Английские ботиночки

Любовь Кукушка, 2016

Здесь вы найдёте непридуманные захватывающие истории из жизни. Из той самой нашей жизни, в которой крепко и на все времена перемешано всё, из чего она и состоит: радости и печали, трагедии и комедии, верность и предательство, мистика и ужас, вера и неверие, любовь и надежда.

Главное слово

Рассказ

К дому подъехала крытая грузовая машина, и молодые шустрые грузчики стали ловко разгружать. Это был диван. Большой, тяжёлый, запакованный в прочный матовый целлофан. Ребята вытащили его из кузова и потащили по лестнице на третий этаж старого московского пятиэтажного дома. Лифт в нём был крошечный (на двоих), так что поднимать диван пришлось вручную.

Довольная и радостная хозяйка ждала грузчиков у дверей квартиры.

— Ребята, тащите за мной.

Она быстро пошла вперёд по длинному и сумрачному коридору старой московской коммунальной квартиры в самый его конец. Отворила две высокие створки старинной белой фигурной деревянной двери с медными начищенными ручками и указала в правый дальний угол:

— Там ставьте!

Угол был, очевидно, заблаговременно освобождён от какой-то другой мебели и вопрошающе пустовал. Ребята быстро и ловко водрузили туда диван, распаковали его по просьбе хозяйки и по её же просьбе сразу его разложили во всю его могучую ширину.

— Хорош диван! — весело заулыбались они.

— А то! Жить надо с удобствами и с удовольствием, — захохотала хозяйка. Она была не жадная — хорошо заплатила грузчикам и, закрыв за ними дверь, поспешила к своей покупке.

Диван действительно был хорош! Широкий, упругий, но в то же время достаточно мягкий, с красивой терракотово-рыже-золотистой обивкой.

Он шикарно и уютно вписался в угол их большой светлой комнаты. Эффектно дополняли картину три роскошных больших подушки, прилагавшихся к дивану.

Валентина готовилась к своей покупке. Заранее купила комплект постельного белья самого большого размера, из красивого и качественного сатина с серо-бирюзовыми разводами и серебристым блеском. Застелила постель и сидела — любовалась своим приобретением.

Вечером пришёл с работы муж, осмотрел диван, крякнул, с усмешкой глядя на его величину, красоту и величие, — и пошёл мыть руки к ужину.

После ужина, когда муж, полусонный, сидел в кресле перед телевизором, Валентина, подойдя сзади, положила свои руки ему на грудь, прижалась головой к его уху и замурлыкала:

— Коль, а Коль, надо будет сегодня обновить, а?

— Обязательно, — согласился муж, не отрывая глаз от телевизора. Соседки, уже зная Валентину, на другой день весело спрашивали:

— Ну что, обновили диван-то?

— А как же иначе, для чего покупался! — хохотала Валентина.

Да. Валентина была жизнелюбива. И это слово было главным словом в её жизни. Она не употребляла вульгарных, пошлых или избитых фраз на эту животрепещущую тему. Она говорила ласково и игриво — обновить. Ещё тогда, двадцать лет назад, утром после первой брачной ночи она сказала ему:

— Ну вот ты меня и обновил.

— Чего? — не понял Николай.

— Чего ж тут непонятного — ты же у меня первый мужчина.

— А-а-а, вон ты о чём, — улыбнулся Николай.

Оба они были из деревни. Приехали в Москву на строительство по лимиту. Жили в общежитии несколько лет, а потом им дали комнату в коммуналке, да в самом центре Москвы. В доме этом коммуналок (как ни странно) не было. В этой квартире жил высокопоставленный чиновник.

И вдруг он уезжает в другую роскошную квартиру, а эту сдаёт государству — по законам того времени. И государство ничтоже сумняшеся решило сделать из квартиры этого чиновника коммуналку. В неё-то и попали Валентина с Николаем. Да ещё две женщины. И квартира стала не намного отличаться от общежития, но всё же была перспектива отдельного проживания (со временем, конечно). Ведь теперь была постоянная московская прописка. А это в те времена было заветной целью многих советских граждан.

