Снежинка

Луиза Нилон, 2021

Дебби Уайт, выросшая на ферме с мамой, у которой, как считают многие, «не все в порядке с головой», и дядей Билли, питающим слабость к выпивке братом мамы, поступает в учебное заведение с самой высокой в Ирландии концентрацией привилегированных снобов – Тринити-колледж Дублинского университета. Для наивной и чувствительной Дебби это совершенно другой мир. Примет ли он ее? Примет ли она его?.. «Снежинка» – очень искренний и трогательный рассказ о том, каково это – взрослеть в двадцать первом веке.

Не Мод Гонн

Бросив сумку в кухне, я пошла прямиком во двор. Билли я нашла в одном из стойл: он как раз собрался кормить новорожденную телку и сжимал в руках большую пластиковую поилку, из горлышка которой тянулась трубка. Заметив меня, дядя стал подкрадываться к жертве с преувеличенной осторожностью. Не успел он к ней прикоснуться, как та бросилась наутек.

— Иди сюда, поганец, — сказал он, хватая телку за хвост и притягивая к себе.

— Поганка, — поправила я. — Это девочка. И с коровами то же самое: ты вечно говоришь про них «сукин сын», хотя они дамы.

— В день, когда мне придется переживать о гендерной идентичности коров, я лягу на эвтаназию. — Дядя просунул пластиковую трубку в телкину глотку и поднял перевернутую бутылку у нее над головой. Молозиво медленно текло из бутылки в ее желудок. Интересно, чувствует ли она вкус?

— Вид у тебя как у мешком ударенной, — сказал Билли.

— Так и есть.

— Как все прошло?

Я покачала головой, ощущая, что краснею.

— Насколько плохо?

— Почему ты никогда не рассказывал, что бывают гречанки по имени Санта? — спросила я.

— Чего?

— Я познакомилась с девушкой. Ее зовут Санта.

— Рад за нее.

— Я думала, ты знаешь их всех.

— Греков-то? Всю древнюю цивилизацию? Я польщен.

— А говоришь о них так, будто знаешь.

Билли подпер щеку языком, словно пытаясь сложить что-то в уме.

— Ты злишься, что я не рассказываю того, что ты, насколько мне казалось, и без меня знаешь. Так?

— Нет, я злюсь, что ты рассуждаешь обо всем, как хозяин.

— Вот это обвинение.

Перепрыгнув через створки стойла, я села на солому, скрестив ноги.

— А потом, я говорю как лохушка.

— Вот-вот. Та девушка… Ее часом не Ксантой зовут? Ксан-та. Это греческое имя.

— Гребаный стыд! — Я упала в солому. Кровь прилила к голове. — А я ее все время называла как Санта-Клауса!

— Ну, теперь ты знаешь.

— Как я вообще столько прожила, ничего не зная?

— «Я знаю, что ничего не знаю». Сократ. Кстати, другим людям он тоже известен. Я не скрываю его от народа.

Я вертела в пальцах соломину. Если открыть и закрыть левый глаз, она превращается из двух размытых в одну четкую.

— Ненавижу быть дурой.

— Ты не дура. Лучше сказать, наивная.

— А это уже унизительно.

— Ничего унизительного тут нет. Наивный — отличное слово. Поищи его в словаре.

— Отстань!

— От латинского nativus — естественный, врожденный. Тот же корень, что у французского naître — рождаться. — Дядя вынул поилку у телки изо рта. Трубка волочилась по соломе, словно пуповина. — Мы все наивны. Ничего иного нам не остается.

— Ты, наверное, жутко устаешь от своего глубокомыслия.

— Я научил тебя всему, что знаю. — Билли с лязгом распахнул створки стойла.

— Кажется, в этом-то и проблема.

— Перекусить мне не сделаешь?

— А у меня есть выбор?

Я протянула руку, и он поднял меня с соломы. Возле коровника валялись три дохлых теленка.

— Ничего странного не замечаешь? — спросил Билли, пнув среднего.

— Он мертвый?

Дядя перевернул теленка мыском ботинка.

— У него ноги из середины живота растут.

— Чернобыль какой-то… А с другими двумя что не так?

— Слишком крупные. Бык производит таких крупных телят, что девочки не могут их вытолкнуть. Я сделал все, что мог, но без потерь не обошлось.

— Ясно… — Я кивнула, пытаясь совладать с эмоциями. Можно подумать, понимание ситуации делает ее легче.

* * *

Я достала из холодильника ветчину, помидоры, масло и метнула на стол.

