Золото в тёмной ночи

Лия Арден, 2020

И только тьма следует за тобой… Новая книга от автора популярной дилогии «Мара и Морок» Лии Арден. Первый роман цикла «Потомки Первых», состоящего из четырех книг. Мотивы Древней Персии и Марроко в ярком фэнтезийном мире. Прошло уже более тысячи лет после великой катастрофы и Чёрной Зимы. Впервые мир на Континенте трещит по швам, а отношения между четырьмя странами напряжены как никогда. Ойро всего восемнадцать, и это практически единственное, что она помнит о себе. Шесть лет назад её нашли на Островах и теперь у неё новая семья, друзья и обычная жизнь. Но странные сны не отпускают её, и пустое прошлое не оставляет в покое. Ойро придётся отправиться в путь, чтобы спасти друга и найти свою настоящую семью. Успеет ли она или будет втянута в войну между странами? Войну, что зрела тысячу лет из-за секрета, который утаил один из Первых. «Восточная сказка, где пустыня поведает свои секреты, а звёзды укажут путь. Здесь всё тайное рано или поздно окажется явным, а потомки Первых уже готовы пролить кровь». Анастасия @rommybooks «Прекрасная история, сочетающая современное фэнтези с этническими мотивами и классическое приключение с детальным мироустройством. Увлекательное чтение!» Юлия Яковлева @booksaroundme_

Глава 2

Пятнадцать минут бегом, и я уже на мосту у южных ворот на подходе к Городу. От усилий волосы слегка растрёпаны, а на шее и лбу блестят несколько капель пота, которые я быстро смахиваю, после чего продолжаю уверенным шагом идти дальше к воротам, а затем в сторону порта.

Я втягиваю солёный морской воздух. Мне нравится бывать в Городе, я люблю разглядывать людей и вывески в поисках чего-нибудь нового или интересного. Вот и сейчас мотаю головой то направо, то налево, раздумывая о том, стоит ли зайти в библиотеку по дороге обратно. Она безумно скромная, но её владелица-исарийка недавно вернулась с Континента и, возможно, привезла новые книги.

Главные улицы Города вымощены камнем, а боковые проулки покрыты землёй и песком, но они настолько протоптаны, что даже в дождливую погоду не превращаются в кашу. Вдоль дорог плотно друг к другу располагаются почти одинаковые двухэтажные здания, построенные из серого и иногда красноватого камня. Помимо главной площади и одного-единственного парка, в Городе нет никаких красивых мест. Дома здесь возводятся простые, без излишних украшений в виде барельефов или лепнины, балкончики — и то редкость.

Многие жители знакомы друг с другом. И бо́льшая их часть так и думает, что я — родная дочь Лайлы и Роя, дочь, которая просто отсутствовала какое-то время, лечась от болезни на Континенте. Хотя, как мне кажется, все замечают, что сходства между нами нет. Взглянуть только на цвет моей кожи — она оливковая, в то время как Рой и Лайла обладают светлой кожей, которая легко покрывается загаром. Однако другие горожане, к счастью, предпочитают игнорировать это, возможно, потому что уважают моих приёмных родителей или же просто не хотят вмешиваться. Хотя бывают и такие, кто бросает на меня недоверчивые взгляды, но даже они помалкивают, не задавая лишних вопросов.

Я быстро заглядываю на постоялый двор и в хорошо знакомую кузницу, чтобы отдать заказы и получить за них деньги. На постоялом дворе хозяйка накидывает мне одну серебряную монету сверху за то, что я пришла раньше оговорённого срока. Правильно сделала, что решила пробежаться! Не сдерживая улыбку, я сжимаю деньги в руке и решаю свернуть на базар к лоткам с различной уличной едой. Особого чувства голода я не испытываю, потому что завтрак ещё не успел перевариться, но среди всех этих румяных булочек с корицей и сухофруктов взгляд сам собой задерживается на новой сладости, которую я ещё никогда не видела. Четыре клубники нанизаны на тонкую палочку и политы прозрачным сладким сиропом, который придаёт ягодам глянцевый блеск.

— Это дивное угощение можно попробовать только в самой Теяле! — тут же подскакивает торговец-теялиец. У мужчины длинные тёмные волосы, стянутые в аккуратный пучок на затылке. — Рецепт сладости привёз мой родственник прямо из столицы! Нигде в Городе ты такого не найдёшь. Тебе понравится, девочка. Попробуй!

