Маленькие женщины

Луиза Мэй Олкотт, 1868

Мег, Джо, Бетси и Эми Марч – сёстры, самой старшей из которых шестнадцать лет, а самой младшей – двенадцать. Каждая проходит через непростой этап взросления, искренне стремясь стать лучше. В истории сестёр Марч описываются важные во все времена истины: осознание долга и справедливости, любовь к родителям, взаимопонимание в семье и в дружбе, проявление доброты к людям. Книга американской писательницы Луизы Мэй Олкотт стала первой в жанре приключенческих романов о взрослении для девочек.

Глава II

Праздник начинается

В рождественское утро Джо проснулась раньше всех и сунула руку под подушку. Она нашла там книгу в красном переплёте. Это было Евангелие — лучший руководитель для пилигрима, который хочет достичь цели своего странствия.

Джо разбудила Мег и других сестёр. Они желали друг другу весёлых праздников, целуя одна другую, и каждая нашла у себя под подушкой Евангелие в хорошеньком цветном переплёте.

— Знаете, — сказала Мег, — после отъезда папы мы совсем забросили привычку читать Евангелие. Положим его каждая у своей постели и будем каждый день читать понемножку. Начнём с сегодняшнего дня, Джо!

Она открыла священную книгу, Джо обняла её за плечи и, склонившись к ней, стала читать вместе.

— И мы сделаем то же, Эми, — сказала Бетси. — Чего мы не поймём, то сёстры нам объяснят.

Все четыре сидели над Евангелием и читали с благоговением, а солнышко, заглядывая в окно, освещало их детские личики.

— Где мама? — спросили старую няню Анну Мег и Джо, сойдя вниз полчаса спустя.

— И сама не знаю, — отвечала старушка. — Приходил ранёхонько утром какой-то мальчик и просил на бедность, для больной матери. Ваша мама сейчас и ушла с ним. Она ведь никогда бедным не отказывает.

Анна давно жила в доме — с самого рождения Мег — и считалась членом семьи.

— Мама, наверно, скоро вернётся, — сказала Мег, — давайте накрывать завтрак… А где же одеколон, Эми? — спросила она, заглянув в корзинку с подарками.

— Эми, верно, пошла завязывать ленточку на флакон, — ответила Джо, прыгавшая по комнате, чтоб размять новые туфли.

— Хороши мои платки? Анна их так хорошо выгладила!

— Посмотрите-ка! — воскликнула Джо. — Наша девчурка вышила Мама вместо М. Какова?

— Я думала, так лучше, — смущённо сказала Бетси. — Два М стоят и на платках Мег, а эти лично для мамы.

— Отлично придумала, дорогая! — похвалила Мег. — И маме это точно понравится. Ах! Слышите? Стукнула дверь! Это мама… Прячьте скорей корзинку!

Мигом поставили корзинку под диван. Дверь отворилась, но вошла не миссис Марч, а Эми, в пальто и в косынке. Она немножко смутилась, увидав сестёр.

— Куда это наша птичка так рано улетала? — сказала Мег. — Что ты такое прячешь за спиной, Эми?

— Я думала, никто не узнает! — отвечала Эми. — Когда я сегодня читала с Бетси Евангелие, мне сделалось вдруг очень стыдно, что я такая эгоистка, и я пошла купить большой флакон… на весь свой доллар…

Мег крепко поцеловала её, а Бетси обвязала флакон розовой ленточкой.

— Ах, как красиво теперь! — радовалась Эми.

Опять стукнула дверь внизу, и снова корзинка с подарками исчезла под диваном.

Вошла мать.

— Мама, милая, с наступающим праздником! Спасибо тебе за книги! — говорили сёстры, окружая её. — Мы уж начали их читать и каждый день будем прочитывать понемногу.

— И прекрасно, мои милые девочки! Желаю вам успеха и весёлых праздников. Прежде чем мы сядем завтракать, я хочу вам кое-что сказать. Тут недалеко живёт бедная женщина с шестерыми детьми, а седьмой недавно родился. У них нет ни хлеба, ни дров. Отнесём им наш рождественский завтрак! Как вы думаете?

Сёстры не сразу ответили: им очень хотелось есть, а завтрак подали позже обыкновенного. Однако ж молчание длилось только одно мгновение.

— Какое счастье, что мы ещё не начинали! — воскликнула Джо.

— Можно мне нести чайник? — спросила Бетси.

— А я возьму сливки и булочки, — сказала Эми, уступая бедным свои любимые кушанья.

Мег взяла фрукты и хлеб.

— Я была уверена, что вы согласитесь, — сказала миссис Марч. — Когда мы вернёмся, мы позавтракаем молоком с хлебом.

