Гамаюн – птица сиреневых небес

Лора Олеева, 2022

Когда черная беда раскрыла над тобой свои крылья, когда мир грозит несчастьем и логика отказывается принимать окружающие тебя странности, торопись!Торопись! Беги, девочка, беги! Не жди, что завтра будет лучше, завтра может уже не наступить. Ты думаешь, что тебе никто не поверит? Тогда отыщи того, кому тоже не верят. Найди телефон гадалки, наберись смелости и перешагни через ее порог.Может, это твой единственный шанс узнать горькую правду. Единственный способ вырваться из силков темной судьбы. Единственная возможность понять, о чем так плачет под твоими окнами вещий Гамаюн.В книге есть:#забавная невезучая главная героиня с паранормальными способностями#страшное проклятие, преследующее семью#таинственный убийца

ГЛАВА 16. Ксандра. Путевка в жизнь

Когда я вышла из ограды школы на следующий день, меня уже поджидали.

— Ксения! Гладышева!

Я обернулась на незнакомый голос и увидела девушку, которая спешила догнать меня по обледенелой улице. Я подождала, пока она подойдет ко мне.

— Здравствуйте!

Сегодня я ее едва узнала. Куда делась строгая прическа? А костюм? Сегодня психологиня была одета в удобную курточку с капюшоном и джинсы, а волосы свободно лежали на плечах, выбиваясь из-под вязаной шапки.

— Здравствуй, Ксения, — сказала мне психологиня. — Ты сможешь уделить мне полчаса?

Я с подозрением поглядела на нее. Вот ведь чувствовала во всем этом действе какой-то подвох, ведь чувствовала. Слова Маркина невольно всплывают в памяти. Я затравленно озираюсь по сторонам, как будто ожидая, что меня тут же повалят в грязный сугроб, свяжут и повезут, чтобы запереть в какой-нибудь комнатушке с небьющимися стеклами и пружинящими стенами.

— А где ваш… — с языка чуть не срывается «шкафчик», но я вовремя прикусываю бескостного болтуна и заканчиваю, — коллега?

Девушка морщит нос, как будто пытаясь удержаться от смеха.

— Я ему сегодня выходной дала. Он тут третьим лишним будет. В нашу компанию не вписывается.

— А-а, понимаю, — глупо отвечаю я, ничего не понимая, но все же вздыхаю с облегчением: пока, по крайнем мере, этот костолом не будет меня хватать, вязать и в психушку везти.

— Ксюш, мне с тобой посекретничать надо, — доверительным тоном говорит психологиня. — Где бы это поудобней сделать?

Я пожимаю плечами. О чем нам с вами секретничать, тетя? Хотя… На тетю она явно не тянет. Ненамного старше меня самой. Ну, может, ей лет… Но не старше двадцати, двадцати трех уж точно.

— Слушай, — вдруг оживляется девушка. — А давай в кафе пойдем. Посидим, поговорим, чего-нибудь сладенького съедим. Я тебя угощаю, разумеется.

Увидев мое окаменевшее лицо, она тут же с беспокойством уточняет.

— Что-то не так?

Я сурово качаю головой. Вы знаете первое правило бобового клуба? Вот то-то же. Первое правило бедности — никому не говорить о своей бедности. Второе правило… Второе правило — вовремя отдернуть руку, если кто-то вознамерился вложить в нее подаяние. Да, мы нищие, но гордые. И ваши подачки нам не нужны. Мы, если понадобится, и сами можем вас в кафе позвать. Нам просто сейчас недосуг. Нас на приеме ждут. В этом, как его… Ну там, где бордовый ковер на лестнице, где зал сверкает от хрустальных люстр и мраморных полов.

— Мама запрещает мне куда-либо идти с незнакомыми людьми, — строго выговариваю я психологине. — Вы разве не знаете элементарных правил безопасности?

