Хорошие жены

Луиза Мэй Олкотт, 1880

Старый друг лучше новых двух. С последней страницей «Маленьких женщин» история семейства Марч не закончилась. Мег, Джо, Бесс и Эми расцвели и из «маленьких» женщин превратились во взрослых девушек. Им предстоит выпорхнуть из семейного гнездышка и выбрать жизненный путь. Кто-то будет искать свое счастье, а кто-то – себя. Их ждут новые заботы, радостные моменты, романтические встречи и горечь утрат. Воздушные замки, построенные в детстве, начинают рушиться. Взрослый мир готовит новые испытания. Однако сестры не готовы терять надежду на лучшее. Станут ли они хорошими женами, как обещает название книги? Эта светлая книга вызывает улыбку, отвлекает от бед и погружает в атмосферу уюта и тепла. Роман способен поднять настроение читателям любого возраста. История семейства Марч была неоднократно перенесена на широкие экраны. Последняя экранизация 2019 года со звездами мирового масштаба в главных ролях покорила сердца зрителей и кинокритиков, а также была номинирована на «Оскар» в шести категориях и получила награду за «Лучший дизайн костюмов». Прежде чем стать всемирно известным автором литературы для юношества, Луиза Мэй Олкотт (1832-1888) работала медсестрой во время Гражданской войны, боролась с рабством, была одной из первых участниц движения за предоставление женщинам избирательных прав. Начав писать детские книги, достигла небывалой славы и богатства. Она смотрела на мир и писала о нем так же, как жила, – с верой в будущее, с любовью и состраданием к людям. Верность жизненной правде и высоким идеалам, юмор и неугасимый оптимизм, присущие ее творчеству, всегда будут привлекать к ее книгам юных и взрослых читателей. "Хорошие жены" – продолжение "Маленьких женщин", искреннего и трогательного романа о детстве и юности четырех сестер. Маргарет, Джо, Бесс и Эми такие разные, такие неповторимые. Они сообща справляются с трудностями, испытывают горести и радости, мечтают о будущем и проходят непростой путь взросления. А став взрослыми девушками, сталкиваются с новыми заботами. Живо и увлекательно описывая их судьбу, Олкотт снова вселяет веру в людей и человеческие чувства.

Глава 6. Визиты

«Собирайся, Джо, пора идти».

«Куда?»

«Уж не хочешь ли ты сказать, что забыла про свое обещание сегодня нанести со мной полдюжины визитов?»

«В своей жизни я совершила немало опрометчивых и глупых поступков, но не думаю, что когда-либо совсем сошла с ума, пообещав сделать шесть визитов за день, хотя даже из-за одного я потом целую неделю сама не своя».

«Да, но мы же договорились. Я должна была закончить для тебя пастельный портрет Бет, а ты должна была сопровождать меня подобающим образом и нанести ответные визиты нашим соседям».

«Если бы стояла ясная погода, и это было прописано в договоре, а я буду придерживаться буквы договора, Шейлок^[23]. На востоке куча облаков, это несправедливо, и я не пойду».

«А это называется увиливать. Сегодня прекрасный день, дождя не предвидится, и ты гордишься тем, что всегда сдерживаешь свои обещания, так что будь честна, иди и выполни свой долг, а затем будешь жить спокойно ещё шесть месяцев».

В этот момент Джо была особенно поглощена шитьём одежды, потому что она была главной портнихой в семье и ставила себе это в особую заслугу, так как умела пользоваться иглой не хуже, чем пером. Ей было очень неприятно, что её захватили в плен во время первой примерки и приказали совершать визиты в своей лучшей одежде в тёплый июльский день. Джо терпеть не могла официальных визитов и избегала их, если только Эми не вынуждала её с помощью сделки, подкупа или обещания. В данном случае выхода не было, и, непокорно щёлкнув ножницами и по-прежнему утверждая, что чувствует признаки надвигающейся грозы, она сдалась, отложила своё шитьё и, с покорным видом взяв шляпку и перчатки, сказала Эми, что жертва готова к выходу.

«Джо Марч, ты так капризна, что и святого выведешь из себя! Надеюсь, ты не собираешься наносить визиты в таком виде?» — воскликнула Эми, с изумлением взглянув на неё.

