Лоранс

Лия Джи, 2023

Семейному счастью аристократов старинного рода Де Бург помешало внезапно полученное загадочное письмо. Супругам пришлось оставить четверых сыновей на попечении родни. Самуэль, Джератт, Бриенн и Аррон узнали что их отца и матери уже нет в живых. А в этом деле замешан сам король их страны, Визерии, Лоранс. Тогда братья решили вступить на опасный путь – выяснить правду о смерти родителей и отомстить за них виновным.

Глава 3

Ночью Самуэль долго не мог сомкнуть глаз. Его отвлекали незнакомые звуки и запахи: на улице постоянные мужские и женские крики и смех, а в доме — ароматы каких-то дурманящих трав. А факт того, что сегодня он спал не в своей постели, в имении, особенно сильно беспокоил. Ведь еще не было дня, чтобы Самуэлю и его семье доводилось ночевать не у себя дома. Да и кровать, мягко говоря, была не пуховой периной. Немного успокаивали сопящие рядом братья, а на соседних кроватях — Барнабус и Элайза. И, когда Самуэль все же заставил себя лечь и постараться заснуть, он смотрел на луну в окне, чтобы успокоиться. Ему думалось, что и родители сейчас тоже ее видят, и может даже думают о нем и остальных своих детях. Эти мысли утихомирили быстрый ритм сердца. И тогда у него наконец получилось погрузиться в небытие.

Утром они наскоро позавтракали у друзей Элайзы, пожилой пары, что их приютили. Но старики их так просто не отпустили — дали в дорогу пирогов и молока. Экономка с благодарностью приняла этот дар, а Барнабус вытащил из кармана небольшую пачку бумажек и всучил в руки старику. Пожилая пара была явно взволнована от такой неожиданности. Старик, немного поколебавшись, убрал бумажки за пазуху. «Правильно папенька говорил, что неважно какого человек положения или статуса — арлинги нравятся всем», — вспомнил старший сын Де Бург слова своего отца. Так получилось и сейчас. Эти старики отнюдь не бедняки, но, видимо, лишняя ценная бумага никогда не помешает.

Кучер уже сменил лошадей. Самуэль, братья, экономка и управляющий вновь сели в карету и отправились в путь. Небольшой городок, в котором они остановились на ночевку, при свете заиграл другими красками. Он показался Самуэлю уже не таким мрачным и пугающим, как когда они ночью прибыли к дому пожилой пары. Мощеные широкие дороги, двух и трехэтажные каменные желтые здания с красными черепицами — этот облик был приятен глазу. Но ходить по нему Самуэлю почему-то совершенно не хотелось. И он был рад, что сейчас ехал в карете. Его беспокоили толпы людей, которые текли по улочкам города, иногда мешая проезду экипажа. Среди них Самуэль увидел очень много крестьян. Их блеклая и потрепанная одежда сразу бросилась в глаза. Он поймал на себе пристальный взгляд молодой девушки. Как только она заметила, что Самуэль на нее посмотрел — скривила лицо и плюнула в сторону кареты. Метко попав прямо на рукав рубашки старшего из сыновей Де Бург.

— Вот, странная! — возмутился Самуэль, вытирая руку о сиденье.

— Что такое, милорд? — спросила Элайза, встрепенувшись.

— Какая-то крестьянка плюнула в меня.

— Вот же ведьма! — зло сказал Бриенн.

Управляющий фыркнул и сказал:

— А что от них еще ожидать, милорд?

— О чем вы, Барнабус? — поинтересовался Джератт.

— Эти люди не воспитаны. Они не знают хороших манер, не то, что мы с вами.

— Неужели они не могут им обучиться? — подал голос Аррон.

— К сожалению, нет, милорд. Подобным манерам обучают только в высшем обществе.

— Думаю, вы отчасти правы, Барнабус. Но не стоит забывать, что крестьяне всегда недолюбливали знать. И, похоже, та девица решила это продемонстрировать, — добавила экономка.

— Соглашусь с вами, мисс.

— Не хотелось бы мне попасть под гнев крестьян, — испуганно произнес Аррон и поежился.

— Не переживайте, господин, вам это не грозит, — заверила его Элайза.

