Роза и семь братьев

Луиза Мэй Олкотт, 1875

Основные темы тетралогии «Маленькие женщины» Олкотт продолжает в другом своем романе – «Роза и семь братьев». Когда застенчивая и хрупкая Роза осталась сиротой, ее судьбой занялась вся многочисленная семья Кэмпбеллов. Привыкшая к тихим коридорам школы-интерната девочка переезжает в оживленный дом, где двоюродные бабушки и тетушки рвутся воспитать из нее леди, а семь разновозрастных кузенов – включить в свои игры. Точку в их споре расставляет приезд опекуна – дяди Алека: с его подачи в расписании появляются прогулки, интереснейшие уроки и множество приключений, которые возвращают Розу к полноценной жизни… В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.

Глава пятая

Пояс и коробка

На следующее утро Роза вышла из спальни с чашкой в руках и сразу же наткнулась на доктора Алека, который стоял в дверях комнаты напротив и внимательно осматривался. Заметив Розу, он обернулся и запел:

— «Куда идешь, красавица?»

— «Доить корову, сэр!» — пропела в ответ Роза, помахав чашкой.

Конец песни они исполнили стройным дуэтом.

Не успели они закончить, в дальнем конце коридора приоткрылась дверь, и показалась голова в огромном, щедро украшенном кружевами ночном чепце, напоминающем растрепанный кочан капусты.

— Зачем вы поднялись в такую рань? — воскликнул изумленный голос.

— Утренняя распевка, мэм! — Доктор Алек по-военному отсалютовал тетушке и спросил: — Можно мне занять эту комнату?

— Занимай любую, кроме комнаты сестренки Идиллии.

— А разрешите ли прошерстить чердаки и кубрики на предмет подходящей мебели?

— Мальчик мой, хоть весь дом переверни, только не уезжай!

— Заманчивое предложение, тетушка, теперь я точно останусь. Вот мой маленький якорь, так что в этот раз я еще успею вам надоесть!

— Ты — никогда! Роза, надень пальто! Алек, не слишком утомляй ее своими выходками! Да, сестра, иду!

Кочанообразный чепец вновь скрылся за дверью.

Первый урок дойки вышел презабавный; Роза натерпелась страху, однако после ряда неудачных попыток все же наполнила кружку молоком. Бен следил за хвостом коровы Кашки, чтобы она им не размахивала, а доктор Алек держал голову — чтобы не оборачивалась на новую доярку. Корове и то, и другое сильно не нравилось.

— Нахохотались мы вволю! Однако ты, кажется, замерзла, — заметил доктор, когда они вышли из хлева. — Пробегись-ка по саду, сразу согреешься.

— Дядюшка, я уже не ребенок, чтобы бегать! — чопорно возразила Роза. — Мисс Пауэр говорит, что девочкам после десяти лет бегать не полагается — они же будущие леди!

— Возьму на себя смелось оспорить мнение мадам Пауэр-Шмауэр. Пробегись — это я как лечащий врач приказываю! Вперед! — отрезал доктор Алек и сопроводил свои слова решительным жестом.

Роза тут же сорвалась с места и побежала со всех ног. Она очень старалась угодить дяде и носилась вокруг клумб, пока не запыхалась окончательно. Вернувшись к крыльцу, девочка рухнула на ступени, и щеки ее были краснее алой накидки.

— Умница! Вижу, конечности еще не отказали, хоть ты и старше десяти. Вот только пояс жмет. Расстегни его, тогда вздохнешь свободней.

— Ничуть не жмет, сэр! Я дышу нормально! — возразила Роза, пытаясь восстановить дыхание.

В ответ дядя поднял ее на ноги и расстегнул новый пояс — предмет Розиной гордости. Как только застежка ослабла, пояс раздвинулся на несколько дюймов, и девочка не сдержала облегченного вздоха, противоречащего ее словам.

— Надо же, правда жмет! Не замечала… Конечно, если пыхтеть как паровоз, любой пояс лопнет! Но ведь я не пыхчу и почти никогда не бегаю, — рассуждала Роза, неприятно удивленная открытием.

