Мамочка

Любава Вокс, 2019

В своем мире я была обычной неудачницей. Жестокое предательство возлюбленного изменило мою жизнь – я оказалась в другом мире, в теле жены альфы оборотней, которому родила долгожданного наследника. Казалось бы, теперь все хорошо – живу в роскоши и достатке, но у могущественного альфы слишком много врагов, чтобы надеяться на покой и безмятежность. Я и мой новорожденный ребенок постоянно находимся под прицелом недоброжелателей. Чего мне будет стоить место самой ценной волчицы стаи? Удастся ли нам с малышом спастись? Смогу ли я остаться собой?

Глава 4. Пещера

Меня обнаружили перед самым рассветом.

Я проснулась, почуяв неладное. Солнце за маленьким окном уже золотило верхушки деревьев, и туман полз из-под холма, пугающий, белесый. В тумане двигались тени. Сперва одна — я приняла ее за Варвару — а потом еще одна появилась… И еще. Это точно была не Варвара.

Охотники!

Они целенаправленно двигались к лесной избушке. Обнаружили. Как пить дать, обнаружили!

Я лихорадочно заметалась по комнате. Что делать? Предусмотрительно задвинула на двери засов. Вряд ли мне это, конечно, поможет, но, всё-таки… Испуганно взглянула на спящего ребенка. Он возился и сопел — вот-вот проснется. Румяное личико перекосилось и сморщилось — оголодавший с ночи Виктор собирается зареветь.

Охотники уже совсем рядом, и засов их вряд ли остановит. Есть совсем малюсенькая надежда, что они сочтут дом закрытым и заброшенным и уйдут, но шанс ничтожен — уж слишком целенаправленно топает сюда Семен с сотоварищами.

Как же они вычислили Варварино убежище? Или женщина соврала? Нет, я верила ей — что-то подсказывало, что причина в другом. И вскоре я поняла, в чем. Из-за двери донеслись голоса. Два мужских, грубых и низких, а один — женский. С охотниками пришла женщина, и это была не Варвара.

Виктор тихонько всхлипнул. Кормление требовалось срочно, сию же секунду. Какая безвыходная ситуация! Охотнички лютые уже порог обивают, а у меня дитё с ночи немытое и некормленное сейчас заголосит благим матом! Вот незадача…

…. и выживать опять как-то надо.

Итак, у меня, как у героини блокбастера перед взрывом, времени на все не больше минуты. За эти «не-больше-минуты» мне надобно срочно придумать, как спасти себя и малыша. В очередной раз. Кажется, я уже начинаю привыкать к такому ритму жизни. Бежишь — выживаешь — спасаешься — кормишь ребенка — спишь. И снова-здорово!

Ладно, рассуждать о жизни некогда. Я на ходу сунула ребенку грудь и стремительно обшарила взглядом помещение. Почему я сразу этого не сделала? Не продумала ходы к отступлению? Наверное, потому что совершено вымоталась…

Итак, сейчас самое лучшее для нас с Виктором — это затаиться. Забиться в какую-нибудь щель и не дышать, пока враги не уйдут.

Взгляд наверх! Может, спрятаться на чердаке? Лестницы не видно. А что насчет подпола? Есть он тут? Я сдвинула ногой цветастый вязанный из разрезанной на ленты ткани коврик в углу. Под ним обнаружилась крышка. Вот оно!

Тихо откинув крышку в сторону, я, прищурившись, заглянула в темный проем. Свет выхватил из мрака несколько деревянных ступеней, покрытых плесенью и комьями паутины. Выглядит не слишком гостеприимно, но иного пути нет.

Я спешно спустилась вниз, затворила крышку, воспользовавшись ржавой внутренней ручной. Перед тем, как плотно прижать ее, сунула пальцы в оставшийся проем и поправила коврик, чтобы лег на место. Может, не сразу найдут? Надеюсь, у них нет с собой собаки. Она меня сразу учует…

… или не учует?

