Помолвка виконта

Луиза Аллен, 2006

Брат и заботливые тетушки решили во что бы то ни стало выдать замуж «бедняжку Десси». Пройдя сквозь целый ряд смотрин, выдержав придирчивые взгляды печальных вдовцов и их сыновей, долговязая веснушчатая Десси потерпела ошеломляющее фиаско. Услышав о новой попытке брата устроить ее судьбу, девушка спешно покинула его дом и едва не оказалась погребенной под снегом в жестокую метель. Высокий красавец Эдам Грантам выручил Десси из беды, но похитил ее сердце. Ему понравилась умная, смелая и самостоятельная девушка, но как быть с его невестой?

Глава 6

— Посмотри на себя! — сердито пробормотала Десима, глядя в зеркало.

Нос у нее был розовым, а щеки красными. Проклятые веснушки выступали так, словно каждую нарисовали чернилами. Волосы растрепались, а лицо казалось изможденным бессонницей. Сейчас она выглядела на все свои двадцать семь лет, если не больше. Десима скорчила себе рожу и поморщилась, глядя на свой рот. Ей давали понять, что широкий рот — не худшая из черт ее лица, а всего лишь одна из многих, но это не помогало. «Рыбьи губы» — так называли ее младшие кузины, когда они были детьми.

Как она могла подумать, что способна превратиться в уверенную независимую женщину, которая сама определяет свой образ жизни? Возможно, такое достижимо, но не за один день и одну ночь, не в компании светского мужчины, который был слишком джентльмен, чтобы смеяться над ней.

«Он смеется надо мной, — бормотал жалобный внутренний голос. — Он находит меня забавной». «Как ты нашла бы забавным ребенка, подражающего взрослым», — отозвался другой, циничный голос. Вчера вечером ей не нужен был бренди, чтобы у нее закружилась голова, — она и так была пьяна от свободы, возбуждения и чувства опасности, поэтому вела себя как… как дура.

Десима вытерла руки полотенцем, сбросила шаль и нашла фартук. Бекон, хлеб, одно яйцо. Для троих достаточно, но Бейтс, должно быть, уже проснулся и голоден.

Нож, хлебная доска, вилка. Что нужно для приготовления бекона? Вероятно, сковорода.

Он может в любую минуту вернуться и поинтересоваться, почему она вдруг убежала.

К счастью, когда задняя дверь открылась, на тарелке уже лежали подрумяненные тосты, а на сковороде шипел бекон.

Десима стояла спиной к двери, наливая горячую воду в кофейник.

— Все сделано, — весело сказал Эдам, как будто она не убежала сломя голову от игры, которую сама затеяла. — Бекон пахнет отлично.

Десима поспешно выложила его на тарелку, пока он не почернел. Она осторожно разбила яйцо над сковородкой и отскочила назад, когда оно начало шипеть.

— Слишком горячо. — Эдам наклонился над ней и поднял сковороду с огня, покуда яичница стала белой с коричневыми краями.

— Она испорчена, — сказала Десима, боясь, что ее голос задрожит.

— Нет. — Эдам выложил яичницу на тарелку — желток выглядел явно недожаренным. — Я умоюсь и отнесу еду Бейтсу.

Десима намазала тост маслом и положила его вместе с беконом, банкой варенья и кружкой кофе на поднос, подтолкнув его через стол к Эдаму, когда он вышел из буфетной.

— Надеюсь, утром он чувствует себя лучше и его нога не так сильно болит.

— Скорее у него болит голова. — Эдам усмехнулся и взял поднос. — Я загляну к Пру, когда поднимусь.

Десима машинально намазала маслом остальные тосты, поставив рядом варенье и тарелку с беконом. Кухонный стол казался уютным с ароматным беконом и стульями, придвинутыми к теплой плите. Почему это так на нее подействовало, Десима не имела понятия, но ее глаза наполнились слезами, и, едва понимая, что делает, она села за стол и заплакала, спрятав лицо в фартук.

— Эй! В чем дело, Десима? — Эдам опустился на колени рядом с ней, осторожно убрав фартук от ее лица. — Вы обожглись?

— Нет. Простите, это нелепо. Я никогда не плачу. — Она снова попыталась спрятать лицо, но ей помешали. Эдам сунул ей в руки большой носовой платок.

— Никогда?