«Почему бы и нет? Я опрятно одета, держу себя в руках и спокойна, что вполне подходит для пыльной прогулки в тёплый день. Если люди больше интересуются моей одеждой, чем мной, я не хочу их видеть. Ты можешь нарядиться за нас обеих и выглядеть настолько элегантной, насколько тебе заблагорассудится. Тебе воздастся за то, что ты отлично выглядишь. Это не для меня, и оборки меня только раздражают».

«О Боже! — вздохнула Эми. — Теперь у неё приступ своенравности, и она сведёт меня с ума, прежде чем я успею привести её в порядок. Я уверена, что мне не доставит удовольствия сегодня выходить в свет, но это долг, который мы должны выполнять перед обществом, и никто другой его не заплатит, кроме нас с тобой. Я сделаю для тебя всё, что угодно, Джо, если только ты нарядно оденешься и поддержишь меня в учтивом обхождении. Ты можешь так хорошо говорить, выглядеть так аристократично в своих лучших нарядах и вести себя так замечательно, если постараешься, что я могу гордиться тобой. Я боюсь идти одна, пойдём, ты приглядишь за мной».

«Ах ты хитрая маленькая кокетка, льстишь своей сердитой старой сестре! Подумать только, я аристократка и хорошо воспитана, а ты боишься идти куда-то одна! Я не знаю, что из этого абсурднее. Что ж, я пойду, если надо, и сделаю всё, что в моих силах. Ты будешь командиром экспедиции, а я буду слепо тебе подчиняться, тебя это устроит? — спросила Джо, внезапно переходя от несговорчивости к кроткому подчинению.

«Ты просто херувим! А теперь надень все свои лучшие вещи, и я расскажу тебе, как вести себя в том или ином доме, чтобы произвести хорошее впечатление. Я хочу, чтобы ты нравилась людям, и они полюбят тебя, если ты постараешься быть немного более любезной. Сделай красивую причёску и приколи розовую розу к шляпке. Это тебе идёт, и ты выглядишь слишком строгой в своём простом наряде. Возьми свои тонкие перчатки и вышитый носовой платок. Мы зайдём к Мэг и одолжим у неё белый зонтик, тогда ты сможешь взять мой, сизого цвета».

Пока Эми одевалась, она давала ей указания, и Джо слушалась её беспрекословно, однако вздыхала, с шуршанием облачаясь в своё новое кисейное платье, мрачно хмурясь своему отражению в зеркале, завязывая тесёмки своей шляпки в безупречный бант, сражалась с булавками, злобно прикалывая свой воротничок, наморщила лицо, встряхивая платочек, вышивка на котором раздражала её нос не менее, чем предстоящая миссия — её чувства, и когда она втиснула руки в тугие перчатки с тремя пуговицами и кисточкой, что было последним штрихом элегантности, она повернулась к Эми с дурашливым выражением лица и смиренно сказала:

«Я совершенно несчастна, но если ты считаешь, что я выгляжу презентабельно, я умру счастливой».

«Ты выглядишь в высшей степени приятно. Медленно повернись и дай мне хорошенько тебя рассмотреть».

Джо повернулась, и Эми добавила пару штрихов там и тут, затем откинулась назад, склонив голову набок, любезно заметив: «Да, пойдёт. Твоя голова выглядит превосходно, потому что эта белая шляпка с розой просто восхитительна. Не сутулься и следи, чтобы руки были раскованны, даже если перчатки тебе жмут. Одно у тебя выходит хорошо, Джо, это носить шаль. У меня так не получается, но на тебя мне приятно смотреть, и я так рада, что тётя Марч подарила тебе эту прелестную шаль. Она простая, но красивая, и эти складки на руке выглядят действительно эстетично. Моя накидка не криво сидит? А подол я ровно подколола? Мне нравится, когда видно мои сапожки, потому что у меня красивые ноги, в отличие от носа».

«Ты — воплощение красоты и вечной радости, — сказала Джо, с видом знатока рассматривая голубое перо на фоне золотистых волос сквозь сложенную в трубочку ладонь. — А мне что прикажете, волочить своё лучшее платье по пыли или лучше подколоть его, мэм?»

«Придерживай его рукой, когда выйдешь из дома, но опусти, когда зайдёшь в помещение. Тебе очень идут платья в пол, и ты должна научиться изящно носить свои юбки так, чтобы они скользили за тобой. Ты не до конца застегнула свою манжету, сделай это немедленно. Ты никогда не будешь выглядеть идеально, если внимательно не отнесёшься к мелким деталям, потому что они составляют привлекательное целое».

