Шелтер. Призраки прошлого

Лия Дэль, 2020

После Великой войны мир погрузился во тьму. В надежде спастись от Брегиса, смертельного вируса, люди хлынули в города, построенные, чтобы обезопасить тех, кто не заразился. Спустя сотни лет осталось только три города: Санктум, Миртен и Шелтер, город, в котором служит патрульным Ева М1/1. В её мире люди умирают и рождаются по расписанию, а Консолидаторы и Великая Шелта запросто могут сократить отведённый срок, если гражданин совершит преступление против государства. Ева отличается от остальных, а после плановой Зачистки по устранению предателей, начинает сомневаться в том, что меры государства оправдывают цели.

Глава четвёртая

Вбежав в аудиторию за пару секунд до звонка, Ева протиснулась на задний ряд, рядом с каким-то хмурым парнем. Он нервно листал небольшую синюю книжечку, водил пальцами по её исписанным страницам, закрывал и крепко сжимал.

Ева покосилась в его сторону и заметила, что книжечка совсем старая, напоминающая те, что существовали задолго до её рождения. Она всего один раз видела такие экземпляры. В старой библиотеке, которая практически затерялась в промышленном районе.

Рабочие редко читали. Им было не до чужих мыслей в книгах. Некоторые, как заметила Ева, и вовсе не умели читать. Что, по её мнению, было удивительно, ведь каждый гражданин города ходил в учебные заведения. Все они сдавали единый экзамен, но по какой-то причине, одни создавали прогресс своими умами, другие — руками. Первые тратили часы на дальнейшее обучение, вторые же не понимали ни книг, ни прогресса. Они утверждали, что чтение не приносит никакой пользы, только отнимает время. Жизнь и так слишком коротка. Нечего забивать голову чужими мыслями. А их осталось не так много. Библиотека работала только с новыми изданиями, по нескольку раз переписанными современными учёными. Найти что-то действительно стоящее не представлялось возможным. В Историческом Отделе хранилось несколько экземпляров первоисточников, но доступ к ним закрыт даже для самих сотрудников. Так что в основном читали Кодекс и учебники по истории.

Парень покосился на Еву, и она поспешила отвести взгляд. На сцене загорелся свет в центр вышел Мариус — четвёртый генерал объединённой армии. Высокий, с аккуратно подстриженными седыми волосами, пухлыми губами и небольшими, но выразительными зелёными глазами. Левую его щёку делил на несколько частей длинный выпуклый шрам. Он прерывался у глаза и рассекал бровь. Он передвигался по сцене спокойно и плавно, внимательно всматриваясь в каждые глаза, которые попадались. Ева боялась смотреть в его сторону и опустила голову. Руки её дрожали, а дыхание участилось.

— Я думаю, все понимают важность сегодняшнего собрания. Мы уже много десятилетий ведем борьбу с теми, кто когда-то разрушил мир. С каждым годом они становятся всё проворнее. Проникают в города, пытаясь разрушить вашу жизнь. Они жестоки, не способны к диалогу. Ими движет древний инстинкт — убивать ради убийства.

Зал оживился и зашептался.

Наш Великий Консолидат и Патрулат путём долгого расследования выяснили, где прячутся предатели. Теперь мы идём на шаг впереди! В скором времени противостояние лучших из людей и предателей будет окончено.

Словно единый организм, зал взревел. Несколько человек сорвались с мест и начали аплодировать.

Я чувствую, что в этих собраниях присутствует дух единства. Мы словно один великий и могучий человек. Мыслим одинаково, верим в одно и то же. Вот офицеры седьмого и четвёртого отрядов. Высокие, сильные. Они машина для уничтожения врагов государства, за ними второй и третий, двенадцатый и «бумажные люди» из десятого.

Ева встала неохотно, хотя и чувствовала восторг от одной только мысли, что скоро в городах настанет мир. Она жаждала его, как любой гражданин Шелтера. За рёвом зала никто не заметил шороха на потолке. Только незнакомец слева отвлёкся от своей книжечки и толкнул Еву в бок.