— Никогда! — Ее голос дрогнул. Должно быть, ее нос, глаза и все лицо покраснели.

— Ну, если вы не плачете, — сказал Эдам, — значит, вы больны слезливостью. Это легко излечивается.

— Чем я больна? — Десима осторожно отодвинула от лица белую ткань.

— Слезливостью. Поешьте что-нибудь — это лучшее лечение. — Он наполнил тарелку и придвинул ее к ней. — Валяйте.

— Но что это за болезнь?

Десима взяла кусок, прожевала, закусила ломтиком тоста, и дрожь внутри исчезла.

— Точно не знаю. — Эдам быстро разрезал поджаренное яйцо. — Моя старая няня так называла это, когда я в детстве впадал в уныние без видимой причины. Но пища всегда помогала.

— А теперь у вас часто бывает слезливость? — спросила Десима.

Он ел яичницу с удовольствием — возможно, она была не так уж плоха.

— Не было годами. Подозреваю, что слезливость исчезает, если рядом нет никого, кто бы лечил ее ирисками. Бейтс проснулся и тоже ест ваш бекон. Он говорит, что его такая-сякая нога болит так и разэтак, если его лордство извинит ему подобные выражения, и что сам он лучше лечил бы даже собаку, но уверен, что его лордство сделал все возможное, учитывая, что у него было немного практики. К счастью, Пру спала во время этого выражения признательности за наши усилия.

— Он всегда так прямолинеен? — Десима высморкалась и спрятала платок.

— Обычно он просто ворчит. Это была одна из длиннейших речей, какие я слышал от него, если не считать тирады, которой он разразился, когда я нес его вчера вечером. Я унаследовал Бейтса от моего отца — тоже немногословного человека.

— Вот как? — Десима отодвинула грязную тарелку. — Вы помните, что завтра Новый год?

— Да. Нужно как-нибудь это отметить. — Эдам взял банку и начал щедро намазывать на тост крыжовенное варенье. — Мы могли бы испечь пирог.

— Нет яиц. Даже я знаю, что для пирога нужны яйца.

— Я что-нибудь придумаю. А вы возвращайтесь в постель. — Эдам налил еще одну чашку кофе и передал ей. — Идите.

— Но я только что встала! Сейчас девять, и у нас полно дел.

— Каких? — Он начал мягко подталкивать ее к двери. — Бейтс будет шокирован, если вы попытаетесь ухаживать за ним, Пру спит, лошади ухожены и могут ждать до вечера. Если вы понадобитесь Пру, я разбужу вас.

— Но…

— Если вы скажете это еще раз, я потащу вас наверх на руках. Хотите, чтобы я уложил вас в кровать? — Это было сказано без малейшего намека на флирт, а с угрозой.

Десима поджала хвост и повиновалась.

Она проснулась, когда часы пробили час, притом что в полдень ее не разбудили и двенадцать ударов. Из соседней комнаты доносился шум, прерываемый приступами кашля.

Десима выбралась из кровати, зашнуровала корсет и застегнула халат.

— Пру? Ты проснулась?

Горничная действительно проснулась, бледная и с затуманенными глазами, она сидела в постели с подносом, на котором расположились кувшин с мутно-белой жидкостью, ложка, бутылка с микстурой от кашля миссис Читти и чашка с остатками чего-то походившего на суп.

— Здравствуйте, мисс Десси. Я разбудила вас?

— Вовсе нет, Пру. — Десима присела на край кровати, отодвинув стопку журналов. — Как ты себя чувствуешь?

— Слабой, как ребенок. — Пру скорчила гримасу. — Но жар, кажется, прекратился — остался только этот изнурительный кашель. По-моему, лекарство помогает. Его принес милорд вместе с ячменной водой и каким-то супом во время ленча.

— Где он достал суп?

Пру пожала плечами и покраснела.

— Мисс Десси, он спросил меня как ни в чем не бывало: «Вы бы хотели посетить другой конец коридора, мисс Пруденс?» Ну, я чуть сквозь землю не провалилась, но его лордство отнес меня, поставил снаружи и тактично отошел, пока я снова не открыла дверь. Он настоящий джентльмен, даром что виконт.

Озадаченная Десима попыталась осмыслить последнюю фразу.

— Но, Пру, если он виконт, то должен быть джентльменом.

