобы и тени подозрения на нее не пало. Если он что-то заподозрит, то она все разрушит своими руками, да еще и богинь мести на свою сторону привлечет. Но она должна была это сделать, и не может упустить последнего шанса. Наверное, проще было бы обратить свой взор на кого-то другого, но она была упряма, и даже думать о подобном не хотела. Нимфа знала, что заполучит Орфея непременно.

Врагиня вела себя очень осторожно, так, что ни на минуту Эвридика не почувствовала вражды и пребывала в своем счастливом настроении, ни о чем не догадываясь.

Да и не способен ничего замечать счастливый человек, нет у него никаких опасений..

— Она не может быть такой счастливой, она недостойна его, — снова повторяла соперница, потеряв сон и покой. Порой она с трудом могла удержаться от того, чтобы не броситься в сражение, где она одна могла победить.

Нимфы, ощутив неладное, пытались убедить подругу в том, что не стоит вмешиваться, тем более, что он любит и любим. А здесь и богиня Афродита может появиться и наказать ее жестоко.

— Их невозможно разлучить, что бы ты ни предпринимала, — говорили они, но она не слушала и не слышала этого.

Несчастная молчала, но про себя думала:

— Разлучить можно кого угодно. Бессильные придумали сказочку о непобедимой любви, чтобы оправдать свое бессилие. Я спасу его от этой девицы. Они еще узнают меня и увидят настоящее счастье, а не это жалкое его подобие.

Но пока в это верила только сама нимфа, и это ее раздражало, раня ее самолюбие. Если раньше она еще колебалась и сомневалась, то теперь это стала целью и радостью жизни. Она знала, что справиться с ни о чем не ведавшей Эвридики, ей не составляло труда. Но она не понимала, что ее останавливает, почему у нее ничего не получается. Может быть, боги за них и они благословляют эту дикую любовь? Тогда с ней бесполезно тягаться.

Но чаще нимфе казалось, что это только ее фантазии. Если она предпримет что-то и будет осторожна, то у нее все получится быстрее, чем она ожидает. И уверенность толкала ее к новым действиям.

№№№№№№№

А в это время Орфей отлучился на несколько дней, оставив Эвридику совсем одну. Она то радовалась его скорому возвращению, то грустила, ведь так долго его не видела. Не предполагала молодая жена, что разлука их окажется такой мучительной.

Отчаяние незаметно охватывало ее душу. Но грусть была светлая. Она знала, что разлуки завершаются встречами. И она старалась быть веселой, чтобы не накликать беду.

Орфей улаживал все свои дела и всей душой стремился к своей возлюбленной, без которой и часа провести не мог. На крыльях любви несся он домой. Ничто теперь не могло его остановить. Он пел прекрасные песни о любви и верности, рассказывал всему миру о своей возлюбленной, о том, как он в нее влюблен.

И многие, когда слышала его, радовались, и только в душе у отвергнутой нимфы жила ревность, сжигавшая ее тело дотла. Кому в этом мире не хотелось, чтобы его так же любили. Но не замечал разраставшегося зла влюбленный и опасности никакой он не чувствовал. Разве могло с ним что-то приключиться?

Он и в снах своих, и грезах видел только ее, нежности и любви его не было предела. И самые прекрасные песни в те минуты рождались в его душе от переизбытка чувств. И хотелось ему, чтобы все в мире этом чувствовали то же самое.

Сатир усмехнулся, подслушивая такие речи:

— Ты представляешь, каким ужасным был этот мир? — спросил он.

Но Орфей летел в свой дом, к своей любимой и ни о чем другом не думал и не помышлял

№№№№№№

Со свадьбой было все улажено, хотя богиня любви и считала их людьми не серьезными. Но когда Жаклин прочитала новую главу повествования, странная тревога охватила ее душу. И если для Ричарда это был какой-то выдуманный писателем персонаж, то она воспринимала написанное по-другому. И она понимала, что девица эта внезапно могла появиться. И совсем не обязательно, чтобы он был в нее влюблен, скорее всего, наоборот, отвергнутые мстят жестоко.