Джо вздохнула и принялась застёгивать манжету, при этом чуть не оборвав пуговицы на перчатке, но, наконец, обе были готовы и выплыли из дома, выглядя «красивыми, словно картиночки», как сказала Ханна, высунувшись из окна второго этажа, чтобы полюбоваться ими.

«Джо, дорогая, Честеры считают себя людьми утончёнными, поэтому я хочу, чтобы ты постаралась продемонстрировать им свои лучшие манеры. Воздержись от своих резких замечаний и не совершай никаких эксцентричных поступков, хорошо? Просто будь спокойной, сдержанной и скромной, это безопасно и по-женски, и ты без труда сможешь себя так вести в течение пятнадцати минут визита», — сказала Эми, когда они подошли к первому дому, перед этим одолжив белый зонтик у Мэг, которая подвергла их тщательному осмотру, держа в каждой руке по ребёнку.

«Дай-ка подумать. «Спокойствие, сдержанность и скромность», да, полагаю, я могу это обещать. Я играла роль чопорной молодой леди во время домашних представлений, и я попробую ещё раз это сделать. Я же великая актриса, вот увидишь, так что не волнуйся, дитя моё».

Эми вздохнула с облегчением, но озорная Джо следовала её совету буквально, потому что во время первого визита она сидела, грациозно сложив ноги и руки, при этом каждая складка её платья лежала ровно, она была невозмутима, как море летом, холодна, как сугроб, и нема, как сфинкс. Напрасно миссис Честер ссылалась на её «очаровательный роман», а юные мисс Честер пытались завести разговор о вечеринках, пикниках, опере и моде. Каждой из них была ответом улыбка, кивок и сдержанное «да» или прохладное «нет». Напрасно Эми знаками призывала её «поговорить», пыталась втянуть её в разговор и украдкой толкала ногой. Джо сидела, как будто ничего не замечая, с манерами, похожими на лицо Мод: «Как мрамор, холодны черты лица её и царственно спокойны»^[24].

«Какое надменное, неинтересное создание эта старшая мисс Марч!» — к несчастью, слишком громко заметила одна из дам, когда дверь за гостьями закрылась. Джо беззвучно смеялась, пока они шагали по передней, а Эми выглядела недовольной тем, что её инструкции были неправильно выполнены, и вполне естественно обвинила во всём Джо.

«Как ты могла всё перепутать? Я просто хотела, чтобы ты держалась с достоинством и сдержанно, а ты была застывшей, как статуя. Постарайся быть общительнее у Лэмбов. Болтай, как это делают другие девушки, и прояви интерес к одежде, флирту и всякой чепухе, о которых заводят разговор. Они вращаются в лучшем обществе, являются ценными людьми для нас, и я не упущу возможности произвести на них хорошее впечатление».

«Я постараюсь. Я буду болтать и хихикать, испытывать ужас или восторг по любому пустячному поводу, как ты пожелаешь. Мне это весьма нравится, и на этот раз я буду изображать, что называется «очаровательную девушку». Я справлюсь, возьму Мэй Честер в качестве образца, и усовершенствую её манеры. Вот увидишь, Лэмбы скажут: «Какое живое, милое создание эта Джо Марч!»

Эми чувствовала тревогу, как и следовало ожидать, потому что, когда Джо чудила, неизвестно было, до каких границ она дойдёт. Стоило взглянуть на лицо Эми, когда она увидела, как её сестра впорхнула в следующую гостиную, перецеловала всех юных леди, болтая всякую чепуху, любезно улыбнулась молодым джентльменам и присоединилась к беседе с видом, поразившим сестру. Миссис Лэмб завладела своей любимицей Эми и заставила её выслушать длинный рассказ о последнем сердечном приступе Лукреции, в то время как три очаровательных молодых джентльмена топтались поблизости, ожидая паузы, когда они могли бы броситься ей на помощь. Находясь в таком положении, она была не в состоянии контролировать Джо, которую, казалось, обуял дух озорства, и она безудержно болтала, как словоохотливая леди. Несколько голов склонились над ней, и Эми напрягала слух, чтобы расслышать, о чём шла речь, потому что обрывки фраз наполняли её любопытством, а частые раскаты смеха возбуждали её желание разделить веселье. Можно себе представить, как она страдала, когда до неё доносились фрагменты разговоров, подобных этому:

«Она великолепно ездит верхом».

