Трамонтана. Король русалочьего моря

Лоурелл Т.К., 2023

Европа стоит на грани катастрофы, но у тех, кто принадлежит к тайному народу магов, свои проблемы. На плечах потомков благородных семей лежит бремя древних тайн, а Дар, способный творить чудеса, не может спасти их от смертоносных проклятий. В тайную Академию Трамонтана в числе избранных поступают наследница знатного рода Исабель, герцогиня Альба, которую пожирает проклятье волшебного огня, и ее скованный древней клятвой вассал Ксандер ван Страатен, прозванный принцем русалок. Когда над Трамонтаной сгущаются тучи, готовые поглотить мир, героям придется противостоять надвигающейся буре и разобраться в том, кто же они есть на самом деле.

Copyright © Лоурелл Т.К., 2023

© Перепелкина Н., иллюстрации © ООО «Издательство АСТ», 2023

Друзьям, которые вдохновляли, поддерживали и оставались рядом.

Пролог

1938

Парад был безупречным, впору залюбоваться даже избалованному глазу. Гордо развевались на мартовском ветру черно-алые знамена, высоко неся хищно вцепившихся в древки могучих бронзовых орлов, чеканный шаг ни на мгновение не нарушался, и как один были молоды и веселы солдаты. И неудивительно, что хоть они и старались сделать лица подобающе суровыми и бесстрастными, глаза их блестели пуще начищенных шлемов, а поджатые губы еле скрывали улыбки. Это был час торжества, и более того — победа не стоила им ни капли крови.

Другое дело, что за то, чтобы эти веселые молодые парни сейчас шагали по улицам одного из прекраснейших городов Европы под разудалые марши своей родины, неизменные со времен ландскнехтов, заплатили другие, и немало. Собственно, Эрнст сам был одним из тех, кто здорово потрудился ради этой победы. Но сейчас, смотря на парад с балкона, слушая грохот звонкого солдатского шага и любуясь плывущими знаменами, он об этом нисколько не сожалел.

Его собеседник, маркграф, был явно иного мнения. То и дело вытирая вышитым платком потеющий лоб, он смотрел на бесконечную ленту марширующих солдат с бессильным унынием, будто перед ним описывали его имущество или уводили в рабство дочь за долги. Впрочем, это-то было недалеко от истины.

Разухабистая песня о прекрасной девушке Лоре, гремевшая в ту минуту на все окрестные улицы, совершенно заглушила звук шагов у них за спиной. Эрнст, правда, успел, так как привычка не позволила ему отмахнуться от прошедшего по спине холодка, а вот маркграф, не отрывавший печальных, как у бездомной собаки, глаз от марширующего строя, не шевельнулся, даже когда Эрнст уже низко склонился перед истинным хозяином торжества.

— Прекрасный день, господа. Эрнст, друг мой, право…

Поразительно, как голос его господина, низкий и мягкий, все же был четко слышен — будто оркестр специально примолк, а солдаты стали ступать тише кошек. Но нет, конечно, стоило подпрыгнувшему от неожиданности маркграфу начать бормотать извинения, сразу же стало ясно, что этой магией владел только Магистр.

Извинения он прервал, едва шевельнув рукой.

— Начнем с дела, — только и сказал он, бесстрастно и вроде бы чуть суховато.

— Конечно-конечно…

Засуетившийся маркграф рванулся назад в полумрак комнаты, обернулся, будто ожидая, что они пойдут следом, но Магистр уже не смотрел на него, одаривая безраздельным вниманием гордый строй внизу.

— Вот и начинается, Эрнст, — проговорил он, опершись о кованую решетку балкона, и опять Эрнсту не пришлось напрягать слух, чтобы расслышать его даже сквозь яростный бой барабанов и гром звенящих шагов. — Благодарю вас. Вы прекрасно поработали.

Эрнст решил, что неплохо было бы еще чуть поклониться в ответ на похвалу.

— Мой повелитель, что теперь?

Его господин обратил на него ласковый взгляд угольных глаз.

— Жаждете новых задач, старина?

Эрнст счел за лучшее промолчать. Благо, вниманием господина он владел недолго. Внизу на площади солдаты выстроились в каре и уже громовыми криками приветствовали невысокого человека, занявшего трибуну. Взгляд Магистра, на мгновение остановившийся на ораторе, стал ироничным.

— Хоть сейчас помолчат, — пробурчали хрипло из-за спины.

Эрнст покосился в сторону голоса. Да, так и есть, у входа на балкон, прислонившись худым плечом к косяку и будто сторонясь солнечного света, стоял неизменный спутник всех дорог Магистра — спокойный и безразличный, как всегда. В эту же минуту вернулся маркграф и при виде этого добавления к их компании вздрогнул, отшатнулся и застыл, растерянно переводя взгляд с одного на другого и бессильно опустив руку, сжимавшую в слабых пальцах шар из потемневшего от времени серебра, инкрустированного грубо обработанными камнями.