Продавец не перестаёт улыбаться, говоря о своей стране, и, похоже, гордится товаром. Традиционная теялийская накидка с широкими рукавами местами выцвела под солнцем, но на ней ещё можно разглядеть красивый растительный узор, вышитый по подолу. Выглядит необычный десерт и вправду аппетитно.

Не удержавшись, я покупаю у теялийца ягоды, политые сиропом, и шагаю с ними в сторону главной площади. Мне не хочется сразу возвращаться домой, поэтому, прежде чем идти обратно на занятия к Рою, я решаю посидеть рядом с центральным фонтаном и насладиться прекрасным утром и атмосферой городской жизни.

Хоть это место и называется площадью, на деле же оно занимает совсем небольшое пространство, а в середине установлен скромный фонтан в виде статуи дельфина, пускающего невысокую струйку воды из пасти. Говорят, её создал один из первых исарийцев на Островах.

Выйдя из-за угла, я сразу замечаю старую Мальту. Она сидит вполоборота к фонтану на маленьком деревянном ящике, поставленном близко к центру площади. Вокруг неё толпится ребятня. Они толкают друг друга в попытке занять места поближе к рассказчице.

Мальта — исарийка с очень скверным характером. Её длинные, слегка вьющиеся волосы выбелены возрастом настолько, что не осталось ни одной пряди, чтобы понять, какого оттенка они были в молодости. Седина резко контрастирует с загорелой кожей, которая хоть немного придаёт здоровый вид старухе. Она пользуется тростью, но её спина всегда остаётся прямой, а шаги уверенными, хоть и неторопливыми. Из-за этого мне непонятно, сколько же Мальте на самом деле лет, но на вопрос о возрасте от неё можно получить тростью по голове, поэтому я не спрашиваю. Лицо сказительницы покрыто множеством морщин, самые глубокие из которых находятся на переносице и лбу, свидетельствуя о частом пребывании их обладательницы в плохом расположении духа. Однако всё-таки заметно, что в молодости она была привлекательной женщиной.

Несмотря на её постоянное брюзжание и резкие слова, дети, подростки и даже я — мы все ждём очередного дня, когда Мальта выйдет на главную площадь, чтобы рассказать парочку интересных легенд и историй. Они всегда повторяются по кругу, но я всё равно каждый раз останавливаюсь, чтобы послушать. Рассказы старухи часто уносят меня мыслями в направлении такого родного и ныне недостижимого Илоса, и каждый раз я надеюсь что-нибудь вспомнить.

Мальта — одна из немногих, кто игнорирует любые неловкости и продолжает придираться ко мне с разными вопросами, часто ставя в тупик, поэтому я стараюсь проскочить мимо неё как можно незаметнее, когда есть возможность. Откусив первую клубнику, я огибаю фонтан, чтобы сесть на край бортика позади старухи и тайком послушать её рассказы. Вкус у ягоды потрясающий, а сироп застыл и интересно похрустывает на зубах.

Скорее всего, Мальта либо ненавидит илосийцев, либо ей не по душе лично я, так как каждый раз при нашей встрече старая исарийка хмуро на меня смотрит, а бывает, даже бросает пару крепких замечаний: то я сижу не так, то дышу громко, то взгляд у меня странный. Хоть Мальта никогда не видела моего настоящего серого глаза, мне всё равно кажется, что она знает о нём. Стараясь поменьше шуметь, я подбираю под себя ноги, удобно устраиваясь на краю фонтана, и с удовольствием отмечаю, что старуха пока меня не заметила.

— Хватит дёргаться. И сядьте вы уже на свои места! — рявкает она на детей, которые продолжают толкаться.

Сегодня она, как всегда, не в духе. После её слов ребятня, как по волшебству, резко рассаживается по местам и сразу замолкает, боясь разозлить Мальту ещё больше, так что им не достанется ни одной истории.

— В столь прекрасный день у меня хорошее настроение, и в этот раз я расскажу вам всё без утайки.

Я чуть не давлюсь ягодой на слове «хорошее».