Впереди была смерть Эвридики. Она не верила в свою собственную смерть, но это можно принимать и в переносном значении. Интригами и злодеяниями так можно отравить жизнь человеку, что и смерть покажется несбыточным благом, разве после гибели Сержа она не переживала уже что-то подобное?

Но девушка готова была, не задумываясь, прыгнуть с обрыва в море. Через несколько дней они обвенчаются, у нее будет господин и защитник. А потом вместе они со всем справятся. Но если твой жених так хорош, как Ричи, то многие считают, что и они на него имеют право.

Жаклин станет женой Ричарда, как только привезут новое платье. Она не собиралась идти под венец в этом, приготовленном для другого человека. Это было бы плохим знаком, а когда ты стараешься стать счастливой, то все важно, особенно наряд.

Сьюзи с грустью напомнила ей о том, что в романах именно свадьбой все заканчивается. Жаклин стала противиться этому. Нет, не правда, что свадьбой все заканчивается. С нее только и начинается самое главное. И хорошо, что Пианист сравнивает Ричарда не с пустым слабаком Ясоном, а со сладкоголосым Орфеем. Это открытие ее и рассмешило и обрадовало одновременно.

Она решила, что когда-нибудь расскажет своим детям эти два мифа, и они убедятся в том, что это не просто красивая сказка, а далеко и не далекое прошлое. Миф, это то, что на самом деле с кем-то случилось, а потом повторяется снова и снова

ГЛАВА 3 ПОБЕДИЛА ЛЮБОВЬ?

Чем меньше времени оставалось до возвращения Орфея, тем тягостнее казалось ожидание для Эвридики. И наконец, она не выдержала, и, бросив уютный дом, сама отправилась к нему навстречу — невыносимо-тягостным казалось для нее сидеть и ждать, если его можно было встретить по дороге и домой вернуться вместе.

Как чудесно было на лесной опушке — тепло и так ярко светило солнце, что оставалось только нежиться в его лучах. Кажется, весь мир знал о ее любви и радовался вместе с ней. Она так быстро бежала, что казалось, летела навстречу своему любимому, слушала щебетание птиц и любовалась лесными зверями, доверчиво выходившими к ней навстречу. Она могла только петь и кружиться, забыв о тех немногих печалях, которые с ней случались до появления Орфея..

Но он все еще не появлялся, а на лесной поляне вместе с нею кружились и нимфы, готовые ей потакать во всем. И им так хотелось присоединиться к счастливой Эвридике, танцевать вместе с ней. И только черная нимфа, скрывшись за густыми кустами, не принимала участия во всеобщем веселье. Зависть и лютая злоба душили ее. Она знала, что ей следовало предпринять, но пока это пугало даже ее саму.

Но она понимала и то, что наступил самый удобный случай для того, чтобы расправиться с Эвридикой и навсегда заполучить Орфея.

Но она думала о том, как это лучше сделать и пока ничего не могла придумать. А подруги совсем о ней забыли, хотя с нею нельзя было терять бдительность.

Но даже если бы они что-то и заметили, то не смогли бы помешать осуществить задуманное.

Она скрылась от них, чтобы осуществить свой коварный план, при этом не забыла похвалить себя за находчивость. Жаль только, что пока никто этого оценить не сможет, но скоро они все поймут, что лучше не вставать у нее на дороге. Но и потом она должна будет все держать в секрете.

Но в тот момент стихла музыка, и Эвридика стала прощаться со своими веселыми подругами, которые были так добры к ней с самого начала. Она радостно сообщила им о том, что ее любимый возвращается, и она должна бежать к нему навстречу.

Он был совсем близко, она ясно чувствовала его приближение.

— Будь осторожнее, — предупредила ее одна из нимф, — ты слишком беспечна.

Она ничего не знала, она просто считала, что опасность подстерегает ее в мире на каждом шагу. И это может сыграть с нею злую шутку, мало ли примеров можно было припомнить, когда все скверно кончалось.

А может быть, она догадывалась, что не только одна Эвредика любит Орфея, и соперница ее, кто бы она ни была, будет сражаться за него. И кому-то захочется причинить ей вред, чтобы заполучить его.

Но Эвридика только оглянулась на этот голос и ничего не сказала в ответ. Она была счастлива, и о дурном даже думать не собиралась.