Всё было готово, и семья отправилась. Они пришли в бедную, полупустую комнату. В одном углу сидела мать с крошечным ребёночком на руках, в другом, на большой кровати, приютились остальные дети, прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Дров в печке не было, в разбитое окно врывался холодный воздух.

— Господь посылает к нам своих ангелов! — сказала бедная женщина со слезами на глазах.

Миссис Марч занялась матерью и ребёночком, которому она принесла бельё и тёплое одеяло.

Сёстры стали делить между старшими детьми завтрак. Анна заткнула собственным старым передником разбитое окно и растопила печку принесёнными из дому дровами. Дети улыбались. Их бледные личики зарумянились. Мать со слезами благодарила миссис Марч и Анну.

Не было во всём городе таких счастливых людей, как четыре сестры Марч, когда они с матерью возвращались домой.

— Я думаю, это и называется в Евангелии любить своего ближнего, как самого себя, — говорила Мег. — Как я рада, что мы могли это сделать!

Пока миссис Марч выбирала у себя в шкафу одежду для бедной вдовы и её детей, сёстры разложили подарки на столе между горшками роз и златоцвета.

— Мама идёт! Пойдёмте! — сказала Джо.

Бетси села за фортепиано и заиграла самый весёлый марш, какой только знала. Мег взяла мать под руку и торжественно, в сопровождении сестёр, ввела её в столовую.

Её усадили на почётное место. У неё слёзы были на глазах, когда она увидела подарки и стала читать приколотые к ним поздравления. Джо надела ей новые туфли, Бетси надушила новый платок одеколоном Эми и положила ей в карман, перчатки Мег были завёрнуты в бумажку и спрятаны, пока не понадобятся.

За этим последовало много поцелуев, расспросов и рассказов. Всё это вместе придаёт столько живости праздничному дню и в дальнейшие годы остаётся незабываемым тёплым воспоминанием!

Наконец пора было готовиться к спектаклю, который девочки устраивали в этот вечер. Они были слишком юны, чтоб ездить в театр, и слишком бедны, чтоб иметь всё необходимое для устройства домашнего спектакля. Но бедность изобретательна. Большую комнату разделили пополам драпировкой, жёлтой с синим. По её одной стороне была сцена. Так как ни один мальчик не участвовал, то Джо могла исполнять мужские роли и была этому очень рада. Для этого у неё всегда были в запасе мужские сапоги, которые она добыла через одну подругу, и мужская куртка с укороченными рукавами, принадлежавшая когда-то какому-то живописцу. Актёров было мало. Мег и Джо исполняли разные роли и руководили спектаклем. Зрители — человек десять молоденьких девушек — сидели на кровати напротив сцены. За драпировкой, заменявшей занавес, слышались шёпот, сдержанный смех и звуки шагов. Наконец зазвонил колокольчик, занавес отдёрнулся, и лирическая трагедия началась. Несколько горшков с деревцами и зелёная материя, разостланная на полу, означали тёмный лес. Промежуток между двумя столами в углу с натянутым поверх платком изображал пещеру в глубине чащи. В пещере стоял маленький очаг, под которым пылал огонь; колдунья наклонилась к котелку, который на нём стоял. Она приподняла крышку, и из котелка поднялся пар. Это произвело большой эффект.

Явился коварный Хьюго в широком плаще, с чёрной бородой, с гремевшей по полу саблей, в знаменитых сапогах. Он пропел дикую песню, вскрикивая по временам, и все узнали, что он хочет убить Родриго, чтоб жениться на красавице Заре.

Ему с восторгом аплодировали, и он раскланивался, как опытный актёр.

— Агарь, — позвал он, — поди сюда!

Явилась колдунья Мег с космами седых волос, висевших по обеим сторонам лица, одетая в чёрное с красным, с каббалистическими знаками на одежде, опираясь на палку. Хьюго велел ей добыть два зелья: одно для того, чтоб его полюбила Зара, другое для того, чтоб отравить Родриго. На зов Агари явился сначала белокурый дух-хранитель в розовом венке и пропел хорошенькую песенку, в которой говорил, что воду, которую он принёс, можно употреблять только для доброго дела, иначе она потеряет силу.

После другой песни Агари явился уж не такой светлый дух-хранитель и, подав Хьюго пузырёк, убежал с насмешливым смехом. Хьюго спрятал оба пузырька в свои широкие сапоги и ушёл. Тогда колдунья рассказала публике, что решила наказать Хьюго за все его злые дела.

Это было первое действие. В антракте публике подавали гостинцы, чтоб не скучно было ждать второго действия.

Когда занавес опять отдёрнулся, на сцене стояла декорация, изображавшая башню до самого потолка. В маленьком окошечке мелькал огонёк. У окна стояла Зара и ждала Родриго. Он явился в красном плаще, в шляпе с перьями и в огромных сапогах, заиграл на гитаре и запел, прося Зару сойти к нему и бежать с ним. Зара пропела, что она согласна. Родриго бросил ей один конец верёвочной лестницы, и она стала осторожно спускаться, опершись на его плечо. Всё было бы хорошо, да край шлейфа Зары зацепился за подоконник, и декорация повалилась на неё и на Родриго.