— Не обязательно, — мрачно отозвалась горничная. — Большинство из них, по слухам, законченные повесы. Ни одна женщина не может чувствовать себя с ними в безопасности.

— Думаю, с этим виконтом мы в безопасности, — сказала Десима, закусив губу, но она была не совсем уверена в том, что это правда и что она рада этому. — Ты не думаешь, что тебе следовало бы снова лечь и отдохнуть?

— Я все время клюю носом. Мисс Десси, вы ведь не собираетесь вниз в таком виде?

— В каком?

— Ваши волосы в беспорядке, халат помят, и я не думаю, что вы как следует зашнуровали ваш корсет. — Она с неодобрением посмотрела на очертания груди Десимы.

— Я причешусь и зашнуруюсь как смогу.

— Позвольте мне, — настаивала Пру. — Вы должны выглядеть наилучшим образом. Это надо сделать! — загадочно продолжала Пру. — Я буду сердиться, если вы не позволите мне это сделать. — Она патетически кашлянула. — Мужчины замечают такие вещи.

Причесанная и зашнурованная Десима направилась вниз. В кухне стояла тишина, но воздух был наполнен аппетитным запахом.

— Мисс Росс. — Эдам с поклоном явился из какой-то комнаты. — Если вы соизволите пройти в столовую, я подам вам ваш ленч.

Сам джентльмен чудесным образом из подобия конюха превратился в безупречного англичанина — элегантный без особого старания это подчеркнуть и привлекательный без каких-либо ухищрений. Десима вспомнила одобрительные слова Пру. Возможно, он не повеса, но это не делало его безопаснее.

Десима чинно проследовала к столовой.

— Благодарю вас, — сказала она, — но вы должны были позволить мне помочь вам.

— Вовсе нет. — Эдам открыл двери и улыбнулся, услышав возглас удивления. В камине горел огонь, в комнате было тепло, мерцали свечи, сверкали приборы на накрытом столе. — Теперь, если вы извините меня, мисс Росс, я на время стану дворецким.

Десима покорно опустилась на стул, который он выдвинул для нее, и встряхнула свою салфетку. Эдам удалился в кухню, признаваясь себе, что он немного волнуется, ожидая ее оценки его кулинарных способностей. Было так необычно для него попытаться удовлетворить женщину в той области, где он был новичком. Эдам усмехнулся про себя — последний раз он был в таком положении… когда? Пожалуй, в семнадцать лет. И опыт, который он тогда приобрел, был совсем иным. Учиться готовить едва ли было так же увлекательно, но зато безопасно.

— Суп, мэм. — Эдам поставил перед ней супницу.

— О боже! — Десима подняла крышку и понюхала. — Пахнет чудесно. А это что?

Она с интересом наблюдала за тем, как он пытается разрезать темно-коричневый батон.

— Хлеб. Я не думал, что это так трудно.

— Уверена, все будет чудесно, — вежливо сказала Десима, когда ломоть хлеба шлепнулся на ее тарелку. — Несомненно, местный рецепт. — Эдам был уверен, что она поддразнивает его. Да, в глазах снова появились озорные искорки. — Вероятно, необходимы лимоны?

— Это лестерширская^[9] версия, — ответил он. — Для ратлендского^[10] рецепта нужны грецкие орехи. Скажите, Десима, вас что-то позабавило, когда вы спустились вниз?

Она опустила разливательную ложку и порозовела. Эдам наслаждался тем, что может вгонять ее в краску. Румянец быстро приливал к прелестной коже, которая стала для него предметом восхищения. Да еще эти веснушки!

— Я не могу вам сказать. — Десима передала ему суп и налила себе. Большинство женщин притворно осведомились бы, что он имеет в виду, трепеща при этом ресницами и, вероятно, усмехаясь.

— Почему? — Эдам придвинул к ней масло, опасаясь, что так называемый хлеб ему не слишком удался.

Десима покачала головой:

— Не могу. Это совершенно неприлично. Господи, какой великолепный суп! Из чего он?

Эдам не имел никаких возражений против того, чтобы возбуждать в мисс Росс неприличные мысли. Совсем наоборот.

— Возможно, существует французское название, но я называю его супом из всей кладовой, я положил в него всего понемногу. Итак, Десима, вы собираетесь рассказать о ваших неприличных мыслях или мне придется воображать самые ужасные вещи?