— Уходи, — шепнул он и сунул ей в руки свою драгоценность.

— Куда? Собрание ещё не закончилось, — она удивилась и даже немного возмутилась таким поведением, но инстинктивно засунула книжечку за пояс и прикрыла футболкой.

— Уходи, сейчас рухнет, — ещё раз шикнул парень и, расталкивая всех, полез в самый центр толпы.

В этот момент Ева услышала скрежет и подняла глаза. Огромная старинная люстра, с вензелями и хрусталём, увешанная серёжками и бусами, раскачивалась то вправо, то влево. Ева на какое-то мгновение вспомнила первый год в Патрулате. Эта люстра удивила её и напугала. Огромный паук, тянущий свои тонкие хрупкие лапки вниз. Люстра всё качалась и мрачно позвякивала «бряц-брацца-дзынь-бряцца». «Посмотрите, на меня. Я здесь. Почему никто не замечает, какая я красивая? Бряцца-дзынь-браца. Поднимите глаза. Эй, ты человек, единый организм с сотней лиц, посмотри на меня. Посмотри и вспомни о былом величии. Вспомни о красоте уникальности. Я здесь одна, словно призрак, качаюсь в обрывках фраз», — кричала люстра. Но никто не обращал на неё внимание. Мариус продолжал вещать о мире и войне, а люстра уже готовилась рухнуть прямо на него.

— Она сейчас упадёт, — закричала Ева, но никто даже не повернулся на её истошный вопль. Недолго думая, она рванула вперёд, расталкивая ликующих, — генерал, — снова крикнула Ева и всем весом навалилась на Мариуса.

От него не пахло ни чем-то приятным, ни потом, ни едой, словно его и вовсе не существовало. Он на мгновение впился в Еву своими пустыми глазами и свёл брови.

В этот момент люстра, мотаясь на одном только толстом канате, со свистом пронеслась над их головами, задев лишь плечо Евы и рухнула в центр уже визжащей толпы. Мариус оттолкнул от себя Еву, и она врезалась в трибуну, стоявшую рядом. Этот удар оказался сильнее, чем тот, что она получила от люстры.

Генерал вскочил на ноги и оглядел зал. Смахнул пыль с лица, пригладил волосы и, прихрамывая, направился к выходу, расталкивая патрульных, которые кинулись ему на помощь. Казалось, что всё произошедшее не волновало его. И те мёртвые тела под люстрой и девушка, которая его спасла. Он, глядя только вперёд, вышагивал к выходу.

Ева нахмурилась и прижала рукой плечо. Ноющая боль прокатилась по всему телу и застряла где-то с левой стороны. Ева поняла не сразу, что, кроме глубокой раны на плече, сломала ребро, когда падала на генерала. В зале кричали, пытались вытащить выживших из-под люстры, мёртвым грузом лежавшей в самом центре. Она убила пятерых, ранила ещё шесть, четверых насмерть затоптала толпа, испуганное стадо, как подумала Ева и снова вспомнила фильм на уроке биологии. Когда хищник нападает, обезумевшее стадо несётся куда глаза глядят. Не видит никого. Каждый сам за себя. Люди ничем не лучше стада бизонов. Нападать толпой, спасаться поодиночке.

Ева на мгновение прикрыла глаза. Пыль мешала моргать без боли. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что заставляла сердце биться чаще.

— Тебе помочь?

Незнакомый голос вернул в реальность, но сил посмотреть в его сторону не хватило. Голова закружилась, появилась тошнота, тяжёлый ком подкатил к горлу. Ева прикрыла рот рукой, плотно сжав зубы.

— Значит, помочь, — повторил мужской голос, и Ева провалилась в темноту.

Всего через двадцать минут она открыла глаза на кушетке в медицинском отделении Патрулата.

— Пришли в себя? — улыбнулась Севил, молоденький сотрудник в белом халате. Всего четыре месяца назад её прикрепили к Парулату, но это не помешало в короткие сроки заслужить доверие начальства и быстро продвигаться по карьерной лестнице. Ходили слухи, что она с лёгкостью вычисляет предателей, а за прошлый месяц написала четыре доноса, два из которых подтвердились, патрульные признались в предательстве, и их казнили.