Я скривилась от царящего в подполье неприятного запаха. Это был аромат какого-то высушенного растения. Какая отвратительная вонь! Что же это такое? Я напрягла зрение. Сквозь тонкие щели между половицами над головой пробивался свет. Мрак уже не казался столь непроницаемым. На столбах, подпирающих пол дома снизу, висели засушенные бледные цветки. Я узнала их — волкогон! Муж показывал мне это растение во время одной из лесных прогулок. Собаки и волки не выносят его запаха. Значит, эти цветы здесь для того, чтобы отпугнуть охотничьих собак. Я вспомнила историю Варвары про то, как она укрывала от мужа-охотника спасенного оборотня. Здесь, наверное, приятеля своего и прятала. Мучился он, бедолага, от цветочного запаха, но что поделать? Укрытие вроде бы надежное…

Скрипнуло крыльцо. Охотники постучали в дверь. Потом подергали — ходуном заходили дальние подпорные столбы, те, что под крыльцом. На несколько секунд все стихло, а потом в дверь тяжело ударили. Один раз. Потом еще… Похоже, мощный деревянный засов не поддался с первого раза даже здоровенному Семену. Наверху раздались гневные голоса. Грозно залаяла собака.

Я отступила поглубже в темноту. Интересно, что они будут делать? Полезут в маленькие окна? Вряд ли протиснутся. Значит, будут ломать дверь. Сколько это продлится? Неизвестно… Искренне надеюсь, что помощь моя уже в пути.

Если она вообще будет. Помощь…

Интересно, я этим охотникам все-таки живая нужна или нет? Ведь, если нет, что им мешает поджечь разнесчастную избушку, тогда и искать нас с малышом не придется… От страшного предположения у меня похолодела спина. Виктор оторвался от груди и жалобно захныкал. Его импровизированные пеленки в очередной раз намокли. Там с ночи много всякого накопилось. Недосушенный детский костюмчик торчал у меня из кармана. В последнюю секунду перед побегом я вспомнила про него и, сорвав со спинки кровати, забрала с собой, дабы не оставлять улик.

Наверху заскреблись. Раздался скрежет и треск. Дверь активно ломали. По всей видимости, пытались свернуть железные петли.

Я попятилась в темноту. Отступала все дальше и дальше от деревянных ступеней, а подвал никак не заканчивался. Ждала, что еще немного — и врежусь спиной в земляную стенку. Но — нет! — помещение никак не желало заканчиваться.

Шаг. Еще шаг. А где-то над головой охотники уже сломали дверь. Загрохотали по половицам тяжелые ботинки, зацокала когтями собака.

— Ищите ее. Она может быть здесь! — грянул голос Семена.

Я снова отступила. Спину окатило волной холодного ветра. Позади была пустота — поземный проход, ведущий в неизвестность. Сжимая обеими руками все еще сосущего грудь малыша, я развернулась к неизвестности лицом. Что, если Варварин приятель тоже ушел из избушки этим потайным путем? Вполне возможно… Я принюхалась что есть силы, и мне показалось, будто в воздухе до сих пор витает едва заметный отголосок оборотневого запаха.

Что ж, надо идти вперед. Подумаешь, какая-то темная подземная нора? Чего в ней такого? Лисы и барсуки? Напугали… А в гигантских подземных червей и прочих чудовищ я, уж извините, не верю. В конце концов, я — мать. Существовать в режиме ниндзя — не есть сутками и не спать неделями — уже привыкла. Да мне теперь любой спецназовец позавидует! Что мне какое-то там подземелье?

Взбодрив себя бравыми мыслями, я смело двинулась вперед по подземному ходу. Одной рукой держала ребенка, второй касалась стены. Шагала неспешно и аккуратно, чтобы не споткнуться. Вокруг была тьма — хоть глаз выколи. Постепенно земляная стенка сменилась камнем. Я оказалась внутри какой-то подземной пещеры. Как ни странно, это тоже не напугало меня. Казалось, уже ничто не могло устрашить меня сильнее охотников!

В памяти неожиданно всплыло полузабытое воспоминание из далекого-предалекого прошлого — еще из той, земной жизни. Однажды, когда я училась в старших классах школы, нас водили в поход по местным пещерам. Помнится, эти самые пещеры меня тогда вовсе не испугали, а, скорее, разочаровали. Я представляла огромные гроты и цветные сосульки-сталактиты, свисающие с потолка, а получила низкие сухие проходы, натоптанные пешеходные тропинки и грозди спящих летучих мышей под потолком, которых сопровождающая нас классная руководительница настоятельно не рекомендовала трогать. Даже обещанное подземное озеро оказалось на деле небольшой лужей, глубиной сантиметров в пять. Ничего особенно интересного, а тем более страшного.