— Ты и вполовину не используешь объем легких, поэтому эта штуковина тебе не мешала! Кто придумал зажимать тоненькую талию тесным ремнем из кожи, когда организм должен расти! — проворчал доктор Алек, с неприязнью рассматривая пояс, а затем передвинул застежку на несколько делений назад, чем разочаровал Розу.

Она гордилась стройной фигурой и не уставала радоваться, что она не такая толстушка, как ее бывшая одноклассница Лали Миллер, которая безуспешно пыталась похудеть.

— Слишком свободно — он упадет! — обеспокоенно сказала Роза, пока дядя возился с ее драгоценным поясом.

— Будешь дышать в полную силу — не упадет. А я хочу, чтобы ты дышала, а когда привыкнешь, мы еще немного ослабим и будем продолжать в том же духе, пока ты не превратишься в богиню здоровья, как Фиби, и не перестанешь походить на журнальную модницу — вот уж страшилища!

— Ну и видок у меня! — воскликнула Роза, недовольно глядя на повисший на тонкой талии пояс. — Я его обязательно потеряю и буду переживать, потому что он ужасно дорогой — тут настоящая сталь и русская кожа… Вы только понюхайте!

— Потеряешь, подарю другой, еще лучше. Шелковый кушак подойдет юной красавице гораздо больше, чем эта сбруя; в моих запасах полно итальянских шарфиков и турецких кушаков. О, я смотрю, ты повеселела! — Дядя ущипнул племянницу за щеки, на которых внезапно заиграли ямочки.

— Это, наверное, глупо, но мне очень приятно, что… — Тут Роза запнулась, покраснела и в смущении потупилась, — …вы считаете меня красивой…

— Не тщеславие ли это, Роза? — строго спросил доктор Алек, хотя глаза его весело поблескивали.

— Боюсь, тщеславие… — пролепетала Роза, спрятав зардевшееся лицо за волосами.

— Тщеславие — большой грех! — притворно вздохнул он, словно удрученный признанием.

— Я знаю и пытаюсь с ним бороться! Однако мне часто делают комплименты, и это приятно, хоть и не должно быть! И потом… я ведь и правда не очень страшная…

Последние слова и тон, которым они были сказаны, заставили доктора Алека расхохотаться, к великому облегчению Розы.

— Согласен. А чтобы быть еще менее страшной, надо окрепнуть, как Фиби.

— Как Фиби? — вскричала Роза с таким изумлением, что дядя едва подавил смех.

— Да, Фиби. Тебе не хватает ее здоровья. Если бы девочки поняли, что такое настоящая красота, и перестали себя утягивать, морить голодом и отбеливать! Сэкономили бы невероятное количество времени и денег, а также избавились бы от лишних мук. Лучший рецепт красоты и для женщин, и для мужчин — здоровая душа в здоровом теле. Понимаешь, дорогая?

— Возможно, сэр, — ответила Роза, уязвленная сравнением с девочкой из работного дома. Потом с горечью выпалила: — По-вашему, мне нужно драить полы, чистить горшки, носить старые коричневые платья и закатывать рукава, как Фиби?

— Было бы чудесно, если бы ты могла работать наравне с ней и у тебя были бы такие же сильные руки. Утром Фиби по локоть в мыльной пене мыла ступени на заднем крыльце, распевая словно черный дрозд — ничего более прекрасного я давно не видел!

— Вы самый странный человек на свете — вот что я думаю! — воскликнула Роза, пораженная дядиным дурным вкусом.

— Ты и половины моих странностей не знаешь, тебя ждут более сильные потрясения, — ответил тот загадочно.

Роза была рада колокольчику, она и так слишком явно показала, насколько сильно задето ее самолюбие.

— Коробка распечатана и ждет тебя в тетиной гостиной, ройтесь в ней сколько душе угодно; я же буду занят все утро, собираюсь привести в порядок свою комнату, — объявил доктор Алек сразу после завтрака.

— Можно я помогу? — спросила Роза, которой очень хотелось быть полезной.

— Нет, спасибо. Если тетушка Изобиллия не возражает, я ненадолго одолжу Фиби.

— Для тебя — все что угодно, Алек. Я тебе тоже, вероятно, понадоблюсь, так что пойду распоряжусь насчет ужина и буду готова! — сказала старушка.

Ей было любопытно, что на этот раз затеял любимый племянник.

