Ящик Скиннера

Лэй Ми, 2012

Профайлер. После окончания университета Фан Му поступает на службу в полицию. Теперь он – профайлер, распутывающий самые сложные преступления… Но однажды его чутье дает осечку. Убийца. Студент Люо Цзяхай задержан за убийство с особой жестокостью. Жертва – учительница, ради карьеры сломавшая жизнь его возлюбленной. Фан Му сочувствует преступнику и даже соглашается выступить в суде свидетелем защиты. Но вскоре подсудимый дерзко сбегает из изолятора. Более того, при этом друг и коллега Фан Му получает очень серьезные травмы – как физические, так и психологические. Психодрама. Чтобы помочь товарищу, профайлер соглашается на участие в психотерапевтических сеансах. Их цель: исцеление через повторное проживание травматического опыта. Но выясняется, что подобная терапия привлекает не только полицию. По городу прокатывается волна убийств, каждое из которых напоминает Фан Му кульминацию психодраматического сеанса. А через некоторое время на месте очередного убийства обнаруживается волос студента Люо Цзяхая…

Глава 4

«Дом ангелов»

Широко улыбаясь, учитель Чжоу взял у Фан Му из рук большие бумажные пакеты.

— Надо же, сколько ты накупил!

Юноша залился краской.

— Я толком не знал, что брать… — Он поглядел, как учитель Чжоу разворачивает новенькие джинсы. — Надеюсь, Яфан они понравятся.

— Хм… Ты справился гораздо лучше, чем если бы выбирал я. — Учитель Чжоу сложил одежду обратно в пакеты. — Яфан определенно в том возрасте, когда внешний вид имеет значение. Но на будущее: лучше не балуй ее так. Не стоит взращивать в детях тщеславие.

Фан Му кивнул:

— Хорошо.

— Яфан скоро вернется. Хочешь сам ей их подарить?

Фан Му закрутил головой:

— Нет-нет, отдайте вы.

— Я? Ну, это будет не совсем уместно… — Учитель Чжоу взвесил пакеты на руке. — Она умная девочка и сразу поймет, что вещи покупал не я. Сестра Чжао! Сестра Чжао!

Сестра Чжао направилась к ним, стряхивая с ладоней мыльную пену.

— Что случилось?

— Передайте это Ляо Яфан. Скажите, что купили ей одежду. Только не отдавайте всё сразу, лучше в несколько заходов.

Сестра Чжао подошла поближе и заглянула в пакеты, а потом подняла глаза на Фан Му и засмеялась.

— Офицер Фан, у меня руки мокрые. Помогите отнести их ко мне в комнату.

Юноша покорно взял пакеты и пошел следом.

Комната сестры Чжао оказалась небольшой. Окна не выходили на солнечную сторону, и внутри было темно. Войдя, Фан Му сразу почувствовал запах дыма. Обвел комнату глазами и поставил бумажные пакеты на узкую кровать.

Комната казалась тесной и предельно скромной: там помещались лишь кровать, комод и стол с двумя стульями. На комоде горели две лампадки, а между ними — курильница с благовонными палочками. В курильнице скопилась горка пепла, но несколько палочек еще продолжали гореть, и дым от них лениво плыл вверх. К стене была прислонена фотография улыбающегося мальчика в черной траурной рамке.

Фан Му подошел ближе и вгляделся в лицо на снимке. Мальчику было лет десять. В его взгляде читались одновременно смущение и попытка выглядеть старше своего возраста. Уголки губ изгибались в задорной улыбке: судя по всему, фотографию делал кто-то из родных — возможно, сама сестра Чжао.

— Это ее сын.

Учитель Чжоу незаметно подошел и встал у него за спиной. Теперь они вдвоем смотрели на фотографию.

Фан Му оглянулся на дверь и тихонько спросил:

— Сколько… сколько ему было лет?

— Восемь.

— Болезнь?

— Нет. Самоубийство.

Фан Му был потрясен.

— Самоубийство?

Учитель Чжоу медленно кивнул, не сводя глаз со снимка. Потом тяжело вздохнул и достал из ящика комода новые благовонные палочки. Поджег их, поднеся к лампадке, и воткнул в курильницу. Дым, успевший немного развеяться, снова окутал комнату.

* * *

Ближе к вечеру учитель Чжоу опять попытался уговорить Фан Му остаться на ужин. На этот раз юноша не стал отказываться — даже вызвался помочь сестре Чжао чистить картошку. Поначалу та смутилась и не позволила, но он настоял. Правда, после трех картофелин сестра Чжао запретила ему продолжать.

— Вы срезаете столько картошки, что хватит еще на один ужин!