Ситуация, слова экономки и управляющего заставили Самуэля задуматься. Он понял, что точно так же, как и Аррон, не желал познать всю ту нелюбовь, о которой говорила Элайза. Представив, как много-много таких девиц-крестьянок одновременно плюют на него, его тут же передернуло. И он еще раз, уже тщательнее, потерся рукавом о плотную ткань сиденья кареты.

— Может их надо проучить? — предложил Бриенн, скрестив руки на груди.

— Но зачем же опускаться до их уровня, милорд? — недоумевал управляющий.

— А если они и дальше будут так поступать?

— Конечно, будут. Это их природа. Но если вы думаете, что хорошее наказание приведет их в чувства… Поверьте, господин, так они вас еще больше возненавидят.

— Выходит, по-вашему, это бесполезно, — заметил Джератт, — А что, если их как раз так и надо воспитать?

Тут вступила Элайза:

— Милорд, розги не применяются без крайней необходимости. Ведь это же дикость.

— А то, что та ведьма специально испачкала рубашку моего брата — это не дикость? — вскипел Бриенн.

Но на этот вопрос уже никто не ответил. И в карете повисла неприятная тишина. Каждый остался при своем мнении. И Самуэль для себя сделал вывод, что все же характер человека определяют не манеры, а то, с какими трудностями он столкнулся по жизни. Он вспомнил, что в поездках с родителями ему встречались очень уважаемые, но весьма склизкие люди, которые не были такими почтительными, как обязывает их статус.

Экипаж проехался по мосту через реку и выехал из этого неприветливого города. Оставшиеся полдня пути до дома Вейнов прошли в скучной и малообщительной обстановке. Все заняты были собственными мыслями. Один долгий разговор случился во время перекуса теми самими пирогами и молоком, которые вручили друзья экономки. Каждому понравился разный вкус этих сдобных лакомств: кому-то с яблоком, грибами, а кому-то с творогом. Но Джератт упомянул, что все же самые вкусные пироги готовили на кухне в имении Де Бург. И тут уже все согласились.

Когда солнце клонилось к закату, экипаж наконец достиг заветного города Солоньи. Самуэль почувствовал, что воздух стал свежее и холоднее. Лошади замедлили темп, их топот размеренно отчеканивал по камню. Старший сын Де Бург выглянул из окна кареты. Остальные братья последовали его примеру. Архитектура города отличалась от тех, что Самуэль видел ранее. Многие постройки имели округлую форму с конусообразными крышами. Эти здания чаще всего были одноэтажными и широкими. Они напоминали форму луковицы. Другие дома — ромбовидные, со сплошными каменными стенами и странной «ломаной» крышей — походили на кучи камней, разбросанных в хаотичном порядке.

— Какая у них одежда смешная, — хихикнул Аррон.

— Точно, — согласился Бриенн и улыбнулся.

— Это вы о ком? — не понял Самуэль.

— Да вон те, смотри, что в дурацких шляпах и сюртуках, — Бриенн указал на нескольких дам и мужчин, что топтались на ступенях большого здания с колоннами.

Их наряды показались и Самуэлю нелепыми. Слишком вычурными и пестрыми. Будто они надели все самое яркое, а сверху еще нашили золото и серебро. И это уже были отнюдь не крестьяне. Он уверен, что подобные наряды люди меньшего достатка не могли себе позволить. «Похоже, здесь более зажиточный город», — решил Самуэль. Хотя по дороге и попадались, конечно, бедняки. Но людей в яркой, и, несомненно, дорогой одежде существенно было больше. Прямо как целый сад роз, в котором иногда попадались ромашки.

Карета въехала на аллею из высоких пышных деревьев. Закатное солнце дорожкой света «упало» на ее каменную тропу, выстлав желтый лучистый ковер. Он подводил к массивным гранитным плитам-ступеням. Они плавно переходили в стены дома. Двухэтажный особняк с плоской крышей и несколькими башенками показался Самуэлю теплым и уютным местом. Кучер остановил лошадей у ступеней и коротко озвучил: «прибыли, милорды».

Из входной двери вышел высокий мужчина в ярко-желтом сюртуке и больших круглых очках. На его лице промелькнуло удивление. Он поприветствовал всех:

— Добро пожаловать, милорды. Полагаю, вы племянники госпожи Доры. Мы получили письмо с известием о вашем прибытии, но не ожидали, что вы так скоро нас посетите. Меня зовут Ланард. Я дворецкий сего имения, — он завел руки за спину.