Гордо задираю подбородок. Знай наших! Ишь ты, возомнила тут себя птицей дальнего полета. В кафе она меня, благодетельница хренова, приглашает. А то я без нее сходить не могу. И в кафе, и в ресторан, и вообще…

Психологиня снова морщит нос и на секунду прячет лицо в шарф. Я смотрю на нее с подозрением. Она что, смеется надо мной, что ли? Но девушка уже выныривает из шарфа, и ее лицо безмятежно, как у младенца.

— Извини, Ксения, это я, не подумав, предложила. Мне просто показалось, что ты совсем взрослая — как-никак уже среднюю школу оканчиваешь, поэтому и позвала. Но да, ты, разумеется, права, правил безопасности никто не отменял. Извини, не подумала.

— Я уже взрослая, — снова обидевшись, отвечаю я.

Тоже мне ребенка нашла. Да я уже такая взрослая, как вам и не снилось. Да я…

— К тому же я ведь не с неба свалилась, — уговаривает девушка. — Ты меня уже видела в школе. Какие тут могут быть подозрения на мой счет?

— Никаких…

— Тогда лады?

Психологиня в ожидании согласия молчит, чуть наклонив голову. Внимательно присматриваюсь к ее ауре. Нет, точно не обманывает. Когда врут, глядя в глаза, то… Нет, эта точно не врет. Немного расслабляюсь.

— В кафе не пойду. Но поговорить согласна.

— Вот и прекрасно!

Девушка вдруг расплывается такой улыбкой, что я невольно улыбаюсь в ответ. Вот дал же Бог кому-то обаяние и шарм! Честное слово, даже мне захотелось для этой фифы что-нибудь сделать. Представляю, как мужики от нее дуреют. Дуреют, падают к ногам и в штабеля укладываются. Эх, мне бы хоть малую толику таких природных данных.

— Раз в кафе ты не хочешь, пойдем в сквер? От мороженого ты же не будешь отказываться?

— Не буду, — неуверенно киваю я головой. — Но я его сама куплю.

— Как скажешь.

Иду и вспоминаю, сколько мелочи у меня за подкладку запрятано. В нашей семье только так: учет и контроль каждой копейки. Вот и приходится прятать крохи. Хотела сестренке чупа-чупс купить. Ну да ладно. Иногда и на себя, любимую, можно толику тугриков потратить. Главное, чтобы хватило.

Купив мороженое, присаживаемся на спинку скамейки, как школьницы. В сквере малолюдно. Вороны каркают. Вдалеке слышно, как дворники скребут свежевыпавший снег. Кошусь на психологиню, поедающую мороженое. Вот как ей удается его так эстетично вкушать? Я, что бы ни ела, непременно обтявкаюсь по уши. Из-за того, что отвлеклась, еле успеваю в последний момент поймать языком вытекающую из дырки внизу струйку мороженого и шумно всасываю. От стыда вжимаю голову в плечи. Однако психологиня даже ухом не ведет.

— Ксюш, а ты секреты хранить умеешь? — вдруг спрашивает она тихим голосом.

Застываю с приоткрытым ртом. Смотрю на нее. Похоже, серьезно говорит. Киваю и задеваю мороженое в стаканчике. Торопливо отворачиваюсь и вытираю кончик носа. Краснею.

— Ты знаешь, — доверительным тоном продолжает вещать психологиня, не глядя на меня, — мы ведь к вам в город не для тестов приехали.

— А зачем?

— Понимаешь, у нас с напарником работа особая, необычная.

— Какая работа?

— Работа у меня такая, о которой на каждом углу трубить нельзя, — строго замечает психологиня и наконец поворачивает лицо ко мне.

Вот тебе и поворот сюжета! Сейчас-сейчас! Знаю! Она скажет, что она на секретном задании и шпионов ловит. А один шпион в нашу школу затесался. И она не может его поймать без моей помощи. Yes, yes, yes! Горячая волна воодушевления поднимается и затапливает меня. Разумеется, я не откажусь помочь. Я его разоблачу, ох как разоблачу! Вы же тут все просто так, а я… Я — Ксения Гладышева. И потом меня наградят! Прямо перед школой награду вручат. Какая школа?! Меня в Кремль пригласят, и там сам прези…

— Ну так что, обещаешь все в тайне сохранить? — глядит на меня испытывающе.