— Да, всё в порядке?

— Конечно, — Севил снова неестественно растянула губы, обнажив до тошноты белые зубы, — я приняла все необходимые меры. Через минуту можно идти на занятия по стрельбе.

— Но я не думаю, что смогу удержать оружие, — Ева нахмурилась.

— О, здесь я тоже всё уладила. Сделала вам укол сильного обезболивающего. Занятия пропускать нельзя. Так ведь? — Севил кивнула.

— Вы правы. Нельзя.

Ева аккуратно, еле заметно, положила руку на футболку, чуть ниже пояса, где была спрятана книжечка. На месте. Она с облегчением выдохнула.

— Сейчас я дозаполню вашу карту, М 1/1. И отпущу, — она задержала взгляд, — стойте. Вам назначен седативный препарат. Почему не сказали?

— Не было времени, — Ева покачала головой и, сунув руку в задний карман джинс, достала документы, сложенные в четыре раза.

— Вы в курсе, что это не салфетка, — Севил недовольно развернула лист и проверила наличие печатей.

— Не было времени привести в порядок. Моя вина. Надеюсь, это не станет проблемой.

— Конечно, станет. К счастью, не для меня. С такой чертой в характере вы вряд ли скоро продвинетесь по службе, — Севил скривила рот в улыбке, подписала документ и достала из стеклянного шкафа небольшую баночку с таблетками, — пейте, протянула она одну из них Еве.

— Без воды?

— Вы справитесь. Так, а теперь подпишите здесь. Это подтверждение, что я выдала вам лекарство. Теперь прошу покинуть кабинет и отправиться на занятия.

У кабинета уже стояла длинная очередь из пострадавших. Рядом у стены складывали чёрные пакеты с телами. Ева не могла понять, почему их сразу не отправили на кремацию. Четыре, пять, семь, девять. Девять погибших ожидали последнего осмотра. Патрульные в толпе показались Еве такими же мертвецами. Они не разговаривали и, казалось, не думали, молча стояли вдоль другой стены и смотрели в пустоту. Им больно или страшно? Ева не могла разобраться. У каждого, кто служил при Патрулате, была одна общая черта — никто не боялся умереть от рук предателей. Но иногда Еве казалось, что никакая другая смерть их тоже не страшила.

— Ева, с тобой всё в порядке, — с влажными глазами спросила Марта, практически налетевшая на подругу. Она встала максимально близко, так, чтобы можно было услышать шёпот, — я волновалась.

Марта осмотрелась: патрульные продолжали прилежно выполнять свою работу. Они стучали по экранам планшетов, набирая слова, подписывали документы и передавали их друг другу, приветливо улыбались и уступали дорогу старшим чинам.

— Кажется, да. Я, если честно, сомневаюсь, — сама формулировка была непривычна для Евы. Она всегда говорила то, что требуется, а честность была одним из главных компонентов.

— Почему тебя отпустили? — Марта теребила край куртки и часто моргала.

Но Ева не обращала внимания на все признаки эмоциональной нестабильности. Сейчас её заботило только одно — синяя книжечка, прижатая к самому телу. Она кивнула подруге и поспешила в своё потаённое место, в кладовую. Там будет минут 5, но этого должно хватить, чтобы понять, что грозит за сокрытие такой важной улики от начальства.

Тёмные стены, идеальные чистые полки и тишина, ровно до тех пор, пока сотрудник службы уборки идёт из одного конца коридора в другой. Ева дрожащими, слегка вспотевшими, руками достала своё тайное сокровище. Только сейчас она рассмотрела все потёртости, мятые уголки листов и торчащий край фотографии. Ежедневник — вот что это было. Поверх выцветших букв были сделаны записи чёрным, слегка размазавшимся, карандашом.