— Я поведаю вам о новом начале. О четырёх странах, которые когда-то были одной, и о четырёх детях, которых когда-то было пять. Вы узнаете иную историю Континента, — нараспев произносит исарийка, медленно обводя взглядом маленьких слушателей. — Когда-то давным-давно не существовало ни Каидана, ни Илоса, ни Теялы, ни даже Исара. Не было даже наших Островов. Континент был един, как и страна, чьи размеры намного превосходили то, что мы знаем сейчас. Люди, жившие тогда, сильно отличались от нас теперешних. Легенды гласят, что они были умны, да так, что их творения стали превосходить создателей. Говорят, что наши предки умели летать по небу и ходить под землёй или даже под водой. Однако вместе с благоденствием пришли распри и раздоры. И когда люди совсем погрязли в них, на Континент упала Звезда, стирая старый мир.

Мальта делает паузу, наблюдая за реакцией. Дети снова удивлённо распахивают глаза, услышав о Звезде, хотя, могу поспорить, что каждый на Островах и Континенте о ней знает. А ребятня слышала начало этой легенды много раз не только от Мальты, но и от родителей, которые учили их истории. Но старая исарийка с хриплым голосом производит более мрачное впечатление. Такие рассказы особенно хороши ночью, перед костром, который выбрасывает искры в воздух и заставляет плясать тени на лице, — дети были бы в ужасе и восторге.

— После её падения в земле остался кратер, который позже превратился в залив. А часть Континента откололась и ушла под воду. Именно от этой отколовшейся части и появились наши Острова. На Континенте же по сей день виден кратер от Звезды. Сейчас мы его называем заливом. Теневой залив. После того как Звезда упала, мир изменился.

Мальта понижает голос, как будто о тёмных временах можно говорить только тихо. Каждый раз, когда исарийка доходит до этой части, кажется, что сама природа помнит ту эпоху и хмурится, закрывая солнце облаками, а оживлённый шум города отходит куда-то на второй план.

— Звезда врезалась в самый большой вулкан Континента, и от удара на поверхность вырвался жидкий огонь, от которого не было спасения. Но хуже всего была тьма, пришедшая на смену огню. Небо заволокло мраком, и начал падать пепел, отравляя всё живое. Люди скрывались под землёй, уходили в море, но к тому моменту треть населения уже погибла. Хотя тогда они ещё не знали, что это было лишь началом, так как наступила Чёрная Зима. Небо ещё долгие годы было затянуто едким дымом, который не пропускал тепло солнечных лучей. Люди начали забывать вид голубого неба и в каких оттенках алеет закат. Вместе с темнотой пришли холода, а из-за отравленной земли — голод. Именно он убил ещё одну треть. Как это всегда бывает, в скорби время тянулось медленно. Шли месяцы, а потом годы, но Чёрная Зима едва ли отступила, лишь в бесконечной мгле появился просвет. И тогда люди потеряли последнее — надежду.

Несколько детей тревожно вздыхают, ожидая продолжения. Я же не замечаю, как непроизвольно задерживаю дыхание и немного подаюсь вперёд, вслушиваясь в печальную историю. Пауза Мальты даёт мне секунду, чтобы выдохнуть. Исарийка продолжает молчать, хмуря лоб, словно ей тяжело припомнить продолжение. И только через какое-то время на её лице медленно появляется хитрая улыбка.

— Удача ли, судьба или просто нелепая случайность… но именно в этот момент появилось спасение. Вышло так, что во время падения Звезды достаточно близко, но в меру далеко находилась одинокая деревня. И пострадала она одной из первых из-за ударной волны, которая раскинулась в стороны. Бо́льшая часть жителей погибла, но некоторым семьям повезло, поскольку они успели укрыться в погребах, а потом вдвойне повезло, поскольку они выжили в огне. Одна семья оказалась особенной. Там была Мать. Людей, которые знали её имя, давно не стало, поэтому и мы зовём её только так. От первого мужа, который умер ещё до катастрофы, у неё осталось двое светловолосых детей. А потом родился ещё один темноволосый сын от нового брака, но особенными были последние. Двойня. И была в этой двойне… и была в двойне… хм, что-то было там особенное, — глядя в небо, Мальта задумчиво скребёт подбородок.

Несколько слушателей нетерпеливо ёрзают, а я откусываю ещё одну сладкую клубнику, с недоверием покачивая головой. Старуха любит прерывать историю на самом интересном месте, чтобы подогреть ожидание, будто суп в котле.

— Девочка! Там была де…вочка… — не выдержав, подсказывает один неусидчивый мальчик. Хотя под пристальным взглядом исарийки концовку он стыдливо бормочет себе под нос.