Отвечаю преданным взглядом.

— Конечно. Вам подписку о неразглашении подписать?

— Зачем? Мне и твоего честного слова достаточно.

— Да я… Я никому! Клянусь здоровьем… отца, — вовремя вспоминаю я жертву семейного остракизма. А что? Даже если и проговорюсь потом, отцу уже терять нечего. Ему после материнского проклятья и так свой век с повышенным холестерином доживать. Пусть радуется, если проклятье на простату не перекинется.

— Верю, что не выдашь, — с улыбкой говорит разведчица, и я уже начинаю всерьез размышлять над вопросом, что бы такое приличное надеть на прием в Кремль. В голову приходит разве что только бабушкино парадное платье, которое она отложила для своих похорон. Колеблюсь буквально секунду и с сожалением отметаю этот вариант.

— Так что делать-то надо?

— Тебе? А почему ты решила, что тебе надо что-то делать? — девушка смотрит на меня, и я ясно вижу, как ее губы подрагивают, готовые вот-вот изогнуться в улыбке.

Вот тебе раз! А я уже и дырку себе для ордена провертела.

— Так зачем вы меня позвали? Разговоры разговаривать? — надуваюсь я.

— Ага, — бессовестно соглашается девушка. — Я тебе одну историю рассказать хотела. Послушать не откажешься?

Молча киваю головой. Вот так всегда. И в кафе не отвела, и мороженое за свой счет пришлось покупать, а теперь еще и всероссийская слава с пожизненным бесплатным проездом на городском транспорте мимо меня просвистели. Се ля ви. Ну ладно, ладно, вещайте, истории я люблю слушать. Вешайте ваши макаронные изделия, благо уши-то у меня большие и развесистые.

— Работа у нас с напарником необычная, — снова начинает девушка. — Есть такие люди, которые разбираются со странностями всякими.

— Со странностями? — морщу лоб.

— Да, ведь ты не можешь не согласиться, что не все в нашей жизни так просто и очевидно, как описывают в учебниках. Есть уйма вещей, которые лежат за пределами линейных закономерностей. И ладно бы они там лежали и никого не беспокоили. А они таки иногда беспокоят. Людей беспокоят. Пошаливать порой начинают. И всерьез так.

— Они? — непонимающе переспрашиваю я.

— Они, — смотрит на меня строго и веско.

Ну… По мне так, это странность нашего разговора уже превышает всякую линейную… всякое вероятие. Ой! — вдруг пугаюсь я. А вдруг она психованная? Свихнулась на почве анализа своих безумных тестов? Точно! Это ее Маркин так доконал. Подтолкнул к черте. Довел до точки кипения мозгов. Невольно отодвигаюсь подальше. Смотрю: вроде глаза, как у нормальной. Хотя кто ж их разберет? Говорят же, что не существует нормальных, есть только недообследованные.

— И вот в нашей работе, — продолжает психическая, — используются разные нетривиальные методы. А также привлекаются люди, имеющие не совсем обычные способности.

Девушка кидает на меня быстрый взгляд, и я начинаю чувствовать себя неуютно. О чем это она?

— Ты про экстрасенсов ведь слышала? — спрашивает в лоб.

— Да враки это, наверное, — неуверенно говорю я, боясь, что голос выдаст меня, и ерзаю на месте. Что-то как-то холодать начало. Не пора ли нам на зимние квартиры?

— Да нет, Ксения, это все чистая правда, — замечает девушка. — Такие люди есть, и я с некоторыми из них знакома. По работе.

— Ни фига себе, — стараюсь изо всех сил выжать из себя удивление.

— А кроме прочего, нам приходится контактировать с органами.

— Какими… органами?

Этот разговор мне нравится все меньше и меньше, но как прервать его и уйти с гордо поднятой головой, я не знаю.