«Кто её учил?»

«Никто. Она тренировалась в верховой езде и держала поводья, сидя прямо на старом седле, закреплённом на стволе дерева. Сейчас она может ездить верхом на чем угодно, потому что не знает, что такое страх, и конюх задёшево даёт ей лошадей напрокат, так как она обучает их осторожно возить дам. Она так страстно увлекается верховой ездой, и я часто говорю ей, что если из неё не выйдет ничего другого, она может стать объездчицей лошадей и таким образом зарабатывать себе на жизнь».

Услышав эти ужасные слова, Эми с трудом сдержалась, так как создавалось впечатление, что она довольно легкомысленная молодая леди, а такие особы вызывали у неё отвращение. Но что она могла поделать? Пожилая дама едва достигла середины рассказа, и задолго до того, как он был закончен, Джо снова сорвалась, делая ещё более забавные откровения и совершая ещё более страшные промахи.

«Да, в тот день Эми была в отчаянии, потому что все хорошие лошади были разобраны, и из трёх оставшихся один жеребец был хромым, другой слепым, а третий — таким упрямым, что надо было сунуть комок грязи ему в пасть, чтобы он тронулся с места. Милое животное для приятной поездки, не так ли?»

«Какого же она выбрала?» — со смехом спросил один из джентльменов, которому понравилась эта тема разговора.

«Никакого. Она слышала о молодом жеребце на ферме за рекой, и хотя ни одна леди никогда не ездила на нём верхом, она решила попробовать, потому что он был красив и энергичен. На её усилия было действительно жалко смотреть. Некому было подвести лошадь к седлу, поэтому она сама отнесла седло к лошади. Бедняжка, она действительно переправилась через реку на лодке, взгромоздила седло себе на голову и направилась к сараю, к крайнему изумлению старика-фермера!»

«Так ей удалось на нём покататься?»

«Конечно, и она отлично провела время. Я ожидала, что увижу, как её привезут домой по частям, но она прекрасно справилась с этим жеребцом и была душой компании». «Ну, я считаю это отважным поступком!» — и юный мистер Лэмб бросил одобрительный взгляд на Эми, гадая, что такого могла сказать его мать, чтобы заставить девушку так покраснеть и почувствовать себя столь неловко.

Через мгновение она ещё больше зарделась и смутилась ещё сильнее, когда разговор внезапно перешёл на тему одежды. Одна из юных леди спросила Джо, где она купила такую красивую желтовато-серую шляпку, которую она надевала на пикник, и глупая Джо, вместо того чтобы просто назвать место, где она была куплена два года назад, непременно должна была ввернуть с излишней откровенностью: «О, это Эми её покрасила. Шляпки таких тёплых оттенков нигде не купишь, поэтому мы красим их сами в любой цвет, какой пожелаем. Очень удобно — иметь сестру-художницу».

«Какая оригинальная идея!» — воскликнула мисс Лэмб, которая находила Джо очень забавной.

«Это ничто по сравнению с некоторыми другими её блестящими достижениями. Этой девочке всё по плечу. К примеру, она захотела надеть голубые сапожки на вечеринку Салли, поэтому она просто покрасила свои старые грязно-белые сапожки в самый прекрасный небесно-голубой оттенок, какой вы когда-либо видели, и они выглядели в точности как сшитые из атласа», — добавила гордившаяся сестрой Джо, и Эми настолько разгневалась, что успокоилась бы лишь запустив в сестру своим кошельком для визиток.

«На днях мы прочли ваш рассказ, и он нам очень понравился», — заметила старшая мисс Лэмб, желая сделать комплимент литераторше, вид которой, надо признаться, в тот момент не соответствовал этому образу.

Любое упоминание о её «сочинениях» всегда плохо действовало на Джо, которая либо становилась суровой и выглядела оскорблённой, либо резко меняла тему, как сейчас: «Жаль, что вы не смогли найти ничего лучшего для чтения. Я пишу эту чушь, поскольку она хорошо продается и нравится обывателям. Вы собираетесь в Нью-Йорк этой зимой?»