«Принадлежит офицеру третьего ранга, патрульному С»

Ева сглотнула подкативший ком, растёрла лицо свободной рукой и, задержав дыхание, перевернула страницу. От неё исходил яркий аромат сигарет. Ева узнала запах, в прошлом она встречалась с подвальным, насквозь пропитанным этой горечью. У него был низкий хриплый голос и широкая улыбка. Когда Ева проходила мимо, но схватил её за рукав и, обнажив желтоватые зубы, попросил закурить. Тогда она впервые действительно поверила в слова Консолидатора. Предатели теряли облик цивилизованного человека. Грязные, с кучей заболеваний и пагубных пристрастий.

***

Я не в силах сидеть сложа руки. Город умирает. Вечный Консолидатор и его молчаливая спутница Шелта убивают его. Нас травят, как крыс. Нам не дают права выбора. Вчера убили мою жену. Она была хорошей женщиной. Работала в столовой. И ей приходилось воровать, чтобы нам хватало еды. Ах, эти пайки, только идиоту будет их достаточно. Мы слабые. Мы гниём…

***

Ева захлопнула книжечку. Вжалась в стену, насколько это было возможно, и сделала глубокий вдох. Выдохнуть оказалось сложнее. Воздух прерывисто выходил из лёгких и оседал на воротнике, край которого Ева закусила. Шорох за стеной силой втолкнул её в реальность.

Уборщик.

Слишком долго Ева торчала в его каморке. Она поспешно затолкала книжечку за пояс, натянула сверху футболку и схватила первый попавшийся предмет с полки. Как только дверь открылась, Ева сделала шаг вперёд.

— Вечно эти салфетки заканчиваются в ненужный момент, — отчеканила она.

— Тьфу ты. Чтоб тебя. Ох, простите, вас, офицер, — волоча за собой тележку с ведром и мусорным пакетом, в кладовую вошёл уборщик. Ева не знала его имени, да она никогда им не интересовалась. Он казался ей невидимкой, несчастным человеком, чьей участью был сбор мусора и мытьё полов. Он не отличался какими-то способностями, поэтому уборка была делом всей его жизни. Делом, которое он любил и уважал.

— Я только возьму салфетки и уйду, — Ева вытянулась, приподняв подбородок.

— Да делайте что хотите, — прокряхтел уборщик, — ходят сюда, хватают, что их не просят. А ты потом ищи думай, что они, куда они. Этот утром пришёл, ведро мне перевернул, ты притащилась. А мне ещё в зале кровь с пола оттирать. Можно подумать, дел у меня мало, — он всё время поправлял новую, судя по всему, только сегодня выданную кепку.

Форма рабочим выдавалась раз в шесть месяцев, значит, сегодня прошло ровно полгода с тех пор, как Ева пряталась в своей тайной комнате в прошлый раз.

— Кто заходил утром?

— Не помню я, давай отсюда, — он толкнул Еву шваброй в бок.

— Да, конечно.

Уборщики не отличались вежливостью и большим умом. Все они имели невысокий уровень интеллекта и слабую физическую подготовку. Три раза в неделю к Еве приходила женщина, чтобы навести порядок в доме. Она всё время сопела, чем страшно раздражала, когда Ева попыталась попросить её не издавать лишних звуков, потому что та мешает заниматься, женщина бросила в неё мокрую тряпку и выдохнула так громко, что из носа вылетела капля мутной жидкости. Ева решила, что женщина слишком эмоциональна и заявила на неё. Уже на следующий день уборщицу заменили на милую особу двадцати двух лет. Она молчала, а когда Ева решила с ней заговорить, то испугалась и попросила больше этого не делать, потому что не хочет неприятностей. С тех пор уборка проходила в полной тишине.

Ева выскочила из кладовой, прижимая всё ещё дрожащую руку к книжечке, и повернулась в сторону длинной очереди в медицинский отдел. Ей показалось, что она стала ещё длиннее. Тела в чёрных пакетах уже убрали, у стен теперь просторнее и нет этого странного ощущения, которое давило Еве на грудь.

