Собственность бывшего

Любовь Попова, 2023

– Не беси! – вбиваю кулак в стену, не чувствуя боли. Только огромную дыру в груди, которую она ковыряет своими ноготками. – Скажи спасибо, что я вообще тебя искал, пришел сюда, а не послал… – Спасибо, – мягко улыбается. – Я правда не ожидала. – Пойдем. Вещи можешь не собирать, купим все, что нужно. Она вдруг выдергивает мою руку, впервые за пять лет избегая моего прикосновения, а я уже нихера не понимаю. – Я пас. – Диана?! Я что, по-твоему, буду песиком ждать, когда ты что-то решишь? – Я хочу попробовать жить без тебя. Стать кем-то. Стать любимой для мужчины, который будет меня уважать. Ценить. Не изменять. В книге присутствует нецензурная брань!

Глава 3. Артур

Прошлое

— Ты проиграл, Левицкий, — слышу в трубку и сплевываю, выбрасывая сигарету. Я сам затеял спор из интереса, а теперь проиграть? Хер там плавал.

— У меня есть еще один день, не забывай, Садыров.

— И что ты будешь делать? Серенады ей петь? Титовой на тебя с высокой колокольни. Она думает только об учебе.

— Она единственная, кто остался.

— Потому что страшная.

— Тогда тем более должна клюнуть. Все, кажется, кто-то идет, — стою, караулю после школы. Она еще и дополнительные уроки по биологии берет. Боится провалить экзамены?

Мимо меня буквально пролетает на низком каблуке худощавая женщина, сразу идет к дверям, из которых выходит Титова, как обычно, неся с собой все учебники.

И вдруг начинается такой трешак, что я замираю. Женщина взмахом руки сносит с головы Титовой дурацкую шапку, затем толкает так, что та падает с лестницы, теряя сумку, из которой тут же все валится.

— Дрянь! И как ты собралась поступать с такими оценками?! О чем ты думаешь! Тройка?!

— Мам, я сегодня исправила.

— Да, мне звонила Раиса Петровна. Ты, получается, меня обманываешь?! В деревню хочешь?! Коров доить?!

— Мам, я все исправила, — почти ревет она, а мне уйти хочется. Вся эта сцена ничего, кроме омерзения, не вызывает. Значит, Титова из деревни? Тогда как в нашей школе оказалась? Сюда просто так не попадают. Только при деньгах или как я, по стипендии от области.

— Ты вылетишь отсюда за свои тройки! Поняла?! Я не для того спину надрываю, чтобы вернуться в то захолустье, из которого мы вылезли! — Она замахивается снова, но в этот раз сбивать нечего, разве что саму голову ревущей Титовой. И я ведь ушел почти, но все равно делаю шаг вперед и хватаю ее руку своей.

— Достаточно.

— Пошел вон! Ты кто еще такой?!

— А я Левицкий. Парень Дианы.

Титова в шоке смотрит на меня, на мать, отчаянно качает головой.

— Парень?! Ты, сучка, вместо учебы хахаля себе нашла?! — орет она, покрывая дочь благим матом. Замахивается другой рукой. Я тут же отталкиваю бабу, цепляю Титову и убегаю, потянув ее за собой. Мы бежим несколько минут, пока не добираемся до гаражей, и остаемся там. Переводим дыхание.

— Кажется, спасение прошло не по плану.

— Это точно.

— Влетит тебе? Она вообще у психиатра проверялась?

— Влетит. Но не переживай. Не думала, что ты вообще вступишься.

— Разве я не джентльмен?

— Не знаю. Говорят, что нет.

— А ты только себе верь и моим поступкам, — смотрю на нее внимательно, замечаю, что руки наши еще сцеплены. И от этого становится не по себе. Засовываю руки в карманы, не зная, что дальше говорить.