— Ну, с полицией, например. Не со всей, а лишь с некоторыми конкретными людьми, которых поневоле приходится посвящать в наши секреты.

Да не нужны мне уже ваши секреты. Отпустите душу на покаяние. Робко кошусь на собеседницу. Как там ее историчка назвала? Старательно припоминаю имя. Алевтина? Алиссия? Нет, там что-то попроще было. Александра, кажется. Отчество не помню.

— Мне летом пришлось по работе пересечься с одним очень умным полицейским, — как ни в чем не бывало продолжает Александра. — Его по службе из вашего города в областной центр перекинули. Там мы и столкнулись, когда пришлось одно дело расследовать.

— Какое дело? — спрашиваю чуть ли не шепотом.

Александра хмурится.

— Да нехорошее это дело было. Кровавое. Тебе о нем знать незачем. К счастью, все уже в прошлом. Убийцу поймали и обезвредили. Дело не в этом. Следователя, который вел это дело, звали Вадим Михайлович.

Вздрагиваю и тут же старательно прячу глаза. По спине пробегает озноб.

— Ты его знаешь, Ксюша?

Мягко стелете, уважаемая Александра, но и мы, знаете, тоже не лыком шиты.

— Не, не помню, вряд ли, — отвечаю, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно безразличнее.

— Странно. А вот он тебя очень хорошо помнит.

Тщательно рассматриваю обтянутые в перчатки пальцы. А сама лихорадочно прикидываю возможности ухода по-английски. Вот, скажем, если я прямо сейчас с места без предупреждения стартану и рвану наперерез через сугроб и заборчик, догонит? А если очень быстро? Потом вспоминаю «шкафчика» и сдуваюсь. Нет, такой, если надо, дверь нашей халупы одной бровью вышибет. И даже глазом не моргнет. Да и адрес мой у них наверняка имеется, подсказывает мне всхлип разума.

— И рассказал мне Вадим Михайлович прелюбопытную историю, — продолжает Александра. — Как одна девочка помогла ему поймать маньяка, жестоко расправившегося с ребенком. Школьница эта сказала ему, что якобы видела, как убийца уходил с места преступления. Однако Вадим Михайлович на человеческой лжи собаку съел. И вранье девочки той сразу же раскусил. Решил проверить и проследил ее путь от школы до гаражей. Подсчитал, сколько времени ей понадобилось бы, чтобы столкнуться там с убийцей. И получилась в результате несостыковочка. Ну никак не могла она на том месте в момент убийства оказаться. Врала та девочка…

Старательно разглядываю следы от рифленой подошвы сапог на снегу. Вот оно, значит, как. Раскусил меня Вадим Михайлович. А я-то, дура, думала, что уболтала его, убедила. Полицейского. Который почище любого психоаналитика в людях разбирается. Вот тебе, Ксюха, щелчок по зазнавшемуся носу. Думала, ты умнее других?

— И что этот полицейский сделал? — едва удается пропищать мне внезапно истончившимся голоском.

— Вадим Михайловича рассудил так. Разумеется, девочка могла с чужих слов рассказывать. Кто-то видел, но сам побоялся признаться. И ее попросил. А могла и специально на невиновного человека наговаривать. Все в жизни бывает. Только вот излагала та девочка так убедительно, с таким жаром, так упирала на то, что уверена в виновности убийцы, что Вадим Михайлович дрогнул. «Такая правда в ее глазах горела, — рассказывал мне следователь, — что я невольно заразился этой уверенностью. Может, сама и не видела, но в том, что убил именно этот человек, была убеждена на все сто поцентов. И я решил ей поверить. Стал подозреваемого проверять. И что вы думаете? Ведь права она оказалась. Действительно, сосед тот, на которого она указала, убийцей оказался». А теперь вопрос…

Ладно, добивайте. Ваша взяла. Хотя могли бы и без барабанной дроби обойтись.

— А вопрос такой, — голос Александры доносится как будто издалека. — Как эта девочка смогла понять, кто убийца?