— Правильно. В этой двойне была первая в семье дочка. И родилась она самой последней. Двое родителей и пятеро детей. Большая семья, которой с долей немыслимой удачи удалось выжить в той тьме. Когда шёл третий год Чёрной Зимы, старшему сыну стукнуло восемнадцать лет, а младшим близнецам — по десять, у каждого открылся их Дар для остальных и проклятье для них самих. Возможно, Звезда или сама Судьба наделила их способностями, чтобы спасти Континент и дать выжившим ещё один шанс. У старшего сына Иса́ра талантом оказался Воздух. Он разогнал пыль, и люди плакали, снова увидев солнце и голубое небо. Второму светловолосому сыну Каи́ду, которому исполнилось шестнадцать лет, достался Свет. При помощи своего Дара он помог Исару разогнать тьму и притянуть тепло, согрев землю и благодарный народ, уже начавший забывать, как приятны согревающие лучи солнца. Дар Воды помог двенадцатилетнему кареглазому Ше́йну очистить города, и благодаря ему по Континенту вновь заструились реки. И последние — решительный И́лос и красавица Теяла́. Они были как принц и принцесса, но им… достались самые непростые Дары. Теяла, владевшая Огнём, вначале пугала людей. Те не могли забыть страх перед столбами жидкого пламени, которые сгубили так много народа. Но Теяла дарила людям тепло своих костров по ночам и сжигала отравленные травы и растения, снова делая земли плодородными. Да и мало кто мог устоять перед её очарованием — она прямо-таки светилась жизнью, а в глазах её сверкали сами звёзды. Девочка была маленькой принцессой не только для своей семьи, но и для всего народа. Благодаря ей, Шейну и Каиду на полях снова появился урожай, а люди постепенно начали забывать о голоде. Смотря же на Илоса…

Мальта снова делает паузу и поворачивает лицо, так что я вижу, как оно принимает расслабленное выражение, будто рассказ о втором близнеце когда-то давно заставлял её грустить, а теперь оставляет пустоту и принятие прошлого, которое не изменить.

— Даже спустя долгое время никто так и не понял, зачем мальчику достался такой Дар и Дар ли это вообще. Его сила заключалась во Тьме. Говорят, Илос был способен превратить день в ночь в мгновение ока и заглянуть в чужое прошлое. После нескольких демонстраций способностей родители запретили ему проявлять свой талант на людях, опасаясь за жизнь сына… И он послушался. С тех пор никто не видел, что он умел, и насколько с возрастом изменилась его сила. Однако существовало и то, о чём почти никто не слышал…

Старая исарийка снова понижает голос и, заговорщически улыбаясь, продолжает рассказ:

— Иногда в древних легендах говорится, что на самом деле Илос мог исцелять, и именно от него пошли целители, которые сейчас спасают жизни, а вовсе не от Шейна, как мы думаем. Также ходят слухи, что прикосновение младшего из братьев дарило покой, сравнимый с теплом весенней ночи, и именно благодаря его Дару на Континенте воцарился мир, какого не было даже до падения Звезды. Некоторые шепчут, что отсутствие войн в течение многих столетий — это тоже заслуга потомков Илоса.

Я быстро моргаю, стряхивая гипнотическое наваждение от рассказа Мальты. Об Илосе известно мало: немногие видевшие его даже не знали, что это был он. Ходят легенды о его красоте, скрытности и Даре чёрной ночи. Может ли быть, что история, которая передаётся столетия, неверна или хотя бы… неполна? Кажется, Мальта сама объята противоречивыми воспоминаниями, потому что не отрываясь, рассеянным взглядом смотрит на единственного в толпе детей голубоглазого илосийца, чьи тёмные волосы в беспорядке спадают на плечи. Мальчик заворожённо ждёт продолжения истории. Наверное, он впервые слышит, как о прародителе его страны говорят что-то новое и тем более хорошее.

— Правда, надо добавить, что в последние лет пять его потомки плохо стараются, так как на Континенте уже не первый год неспокойно. Но это не важно! Это всего-навсего слухи, а может, и вовсе небылицы, — старуха резко выпрямляется и качает головой, как бы отрицая свои собственные слова и жалея о сказанном. — Этих пятерых детей назвали Первыми, потому что позже появились другие с похожими способностями, но их таланты были бледной копией того, чем владели братья с сестрой. Тем временем они росли, становились сильнее и выносливее, а вместе с ними, как цветы из бутонов, раскрывались и их Дары. После Чёрной Зимы никого специально не нарекали правителем, но именно Первые стали главной силой, которая возродила жизнь на Континенте. Еды было в достатке, на юго-западе рос прекраснейший город — Астара, который сейчас находится на территории Теялы и по сей день зовётся «Жемчужиной принцессы». Первые охраняли покой и защищали народ от капризов природы. Люди заново научились жить счастливо, заново выстроили культуру и создали новые традиции. И лишь Теневой залив, как большой шрам, напоминал о том, что произошло. И когда показалось, что призрак скорби покинул те земли навсегда… пришло горе, которого никто не ждал. Не стало Теялы.