«Ну и ладно! Я еще докажу, что многое умею получше Фиби!» — подумала, встряхнув головой, Роза и побежала к тетушке Идиллии посмотреть на долгожданную коробку.

Любая девочка легко представит себе, как прекрасно Роза провела время, погрузившись в море сокровищ и выуживая одну прелестную вещицу за другой. Вскоре воздух наполнился ароматами муската и сандалового дерева, комната повеселела от ярких тканей, а Роза пришла в неописуемый восторг. При виде чудесной шкатулки для рукоделия из слоновой кости Роза простила дяде овсяную кашу на завтрак; обнаружив кушаки всех цветов радуги, смирилась с ослабленным пояском, а невероятно симпатичные пузырьки с розовым маслом немного смягчили обидный намек на то, что Фиби ее красивее.

Доктор Алек тем временем поймал тетушку Изобиллию на слове и действительно переворачивал дом вверх дном. В комнате намечались революционные преобразования — темно-алые занавески, связанные в узел, были унесены прочь сильными руками Фиби, железная печь перекочевала в подвал на плече Бена, а большой кроватный каркас разобрали на части и отнесли на чердак с помощью трех пар рук. Тетушка Изобиллия сновала между кладовой, сундуками и бельевыми шкафами.

Что именно затеял ее любимый племянник, до поры до времени останется в секрете от читателя. Роза иногда поднимала глаза от коробки и видела, как дядя проходил по коридору с бамбуковым стулом, затем с парой старинных подставок для дров, странной японской ширмой, ковриками и, наконец, принес, держа над головой, большую лохань для купания.

— Какая любопытная выйдет комната! — сказала Роза, угощаясь рахат-лукумом из далекого Каира.

— Тебе наверняка понравится, дорогуша! — откликнулась тетушка Идиллия с улыбкой, подняв глаза от рукоделия — она шила симпатичную вещицу из голубого шелка и белого муслина.

Роза не заметила тетиной улыбки, потому что как раз в этот момент дядя остановился в дверном проеме, и девочка вскочила на ноги, пустилась в пляс и затараторила, светясь детской радостью:

— Посмотрите на меня! Посмотрите! Сама себя не узнаю — такая я прекрасная! Я, наверное, все неправильно надела, но мне ужасно нравится!

— Яркая, как попугайчик в феске и кабайе, просто сердце радуется! Черная тучка превратилась в радугу! — произнес дядя Алек, с одобрением оглядывая разноцветную фигурку.

Он не стал говорить вслух, однако подумал, что Роза сейчас гораздо красивей Фиби — с сиреневой феской на белокурых волосах, несколькими блестящими шарфиками на поясе и в потрясающей алой курточке — с золотым солнцем на спине, серебряной луной на груди и звездами разных размеров на рукавах. На ножках красовались турецкие шлепанцы, на шее — бусы из янтаря и коралла, в одной руке Роза держала бутылочку с нюхательными солями, а в другой — коробочку с острыми восточными леденцами.

— Я как принцесса из «Тысячи и одной ночи». Не удивлюсь, если найду в коробке ковер-самолет! Но как же мне отблагодарить вас за прекрасные подарки?..

Роза задумалась и перестала танцевать.

— В знак благодарности отложи черные платья и надевай яркие, которые я привез, — в твоем возрасте не полагается долго носить траур. Тогда и у тебя настроение поднимется, и мрачный старый дом повеселеет. Правда, тетя?

— Думаю, ты прав, Алек! Хорошо, что мы еще не начали шить весенний гардероб, а то Майра говорила — ничего ярче фиолетового нельзя, а Роза и без того слишком бледна.

— Я должен лично дать мисс Хэмминг рекомендации по гардеробу. Вы удивитесь, насколько я сведущ в вопросах подрубания краев, сборивания пройм, а также распрямления косых линий! — начал доктор Алек, с видом знатока похлопав по стопке муслина, сукна и шелка.

Он не смог дальше похвастаться своими знаниями, так как Роза и тетушка Идиллия рассмеялись. Когда они успокоились, доктор Алек добродушно сказал:

— Смейся на здоровье — скорее врастешь в новый размер пояса, поэтому хохочи, Моргиана, а я вернусь к работе, а то никогда не закончу.

— Про «косые линии» было забавно, я не удержалась! — сказала Роза и, вдоволь насмеявшись, вернулась к коробке.