Фан Му не осталось другого выбора, кроме как переключиться на другую работу, чисто техническую, — мыть картофелины.

— Кстати, а почему вы так часто едите картошку? — Фан Му по одной кидал вымытые картофелины в раковину, и дно уже было покрыто ими в два слоя.

— Просто она самая дешевая. — Сестра Чжао собрала волосы руками в хвост. — Старый Чжоу купил большой участок земли под приют, и теперь мы на грани банкротства. Благотворительных пожертвований поступает мало, а регулярной денежной помощи — ну, как от вас, — и того меньше. С таким количеством детей, которых надо одевать, учить и лечить, приходится экономить буквально на всем, понимаете?

— Да, конечно. — Юноша кивнул. — Наверное, учителю Чжоу приходится нелегко… — Он обвел кухню глазами и шепнул сестре Чжао на ухо: — И почему я никогда не вижу здесь его жену?

— О, я тоже спрашивала его! Старый хитрец никогда не был женат; всю жизнь прожил холостяком.

— Что? — Фан Му невольно проникся восхищением. — Значит, он посвятил себя целиком этим детям?

— Да, он удивительный человек!

Она выглянула во двор. Учитель Чжоу сидел на корточках посреди цветочной клумбы. Перед ним стояла маленькая девочка и горько плакала, прижав к щекам кулачки. Учитель Чжоу гладил ее по голове и говорил что-то утешительное, а малышка кивала ему в ответ.

— Он умеет наставить других на правильный путь. С какой проблемой к нему не приди, на душе становится легче. — Сестра Чжао повернулась обратно; голос ее стал мягче. — Встретить на своем пути такого человека, получить шанс работать с ним бок о бок — думаю, мне надо было совершить нечто выдающееся в прошлой жизни, чтобы это заслужить.

Фан Му улыбнулся и тоже посмотрел на учителя Чжоу. Половина солнечного диска уже скрылась за горизонтом. Учитель сидел к солнцу спиной, и его профиль испускал золотистое свечение на фоне подступающих сумерек. Малышка перестала плакать, и ее личико в потеках слез озарилось улыбкой.

Внезапно в дверях кухни показался девичий силуэт. Это была Ляо Яфан в новых джинсах. При виде постороннего решительность на ее лице тут же исчезла, а когда она поняла, что мужчина, моющий картошку в раковине, — Фан Му, удивленно ахнула, развернулась и выскочила в коридор.

Сестра Чжао рассмеялась.

— Она слишком застенчивая.

Очень скоро Ляо Яфан вернулась, но уже не в джинсах, а в стареньких спортивных брюках. Не сказав ни слова, отобрала у Фан Му картошку и сама стала ее мыть, не поднимая головы.

Юношу снова охватила неловкость. Он ополоснул руки, немного потоптался на кухне и наконец вышел во двор. Но, прежде чем уйти, услышал шепот Ляо Яфан:

— Большое спасибо, сестра Чжао.

* * *

Количество ребятишек во дворе как будто увеличилось в несколько раз. Они были худенькие, в самой скромной одежде, но беззаботное выражение на их лицах было таким же, как у тех, кто растет с матерью и отцом. Наступал самый оживленный момент дня: дети, только что вернувшиеся из школы, выплескивали нерастраченную энергию. Те, кому инвалидность не позволяла покидать приютский двор, не отставали от них — они приветствовали возвращающихся товарищей громкими криками и песнями с энтузиазмом, скопившимся за целый день. Все вокруг смеялись, визжали и гонялись друг за другом по двору.

Фан Му сидел на оградке цветочной клумбы, рассеянно покуривая сигарету и ощущая неизъяснимое чувство покоя. Взгляд его скользил по ребятишкам, пробегавшим мимо; обоняние улавливало запах пыли, которую они взбивали ногами. Ему вспомнилось, как он сам в детстве обожал возиться в пыли и грязи с другими детьми. Удивительно было, что даже в наше время интернет-кафе и игровых автоматов обычный бег может доставлять детям столько радости.

Он заметил, что какой-то малыш смотрит на него с другой стороны клумбы. Судя по припухшим векам и расфокусированному взгляду, ребенок был умственно отсталым.

Когда мальчик понял, что Фан Му глядит на него в ответ, он громко рассмеялся, поднял пухлую ладонь и изо всех сил замахал ею.

Фан Му улыбнулся и помахал в ответ. Мальчик, вдохновившись, замахал снова.