Я напрягла память и стала судорожно вспоминать, что еще знаю про пещеры. Бессонные ночи и постоянные волнения материнства здорово подкосили мою память. Я никак не могла сосредоточиться. Трудно уже было вспомнить даже то, что происходило со мной до рождения сына в Подлунном мире — о Земле нечего и говорить! И все же я смогла. В голову яркими картинками пришли эпизоды того школьного похода. Шум голосов, яркий свет налобных фонариков, убедительные просьбы классной не разбегаться. Запах пещеры — на удивление свежий. Воздух заходил снаружи и распространялся по многочисленным лабиринтам…

Я принюхалась, ощутив отчетливый аромат леса. Здесь он тоже был — приплывал откуда-то издалека. Подземелье дышало, а, значит, где-то имелся выход наружу. В памяти зажегся новый эпизод школьного похода, в нем мои одноклассницы безошибочно отыскивали выход из пещеры, хоть и попали в нее впервые в жизни. Мне все это тогда показалось невероятным, но классная объяснила, что у некоторых людей в подобных ситуациях здорово обостряется интуиция. Может, и у меня так получится?

Я остановилась и прислушалась к собственным ощущениям. Казалось, что вся моя кожа, как один сплошной радар улавливает движение подземного сквозняка и подсказывает верное направление.

Итак, я шла в темноте.

Было тепло. Подумав, я сняла с ребенка промокшую пеленку и понесла его голышом. Не простудится. Лучше так, чем преть в мокроте. Эх, жаль, я так и не успела переодеться. А ведь Варвара показывала мне сундук, где лежали какие-то старые вещи. Сейчас на мне осталось одно платье. Уже порядком изодранное и несвежее. Еще куртка. В одном ее кармане — недосушенный костюмчик, в другом теперь — мокрая пеленка. Босоножки еле живые. На одном порвался ремешок. Хотела бросить их в подвале, но побоялась оставлять лишний след. Подумав, я все же сняла их. Разрыв песчаный пол, хорошенько прикопала. Костюмчик Виктора достала из кармана и, связав рукавами на собственной шее, откинула за спину, как плащ, чтобы быстрее высох.

Интересно, насколько велика пещера? Долго ли добираться до выхода? Есть и пить хотелось страшно. У меня с ночи маковой росинки во рту не было, а ребенок высосал все молоко — требовалось еще. Иначе — крики и плач.

Пещера — не лес, тут съесть особо нечего. Летучие мыши? Не-е-е-ет. Я, конечно, хищная волчица, но эти мелкие создания частенько переносят бешенство, так что есть их — точно не вариант. Да и вообще…

А, вот, воду можно поискать. Сейчас хотя бы напиться — уже молока добавится!

Я снова принюхалась, пытаясь отыскать влагу, и подземные божества сжалились надо мной — привели, куда нужно. Я сама не ожидала! Даже вскрикнула, когда босые ноги ступили в холодную воду. Вот и долгожданный водопой.

Бережно уложив Виктора на куртку, я припала к воде и пила долго-долго. Никак напиться не могла. Потом постирала пеленку и привязала себе за спину на место подсохшего костюмчика. Костюмчик снова натянула на малыша, подложив в него вместо подгузника свернутый кусок ткани, щедро оторванный от своего же подола. Жаль, в такой холоднющей воде кроху не помыть, но, ничего, намоченная простынка немного согреется, и я смогу использовать ее, как влажную салфетку.

Завершив все манипуляции по переодеванию, я вздохнула и села на песок, прислонившись спиной к какому-то большому камню. Странно, но глаза мои привыкли к темноте. Я различала блеск воды озера, и понимала, где заканчивается потолок. До меня не сразу дошло, что дело вовсе не в моем зверином зрении, а в том, что где-то поблизости есть источник света.

Свет шел откуда-то сверху, совсем слабый, рассеянный, зеленоватый. Оставила Виктора завернутым на земле. Что там, на дне, под ногами? Неизвестно. Вдруг еще уроню кроху? Вошла в ледяную воду и сделала несколько шагов вперед. Над головой свод пещеры поднимался округлым куполом. В самом зените виднелось несколько трещин, сквозь которые пробивался снаружи зеленый мох. А там, за мхом и трещинами, брезжил дневной свет. Выход? Нет. Слишком высоко. Туда мне никак не взобраться.

Ноги свело от холода — нужно было возвращаться на берег.