Я давно уже перестала думать о бегстве. Зачем? Куда? Если даже прошлое догнало меня. Оно поймало меня врасплох, когда я забыла о нем и думать. Сижу, отвернувшись, и смотрю на серую урну с валяющимися вокруг нее окурками. Старательно молчу.

— Я приехала в город по работе, Ксюш, но решила немного задержаться, чтобы найти ответ на этот интригующий вопрос.

— И как? Нашли? — вяло спрашиваю я.

А что тут юлить? Я же уже догадалась, как они меня с этими анкетами обвели вокруг пальца. Я же сама, дура, голову в петлю сунула. Сама расписалась в своей тупости. Вот, оказывается, кто я — самонадеянная дура.

— Ксюша, у тебя уникальный дар. Такой бывает у одного на сотни миллионов.

— Разве? — криво усмехаюсь. — И что с того? Сову мне пришлете из Хогвардса?

— Ну, чего нет, того нет, — разводит руками Александра. — Такому нигде не обучают. Это врожденное. Так что тебе и обычного среднего образования за глаза хватит. А вот как использовать твой дар, это другое дело.

— Не надо меня использовать, — тут же пугаюсь я, и воображение услужливо рисует шокирующие картины: как меня похищают и увозят в тайные лаборатории, где ко мне присоединяют разные датчики, ставят эксперименты и…

— Никто тебя и не собирается использовать, — досадливо машет рукой Александра. — Твое дело, как жить. Можешь растрачивать свой талант втуне, а можешь людям помогать. Как того маньяка помогла вычислить.

— Это чистая случайность была, — говорю на автомате, понимая, что этим уже никого не проведу и не обману.

— Ксения, никто тебя ни в чем убеждать не собирается, — строго говорит Александра. — Твой дар, твоя жизнь, твой выбор и твоя ответственность за него.

— Опять про важность мелочей втирать будете? — потухшим голосом спрашиваю я.

— Какая мелочь, — задумчиво говорит Александра, — увидеть приоткрытую дверь, заглянуть за нее, а потом набраться смелости и заявить об этом в полицию. Какая мелочь, но какой огромный шаг храбрости. Ты сделала правильный выбор и спасла многих людей, которые, смалодушничай ты, струсь и отступи, погибли бы в будущем от руки маньяка. Но ты смогла остановить это чудовище. Ты герой, Ксюша.

— Да ладно вам, — вяло открещиваюсь я, чувствуя тем не менее, как уши становятся горячими.

— А представляешь, сколько еще ты смогла бы сделать? Скольких спасти?

— Да не хочу я никого спасать! — огрызаюсь я. — Я хочу жить нормально. Хочу свою комнату, одежду красивую, питаться нормально. Денег хочу много, чтобы и сестру вытащить с этого дна. Вот что я хочу. А на других мне…

— Плевать?

— Ну пусть не плевать. Но они-то для меня ничего не делают. Почему я должна?

— Да, ты не должна, — тут же соглашается Александра. — Никому и ничего. Но если сама вдруг однажды захочешь?..

— Не захочу, — упрямо говорю я. — Мне и одного раза хватило. Знаете, сколько лет я заснуть от кошмаров не могла? Да мне запах этот тошнотворный повсюду чудился. Снилось, что он лезет ко мне изо всех темных мест. Открою шкаф, а оттуда этот смрад, и руки ко мне тянутся. Или… Да я до сих пор из-за него темноты боюсь.

— Понимаю, — говорит Александра, — поэтому и не настаиваю. Это действительно не всем под силу. Хотя ты сильная.

— Это я — сильная?

— Сильная, сильная. И смелая к тому же. И для людей много чего хорошего сделать сможешь.

— Да чего я смогу-то? — горько усмехаюсь я. — Вы, может, себе вообразили, что я невесть на что способна? Да если хотите знать, я ничего особенного такого и не могу.

— А что ты можешь?

— Что? Ну… ауру у человека прочитать. Понять, какие чувства им в данный момент владеют. Какой он по характеру. Еще могу, взяв в руки предмет, понять, кто его держал в руках. Это если времени почти не прошло с того момента. Еще… Да все, пожалуй.