Она проскользнула к своему рабочему месту и первым делом спрятала книжечку на дно рюкзака, стоявшего в дальнем углу под столом.

— Что прячешь?

Кирилл облокотился на стол и навис над испуганной Евой. Она замерла и задержала дыхание внимательно изучая его потное пыльное лицо и растрёпанные волосы. Около часа он с другими парнями приводил в порядок зал: расставлял стулья по местам, убирал мусор, от упавшей люстры, и складывал тела по пакетам. Он прищурил глаза. Пытался понять на чьей стороне Ева. Вела она себя подозрительно. Сильно нервничала, но кто бы на её месте сохранил полное спокойствие после покушения. Конечно, Кир был готов умереть вместе с другими, лишь бы стереть генерала с лица Земли. Но о том, что случится никто даже не догадывался. Кир закусил нижнюю губу, аккуратно, в свойственной себе манере, растёр лицо обеими руками и ещё сильнее склонился над Евой. От него пахло потом, не сильно, но Ева машинально прикрыла ладонью нос и рот.

— Я ничего, нет, просто мне было нужно, — она заикалась и не могла собрать мысли в кучу.

Кир еле-еле улыбнулся лишь одним уголком губ. Он намеренно сделал лицо строже. Ева изо всех сил пыталась выглядеть спокойной. Но Кир будучи опытным ополченцем раскусил её уже в первую секунду. Ему нравилась непосредственность и эмоциональность Евы. Она не была похожа ни на одну знакомую ему девушку. Даже Марта, которую он любил всем сердцем, не восхищала его так.

— Ты непохожа ни на одного из нас, Ева. Всё нормально, можешь прятать свою вещь. Для меня это не имеет никакого значения. Не волнуйся, я никому не скажу, что твоё поведение мне показалось странным.

В одно мгновение вокруг Евы образовался вакуум. Глаза защипали, и она чуть было не расплакалась на виду у всех.

Неужели он понял, что у меня есть запретный предмет? Что делать…Сказать правду? Нет, ни в коем случае, тогда он, наверняка донесёт на меня. Я не готова. Я не могу перейти на сторону врага.

Кир улыбнулся и подмигнул. Он был подавлен, но не собирался причинять напуганной девушке больше эмоционального вреда, чем она могла причинить себе сама.

Ева не понимала многих вербальных и невербальных знаков, которые ей порой посылали окружающие. Для неё единственно верным поведением было сухое деловое общение, на темы, касающиеся работы. Только с Мартой она могла поговорить о чём-то другом, например, о казнях или супе, который давали на обед в столовой Патрулата.

Занятия по стрельбе перенесли на вечер. Ева вошла в большой зал, поделённый на кабинки для отработки навыков. Вокруг витал еле заметный дымок. Пахло порохом. Ева удивлённо посмотрела по сторонам. Кто-то стрелял из старинного оружия, с настоящими пулями. В одиннадцатой кабинке стоял полковник, чьего имени Ева не знала. Он ловко управлялся с пистолетом, выстреливал целую обойму и заряжал новую. Дежурный выдал Еве наушники и попросил подписать документ. Она всё сделала и снова вернула взгляд на полковника, он это заметил и подошёл.

— Рядовой, как ваше имя?

Ева улыбнулась. Он невысокий, но статный, с узкими плечами и залысинами.

— Ева М1/1.

— А, слышал о вас. Говорят, вы хороши в стрельбе?

— Лучшая в классе, — Еве было приятно поделиться своими успехами.

— Надевайте наушники, Ева. Пойдёмте со мной, дам пострелять из настоящего оружия.

Ева даже задрожала от восторга. Она и не мечтала, что когда-нибудь ей удастся взять в руки оружие класса D. Полковник протянул пистолет, и Ева схватилась за него обеими руками. Она ощутила каждую его выпуклость, каждую деталь.

— Как стрелять? — обратилась она к полковнику, — я только читала. Никогда ещё не стреляла.

— Всё просто, — полковник подошёл сзади, подставил свою руку под руку Евы, — всё, как с лазером, — шептал он ей в волосы, — целься и нажимай на курок.