Я слегка ёжусь, ожидая снова услышать самую трагичную часть истории Первых. Если бы Теяла не умерла, то Континент сейчас был бы совсем другим. Жизнь всех людей оказалась бы иной, а Островов, куда отправляют как в изгнание, наверняка не существовало бы вовсе.

— Такой же осенью, как сейчас, за неделю до двадцатилетия Теялы и Илоса повсюду отмечали окончание Чёрной Зимы. В Астаре этот праздник назвали Хокхан — так его называют на всём Континенте и по сей день. На тот момент прошло ровно десять лет, как у четырёх братьев и их сестры появились Дары. И, похоже, в тот день им пришлось расплатиться за способности, — голос Мальты ещё больше мрачнеет. — Оказалось, что кто-то из Первых обладал ещё одной способностью — забирать силу другого. Высасывать Дар, а иногда и жизнь. Кто из братьев это сделал? Было ли это преднамеренным убийством или трагической случайностью? Послужила ли причиной зависть к Дару Огня или причины не существовало вовсе? Никто до сих пор не знает. История гласит, что Теялу первым нашёл её близнец Илос, и в то же мгновение каждый в их дворце, в Астаре и почти на всём Континенте понял, что произошло нечто непоправимое. Стоял день, но охваченный горем Илос погрузил мир в такой непроглядный мрак, что люди кричали и плакали от ужаса, не в состоянии рассмотреть даже собственных рук. И горе навсегда одинокого брата было так беспросветно, что тени закрыли на какое-то время почти весь Континент.

Я шумно выдыхаю, не в силах представить столь всеобъемлющую скорбь и столь огромную силу.

— Что же до Теялы, то её тело лишь отдалённо напоминало молодую принцессу. Светлая кожа стала тёмно-серой, а местами чёрной, как пепел. Тёмные, как ночь, волосы почти полностью побелели, а звёзды в глазах потухли навсегда. Также говорят, что Мать, скорее всего, оказалась свидетелем смерти младшей дочери, но почти ничего не смогла об этом рассказать. Тот, кто напал на Теялу, схватил за руку и Мать, но так как та не владела никаким Даром, из неё начала уходить жизнь. По какой-то причине убийца так и не довёл дело до конца: она осталась жива, только вся кожа на левой руке посерела и часть медных волос потеряла цвет, поседев. Безутешную женщину нашёл Шейн недалеко от места трагедии. Шепотом она повторяла: «Он забрал её огонь, он забрал огонь…» Эти слова стали единственной зацепкой и породили семя недоверия, которое, как грозовая туча, росло над Астарой, пока не раскололо Первых. Вы знаете, дети, кому молва приписывает убийство Теялы?

Юные слушатели с опаской переглядываются, переживая, следует ли говорить имя вслух. Ведь настоящий убийца не был найден, не обнаружили ни единой зацепки. Но, как и в любой истории, раз есть трагедия, то должен быть и злодей, который в ней виновен. Несколько детей бросают насторожённые взгляды в мою сторону. Ребятне можно хоть сотню раз объяснять и врать, что я дочь Роя и Лайлы, но они всё равно не верят, так как видят, на кого из народов я похожа, хотя вслух, конечно же, помалкивают, боясь получить от меня нагоняй. Я же, догадываясь, что они хотят сказать, отправляю в рот последнюю клубнику, похрустывая трескающимся сахарным сиропом, и поднимаю голову, с вызовом глядя на малолетних сорванцов.

— Илосу, — вразнобой бормочут дети.

Ну конечно!

Я не сдерживаюсь и, громко фыркнув, закатываю глаза. Из-за этого промаха Мальта резко оборачивается, наконец замечая меня. Я сразу же перестаю жевать, а старуха, всё так же буравя меня почти чёрными глазами, задаёт детям новый вопрос:

— Почему?

— У него Дар Тьмы! В ночи нет ничего хорошего.

— Почти никто не знает, что именно он умел!