Поскольку рассказ Джо «очень понравился» мисс Лэмб, в этих словах не было ни признательности, ни лести. Едва сказав это, Джо поняла, что допустила ошибку, но, боясь усугубить ситуацию, внезапно вспомнила, что именно она должна первой собраться уходить, и сделала это с такой внезапностью, что трое слушателей не успели ей ответить.

«Эми, нам пора уходить. До свидания, дорогая, заходите к нам. Мы просто жаждем вас увидеть. Я не осмеливаюсь приглашать вас, мистер Лэмб, но если вы к нам заглянете, думаю, будет бессердечно вас не принять».

Джо сказала это, так забавно подражая манере Мэй Честер, что Эми как можно быстрее покинула комнату, испытывая сильное желание рассмеяться и расплакаться одновременно.

«Ну? Я хорошо справилась?» — спросила довольная Джо, когда они уходили.

«Хуже и быть не могло, — сокрушённо ответила Эми. — Какая нелёгкая тебя толкнула рассказывать эти истории о моём седле, о шляпках, сапожках и обо всём остальном?

«Ну, это забавно и веселит людей. Они знают, что мы бедны, поэтому нет смысла притворяться, что у нас есть грумы, что мы покупаем по три-четыре шляпки за сезон и что всё у нас так же легко и прекрасно, как у них».

«Тебе не следовало бы рассказывать им обо всех наших женских уловках и выставлять нашу бедность в совершенно неприглядном виде. У тебя нет ни капли настоящей гордости, и ты никогда не поймёшь, когда надо придержать язык, а когда говорить», — в отчаянии сказала Эми.

Бедняжка Джо выглядела смущённой и молча тёрла кончик носа накрахмаленным носовым платком, словно наказывая себя за свои проступки.

«А как мне вести себя в этом доме? — спросила она, когда они подошли к третьему особняку.

«Как тебе будет угодно. Я умываю руки», — последовал короткий ответ Эми.

«Тогда я дам себе волю. Там есть мальчики, и мы отлично проведём время. Видит Бог, мне нужно немного сменить обстановку, потому что элегантность плохо сказывается на моём организме», — грубовато ответила Джо, огорчённая своим неуместным поведением. Восторженный приём со стороны трёх мальчиков постарше и нескольких славных ребятишек быстро успокоил её расстроенные чувства, и, оставив Эми развлекать хозяйку и мистера Тюдора, который, как оказалось, тоже зашёл в гости, Джо посвятила себя молодым людям и нашла перемену обстановки бодрящей. Она с большим интересом слушала рассказы о колледже, безропотно ласкала пойнтеров и пуделей, от души соглашалась, что «Том Браун — молоток^[25]», невзирая на неподобающую форму этой похвалы, и когда один юноша предложил посмотреть на водоём с черепахами, с готовностью последовала за ним, сопровождаемая улыбкой их матушки, поправлявшей чепец, весьма пострадавший от её дочерних объятий, по-медвежьи неуклюжих, но ласковых, и более дорогих для неё, чем самая безупречная причёска, созданная руками вдохновенной француженки.

Предоставив сестру самой себе, Эми продолжила развлекаться в своё удовольствие.

Дядя мистера Тюдора женился на англичанке, приходившейся троюродной сестрой ныне здравствующему лорду, и Эми относилась ко всей этой семье с большим уважением, потому что, несмотря на своё американское происхождение и воспитание, она испытывала то почтение к титулам, которое преследует даже лучших из нас. То было непризнанное преклонение перед древней верой в королей, приводившее граждан самой демократической страны в мире в восторг при появлении паренька с соломенными волосами и королевской кровью. В этом преклонении до сих пор есть что-то от любви юной страны к Старому Свету, подобно любви взрослого сына к властной маленькой матери, что держала его при себе, пока могла, и отпустила с ворчанием, когда тот взбунтовался. Но даже удовольствие от разговора с дальним родственником британских аристократов не заставило Эми забыть о времени, и когда прошло надлежащее количество минут, она неохотно оторвалась от этого благородного общества и огляделась в поисках Джо, горячо надеясь, что её неисправимая сестра не окажется в положении, опозорившем бы имя Марч.