— Я говорила! Ведь я говорила! — недовольным тоном твердила Зара-Эми.

Зрители громко вскрикнули от страха.

Из-под рухнувшей башни видны были только огромные сапоги Родриго.

Но тут явился на помощь дон Педро — отец Зары — и, шепнув ей, чтоб она не смеялась, обратился к Родриго и грозно приказал ему уходить.

Родриго немножко ушибся, но не потерял собственного достоинства и гордо отказался уйти. Зара также не соглашалась повиноваться отцу, и их заключили в темницу. Тюремщик был очень робкий человечек; он схватил их за руки и увёл, забыв пропеть свою арию.

Потом открылся большой зал в замке. Хьюго налил яд в два бокала и приказал пажу отнести их заключённым, объявляя, что сейчас идёт к ним сам.

Паж отвлёк внимание Хьюго. Агарь подменила бокалы другими, в которых было налито безвредное питьё. Паж унёс их, а колдунья, невидимая для Хьюго, поставила на стол чашу с отравой. Хьюго выпил яд и умер в судорогах. Это была поистине захватывающая сцена.

Агарь освободила заключённых.

Дон Педро не хотел отдавать свою дочь за Родриго, потому что он был беден. Тогда Агарь наделила Родриго огромным богатством, и свадьба была решена. Зара, Родриго и дон Педро спели хором, и занавес опустился при громких аплодисментах публики.

Но вдруг раздался страшный треск, и места для зрителей — кровать — подломилась под ними. Все упали. Актёры подоспели на помощь и вместе со зрителями заливались смехом. В это время явилась Анна просить барышень вниз ужинать.

Для актёров это было такой же неожиданностью, как и для гостей. На столе стояло розовое и белое мороженое, фрукты, пирожки, варенья и сладости, и между ними четыре хорошеньких букета.

Сёстры весело посматривали на стол и на мать.

— Откуда это? Не феи ли принесли? — сказала Эми.

— Не тётушка ли Марч надумала доставить нам удовольствие? — сказала Джо.

— Мама — никто другой! — сказала Мег.

— Все вы ошиблись, — отвечала, весело улыбаясь, миссис Марч. — Это прислал мистер Лоренс.

— Дедушка Лори Лоренса! Что это значит? Мы его совсем не знаем, — сказала Мег.

— Анна рассказала одной из его служанок, куда вы ходили сегодня утром, — объяснила миссис Марч, — и старичка тронуло это. Он был дружен с вашим покойным дедушкой, моим отцом, и напомнил мне об этом сегодня в письме, которое Лори принёс вместе с гостинцами. Мистер Лоренс просил не отказывать ему в удовольствии сделать вам приятное.

— Пари держу, — сказала Джо, — что внук навёл его на эту мысль. Это славный мальчик, и мне хотелось бы с ним познакомиться. Я уверена, что ему до смерти хочется поговорить с нами, да он ужасный дикарь. А Мег ни за что не позволяет мне сказать ему ни одного слова, когда мы встречаемся.

— Вы говорите о старике, который живёт в доме рядом? — сказала одна из девочек. — Моя мама его знает. Он ужасный гордец и ни с кем из соседей не знакомится. Мальчик остаётся один, как только уходит его учитель. Мама приглашала его к нам, но он всегда отказывается.

— Как-то раз, — сказала Джо, — наша кошка пропала, и он принес её нам. Мы с ним поговорили несколько минут, но он сейчас же убежал, как только увидал Мег. Да, с ним непременно надо познакомиться: ему, наверно, очень скучно.

— Мне он нравится, — отвечала миссис Марч. — Это, по-видимому, благовоспитанный мальчик, и я ничего не имею против, чтоб вы с ним разговаривали. Сегодня ему, возможно, было очень жаль, что он не мог присоединиться к вам, когда вы смеялись наверху.

— И к счастью нашему! — сказала Джо, взглянув на свои большие сапоги. — В другой раз мы сыграем что-нибудь такое, что и он мог бы видеть. Как знать? Может быть, и он когда-нибудь будет участвовать в спектакле. Это было бы чудесно!

— Какие хорошенькие цветы! — говорила Мег. — Я никогда не видела таких прелестных букетов.

— Да, это правда, — отвечала миссис Марч, — но для меня ещё дороже букет, который мне подарила Бетси. Я с ним целый день не расстаюсь.

— Мама, — шёпотом спросила Бетси у матери, — как ты думаешь, можно ли послать букет цветов и папе? Он, бедняга, не так весело встречает Рождество, как мы!