— Он нашёл Теялу первым!

— А может, убил, а потом просто притворился, что нашёл!

Осмелев, малышня выпаливает разные варианты, перебивая друг друга. Мне и тому единственному илосийцу, который теперь сидит тихо, глядя в землю, не особо приятно. Ведь мы вроде как являемся потомками возможного убийцы, поскольку считается, что каждый народ даже внешне похож на своего предка, на своего Первого. Те, кто родился в Исаре, причисляют себя к ветви старшего сына Исара и чаще всего обладают способностями, связанными с воздухом. Жители Каидана верят в свою связь со светом и Каидом. Илосийцы происходят от младшего брата. Только теялийцы ведут свой род от Шейна.

Третий по старшинству брат не смог смириться с потерей Теялы и назвал свою страну в её честь. Так появились теялийцы, но связаны они не с огнём, а с водой — Даром Шейна. А огонь… огонь, казалось, пропал. Как ни странно, других людей со способностями управлять пламенем не появилось, будто этот Дар покинул мир после смерти Теялы.

— А ты что думаешь, девочка? — Мальта всё не отрывает от меня взгляд.

На самом деле старуха, рассказывая эту историю, каждый раз на этом моменте задаёт мне один и тот же вопрос, чем поначалу выводила из себя. Потом мне стало казаться, что причиной постоянных уточнений служит плохая память. Но в конце концов я решила, что рассказчица надо мной издевается, испытывая моё терпение.

— Это не он, — в очередной раз, но уже спокойно отвечаю я. Чтобы прибавить уверенности своим словам, я выпрямляюсь и смело смотрю на старую исарийку в ответ.

— Хм… хорошо, — Мальта кивает, а затем равнодушно пожимает худыми плечами и поворачивается обратно к толпе детей.

Хорошо?! И всё?

Наклонившись назад, я пошатываюсь и чуть не падаю спиной прямо в фонтан.

«Это что-то новенькое!» — думаю я, восстанавливая равновесие, сидя на узком каменном бортике. Однако я не успеваю придать большее значение такому простому ответу, потому что исарийка продолжает рассказ:

— Ну а дальше вы все знаете историю. Мать прожила ещё полгода, горе завершило дело, которое начал убийца Теялы. Её второй муж — отец Шейна и младшей двойни — тоже покинул этот мир примерно через год. Четыре брата так и не сумели сделать выбор между снедавшим их недоверием и любовью друг к другу. Не желали они признавать, что среди них есть убийца, но в то же время не могли быть уверены, что кто-то из братьев не станет следующей жертвой. Поэтому они решили разойтись. Каид отправился на север, Исар — на северо-восток, Шейн остался в Астаре, а Илос пропал среди горячих песков на юге. Южная часть Континента являлась, наверное, самой тяжёлой для жизни. И старшие братья могли бы даже решить, что младший умер, не сумев там ничего найти, если бы спустя годы не поползли слухи об объединённых под его рукой людях в той безжизненной пустыне, а также о прекрасном городе-оазисе, который затерян где-то в песках. За прошедшие столетия погибло немало народа, пытавшегося отыскать загадочную землю. Но тайна до сих пор остаётся тайной. Что касается убийцы… Получается, кто-то из братьев обладал огнём и силой, способной забирать чужой дар или даже жизнь. И он унёс свой секрет в могилу. Но ситуация между родственниками не улучшилась, потому что Дар передаётся по наследству! — Исарийка хмуро оглядывает детей. — А это значит, что по сей день у кого-то из потомков Первых в крови течёт огонь Теялы. Поэтому после смерти всех Первых придумали запрет на браки между людьми из разных стран, обладающими Даром. Чтобы найти убийцу, узнать, какая из стихий даёт подобную способность, и сдержать умение отбирать чужое, не дав ему перейти к другим народам. Иначе кто-то из правителей заполучит слишком много власти. Одна линия потомков и без того сильнее остальных трёх, но пока они хранят это в секрете. Но рано или поздно кто-то не выдержит или совершит ошибку, и тогда тайна раскроется… Конец! — Мальта так сильно хлопает себя по коленям, что все, включая меня, резко подскакивают от неожиданности.

Среди детей прокатывается вздох разочарования. Умеет же старуха оборвать всё удовольствие. Я моргаю и оглядываю площадь, возвращаясь обратно к реальности. Дети нехотя расходятся. В этот момент исарийка поднимается со своего места, берёт корзинку, которая стояла возле её ног, и гордо и неторопливо уходит по главной улице, слегка опираясь на свою трость.