Ева почувствовала неловкость, дёрнулась и, выстрелив, промазала. Пуля попала в стену рядом с мишенью. Полковник издал смешок и отошёл в сторону.

— Думаю, это моя вина, — он почесал голову, — теперь давай сама.

Внимательно посмотрев на мишень через прицел, Ева снова нажала на курок и попала в самый центр. Полковник зааплодировал.

— Действительно, хороша, — кто ваш командир Ева?

— Марк, я из девятого отряда.

— А, знаю, не самый успешный, уже много лет сидит в младшем офицерском чине. А знаете почему? — он заговорщицки наклонился в сторону Евы, — он никогда не умел стрелять. Мы с ним из одной серии Ш24/11, но посмотрите где я, а где он. А в вас, Ева, вижу перспективу, — сказал он и зашагал из класса.

Еву переполнял восторг. На какое-то время у неё вылетело из головы то, что случилось. Она спокойно отрабатывала стрельбу, но потом, дежурный случайно уронил фляжку с водой, которая стояла у него на столе. Звон эхом прокатился по классу. Ева вздрогнула и обернулась в сторону звука. Отреагировала только она. Остальные патрульные продолжали отрабатывать стрельбу. Никто не посмотрел на дежурного, никому даже в голову это не пришло. Ева почувствовала, как проходит эффект от анестезии. Плечо рассылает болевые сигналы по всему телу, болят даже кончики пальцев на руках. Ева прижала плечо свободной рукой и на мгновение зажмурилась.

— Всё в норме?

Дежурный бесшумно подошёл к Еве и коснулся её плеча. Она снова вздрогнула.

— Меня ранило, там, — она замялась, — в зале.

— О да, я слышал. Хорошо, что предатель убит.

— Его поймали? — удивилась Ева и потупила взгляд. Она не была готова к тому, что очередной парень решит с ней поговорить.

— Говорят, люстрой придавило, так и не добрался до генерала. Слышал его кто-то из наших спас.

— Да, это была я, — она мельком посмотрела на дежурного, нормативы сданы?

— Не может быть, — протянул он, — вы мой герой, рядовой. Я тоже хотел бы быть таким смелым, как вы. А нормативы сданы, как всегда. Вы лучшая.

— Спасибо. Я тогда свободна?

— Конечно. Плодотворного вечера!

— И вам.

Ева пулей вылетела из класса. Она спешила попасть домой до темноты. Спустившись по высоким ступеням Патрулата, Ева остановилась осмотреться. Город оживал. Люди возвращались с работы. Одинаковые, с пустыми безжизненными лицами они спешили в свои одинаковые дома. Каждый сам по себе. Ева подумала, чтобы они делали, если бы Брегис действительно вернулся. Стали бы спасать свои жизни или, повинуясь Кодексу, объединились бы в один живой механизм? С каждым днём Ева понимала их всё меньше.

Воздух постепенно наполнялся сладким ароматом вечерних цветов. Ева вдохнула полной грудью и пошла домой. Без Марты она не ходила по набережной, а срезала напрямик, через площадь Народного дворца, мерцающего своими яркими огнями. Он словно подмигивал прохожим, привлекая внимание к своему великолепию. Здесь практически в любое время суток было людно. Каждый считал долгом прийти к главному входу рано утром, чтобы поприветствовать Шелту, которая никогда не показывалась.

Ева остановилась в центре площади и осмотрелась. Её внимание привлёк человек лет тридцати семи. Он сидела на ступенях почти у самых дверей и не моргая смотрел на пустые окна. Его выглаженная чистая синяя рубашка светилась в темноте. Он надел всё самое лучшее, самое чистое. Ева подошла ближе. Мужчина заметил, что на него смотрят и неподдельно улыбнулся.

