Я зомбяша

Любовь Александровна Хилинская, 2021

Что вы знаете о попаданках? Это всегда красавицы, всегда умницы, с магией самого лучшего вида, принц прилагается, конь идет бонусом. Мия себе примерно так это и представляла, когда читала фэнтези, и всегда в романе был счастливый финал. И тут – бац! – кожа зеленая и с трупными пятнами, силища огромная, да и проснулась она на кладбище! Аааа! Куда тут жаловаться и бежать от себе подобных? Спасите кто-нибудь!

4

Едва Никки ушел, я перевернулась на спину и уставилась в потолок, на котором ярким прямоугольником от маленького окошка отражался свет луны.

Итак, что мы имеем?

Первое — я зомби. Упырь. Мертвяк.

Второе — кажется, это не сон.

Третье — я не могу говорить. Оно же следствие первого.

Четвертое — меня не убили сразу.

Пятое — что едят зомби? И вообще, как там с жизненными циклами у этих существ?

Как студентка меда, пусть и всего-то второго курса, я знала, что, если существа едят, значит, у них имеется обмен веществ, следовательно, они живы. Условно. Можно ли считать того, кто умер — живым? Абсурд какой-то! Сдох — значит, сдох, все. Лег. Лапки сложил на груди и лежи себе, не отсвечивай. А тут получается, что помер — это еще не конечная станция, еще и можешь упырем потом по кладбищу бродить и всяким заезжим некромантам мозги сжирать. Если повезет. И как же это гадко было!

Ну да ладно, коль уж я зомби, значит, так надо. Вот бы точно знать, сон это или нет. А если нет, то что?

Блин, и реального сна ни в одном глазу! И вообще, во сне не спят! А зомби вообще спят? Нет, все-таки странно, какой может быть метаболизм у мертвого тела?

На всякий случай перебрала в голове биохимию, вспомнила формулы, попыталась применить их относительно себя — и пролет! Ну как можно ходить, думать и издавать звуки, если ты помер? Тьфу!

Если бы не Никки, сидела б сейчас на кладбище, судьбинушку свою оплакивала, а тут вон в тепле полеживаю. Повезло, что дядька этот с жезлом не успел пульнуть в меня, а то б остались от Мии одни рожки, да сапожки.

А хорош, чертяка! Некромантище гадостный! Глазища — во, фигура великолепная, видно, что не сидит на попе ровно, в бумажки носом уткнувшись, а изрядно упражняется. И высочил ведь сразу на помощь этому своему малахольному родственнику. Будь я в своем обычном образе — точно б кинулась ему на грудь с воплем «Ваня, я ваша навеки!». Ну, шучу, конечно, никуда б я не кинулась, но общаться нам бы точно было сподручнее, человеческим-то языком. А так, что я ему могу сказать — ууу, ыыыы, ааа — и весь мой богатый словарный запас. Эллочка-Людоедка и то больше слов знала.

Итак, что мне делать, если это не сон? Однозначно, надо как-то разузнать, сказочно мне повезло или не сказочно, коль уж я тут. А как это сделать?

Щипнула себя за руку. Кожа толстая, пальцы темно-фиолетовые, жирненькие. Ноготочки обкусанные и с полоской грязи под ними. Прям кладбищенский французский маникюр. Представляю, как мое остальное тельце выглядит. Никки сказал, я еще и воняю, но, к счастью, обоняние упырям не положено, а то б лежала сейчас и нюхала себя. Повезло ни на чем, считай. Где б зеркало раздобыть? Правда, сейчас ночь, даже если оно тут и есть, увижу я тень. Вдруг напугаюсь еще. Спать потом плохо буду, писаться начну? Нет. Пожалуй, знакомство с собой лучше отложить на утро, тогда не так страшно будет. Интересно, я вообще смогу человеком стать? А как это делают? Мысленно хихикнула, представляя, как пойду в магазин и выберу себе тело. Заверните вон то, с кудрявыми волосами, и то, с короткой стрижкой, его я буду по вечерам надевать. Как принцесса Лавиндер прямо.

Если вы сейчас спросите, кто такая эта Лавиндер, то я вам скажу — в одной детской сказке была такая дама, которая носила сменные головы. И я точно помню, что голова номер семнадцать была вздорной и с плохим характером. Я еще в детстве удивлялась, зачем она надевает ее и становится противной теткой.

Так, Мия, хватит шутить! А если ты застряла в этом теле?

Я подняла ногу, в ночном сумраке показавшуюся мне похожей не огромное бревно. Лучше не смотреть. Покосилась еще раз. Да, смотреть не стоило. Это я там у себя была тонкой и звонкой, а тут, судя по всему, померла в теле борца сумо. И хорошо, если этот борец был женщиной. А то вдруг я мало того, что упырь, так еще и мужик???

Рука сама собой поползла в то место, которое могло точно сказать, он я или она. Фу, слава мамонтам, я — она! По крайней мере, никаких выступающих частей обнаружено не было. А сверху они нашлись. Теперь точно уверена — до смерти я была женщиной-сумоисткой. Ну или просто любила пожрать. Я и сейчас то и дело думала о сочном куске мясца. Вкусном, ароматном — запахи я не чувствую, конечно, зато помню! — хорошо прожаренном. Свининки бы!

Как назло, луна скрылась за облаками. Стало темно и страшно. Потом стало смешно. Кого мне бояться, если я сама — страх ходячий! Стало жалко себя. Попыталась всплакнуть, но неудачно — получилось только ужасающе завыть и зажать себе рот рукой — ну к чему пугать честных людей в округе своими горестями? Эдак еще заикаться начнут, придут к некроманту, спросят — кто это там у вас выл на чердаке? В ночное время, а также в выходные и праздники выть не положено, скажут они, и меня выселят на кладбище как неугодную собаку. В общем, даже пожалеть себя не удалось.

Так до утра и промучилась, а когда где-то вдалеке запел голосистый петух, обрадовалась — наконец-то рассвет! Ура!