Дела могли обстоять и хуже, но Эми считала, что всё очень плохо. Джо сидела на траве, окружённая мальчишками, словно на привале, и собака с грязными лапами улеглась на подоле её выходного платья, при этом она рассказывала своей восхищённой аудитории об одной из шалостей Лори. Один малыш тыкал в черепашек нежно любимым зонтиком Эми, второй ел пряник прямо над лучшей шляпкой Джо, а третий играл её перчатками в футбол. Но всем было весело, и когда Джо подобрала своё повреждённое имущество и собралась уходить, свита провожала её до выхода, умоляя прийти снова: «Было так весело услышать о проделках Лори».

«Отличные ребята, не правда ли? Я снова чувствую себя молодой и бодрой», — сказала Джо, шагая, заложив руки за спину, отчасти по привычке, отчасти для того, чтобы скрыть испачканный зонтик.

«Почему ты всегда избегаешь мистера Тюдора?» — спросила Эми, благоразумно воздержавшись от каких-либо комментариев по поводу неряшливого вида Джо.

«Не нравится он мне: важничает, оскорбляет своих сестёр, доставляет беспокойство своему отцу и неуважительно высказывается о своей матери. Лори говорит, что он легкомысленный, и я не считаю его желанным знакомым, поэтому не обращаю на него внимания».

«По крайней мере, ты могла бы обходиться с ним вежливо. Ты холодно кивнула ему, а перед этим вежливо поклонилась и улыбнулась Томми Чемберлену, чей отец держит бакалейную лавку. Если бы ты просто поменяла местами кивок и поклон, это было бы уместно», — укоризненно сказала Эми.

«Нет, не было бы, — возразила Джо, — Тюдор мне не нравится, я не уважаю его и не восхищаюсь им, пусть племянница племянника дяди его деда и была троюродной кузиной лорда. Томми беден, скромен, добр и очень умён. Я о нём хорошего мнения и хочу это продемонстрировать, так как он джентльмен, несмотря на то, что заворачивает покупки в коричневую обёрточную бумагу».

«Бесполезно с тобой спорить», — начала Эми.

«Совершенно бесполезно, моя дорогая, — перебила Джо, — так что давай поступим вежливо и оставим свою карточку здесь; по-видимому, Кингов нет дома, за что я им глубоко признательна».

Использовав по назначению кошелёк с визитками, девушки отправились дальше, и Джо возблагодарила небо ещё раз, когда они добрались до пятого дома и им сказали, что юные леди заняты.

«А теперь пойдём домой, и даже не думай навестить сегодня тётю Марч. Мы можем заскочить к ней в любое время, и очень жаль будет тащиться по пыли при полном параде, к тому же мы так устали и раздражены».

«Говори за себя, пожалуйста. Тётя Марч любит, когда мы оказываем ей уважение, приходя нарядными и нанося официальные визиты. Это пустяки, но наше посещение доставит ей удовольствие, и я не думаю, что дорога к ней повредит твоим вещам больше, чем если дать волю грязным собакам и позволить неуклюжим мальчишкам пачкать их. Наклонись и позволь мне смахнуть крошки с твоей шляпки».

«Какая ты хорошая девочка, Эми! — сказала Джо, переводя полный раскаяния взгляд со своего испорченного костюма на платье сестры, всё ещё свежее и безупречно чистое. — Я хотела бы с такой же лёгкостью, как ты, делать людям приятные пустяки. Я помню об этом, но они отнимают слишком много времени, поэтому я жду случая оказать крупную услугу и упускаю мелочи, но, думаю, в конце концов, именно они значат больше».

Эми улыбнулась и сразу же смягчилась, сказав с материнским видом: «Женщины должны учиться быть обходительными, особенно бедные, потому что у них нет другого способа отплатить за доброе отношение, которое им оказывают. Если ты будешь помнить об этом и превратишь это в привычку, ты будешь нравиться людям больше, чем я, потому что ты талантливее».

«Я капризная старуха и останусь такой навсегда, но готова признать твою правоту, только мне легче рисковать жизнью ради человека, чем быть с ним любезной, когда мне этого не хочется. Это большое несчастье — иметь такие сильные симпатии и антипатии, не так ли?»

«Но ещё большая беда — не уметь их скрывать. Мне ничего не стоит признать, что я не одобряю поведения Тюдора, даже больше, чем ты, но я не обязана говорить ему об этом в лицо. И ты тоже, и нет смысла выставлять себя такой же неприятной, как и он».