— Присаживайтесь рядом, он похлопал по ступеням. Я бы хотел поговорить с кем-то в последний раз. Знаете, я ведь нечасто с кем-то говорю. Мне так-то с железками приходилось работать с двенадцати лет. Я механик. Хороший. Рукастый, как у нас говорят. Они много чего говорят. Они, наши начальники, только я не всё понимаю. Говорят, умом не вышел. Руки золотые, а умом недотянул. Вы не стойте, садитесь. Уважьте напоследок.

— Напоследок?

— Мне остался день, — он вздохнул и снова посмотрел в окна, — думаете она там? Видит она меня. Я бы хотел, чтоб видела. Чтоб стояла там и говорила, мол, вон тому почтенному мужчине добавить пять лет.

— Пять?

— Ну да, мне пяти хватит. Я до начальника хочу дослужиться. Они у нас яблоки живые получают. А я страсть как яблоко хочу попробовать. Да видно, не судьба. У нас же, если должности нет, то и привилегий нет. Живи как хочешь.

— Думаете это так? — Ева боялась задавать лишние вопросы, сидя под дверью Народного дворца. Она не разделяла политики продуктовых карточек и корзин. Оттого и мечтала стать Консолидатором. Отменила бы тесты на уровень интеллекта, какая разница 90 у тебя или 120, если ты всё равно ограничен временем.

— Думаю. Я думаю. Я, знаете, очень много думаю. Не всегда по делу. Вот вчера у меня машина сломалась на заводе. И я думал. И придумал, знаете. Починил. Получаса не прошло, как починил. Вот мне бы ещё пять лет. Вы идите, вам тут лучше не сидеть. Знаете, а то срок могут сократить. Скоро комендантский час. Это мне всё равно. Мне уже не страшно. А вы идите, — он толкнул её и попал в сломанное ребро. Боль резкой волной растеклась по всему животу.

Ева осталась ещё на несколько минут и успела узнать, что у мужчины есть супруга, которая работает на том же заводе. Она хорошая и простая женщина. Правда, с изъяном, ругается так грубо, что уже четыре раза ей делали замечания и обещали снять жизненные часы. На время она умолкала. После смерти супруга ей вряд ли дадут другую пару. Оставшиеся годы, она проведёт в одиночестве. В доме на окраине рабочего района. Там, куда власть Шелты доходит куда быстрее, чем в сам Народный дворец.

Ева на несколько минут остановилась, думая о том, кто этот человек. Последнее время она всё чаще задавалась подобными вопросами, но ответов не находила. Часы, почти под самой крышей, пробили девять. Времени стоять и смотреть по сторонам уже не было. Комендантский час наступал ровно в десять, а до этого нужно было заскочить в химчистку и забрать постиранные и идеальные, как всё в этом городе, вещи и постельное бельё.

В комнате пахло мятой. Ева всегда выбирала этот аромат для постели. Он казался ей приятным и помогал хорошо спать. И сейчас комната, наполненная спокойствием и приятными воспоминаниями, не казалась такой душной, как последние полгода. Она открыла жалюзи и впустила мягкий лунный свет. Он проскользнул в комнату, словно вор и, желая быть незамеченным, слегка коснулся синей обложки.

Планы покушений — вот что это было. Ева аккуратно перелистывала страницу за страницей. Здесь было всё, что в считаные сроки приведёт к повышению — имена, будущие покушения и детали прошлых. Ева поёжилась и спрятала книжечку под подушку. Офицер С. нашёл всё-таки людей похожих на себя. Даже такой человек, как он, смог найти своё место в этом мире. Ева погасила свет, но окно закрывать не стала. На небе показался первый лупош. Снова будет дождь. Пока город спит, он приведёт его в порядок. Кодекс диктовал крепкий сон, но Ева всё никак не могла закрыть глаза. Она рассматривала неподвижные тени домов и гаснущих один за одним фонарей.

Что будет дальше? Город оставался на месте, пока Ева стремительно неслась в неизвестность. Она вдруг почувствовала укол совести. Почти забытое чувство. Стыдиться не приходилось уже давно. Да и не за что, когда подчиняешься всем правилам Кодекса. Ева растёрла лицо обеими руками. Подчинялась ли она им сейчас?