— Ну… — Она помешала суп ложкой, задумчиво глядя в тарелку, затем бросила на него оценивающий взгляд из-под ресниц. — Я думала о том, каким джентльменом вы выглядите, потому что Пру недавно заметила, что вы настоящий джентльмен, хотя и виконт. — Десима засмеялась при виде выражения его лица. — Она уверяет, что аристократам нельзя доверять, так как все они повесы.

— Кроме меня?

— Очевидно. — Десима усмехнулась. — У вас такое лицо, словно вы не знаете, комплимент получили или оскорбление.

Именно об этом Эдам и подумал.

— Вы считаете меня повесой?

— Безусловно, нет, иначе я не поехала бы с вами. В любом случае вы слишком крупный для того, чтобы быть повесой.

Она задумчиво жевала хлеб.

— Крупный?

— Я всегда представляла себе повес тонкими и гибкими. Не то чтобы я что-нибудь о них знала, кроме того, что для них соблазнение невинных девушек — обычное дело.

— Это несомненно. Думаю, это необходимое условие, — серьезно согласился Эдам. — Вместе с пристрастием к азартным играм, ночным кутежам и посещениями притонов в дурной компании и падшими женщинами, содержанием актрис и танцовщиц из оперы и, конечно, веселой стайкой дорогих любовниц.

— О! — Обычно она внимательно обдумывала его слова, давая самые неожиданные ответы. Эдаму это очень нравилось. — А у вас есть такая стайка?

Эдам подавился куском моркови.

— Конечно нет! Только одна.

«Боже, что я говорю!»

— Она красивая? — осведомилась Десима.

— Очевидно, иначе я не стал бы содержать ее.

— Ну, думаю, могли бы, если она исключительно… э-э… талантлива, — задумчиво заметила Десима. — А любовницы обходятся очень дорого.

— Да, — с чувством ответил Эдам. — Особенно… э-э… талантливые. Если вы щедры и обходитесь с ними достойно, даже когда связь кончена. — Почему он подумал об окончании связи? Только вчера он не имел ни малейшего намерения расставаться с Джулией.

— Надеюсь, у Чарлтона нет любовниц. Я очень люблю мою невестку, и, хотя уверена, что он мог бы позволить себе любовницу, Хермион это бы не понравилось.

— Сомневаюсь, что у него она есть, — ободряюще произнес Эдам. — По вашим описаниям Чарлтон выглядит слишком респектабельным и скучным для этого. Уверен, что ваша невестка наслаждается его безраздельной преданностью.

— Вы хотите сказать, что только скучные мужья могут быть преданы своим женам? Хмм. — Десима насмешливо посмотрела на него. — Значит, выходя замуж, женщина должна выбирать между скучной преданностью и интересной неверностью.

— Поэтому вы не вышли замуж? — импульсивно осведомился он и был наказан: озорные искорки потухли в ее серых глазах.

— Нет, — напрямик ответила она.

«Проклятье!» Эдам не мог найти слов — это было необычное ощущение.

Десима улыбнулась, сжалившись над ним:

— Хлеб очень хорош для первой попытки. Что, по-вашему, у нас будет на обед? Если кто-нибудь из нас захочет обедать. — Она с сомнением посмотрела на ломоть хлеба в ее тарелке.

— Голубь, если мне удастся его подстрелить.

— Тогда я уберу здесь и присмотрю за Пру и Бейтсом.

Спустя полчаса Эдам вышел через заднюю дверь — дробовик висел у него на руке, а сумка с патронами на плече. Он задержался при звуке бегущих ног — Десима выглянула из кухонной двери.

— Вы тепло оделись? — Бросив взгляд на его пальто и шарф, она одобрительно кивнула и исчезла так же быстро, как появилась.

Заботливость Десимы пробудила в нем теплое чувство. Он сердито нахмурился и сказал себе, что между ними всего лишь дружба.

Но вот что странно: за двадцать четыре часа эта длинноногая перезрелая девица вызвала у него желание забыть все правила джентльменского поведения и заняться с ней любовью, испытывать удовольствие от выполнения обязанностей лакея, кухарки и конюха, пережить сомнения в разумности содержать любовницу и благосклонно принять заботу о нем. С озабоченным выражением лица Эдам захрустел по снегу, направляясь к роще.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Лестершир — графство в Центральной Англии.

10

Ратленд — графство в Центральной Англии.