— Какая у тебя первая ассоциация на слово «веган»? — спросила я.

— Гитлер, — ответил Билли.

— У меня тоже.

— Хотя он вряд ли был веганом.

— Ага, знаю. — Я разрезала помидоры черри пополам. — Я не успела подать на учебную субсидию.

— Почему?

— У меня аллергия на реальность.

— Лечись. А если я попробую оплатить тебе учебу за этот год?

— Ты не можешь себе это позволить.

Дядя налил воды в чайник через носик.

— А ты не можешь позволить себе не ходить в колледж. Тебе надо отсюда выбраться.

— Я не готова.

— Что значит «не готова»? Ты должна прямо рваться в город!

— Ну а я не рвусь. У нас даже интернета нормального нет.

— С крыши моей колымаги сигнал толком не ловится, — объяснил Билли.

— А на ноутбук у меня нет денег.

— Так вот из-за чего весь сыр-бор? Ты не можешь ходить в колледж из-за нашего паршивого интернет-соединения?

— Не только, полно других причин. Например, кто будет присматривать за мамой?

— Не твоя забота.

— Это ты так думаешь, но кто-то же должен за ней приглядывать. Тебя я не считаю.

— По правде говоря, ты и сама не слишком здорово с этим справляешься. — Дядя уселся за стол. — С каких пор ты заделалась матерью Терезой? Ты ищешь предлог остаться, хотя должна бы рвать отсюда когти.

— Всего на год. Я могу взять академ — отложить учебу и вернуться в следующем году. И тогда уже сделать все как следует.

— Когда ни начинай, время всегда неподходящее.

— Неправда. Я хочу жить в городе.

— Погоди-ка. — Билли, вскинув ладонь, проглотил разом полсэндвича. — Давай проясним: ты вернулась пришибленная, проведя там каких-то несколько часов, а теперь хочешь туда переехать?

— Я подам заявку на место в общежитии.

— В городе, который только что напугал тебя до усрачки?

— За год я накоплю. Ты не обязан платить мне столько же, сколько Джеймсу.

— Не бойся, я плачу ему куда меньше, чем следует, за всю его работу по хозяйству, не говоря уже о том, сколько он нянчится с твоей матерью. Все это он делает на общественных началах.

— Просто плати мне достаточно, чтобы в следующем году я смогла съехать.

— И просадить все сбережения на съемную конуру в городе?

— Все так делают.

Облизнув указательные пальцы, дядя, как ребенок, принялся подбирать ими со стола крошки черного хлеба.

— Поглядим, может, куплю тебе трейлер.

— Это значит «да»? — спрашиваю я.

— Это не значит ровным счетом ни фига.

— В любом случае я не вернусь. Не могу.

— Можешь и вернешься.

— Ты меня не заставишь.

— Господи, Дебс, сама-то себя послушай. Ты хоть понимаешь, что кочевряжишься, как избалованная девчонка? Провела денек в Дублине — и нате.

Я запрокинула голову, пытаясь сдержать слезы. Они у меня всегда близко лежат. От ненависти к себе плакать хочется еще больше. Я всхлипнула.

Билли вздохнул, смущенный:

— Да брось, этого только не хватало. Выше нос, снежинка!

— Не называй меня так.

— Не называй меня так, — передразнил он.

— Ты как малый ребенок, — огрызнулась я, но прием сработал: плакать я перестала. Я вытерла слезы рукавами рубашки.

— Дебс. — Дядя дождался, пока я подниму на него глаза. — Ты боишься Дублина. Не позволяй страху тебя остановить. Узнай город получше.

— Ты понимаешь, что в городе я знаю только казармы Коллинза и главпочтамт, куда таскалась с тобой на пару?

— Я пытался тебя радикализировать. Ты ведь у нас не Мод Гонн.

— Так и она была не бог весть что. Муза ирландской революции родом из Англии. — Я обмакнула в чай печенье с инжиром. — Ничего себе поворот!

— Ее отец — из графства Мейо, а в Англии она родилась не по своей вине. И как бы то ни было, от наивности она избавилась.

Размякшее печенье едва не упало в чай, но я успела поймать его ртом.

— Она позволила себя мифологизировать.

— Разве это плохо?

— По-моему, да.

Билли встал и в одних носках скользнул к задней двери.

— Ты отправляешься в колледж в этом году. Если мне придется взять расходы на себя, так тому и быть. — Он нагнулся надеть ботинки. — Учись водить, а с интернетом я разберусь, — сказал он и хлопнул дверью.