Так повторилось еще несколько раз, пока Фан Му не сообразил, что малыш пытается поиграть с ним в «камень-ножницы-бумагу» и что у мальчика всего по два пальца на каждой руке. Фан Му помедлил мгновение, а потом поднял вверх ладонь с сомкнутыми пальцами, что должно было означать «бумага».

От этого обладатель «ножниц» пришел в восторг; с каждой новой победой его рот все шире растягивался в торжествующей улыбке. Он даже проковылял несколько шагов к клумбе и сделал что-то вроде прыжка на одной ноге, продолжая игру, в которой его соперник раз за разом неизменно показывал «бумагу».

Небо темнело, и постепенно руки ребенка становилось сложней различать за тенями от цветов. Вскоре Фан Му уже практически их не видел, а только слышал радостное хихиканье умственно отсталого мальчугана.

Внезапно он ощутил еще чье-то присутствие, обернулся и увидел, что Ляо Яфан стоит в нескольких шагах от него и молча наблюдает за игрой.

Мгновение спустя она негромко сказала:

— Пора за стол.

* * *

Ужин был простой: вареная капуста с тофу, жареный картофель, соус чили и рис. Фан Му сидел рядом с учителем Чжоу, напротив него расположилась Ляо Яфан. Она ела медленно, поскольку держала на руках годовалого малыша-инвалида и одновременно кормила еще и его. Прислонив его головку к своей груди, правой рукой подносила ему ложку, а в левой держала носовой платок, чтобы утирать остатки супа, вытекавшие у него изо рта. Каждый раз, когда малыш глотал, Ляо Яфан пользовалась возможностью зачерпнуть немного риса или супа для себя.

Похоже, согласие Фан Му остаться на ужин сильно обрадовало учителя Чжоу. Ему хотелось как-то возместить гостю простоту приютского угощения, и он налил им по рюмочке водки.

Водка была вкусная; даже Фан Му, не разбиравшийся в дорогом алкоголе, с каждым глотком ощущал ее мягкость и округлость. Заметив, как юноша одобрительно причмокивает губами, учитель Чжоу рассмеялся и сказал:

— Это «Улянъэ».

— Никогда в жизни не пил такой удивительной водки!

— Тогда давай налью тебе еще.

— Нет, спасибо, — быстро ответил Фан Му, отводя его руку, — мне потом за руль. Да и вам лучше приберечь ее для каких-нибудь важных гостей. Не стоит расходовать дорогой продукт на бездельника вроде меня.

Учитель Чжоу поднял рюмку обеими руками и отпил немного. Подержал водку во рту и только потом проглотил.

— О, — медленно выдохнул он, наслаждаясь вкусом. — Были времена, когда я пил «Улянъэ» как воду, абсолютно не ценя ее вкус… — повертел рюмку в пальцах. — Теперь у меня редко выдается такая возможность, и я стараюсь всякий раз насладиться этой мягкостью. Кажется, лучшее в послевкусии — это момент, когда оно исчезает.

Сестра Чжао усмехнулась с набитым ртом.

— Наверное, вы не ценили ее так, когда у вас была куча денег, правда?

— Правда, — подтвердил учитель Чжоу с улыбкой. Поставив рюмку на стол, поднял глаза к потолку. — Сейчас, вспоминая об этом, я думаю, что был ужасным мотом.

— Дедушка Чжоу! — Маленький мальчик вытащил из своей чашки с супом кусок мяса и теперь заталкивал его в рот. — А вы были очень богаты?

— Да, очень.

— Сколько у вас было денег?

Учитель Чжоу рассмеялся и раскинул в стороны руки.

— Вот столько.

— А вы когда-нибудь летали на самолете? — спросил другой ребенок, девочка.

— Конечно, летал.

— Здорово было?

— Здорово. Но в первый раз, когда я оказался в самолете, то перепугался до полусмерти. Такой огромный, весь из стали — и вдруг он вздрагивает, разгоняется и взлетает в воздух! Помню, я подумал тогда: если эта штука упадет, мне крышка.

Дети захихикали.

— Значит, вы и за границей были? — спросила еще одна девчушка.

— Да, был.

— И в Америке?

— И в Америке.

— В Америке хорошо? Учительница в школе говорила, что очень хорошо.

— Это правда, там хорошо. Но я предпочитаю нашу страну.

— Почему?

— Потому что вы, дорогие мои, здесь, а не в Америке!

Учитель Чжоу нажал указательным пальцем на носик девочки. Она наморщила переносицу и засмеялась.

— Расскажите про заграницу, дедушка Чжоу!

— А что рассказывать? Заграница как заграница.

— Расскажите… Расскажите… — начали распевать в унисон дети.