Я вернулась к ребенку и снова села на песок, крепко прижав Виктора к себе. Что же делать? Снова взглянула на озерную гладь. Зеленоватые блики, едва различимые, на черном зеркале, неспешно двигались. Там было течение. Видимо, слишком слабое — стоя по щиколотку в воде, я его даже не ощутила. Хотя, о какой чувствительности стоит говорить в этом сводящем суставы холоде?

Нельзя рассиживаться — надо срочно продолжать поиски выхода! Если вода в озере движется, то, возможно, от него ответвляется подземная река. Стоит отыскать ее. В пещерах, где я была с классом, подземные реки (скорее, ручьи) часто выходили наружу, пробивая сквозь толщу известняка путь к свету.

Порядком уставшая и жутко голодная, я подняла с земли малыша и снова пошла вперед. Виктор, которому, по всей видимости, передалось мое голодное настроение, принялся громогласно рыдать. Не помогали ни укачивания, ни прикладывания к груди. Наверное, малыш привык к обстановке, и незнакомый воздух больше не убаюкивал его.

Плач эхом разносился по гротам. Я боялась каждого нового вскрика. Кто знает, вдруг, Семен с компанией все же обнаружили тайный выход из Варвариной избушки? В тишине мне было гораздо уютнее…

— Тише. Тише, родной, — упрашивала я сына.

В ответ он только корчился — очередные колики. Пришлось перевернуть его на живот и нести так, перекинув пузиком через руку. Виктор немного успокоился, лишь когда я прошла приличное расстояние по озерному берегу.

— Вот так, молодец, мой хороший… Ой!

Я споткнулась обо что-то и чудом устояла на ногах. Стиснув зубы, выругалась про себя — пальцы на правой ноге огнем горели от боли. В особенности отбитый мизинчик! В гневе глянув на злополучный предмет, я удивленно округлила глаза. В зеленоватом свете тускло поблескивал полузарытый в песок туристический котел. Я осторожно присела рядом, взялась за алюминиевую ручку и освободила найденный «артефакт» из песочного плена. Целенький! Откуда он тут, интересно? Оглянулась по сторонам — чуть поодаль в камнях виднелось темное отверстие — проход. Перед ним аккуратно выложены несколько плоских камней — импровизированные ступени. Люди!

Здесь были люди.

Затаив дыхание, я поднялась по камням-ступеням и вошла в темноту. Пол под ногами был ровный, утоптанный. Слабый свет из грота с озером почти не помогал. Я лишь смогла понять, что передо мной большая темная пещера, а в ней какие-то предметы. Вот это что, например? Я протянула руку — нащупала брезент, который укрывал нечто. Потянула — под плотной тканью лежали какие-то вещи. Привязав к себе Виктора курткой, как слингом, я присела на корточки и стала на ощупь разбирать найденное. С радостью обнаружила несколько консервных банок, старую масляную лампу, коробок спичек и лист бумаги в полиэтиленовом пакете. Все это я вынесла из маленького грота наружу — на «свет», к озеру.

Мне повезло. Три из пяти жестянок оказались с кольцами — значит, смогу их открыть без ножа. Ура! Выбрала первую попавшуюся и, спустя полминуты, уже наслаждалась долгожданной едой. Обычная говядина показалась мне пищей богов! Дома скуплю полсупермаркета таких консервов, когда выберусь… если только доберусь до дома…

Жадно глотая тушенку, я приблизила к глазам лист. На нем было написано: «Уважаемые незнакомые исследователи пещер, все, что вы обнаружите в этом лагере, собственность студенческой палеонтологической экспедиции Энкского университета. Вы можете воспользоваться всем, что Вам нужно, в случае необходимости. Если такой необходимости нет, пожалуйста, оставьте данные предметы для нуждающихся»… Дальше текст размылся от времени. В конце стояли подпись и дата — 3099 год. Уже двадцать лет прошло с тех пор, как здесь работали эти студенты…

Необходимые выводы я сделала. Студенческая экспедиция — они явно сюда не моим путем пришли. Значит, выход близко.

Наевшись, я внимательно изучила старую лампу. Жаль, масла в ней совсем не осталось. А вот спички оказались сухими — уже хорошо!