— Пока Орфей любит меня, со мной ничего не может случиться скверного, его любовь убережет меня от всех напастей, я всегда буду счастлива, — говорила девица, ласково улыбаясь.

Она легко порхала по лесной тропинке.

Нимфы в это время заметили, что исчезла одна из них, но значения этому предавать не стали. Она могла просто убежать куда-то на свидание. Но тревога никак не оставляла, они решили проводить Эвридику и убедиться в том, что с ней ничего не произошло, а может, им просто хотелось взглянуть на встречу влюбленных. Если произойдет что-то страшное, то они должны помешать этому совершиться. Но ничего пока не предвещало беды, по крайней мере, на первый взгляд.

№№№№№№№

В тот самый момент, когда нимфы убедились в том, что волнения их были напрасными, они и услышали пронзительный крик Эвридики. Он казался таким звонким и оглушительным, что заполнил собой весь лес и поляну, залитую ярким солнцем. Они бросились туда, понимая, что случилось непоправимое, но никак не могли понять, откуда пришла беда, и что там могло случиться. И только одна из них увидела в траве разноцветную ленту. Она извивалась на дорожке.

— Змея, — в один голос воскликнули несколько нимф.

Это и на самом деле оказалась ядовитая змея, укус которой был смертелен.

Они бросились к Эвридике. А она, бледная и бессильная только смотрела на них своими небесно-голубыми глазами, и страшная боль исказила ее прекрасное лицо.

— Орфей! — были ее последние слова, — как он останется без меня?

Она вопрошала их, но они ничего на это не могли сказать.

Нет, у них не было доказательств того, что кто-то все это подстроил. Они ничего не видели и никого ни в чем не могли обвинить. Это только совпадение, несчастный случай, хотя в него не верилось. А черная нимфа смотрела за ними из своего укрытия, и прислушивалась к тому, о чем они говорят. Она не боялась того, что ее могут отыскать и в чем-то обвинить. Они стояли перед Эвридикой и убедились в том, что она умерла. Это для них было самое главное.

№№№№№

Нимфы стояли перед телом и тихо говорили о том, как это жестоко и для юной девицы и для Орфея. Но Богини мести покарают тех, кто это совершил.

— Негодяйки, — прошептала черная нимфа, они не посмеют меня преследовать ради какой-то безмозглой девицы. Они еще смеют звать сюда каких-то фурий.

Но в тот момент она поняла, что ей на самом деле грозит опасность. Черные крылья эринний уже сомкнулись над ее головой. Она бросилась бежать от них прочь. А нимфы с грустью и горечью смотрели на то, как она убегает, и понимали, кто виноват в том, что случилась такая беда. Она неслась, как ураган, но знала, что от трех разгневанных богинь убежать все-таки не сможет, они исполнят свое черное дело после того, как она исполнила свое.

— Все напрасно, все усилия потрачены зря, — в отчаянии думала она, понимая, что ей не удастся воспользоваться плодами своего безрассудства. Орфей достанется другой, а я не смогу к нему и приблизиться. Как глупо все получилось.

В тот момент перед нею оказался небольшой водопад, и, спасаясь от своих преследовательниц, она нырнула в воду.

Нимфа рассчитывала на то, что они быстро исчезнут, и она выберется из воды целой и невредимой. Но все оказалось совсем не так. Эриннии уселись перед водопадом и никуда не собирались уходить. Она почувствовала, что начинает каменеть в воде и мертветь.

Они удалились прочь только тогда, когда черный камень упал в центре тот места, куда падала вода, и остался лежать там навсегда.

— Я не умертвила ее до конца, — говорила одна из нимф, — она будет чувствовать боль от воды, которая бьется о ее новое тело, недаром говорят, что вода камень точит. Она будет умирать очень медленно, и все время испытывать невероятную боль.

№№№№№

Нимфа слышала эти слова. Она знала, что мучения ее еще не закончились. И сдалась в комок ее душа. Она понимала, что получила вместо Орфея и как наказана за свои прегрешения. Ее ждет медленная смерть, когда вода будет разрушать ее тело, ставшее таким безобразным.