Под направленными на него взглядами десятка пар глаз учитель Чжоу смягчился:

— Ну ладно. Расскажу вам про университет, где был студентом. Он называется Гарвард — это один из лучших университетов в мире. В мое время мы занимались в большущем белом замке, самом высоком здании в округе…

Дети слушали его с широко распахнутыми глазами, и внимательнее всех — Ляо Яфан. Она даже забыла о ребенке, которого держала на руках, и перестала вливать ему в рот суп. Лицо ее порозовело, а в глазах появилось мечтательное выражение с примесью легкой зависти.

Фан Му подумал, что она уже совсем взрослая и все понимает.

Ляо Яфан не могла не сравнивать свою жизнь с тем раем, который описывал учитель Чжоу, а фантазии в ее возрасте еще оставались сильны. Реальность, однако, беспощадно напоминала о себе. Фан Му перевел глаза с лица Ляо на ее старые, потертые спортивные брюки, и сердце у него сжалось.

Малыш у нее на руках возмущенно закричал. Пробудившись от мечтаний, Ляо Яфан поспешно сунула ему в рот ложку супа, и от такой внезапности он подавился. Закашлялся, во все стороны полетели брызги, и учитель Чжоу, прервав свой рассказ, жестом показал сестре Чжао забрать малыша. Когда Ляо Яфан передавала его, глаза ее были по-прежнему прикованы к учителю Чжоу, словно она надеялась, что он продолжит.

Однако учителя Чжоу больше волновал младенец. Когда он выплюнул наконец кусочек тофу и перестал кашлять, учитель уже утратил нить повествования и просто велел всем скорей доедать. С разочарованным лицом Ляо Яфан медленно проглотила оставшиеся у нее в тарелке рис и овощи.

После ужина учитель заварил еще чайник чаю и предложил Фан Му немного посидеть во дворе. Ребятишки разбежались — кто делать домашнее задание, кто играть. Ляо Яфан сложила в таз грязную посуду и пошла следом за сестрой Чжао на кухню.

Чай тоже был высокого качества. Попивая его, Фан Му пытался представить себе, как жил учитель Чжоу раньше и чем занимался. Вероятно, из-за водки, выпитой за ужином, он стал более разговорчивым, нежели обычно.

— Если в будущем дела наладятся, я построю здесь библиотеку… а вон там — отдельный домик для девочек. — Он обвел рукой дворик, словно уже видел в нем новенькие аккуратные постройки.

Фан Му улыбнулся и продолжал слушать, не перебивая.

Учитель Чжоу еще немного поговорил, а потом вдруг усмехнулся:

— Кажется, я просто мечтаю вслух, — потряс головой. — Я буду рад, если эти дети просто выучатся и поправятся достаточно, чтобы стать нормальными членами общества.

Фан Му обдумал его слова.

— Вы ведь кучу денег потратили на этот приют, да?

— Угу. Вложил сбережения всей своей жизни.

Фан Му прикинул в уме: участок площадью около восьми соток плюс двухэтажное здание сами по себе стоили немало. Добавить сюда еще расходы на содержание детей — еду, одежду и все прочее — даже если учитель Чжоу был очень богат, вряд ли у него много осталось.

— Почему не обратиться за социальной помощью?

— Многие люди хотели сделать благотворительные взносы в мой приют. Но я не соглашался, потому что всем им, без исключения, требовалась реклама. Они являлись с деньгами в одной руке и видеокамерой в другой.

— Но если, — Фан Му старался осторожно выбирать слова, — они могли разрешить кое-какие практические затруднения, то дать им возможность слегка покрасоваться — не слишком высокая цена.

— Нет, — ответил учитель Чжоу тихо, но твердо. — Они хотят, чтобы дети принимали их подношения со смиренным и почтительным видом. Я не позволю, чтобы мои дети росли с ощущением собственной неполноценности перед другими людьми. — Он развернулся лицом к Фан Му. — Уверен, ты знаешь, как сильно детство сказывается на всей оставшейся жизни.

Учитель Чжоу перевел взгляд на крошечные ярко освещенные окошки, за которыми находились его воспитанники.

— Однажды их уже бросили. Я делаю все, что в моих силах, чтобы компенсировать причиненный им ущерб. Надеюсь, со временем они смогут забыть о страданиях, которые перенесли в детстве.

Фан Му понимал, о чем он говорит. Учитель Чжоу основал приют не просто для того, чтобы детям было где жить; он хотел воспитать их таким образом, чтобы позднее они вступили в общество, не утратив чувства собственного достоинства. Фан Му искренне восхищался этим с виду не выдающимся пожилым мужчиной, сидящим рядом.

— А я… могу чем-нибудь помочь?