Досыта накормив Виктора, я обтерла его потеплевшей влажной пеленкой и, оторвав от подола очередной клок на внеочередной подгузник — мое когда-то хорошенькое платьице теперь больше напоминало драную футболку какого-нибудь панка — уютно устроила сына на берегу, а сама, вооружившись спичками, направилась в темный грот со стоянкой. Нужно было как следует обыскать его. Вдруг, студенты еще что-нибудь полезное там оставили?

И выход. Я должна отыскать этот чёртов выход наружу!

Первая спичка вырвала из темноты уже знакомый кусок брезента, оказавшийся прожженной в нескольких местах прорезиненной военной плащ-палаткой. Добротная вещь. Думаю, сгодится пока на замену моему многострадальному платью. А это у нас что? Ай! Дотлевший огонек больно ожег пальцы. Решив лишнюю спичку не использовать, я на ощупь выкопала из песка небольшой пластиковый бутылек. Отвернула крышку, принюхалась. А вот и масло для лампы. Совсем немного, но, путь к солнышку, надеюсь, не окажется излишне долгим?

На радостях копнула еще. И еще. Пальцы наткнулись на что-то. Какая-то веревочка. Я потянула за нее. Песок сопротивлялся, пришлось подрыть. Вскоре в моих руках оказался небольшой мешочек, с чем-то твердым внутри.

Забрав находку, спички и масло, я отправилась на берег, к Виктору. Сейчас попробую заправить лампу и, если мне повезет, в нашей с малышом подземной жизни появится, наконец, долгожданный настоящий свет! Уж с лампой-то мы легко отыщем дорогу после всех этих подземных скитаний во мраке…

Первым делом я внимательно изучила таинственную находку — тот самый холщовый мешочек, обвязанный бечевкой. В нем обнаружился странный круглый камешек, похожий на маленькую луну. Он был гладкий, полупрозрачный, пятнисто-голубой. Интересно, почему его спрятали?

После я долго возилась с лампой, пока не заставила ее светиться. Заплясал за мутным стеклом желтый маслянистый огонек. Привязав к себе курткой малыша, я закуталась в плащ-палаку и, сунув голубой камешек в карман, двинулась на место стоянки. Две оставшиеся банки тушенки с кольцами рассовала по свободным карманам. Влажную пеленку тоже привычно за спину закинула.

Готова! И кто сказал, что волки — не норные животные?

Темный грот встретил нас с Виктором привычным мраком, который тут же был вспорот светом лампы. Я обошла пещеру по периметру и обнаружила два неисследованных выхода из нее. Левый был засыпан обрушившимися с потолка и стен камнями. Правый вел в новую темноту.

Пошла в правый — другого выбора не представилось. Ход был длинный и узкий. Он все время сужался. Стены из светлого камня давили, а потолок, казалось, хотел скорее сомкнуться с полом.

Пара десятков шагов — и мне пришлось идти внаклонку. Еще десяток — развернуться бочком и взять Виктора на одну руку. Ну и дорожка! Тут у любого клаустрофобия разовьется… А потолок, как назло, опускался все ниже.

И ниже.

Пришлось туго примотать к груди ребенка, опуститься на карачки и ползти на четвереньках, переставляя одной рукой источник света. Лампа чадила и мигала — масла, которого изначально было немного, осталось совсем мало.

Слава Луне, вскоре узкий переход закончился, и я вновь смогла подняться в полный рост. Прошла шагов сто вперед и оказалась в очередном гроте. Нет, заветного выхода тут не было и в помине. Сердце отчаянно забилось в груди. Душу охватили разочарование и страх.

Я пошла не по тому пути. Это был вовсе не выход, а разработка! Здесь студенты-палеонтологи двадцать лет назад проводили свои раскопки. Слабеющей свет лампы выхватил из мрака белые известняковые стены, с вмурованными в них окаменевшими бурыми раковинами.

Это не путь наверх к солнцу, а, напротив — самое дно древнего подземного моря…

В отчаянии я заметалась по гроту, но быстро взяла себя в руки. Надо вернуться назад, к озеру. Там хотя бы есть вода и свет. Погасив лампу — она мне еще понадобится, а обратный путь прям и незамысловат (разве, что тесен) — я со вздохом пошла обратно в тоннель.

***

Не помню, как добралась до воды. Всю дорогу в тесном темном тоннеле мне чудилось, будто время исчезло и больше не идет. Я то шла, то ползла, то протискивалась — путь казался бесконечным.