А нимфы все еще стояли около умершей Эвридики. Одна из них полетела навстречу к Орфею, чтобы поведать ему о том, что случилось и привести к тому месту, где произошла беда. Они страдали от беспомощности и чужой жестокости, и понимали, что ничего не смогут сделать. Счастье оказалось слишком мимолетным. И не только нимфа-завистница виновата в случившимся, но и боги, которые не потерпели бы среди людей такого счастья и такой любви. Потому никто не промешал ей и не остановил ее.

Эвридика вздрогнула всем телом, ей показалось в последний миг, что она услышала песню Орфея. Он и на самом деле был совсем близко. Но может, ей это только казалось?

ГЛАВА 4 СМЕРТЬ И ОТЧАЯНИЕ

Но Эвридика не ошиблась. Это и на самом деле был Орфей, и он с радостью, невыразимой никакой самой лучшей песней, возвращался домой в прекрасном настроении. Таким замечательным и неповторимым казался ему весь мир. Он был уверен, что никакая грусть не может коснуться его жизни.

В такую минуту и подлетела к нему нимфа, которая не могла скрыть своей печали, и увлекала за собой, по дороге рассказывая о том, что с ней в это время происходило. Правда, она не стала ему говорить о своей коварной подруге, но обо всем, что случилось — поведала. Она хотела только того, чтобы Орфей застал Эвридику еще живой. Он и бежал, больше не разбирая дороги, понимая, что увидеть ему предстоит что-то очень страшное.

Он вскоре увидел Эвридику лежащей перед ним на земле. В первый момент она показалась ему мертвой. Но когда он склонился над ней, она очнулась. Но как же она изменилась с той самой минуты, как тиха и бледна казалась. Она почти не шевелилась и только пыталась что-то сказать. Он не слышал ее голоса, и был убит и растерян после всего, что предстало его взору.

— Я хотела поскорее встретиться с тобой, но змея, там была змея, — говорила она, тратя на слова последние силы.

Она пыталась, но больше ничего не могла сказать, но не могла произнести ни звука.. Нимфы, безгласно и неподвижно стоявшие около них, отходили все дальше и дальше, так невыносимо было все это видеть.

А Орфей подхватил на руки безжизненное тело ее и отправился прочь. Он шел медленно, потому что ему казалось, что движения доставляют ей боль. Во время скорбного своего пути он снова и снова обращался к богам и отчаянно молил их о том, чтобы они воскресили его любимую. Но боги были глухи к его мольбам. Совершилось то, что совершилось. Они не могли и не хотели ничего для певца сделать.

Орфей помнил ее слова о том, что они встретятся еще в раю и навсегда останутся вместе. Но Орфею вовсе не хотелось ждать, оставив ее совсем одну. Он мучительно пытался отыскать выход. Но ничего не мог придумать, как ни старался.

— Никто никогда не будет тебя любить сильнее, чем я, — должна была она еще слышать его слова.

Он знал, что на очень короткий срок в их дом вернулось только тело Эвридики, а душа ее была уже далеко к тому времени. Но с той минуты навсегда замолчал Орфей — никто и нигде уже не мог слышать его песен. И окружающий мир, и все, кто его населяли, перестали его интересовать.

Несколько недель терпели подобное боги, им показалось великой наглостью то, что не радует он больше всех своими песнями. Первым возмутился Зевс. Он был убежден, что из-за одной земной девицы не должны страдать все остальные. И хотя Гера просила его оставить Орфея в покое и упрекала за бессердечие, но даже ей не удалось образумить Громовержца. И он отправил к Орфею крылатого вестника Гермеса, с требованием, чтобы он не смел скрываться от мира и радовал богов и людей своими чудесными песнями.

Очень быстро разыскал Гермес певца, и сообщил ему, что Зевс в гневе из-за того, что не поет он больше своих песен.

— Верховный бог требует, чтобы ты забыл обо всем и стал прежним, — говорил Посланник сердито.

Только усмехнулся горестно Орфей, когда он услышал такие речи, и попросил он передать грозному богу, что без Эвридики никогда не станет он прежним, даже если все громы и молнии на голову его разом падут.

Понял Гермес, что упрям певец и собирается он осуществить все свои угрозы. Но удивило его и другое — насколько изменился Орфей, никто прежде его таким никогда не видел. Он понимал, как трудно будет исполнить каприз Зевса, что он оказался среди двух огней.