Снизу с площади, яростно жестикулируя, самозабвенно орал давешний невысокий человек. Почему-то Эрнсту подумалось, что эту деталь этого утра он запомнит особо.

— Ну что же вы, — негромко подсказал Магистр.

Дурной знак — чем более не в духе был он, тем тише становился его голос. Смертные приговоры он и вовсе озвучивал свистящим шепотом, змея позавидует.

Маркграф вздрогнул всем телом и — нет, не опустился: рухнул на колени, протягивая шар на вытянутых руках.

— Мой повелитель, прими этот дар как знак покорности и верной службы…

С неба дохнуло, будто могучим порывом ветра, тягостным предвестником бури и молний. Но воздух остался недвижим, только по голубой тихой реке прошла рябь, будто дрожь, и глухим гулом, будто ворчанием невиданного зверя, отозвалась земля. Внизу — Эрнст глянул — солдаты остались неподвижны, оратор и подавно не сбавил темпа своей пламенной речи. Они не чувствовали ничего, а он еле сдержал желание вжать голову в плечи.

Маркграф съежился, зажмурился даже, но не запнулся, не умолк:

–…моей, потомков моих и моего народа, пока жива наша земля и пока на то твоя воля…

Тишина вокруг стала нестерпимой, давящей. Казалось, еще немного, и будет не вздохнуть.

— И прими в знак клятвы артефакт, хранящий землю Восточной марки, — державу Рудольфа!

С отчаянием обреченного маркграф поднял шар над головой, и тонкие, затянутые в черную кожу пальцы Магистра схватили его и сжали. Эрнсту, хорошо знакомому с их нервной силой, подумалось: не раздавил бы.

— Я принимаю твою клятву, службу твоего народа и твою землю в свое вечное владение, — гулко, как колокол, отозвался низкий голос Магистра.

И тут же будто от этого шара, сжатого властной рукой, разошелся невидимый глазу прилив — волна незримой, но неодолимой мощи окатила их всех, и воздух вновь покорно стал свежим, легким и весенним, успокоилась окованная камнем река, прояснилось небо. Стоявшие внизу люди и вовсе не дрогнули. Хотя и действительно, что им, глухим и слепым без Дара, до истинной силы и власти?

Маркграф осел на пол, не в силах или не желая подниматься, только уронил голову на грудь, будто мигом обессилев.

— Вы свободны, — произнес Магистр.

Тут же (откуда только взялись и силы, и желание!) грузный человек на полу вскочил, нижайше поклонился и умчался прочь. Их господин проводил его взглядом и беззвучно рассмеялся, подбросив тяжелый серебряный шар вверх и лихо прокрутив его на пальце, как дворовый мальчишка. А потом не глядя бросил его в сторону, и так же не глядя, не отклеиваясь от косяка, сутулый седой человек поймал его.

— Неплохая штука, — оценил он, постукав по ней пальцем. Эрнсту подумалось, что и на зуб попробует, так, на всякий случай. — Теперь что?

Магистр широко улыбнулся, и у Эрнста вовсе от сердца отлегло: похоже, все-таки доволен. Значит, можно подать голос.

— Моравия? Или вы хотите уже на запад?

Магистр стремительно повернулся к нему, будто только вспомнил о его присутствии и пока еще не определился, несет ли он угрозу. Мерзкая привычка; Эрнсту понадобилось семьдесят лет, чтобы научиться не отшатываться, когда он так делал. Магистра же это, похоже, забавляло — когда не раздражало. Впрочем, сегодня его реакции можно было не бояться.

«Черт тебя подери, — подумал Эрнст. — Я кавалеристов Мюрата встречал, не дрогнув, я и перед смертью не хныкал — а тебя…»

— Можно и на запад, — покладисто ответил Магистр. — Почему бы нет. Академия Трамонтана, пророчество… Не пора ли нам собирать камни, Менги?

Седой хмыкнул, блеснув синими глазами.

— Ваша воля, мессир.

— Какое пророчество? — рискнул поинтересоваться Эрнст.

— Хотя, — не слушая, хотя наверняка слыша, продолжил их господин, — лучше бы сначала разобраться с артефактом Иберии.

Эрнст не выдержал — выпучил глаза.

— Но Иберия покорна вам, повелитель! Я сегодня утром получил весть — они снова умоляют вас прибыть лично…

Глаза Магистра, черные, бездонные, резко сузились. Мягко-мягко, как крадущийся тигр, он шагнул к Эрнсту, вглядываясь в него, сквозь него, в самую душу — или в даль за Пиренеями, кому знать…

— Ну что ж, — сказал он, — пожалуй, этой чести они дождутся. А пока почему бы не насладиться днем нашей победы, друзья мои?

Будто дожидаясь этого момента, вилланские солдаты внизу вскинули руки в едином порыве, и, заглушая память о громе барабанов и яростном гневе небес, снизу полетело весело и грозно:

— Хайль! Хайль! Хайль!