На всю жизнь запомнила Валентина тот восторг, который обуял её, когда они пришли со смотровым ордером знакомиться с жилплощадью. Теперь ванная своя, туалет. Не надо в очереди стоять на помывку или постирку. «Неужели это наше?» — задохнулась от распиравших её чувств Валентина, и тут же на каком-то брошенном пыльном матрасе они с мужем, по настоятельному требованию Валентины, обновили получение этой своей вожделенной комнаты.

Жили они в согласии. Валентина была лёгкая, услужливая, жизнерадостная. Начали строить дачу. (Что же мы хуже других? Чай москвичи же мы теперь. А у всех москвичей дачи есть.) Соседей вокруг за заборами было четверо. Ближе всех Валентина сошлась с Зинаидой и стала её посвящать в свои обряды.

— Теплицу вчера Николай доделал, всё закрепил, установил. Хороша получилась! Ночью обновили, чтоб хорошо плодоносила.

Соседка не сразу уловила смысл, а потом, уже вечером, когда до неё вдруг дошло, на кухне за ужином, — она чуть не подавилась от неожиданно напавшего на неё смеха. Она представила себе Валентину с Николаем за их занятием в теплице.

Как-то летом Валентина ей сообщила:

— В теплице душно, растения вянут, не завязываются, так Коля мне две такие шикарные форточки сделал — теперь совсем другое дело. Пошёл свежий воздух, ветерок, всё попёрло.

— Обновили? — ехидно спросила соседка.

— Ты представляешь, Зин, сорвалось!

— Что так? Подсмотрел кто-нибудь?

— Да нет, — ответила Валентина, — хуже.

Заинтригованная соседка уставилась на Валентину, а та продолжила:

— Захожу я тут в тепличку — полить помидорчики, смотрю, а вокруг кустиков разлеглась в три кольца гадюка — и балдеет на солнышке да на тёплой земельке. Вот на такую ночью-то и сядешь! Так вот и накрылось наше мероприятие.

Но ничего, впереди было много ещё обновлений: новая баня, шикарный длинный стол во дворе — для обедов и ужинов в хорошую погоду, новый дровяник, большой красивый кирпичный мангал с крышей; удобная, роскошная деревянная скамейка с высокой спинкой — всё сделанное умелыми, неленивыми руками Николая. И так далее. Счёту обновлениям не было. Жизнь била ключом!

В сентябре, когда дачный сезон закрылся, они решили съездить к родственникам на Ангару. Столько лет собирались тайгу посмотреть. Сходили там на местный базар, купили две ладные, крепкие корзины, чтоб сходить по грибы — белых в ту осень было завались. Валентина смеялась, показывая корзины родне:

— Надо сходить в тайгу — обновить их!

Народу пошло за грибами несколько человек. Сибиряки напутствовали гостей, чтоб от коллектива не отрывались.

— Смотрите не заблудитесь, далеко не забирайтесь. Выходить из леса надо, чтоб солнце в лицо светило. Это будет правильное направление.

— Да не заблудимся, корни-то у нас деревенские, знаем, что к чему, — отвечали гости, а Валентина про себя смеялась: «Ну не на народе же тайгу обновлять».

Ушли — и пропали. Несколько раз ходили их искать, кричали, метки на деревья привязывали, чтоб по ним они нашли дорогу. На грузовой машине объезжали все окрестности, где можно было проехать. Искали в отчаянии несколько недель. Всё было без результата. Долго надеялись, что они где-то вышли у другого таёжного посёлка.

* * *

А весной на них наткнулся егерь. Высохший скелет мужчины сидел под деревом, прислонившись спиной к стволу, а женщина лежала рядом. Около них валялись помятые, растоптанные корзинки. Судя по поломанным рёбрам и снятым скальпам, они столкнулись с медведем.

Опознали их по одежде. Из кармана клетчатого пиджака Николая проросли кедровые орехи.

— Видно, заблудились они, бродили по тайге, питались орехами, а потом, на свою беду, с хозяином встретились, — сказал егерь.

— Вот и обновили корзинки, — сокрушались родственники.