Гермес понимал, что первый гром и молнии достанутся ему, и даже при всей его хитрости и изворотливости, он никак не мог понять, как же им обоим выйти из этого положения.

— Зевс подарит тебе любую женщину, — пробовал его уговорить Гермес. Торговался он из-за собственного спокойствия.

— Но мне нужна только одна из них, — упрямо отвечал Орфей. — А если я так мил и дорог твоим богам, почему вы позволили погибнуть моей любимой жене? Уходи и не терзай больше мою душу.

От такого опора в первую минуту Гермес растерялся, хотя подобного с ним прежде никогда не случалось. Но отступить перед мальчишкой было для него невозможно. И тогда он заявил, то ли в шутку, то ли всерьез:

— Вот и замечательно, и отправляйся за ней в подземное царство, ты у нас необыкновенный, думаю, Аид не причинит тебе вреда, а если бы и захотел, Персефона ему не позволит этого сделать. А грозный бог никогда не решился бы обидеть и ослушаться свою женушку. Может она и поможет вернуть твою любимую назад, как знать. Он выпустит из мира мертвых твою ненаглядную Эвридику, — с еще большей уверенностью подтвердил Вестник, то ли издеваясь, то ли и на самом деле так думал.

— А если и нет, ты и в загробном мире будешь счастлив рядом с ней, — задумчиво говорил Гермес, и не мог с ним не согласиться Орфей.

Через минуту он пожалел, что сказал об этом, потому что Орфей тут же решил отправиться туда — иронии и шуток он совсем не понимал.

На какое-то время он исчезнет с глаз долой. Сначала его песни услышал под землей, а только потом на Олимпе, но пусть разбираются, как хотят, он свою миссию выполнил и не собирался ничего менять.

Но, скорее всего он дойдет только до Леты, никто его дальше и не пустит. И Зевс от своего не отступит, и снова отправит его на поиски, а он и без того порядком уже с ним устал. Да еще шастать по подземному миру — велика радость. Но сделано то, что сделано, больше ему все равно ничего не оставалось. Но он должен скрыть, что такой совет Орфею сам дал, вред ли оба брата и Зевс в небесах и Аид в подземном мире его за это похвалят.

Гермес возвращался с дурной вестью и был мрачнее тучи.

№№№№№

А Орфей давно забыл о том, что он злился на Гермеса. Он благодарил небеса за то, что ему его послали — спуститься в Аид снова встретиться с ней — хоть какая — то радость и выход из положения.

Он хотел вернуться в Аид и спасти Эвридику, они не смогут ему отказать, в этом он не сомневался.

Певец решил, что исполнит любое условие бога, каким бы оно не было, и получит то, что нужно ему, чтобы жить и петь дальше.

О совете Гермеса и странном решении Орфея вскоре стало известно многим. Одни с тревогой, а другие с грустью и слезами на глазах проводили его в путешествие в мир тьмы. Где это видано, если живой человек, да и не герой прославленный добровольно сам туда отправлялся? Только люди понимали и другое — отговорить Орфея им все равно не удастся, тем более что в душе его впервые за часы страданий появилась надежда. Они прощались с ним, многие были уверены, что никогда больше не увидят его и не услышат его песен.

№№№№

Зевс с нетерпением поджидал Гермеса и гневался на Вестника из-за того, что тот не торопится назад.

Песен Орфея по-прежнему нигде не было слышно. Мальчишка упрямился, и уговорить его придется самому. И он был возмущен до глубины души оттого, что ничего без его ведома в этом мире не совершается.

Что же начнется, если каждый будет делать то, что ему захочется и перестанет ему весь мир подчиняться. Но Зевс не спешил с решениями — надо было узнать, что там происходило, а потом браться за дело.

Гермес вошел сконфуженный и угрюмый, и заявил, что он не застал Орфея, потому что тот ушел в подземный мир к его грозному брату — Аиду. И не захотел слушать его и возвращаться не собирался.

Это известие прозвучало, как гром среди ясного неба, хотя все молнии оставались в руках громовержца.

Конец ознакомительного фрагмента.