«Но я считаю, что девушки должны демонстрировать молодым мужчинам своё неодобрение, и как ещё они могут это выразить, если не с помощью манер? Поучения не приносят никакой пользы, насколько мне, к моему сожалению, известно, так как мне приходилось направлять Тедди. Но есть много маленьких уловок, с помощью которых я могу повлиять на него без слов, и я утверждаю, что мы должны по возможности поступать так же и с другими юношами.

«Тедди — замечательный мальчик, но по нему нельзя судить о других молодых людях, — сказала Эми торжественным тоном, услышав который «замечательный мальчик» смеялся бы до колик. — Если бы мы были красавицами или состоятельными и уважаемыми женщинами, мы, возможно, могли бы так себя вести, но если бы мы хмурились одним молодым джентльменам, потому что не одобряем их поведения, и улыбались другим, так как они нам приятны, то это не произвело бы ни малейшего эффекта, и все бы считали нас странными пуританками».

«То есть мы вынуждены мириться с положением дел и людьми, которых не выносим, лишь потому, что мы не красавицы и не миллионерши, так? Прекрасная мораль».

«Мне трудно рассуждать на эту тему, я только знаю, что так принято в мире, и над людьми, которые противопоставляют себя ему, все только смеются из-за их тщетных усилий. Мне не нравятся бунтари, и я надеюсь, что ты никогда не станешь одной из них».

«А мне они нравятся, и я стану одной из них, если смогу, потому что, несмотря на насмешки в их адрес, мир никогда не обойдётся без таких людей. Мы не можем прийти к согласию с тобой, ибо ты принадлежишь к консервативному кругу, а я — к кругу бунтарей. Ты будешь более удачлива, а мне будет веселее. Думаю, я бы предпочла насмешки и улюлюканье».

«Ну, ну, успокойся и не тревожь тётю своими новыми идеями».

«Я постараюсь этого не делать, но меня всегда подмывает разразиться перед ней какой-нибудь особенно резкой речью или огорошить её моими революционными настроениями. Таков мой жребий, и я ничего не могу с этим поделать».

В гостях у старой леди они застали тётю Кэррол, они обе были поглощены какой-то очень интересной темой, но, когда девушки вошли, старшие дамы замолчали с многозначительным видом, выдающим, что они как раз обсуждали своих племянниц. Джо была не в духе, и к ней вернулся приступ своенравия, а Эми, добродетельно выполнявшая свой долг, держала себя в руках и всем понравилась, так как была в самом ангельском расположении духа. Её дружелюбие сразу же почувствовалось, и обе тётушки стали ласково обращаться к ней «дорогуша», наблюдая за тем, что они потом красноречиво выразят словами: «Это дитя становится всё лучше с каждым днём».

«Ты поможешь нам с ярмаркой, дорогуша?» — спросила миссис Кэррол, когда Эми присела рядом с ней с участливым видом, который так ценят пожилые люди в молодых.

«Да, тётя, миссис Честер пригласила меня, и я согласилась занять столик, так как я больше ничего не могу предложить, кроме своего времени».

«А я ничем не помогу, — решительно вставила Джо. — Я терпеть не могу, когда мне покровительствуют, а Честеры считают, что делают большое одолжение, разрешая нам помочь организовать их ярмарку с гостями из высшего общества. Я удивляюсь, что ты согласилась, Эми, им же от тебя нужна только работа».

«Я готова поработать. Эта ярмарка пойдёт на пользу не только Честерам, но и вольноотпущенным, и я думаю, что с их стороны очень любезно позволить мне разделить с ними труд и развлечение. Покровительство меня не тяготит, если преследует благие цели».

«Совершенно правильно и разумно. Мне нравится твой благодарный настрой, дорогуша. Очень приятно помогать людям, которые ценят наши усилия. Некоторые этого не делают, и это раздражает», — заметила тётя Марч, глядя поверх очков на Джо, которая сидела в сторонке, и с несколько мрачным видом качалась в кресле-качалке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

23

Персонаж шекспировской пьесы «Венецианский купец», бессердечный ростовщик.

24

Героиня одноименной монодрамы Альфреда Теннисона (стихи в переводе А. М. Федорова).

25

Герой романа Томаса Хьюза «Школьные годы Тома Брауна» (1857).