Наконец, далеко впереди забрезжил слабый зеленоватый свет озерного грота. Каким же ярким он мне тогда показался! Почти ослепил. Интересно, оборотни Подлунного мира только со способностью оборота в волков рождаются? Я бы вот сейчас не отказалась от ипостаси какого-нибудь крота! Прорыла бы путь наверх — делов-то? Летучая мышь — тоже неплохой вариант. Хе-е-ех… Вспомнилось классическое противостояние вампиров и оборотней — писк моды в книжках и фильмах Земли. Стыдно признаться, но сейчас я бы предпочла оказаться вампиром. Перепончатые крылышки, эхолокация, все дела… Взлетела под потолок, протиснулась в щелочку — и свободна, как ветер! Вместе с ребенком.

Ладно, не до фантазий сейчас и не до воспоминаний.

Опять вопрос «Что делать дальше?» всплыл. Где искать выход? Догадки не утешают. Похоже, путь на свободу был не справа, а слева, заваленный камнями. Попробовать разобрать их? Да разве получится… Там здоровенные булыжники, каждый почти с Виктора размером.

И все же я не стала сдаваться и попробовала. Вот только сперва хорошенько подкрепилась еще одной банкой тушенки и покормила сына. Использованные в качестве подгузников куски ткани как следует выполоскала в озере, малыша оставила в одном костюмчике, решив потом, если что, сменить наряд крохи на высохшую пеленку.

После всех этих незамысловатых приготовлений, мы с сыном отправились к месту стоянки. Там Виктор остался отдыхать, уютно устроенный в гнездышке, свернутом из плащ-палатки и моей куртки, а я принялась за работу. Камень за камнем стала разбирать завал. Один, второй, третий — бесконечное количество. Все тяжелые, неудобные — никак не ухватишь! Те, что покруглее, получалось катить, но некоторые застревали намертво, будто нарочно не желали сдвигаться с насиженных мест.

Несколько раз я устраивала себе перерыв — садилась рядом со спящим малышом, вытирая со лба пот, или отправлялась к воде, чтобы напиться.

Сперва мне казалось, что труд мой не приносит никаких видимых результатов, но когда, отвалив в сторону очередной камень, я обнаружила под ним черную пустоту, сердце мое забилось с новой силой, и в моей душе проснулась новая надежда!

Схватив отложенные в сторону спички, я трясущейся рукой зажгла лампу и, просунув ее в открывшуюся дыру, увидела кусок белой стены, на которой черной краской был намалеван номер.

Номер!

У меня будто второе дыхание открылось — стала отваливать камень за камнем с новой силой. Эта неаккуратно написанная цифра на стене могла означать только одно — впереди хоженая, туристическая часть пещеры с пометками, чтобы не заблудиться. Эти метки просто обязаны вывести меня на свет!

Погасив лампу, я, как могла, расчистила проем, в который смогла бы теперь протиснутся сама вместе с Виктором. Прежде, чем шагнуть в очередную неизвестность, я несколько раз ощупала обрушенный свод — вдруг снова решит обвалиться? Он, вроде, худо-бедно держался.

Крепко-накрепко примотав ребенка к груди и спрятав его под плащом, я зажгла лампу и быстро пошла вперед.

Дорога не была простой. Коридоры то и дело ветвились и петляли. Мелькали на белесых стенах черные номера. Я пыталась уловить в их чередовании хоть какую-то логику, но не могла. Стала просто запоминать. Если начнут повторяться — значит, сбилась с верного пути и двигаюсь по кругу. Огонек за стеклом лампы подрагивал и искрился. Несколько раз он опадал совсем, тогда я замирала, переставая дышать, и пламя оживало вновь.

Я очень боялась, что случится что-то из ряда вон выходящее — например, Виктор проснется и потребует еду. И оно случилось. Правда, малыш тут был вовсе не причем. Огонь. Он все-таки погас…

Первую минуту, оказавшись в полной темноте, я не верила в происходящее и судорожно трясла лампу, будто от этого могло чудесным образом появиться в ней сожженное масло. Потом, ошалело прижав к себе сына, я села на песок и, нервно ковыряя пальцем застежку плаща, тупо пялилась во мрак. Дорогу назад, к озеру, без света я точно не отыщу. Пещера ветвилась десятком ходов. Спички тоже не спасут. Сожгу их в два счета — а толку? Ну почему? Почему опять!

Конец ознакомительного фрагмента.