— Здравствуйте, — мягко сказал Самуэль и представился, а потом назвал поименно остальных братьев. Они тоже поздоровались с дворецким. Ланард учтиво поклонился всем.

— Прошу за мной. О ваших людях и вещах позаботятся, не переживайте.

К Элайзе и Барнабусу тем временем подошли лакеи. Экономка и управляющий указали им на багаж. А Самуэль с братьями пошли в особняк вслед за дворецким.

В просторном помещении за входной дверью в глаза Самуэлю сразу бросились две полукруглые лестницы, уходящие на второй этаж. С белыми витиеватыми перилами и серыми мраморными ступенями. Его сердце екнуло. Ведь в родном поместье в прихожей расположение лестниц и их внешний вид были абсолютно такими же. Он не сдержался и улыбнулся. И мельком взглянул на братьев. Только Джератт уставился на лестницы с задумчивым выражением. Бриенн и Аррон же изучали мебель и растения с открытыми ртами. Большое многообразие цветов особенно порадовало Самуэля. Они напоминали ему о любимом саде. Ланард повел всех мимо лестниц по правому коридору от входа. Длинное помещение заканчивалось двустворчатой дверью со стёклами. Он открыл ее перед братьями, а сам отошел в сторону, чтобы пропустить их вперед.

Они зашли в комнату-гостиную. Самуэль решил, что это именно она. Ведь в родном доме у них находилась похожая на эту. Здесь был растопленный камин, несколько кресел и диванов, а так же пианино и карточный столик. Где как раз зимой они постоянно обитали вместе с тетушкой Дорой и ее мужем Ронфелем.

— Господа, хозяева должны вот-вот прибыть, может вы что-то желаете, пока ожидаете их?

— Пожалуй, мы бы не отказались от чая, Ланард, — ответил за всех Самуэль.

Другие братья согласились с ним.

— Сию минуту распоряжусь, — поклонился Ланард и закрыл дверь с другой стороны.

Бриенн шлепнулся прямиком на самый длинный диван со словами:

— Наконец-то мы доехали. Столько времени в карете — то еще испытание. Уж лучше пешком идти.

— Согласен с тобой, — ответил Самуэль и сел рядом, вытянув ноги.

Джератт ходил по комнате и рассматривал картины, висящие на стене. Аррон сел за пианино и начал играть. Мелодия наполнила комнату звуками, приятными на слух. Вскоре слуги принесли чай. Тогда же в коридоре послышался бурный гомон и знакомый Самуэлю и его братьям смех. Так смеялась только тетушка Дора. Заливисто и громко.

И войдя в комнату, тетушка сразу кинулась бесцеремонно обнимать Самуэля и других братьев, приговаривая:

— Как же вы все изменились! Такие красавцы. Как на подбор! Все дамы будут вашими, — и вновь засмеялась.

Муж Доры, Ронфель, тоже не остался в стороне и сдержанно приобнял племянников по очереди, кинув фразу:

— Действительно изменения на лицо. Похоже, вы растете на дрожжах, — он улыбнулся.

Самуэль всегда поражался, как в такой хрупкой тетушке Доре может быть столько энергии. Она сама разлила всем чай и подала сладости. Потом оббегала полкомнаты, рассказывая в красках, как они с Ронфелем посетили представление в театре. Ее муж был на редкость спокойным человеком, но при этом никогда не отказывал себе в праве отпустить какую-либо шутку и уместно добавить ее во время разговора. Как и сейчас. Это тут же привело в восторг Дору, и ее смех снова заполнил всю комнату. Когда история была закончена, тетушка Вейн спросила:

— Ох, я вас заболтала и совсем забыла узнать! А что же моя сестра, ваша матушка, и Валентайн? Почему они не приехали с вами?

Братья переглянулись друг с другом. Джератт удивленно произнес:

— Разве в том письме, о котором нам сказал Ланард, этого не было? Что вам пришло накануне.

Ронфель и Дора одновременно помотали головами:

— Там было сказано, что вы приедете погостить, — растерянно сказала Дора, — Но мы подумали, что все вместе.

— Что-то случилось? — догадался Ронфель Вейн.

Самуэль переглянулся с братьями. Все прятали глаза и мялись. Тогда он, как самый старший, взял слово:

— Честно говоря, мы и сами не знаем. Но расскажем, как все произошло.