— Это потрясающе!

Смотрю на неподдельное восхищение в глазах Александры. Что, удивила? Знай наших. Распрямляю спину.

— Ты представляешь, что можно сделать с такими способностями?

Да представляю я, представляю. Я только пока не придумала, как это монетизировать можно. Тру замерзшие руки. Что-то мы засиделись. Смотрю на часы. Мама дорогая! Это столько времени прошло?!

— Что, уже пора тебе? — участливо спрашивает Александра. — Извини, что задержала так сильно.

— Ничего, — фальшиво отвечаю я. Ох, и будет мне от матери, если ужин не успею сготовить. А еще уроки. И прибраться бы неплохо было. Бабушка уже несколько дней в больнице лежит. Так что все на мне.

Мы поднимаемся со скамейки.

— Ксюш, я тебя больше беспокоить не буду. Сама решай, как жить. Никто за тебя дорогу не выберет. Но я почему-то уверена, что ты правильный выбор сделаешь. И по какой бы ты дороге ни пошла, ты не сможешь пройти мимо человеческой беды и горя. Непременно остановишься и подойдешь. И тогда, возможно, применишь свой дар. Но вот о даре своем ты лучше помалкивай. Разные люди есть. Плохих тоже немало. Так что будь осторожней.

— Хорошо. Обещаю.

— И вот еще что…

Александра роется в сумке и достает листок бумаги. Протягивает мне. Вопросительно смотрю на бумажку.

— Это тебе контакты мои. Если помощь потребуется. Ни к чему не обязывает. Сохрани на всякий случай. Как спасительный круг на судне. Висит, висит десяток лет, а потом вдруг, да и пригождается.

Смотрю на бумагу.

— А что за телефон такой странный?

— Это код города. Московский номер. Стационарный. Не поменяется. А это мобильный.

Верчу неуверенно в пальцах.

— Ксюш, ты мне очень понравилась. И я очень хочу, чтобы у тебя все счастливо сложилось. Но если что… Звони. В любое время дня и ночи. Ты мне веришь?

И руку протягивает. Беру руку, и меня снова пронзает то чувство. Смущенно убираю руку, как будто стыдясь своих подозрений. Зачем вы сами с полиграфом обнимаетесь-то? Я и так вам…

— Я вам верю, — говорю.

Убираю бумажку в дальний кармашек сумки. Ладно, сохраню на всякий случай. Убудет от меня, что ли?

— Ну тогда давай прощаться.

Киваю головой и смотрю, как Александра уходит от меня по скверу. Почему-то щемит сердце. Как будто друга потеряла. Но разве можно подружиться за каких-то полчаса? Наверное, нельзя. Тогда почему так одиноко и грустно?

Иду домой и думаю о нашем разговоре. Ловко она меня просчитала и на чистую воду вывела. Вызывает уважение своим нетривиальным подходом к вербовке. А может, и правда к ним податься? Нет. Качаю головой. Ни за что. Конечно, мимо человека в беде не пройду, тут и говорить не о чем. Но не более того. Я хочу простого человеческого счастья. И достатка. Которого у меня никогда не было. Разве я этого не заслуживаю? Еще как заслуживаю. Не меньше других. И я этого добьюсь. Раньше вот не уверена была, а теперь знаю, что у меня все получится. Как будто разговор с Александрой придал мне уверенности в себе. Подарил веру в свои способности. Как там говорилось в старых советских фильмах? Путевка в жизнь? Да, именно она. Александра своим неподдельным восхищением, своей верой в меня подарила путевку в жизнь. И я знаю теперь, что смогу идти дальше. Идти, не боясь, не сомневаясь, не оглядываясь, забыв прошлые обиды и горечи, веря в удачу, веря в счастье, веря в людей. Спасибо вам, Александра. Я пойду вперед. И может… когда-нибудь… однажды… судьба снова столкнет нас. По крайней мере, я буду на это крепко надеяться.