Учитель Чжоу фыркнул и несколько раз крепко хлопнул его по плечу.

— Ты и так очень помогаешь!

— Не очень, — пробормотал Фан Му, слега покраснев.

— Нет. Ты — единственный человек, который вносит денежные пожертвования, ничего не требуя взамен. — Он поглядел Фан Му в глаза и произнес с нажимом: — Однажды я утратил веру в человечество. Но ты помог мне снова ее обрести.

Юноша покраснел еще сильнее. На самом деле он уже получил кое-что взамен: целую человеческую жизнь. И любые денежные пожертвования меркли по сравнению с этим.

Двухэтажное здание приюта уже окутала ночная тьма, и золотистый свет, лившийся из окон, походил на сияние лукавых глаз, подглядывающих за ним и учителем Чжоу.

— Учитель Чжоу!

— Да? Что такое?

— Вам надо придумать название для приюта.

— Название? Зачем? Я не собираюсь устраивать рекламную кампанию, ничего подобного.

— Это не для рекламы. А для детей. Боюсь, они всю жизнь будут вспоминать, что выросли в приюте.

— Вот это верно! Очень верно! — Учитель Чжоу пришел в восторг. — Ну-ка, объясни…

— Эти дети — инвалиды, или их бросили родители, или вся их семья умерла. Наверняка у них и так невысокая самооценка, особенно если вспомнить об их корнях. — Фан Му сделал паузу. — Если мы хотим, чтобы у них остались счастливые воспоминания о детстве, то надо дать этому месту какое-то название, чтобы у них было ощущение уюта и… сопричастности.

Учитель Чжоу поднялся.

— Знаешь, маленький Фан, я и не думал, что ты — такой кладезь идей… — Он рупором приставил ладони ко рту и прокричал: — Все на улицу! Общий сбор!

Спустя мгновение тишины маленькое здание ожило. Ребятишки начали выбегать из него; за ними последовали сестра Чжао и Ляо Яфан, на ходу вытирая о передники руки.

Учитель Чжоу встал на краю клумбы и велел всем выстроиться вокруг.

— Только что мы с дядюшкой Фан Му кое-что обсуждали. Мы дадим нашему дому имя. Как вы на это смотрите?

Дети в восторге выкрикивали слова одобрения; губы сестры Чжао сложились в улыбку. Похоже, что бы учитель Чжоу ни предложил, она безоговорочно его поддержала бы.

— Итак, как нам его назвать?

Ребятишки притихли, сосредоточенно обдумывая название. Даже умственно отсталые, повторяя за остальными, казалось, шевелили мозгами. Спустя несколько секунд тишины дети начали выкрикивать:

— Школа «Сочувствие»!

— Приют «Надежда!»

— «Завтра лучше, чем вчера»!

— «Приют дедушки Чжоу»!

Дети обсуждали названия между собой; каждый настаивал, что его вариант — лучший. Учитель Чжоу с улыбкой наблюдал за ними, временами давая самым застенчивым возможность высказаться, а временами возводя глаза к ночному небу в раздумьях.

— Думаю, пора прекратить этот спор. Учитель Чжоу, вы учредили этот приют в одиночку, и он должен носить ваше имя. — Сестра Чжао сделала широкий жест, обводя двор обеими руками. — Назовем его «Благотворительным институтом Чжоу Гуоциня».

Дети радостно захлопали в ладоши.

— Нет. — Учитель Чжоу медленно опустил глаза от ночного неба. Выражение лица у него было ласковое и торжественное, губы продолжали улыбаться. Он тихо произнес: — «Дом ангелов».

На мгновение все затихли, очарованные красотой двух этих слов. Сестра Чжао прижала руки к груди, словно застыв в момент хлопка.

— «Дом ангелов», — прошептала она, и лицо ее порозовело. — «Дом ангелов»…

Один за другим дети в кругу повторяли друг за другом, словно эхо:

— «Дом ангелов»…

— «Дом ангелов»…

Казалось, все они прислушиваются к названию, стараются распробовать и ощущают на языке его послевкусие, наслаждаясь глубиной и благородством звучания.

Маленькая девочка дернула учителя Чжоу за штанину:

— Дедушка Чжоу, значит, мы все тут ангелы?

Он опустился на одно колено и обнял ее.

— Да, — обвел глазами детские лица, полные надежды и ожидания. — Каждый из вас — ангел.

Внезапно Фан Му показалось, что дети, стоящие перед ним, источают свет, будто он и вправду смотрит на маленьких ангелов. Они расправляли свои белоснежные крылья, покачивали головками и одаривали его чистейшими из улыбок.