Потом она серьезно заметила:

— Тетушка, зачем мне столько подарков? Вот бы поделиться с Фиби… Если дядя не против…

— Он не будет возражать. Но эти вещи не для Фиби. Ей скорее подойдут твои старые платья, если их перешить, — ответила тетушка Идиллия рассудительным тоном, который может показаться докучливым, когда на нас находит приступ щедрости.

— Мне кажется, она гордая и поношенные вещи ей не понравятся, я бы лучше подарила ей новые. Старые можно отдать сестре, но мы же не сестры — выйдет нехорошо, понимаете? О, как я славно придумала! Я ее усестерю! — просияла Роза.

— Никогда о такой процедуре не слышала… Однако ты можешь спросить у Фиби, согласна ли она быть названой сестрой, и в любом случае быть к ней добрей. В конце концов, все мы сестры и должны помогать друг другу.

Тетушка посмотрела на Розу с одобрением, а той так нестерпимо захотелось срочно уладить дело, что она бросилась на кухню, не снимая нарядов. Фиби сосредоточенно чистила металлические подставки для дров и вздрогнула, когда раздался возглас:

— Понюхай, попробуй, посмотри!

Фиби понюхала розовое масло и с полным ртом рахат-лукума во все глаза наблюдала за маленькой Моргианой, которая важно расхаживала по кухне, словно яркий попугайчик.

— Вот тебе на! Какая ж вы красивая! — только и сказала она, всплеснув перепачканными руками.

— У меня наверху куча красивых вещей, и я все тебе покажу. Я бы с удовольствием поделилась, но тетушка считает, что они тебе не пригодятся и лучше подарить тебе что-нибудь другое. Фиби, можно я тебя усестерю?

— Мисс Роза, вы что, ума лишились?

Неудивительно, что Фиби задалась подобным вопросом, потому что Роза тараторила без умолку и странно выглядела в новом наряде. Видя замешательство Фиби, Роза остановилась и серьезно пояснила:

— У меня много всего, а у тебя мало — это ужасно несправедливо! Я бы хотела быть тебе родной сестрой, и тетушка Идиллия говорит, что все мы в конце концов сестры. Ты согласна?

К крайнему удивлению Розы, Фиби села на пол, зарылась лицом в фартук и долгое время молчала.

«Ну вот! Обиделась! Что же теперь делать?» — подумала Роза, испугавшись такой реакции на свое предложение. Она попыталась загладить вину и, запинаясь, принялась оправдываться:

— Прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя обидеть…

Фиби снова ее удивила: она уронила на колени фартук, лицо ее сияло улыбкой, хотя на глазах блестели слезы. Она обвила Розу руками и проговорила, смеясь и плача:

— Вы самая чудесная девочка на свете, и с вами я на что угодно согласна!

— Значит, ты одобряешь мой план? Ты плакала не потому, что мои слова прозвучали… снисходительно?

— Одобряю — можно и так сказать! А плакала я потому, что никто никогда не был ко мне так добр. Снисходительно? Да ходите вдоль и поперек, я возражать не стану! — воскликнула Фиби, до глубины души тронутая словами Розы.

— Давай играть, что я добрый эльф из коробочки или крестная фея, которая спустилась по дымоходу, а ты Золушка и должна загадать желание, — сказала Роза, пытаясь придумать способ осторожно выведать, чего хочется Фиби.

Фиби раскусила ее замысел, потому что, хоть и воспитывалась в рабочем доме, была чуткой натурой от природы.

— Ничего я сейчас не хочу, мисс Роза! Разве что отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали, — сказала она, стирая тыльной стороной ладони слезинку, которая, нарушая торжественность момента, повисла на кончике носа.

— Я же ничего не сделала, просто угостила тебя конфетами! Вот, возьми еще! Будешь работать и есть, а заодно подумаешь, чего бы тебе хотелось. Я должна идти прибирать комнату, так что до свидания! Не забудь — мы теперь сестры!

— То, что вы мне подарили, слаще любых конфет, и я всю жизнь буду вам благодарна!

Фиби отерла шершавые руки от пыли, сердечно пожала ладошку Розы и проводила ее до двери сияющим благодарным взглядом черных глаз.