Обычно всегда знаю, что сказать девчонкам, а с ней как-то сразу все идет не так. Я уже жалеть начинаю, что затеял этот спор — влюбить в себя каждую одноклассницу. Только девчонки друзей были вне спора, а остальные стали жертвами. Включая эту лохушку. Хотя с такой матерью и неудивительно. Сейчас думаю, что мне даже повезло с родителями. Они просто загоняли меня во все возможные интеллектуальные спортивные и художественные кружки, чтобы не видеть.

— Слушай, хочешь прогуляться?

— Не могу я. Я же на стипендии. Буду получать тройки — вылечу. Еще и экзамены впереди.

— Тогда есть идея получше. Я вроде в биологии шарю.

— Ты во всем шаришь.

— Ну это да. — Становится приятно от ее похвалы, а потом она еще и добавляет:

— Ты даже по физкультуре лучший, но все равно в конце даешь возможность Самсонову и Садырову себя обойти.

— Опа. Наблюдала за мной? Нравлюсь?

— Просто стало интересно зачем.

Потому что это два охуевших мажора, дружба с которыми далеко меня поведет. Чтобы не херачить на работе круглосуточно, как папа с мамой.

— Они же мои друзья. Я хочу сделать им приятное.

— Так они же не знают, что ты это делаешь.

— Главное, знаю я, — усмехаюсь и поднимаю ее лицо пальцами, замечая, как она вздрагивает от одного лишь прикосновения. Даже интересно, что будет дальше. — Ты не ответила на второй вопрос.

— Это обязательно?

— Мне было бы приятно услышать… Нравлюсь?

— Нравишься.

— Почему ты никогда на меня не смотришь?

— Ты просто невнимательный, — чуть улыбается она мягкими на вид губами. А на вкус?

Жаль, в темноте не видно цвета глаз, хотя за этими очками вообще ничего не видно.

— Хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

Она тут же смущается, отворачивается и идет обратно к школе.

— Не надо. Есть много красивых девушек.

— Но ждал-то я после школы тебя, — иду за ней. И когда я вообще ходил позади девушки? Вот стоять сзади — это можно.

Она не отвечает, только ускоряется. Затем аккуратно выглядывает из-за колонны. Матери ее нет, а учебники и сумка так и валяются. Она бежит их собирать, а когда я ей помогаю, начинает реветь.

— Слушай, Артур. Спасибо, что пришел, помог, ждал, но не стоит провоцировать мою маму. Мне и так несладко приходится.

— Так ты же меня не дослушала, — отдаю ей биологию. — Я буду тебе помогать. Подготовлю к экзаменам. У тебя дома.

— Ты что? — Так спросила, словно я предложил участие в оргии. — Мама не пустит.

— А мы будем при ней заниматься. Она увидит, что мы ничего плохого не делаем.

— Не получится, — забирает она свой учебник, заталкивает в сумку и поднимает на плечо. Но лямка тут же рвется. Я сам поднимаю сумку. Уже не отдаю ей.

— Ну вот смотри. Твоя мамаша все равно даст тебе пиздюлей, верно?

— Ну?

— Тогда что ты теряешь, если мы попытаемся? — поднимаю ее шапку и нахлобучиваю на голову.

— Мне просто непонятно, зачем ты это делаешь. Зачем ждал меня?

И здесь у меня есть прекрасная возможность соврать. Или сказать правду, потому что, судя по всему, она реалистка. Любовь и романтика не про нее.

— Мне до завтрашнего вечера нужно влюбить тебя в себя, как одну из одноклассниц. Стать твоим парнем так, чтобы остальные не просекли.

— Что? То есть ты… Это невыполнимо.

— Нет ничего невозможного. Ну и вообще-то ты последняя, — подмигиваю. — Самая непрошибаемая, я бы сказал. Давай так: я помогаю тебе, ты мне.

— И мне не надо в тебя влюбляться?

— Ну почему, — подхожу ближе, почти касаюсь прохладной щеки. Ей бы челку, хоть часть прыщей скрыть. — Влюбиться ты можешь, только взаимностью я ответить не смогу.

— Спасибо за честность, — вдруг улыбается она, и от этой простой, такой искренней улыбки внутри рождается зверюга, которая жаждет, чтобы так улыбалась она только мне.