Я с долей разочарования спрыгиваю с бортика фонтана и, размяв затёкшую левую ногу, думаю уже направиться домой, как вдруг замечаю в толпе знакомое лицо. Дарен Отеро стоит, прислонясь плечом к стене, и с улыбкой смотрит на меня, сложив руки на груди.

«Не к добру эта его ухмылка», — с неудовольствием решаю я и быстрым шагом иду в его сторону.

— Увидел что-то забавное? — Я прохожу мимо парня, не сбавляя шага, так как знаю, что он сразу последует за мной.

Дарен, как и я, является одним из учеников Роя, и сейчас, скорее всего, ему тоже нужно идти на тренировку. На это намекают его удобные чёрные штаны из льна и лёгкая серая рубашка с закатанными рукавами, открывающими вид на крепкие руки. А ещё Дарен — мой лучший друг.

— Да всё смотрел на твою кислую мину, пока Мальта тебя подкалывала. Ждал, лопнешь ты в этот раз или нет. — Хоть я и двигаюсь в быстром темпе, но приятель с лёгкостью подстраивается под мой шаг. Вот же длинноногий. — Опять не сумела пройти мимо, не послушав байку про Илоса в какой уже… тысячный раз? Влюбилась, что ли?

Они с Мальтой, похоже, два сапога пара — нравится им выводить меня из себя.

— Заткнись! Старухе-то я ничего не сделаю, а вот тебе на тренировке могу и навалять, — я раздражённо смахиваю тёмную прядь волос со лба, закатываю рукава своей рубашки и, наконец, смотрю на друга.

Возможно, обещание прозвучало неубедительно, так как он выше меня на голову, да и в целом тяжелее за счёт развитых мышц, хотя в одежде кажется в меру худым. Наши спарринги обычно заканчиваются не в мою пользу, но несколько раз благодаря ловкости у меня всё-таки получилось его одолеть. Так что есть вероятность, что мои слова будут не пустой угрозой. Дарена же, похоже, забавляет моя реакция, поэтому он, посмеиваясь, поднимает руки вверх в знак примирения.

В целом он отличный друг, а в моём случае — практически единственный на всех Островах. Да и у него самого ситуация обстоит так же. Парень на год старше меня и не принадлежит ни к одному из народов. Он кахари, которых также называют полукровками, смешанными или метисами. Если на то пошло, то и меня саму некоторые считают кахари — дочерью каиданца Роя и теялийки Лайлы. Хотя моя внешность сбивает с толку.

Бо́льшая часть детей на Островах — чистокровные, просто рождённые от прошлых браков. Зачастую сюда переезжают женщины с детьми, брошенные после беременности. Им тут легче жить из-за отсутствия предрассудков. Хотя и кахари не так мало, как могло бы показаться вначале, хотя далеко не все, кто перебрался на Острова, решаются завести смешанных детей, поскольку знают, что ни одна страна не захочет их принять. Кахари всегда остаются ничейными, никому не нужными, запертыми на Островах не по своей воле. А отличить их очень просто даже по внешности: полукровки достаточно сильно выделяются.

Мама Дарена — илосийка, отец — исариец. Такая смесь подарила их сыну экзотическую внешность. Можно было бы сказать, что он красив, но приятелю больше подходит слово «притягательный». Слегка растрёпанные волосы получили уникальный холодный бежевый оттенок, который я до этого никогда не видела, а орехово-карие глаза при ярком свете приобретают янтарный оттенок. У Дарена хорошо очерченная линия подбородка, высокие, выступающие скулы, однако самое привлекательное в его чертах — это приподнятые уголки губ. Они создают эффект не сходящей с лица мягкой улыбки, а растянутые в ухмылке придают обладателю выражение наглого и уверенного в себе молодого повесы. Не обладая таким обаянием, рядом с ним я выгляжу как вечно чем-то недовольная особа.

Его отец — Алан Отеро — кузнец и владелец знаменитой на всю округу кузницы, в которую я относила заказ этим утром. Постоянная работа там помогла Дарену сформировать прекрасное, крепкое тело. А прибавив к этому высокий рост и лёгкий загар, мы получим одного из самых желанных красавцев в Городе.

— Если это единственное, о чём ты хотел поговорить, то иди вон к Лоре или Саре, или как там их. Приставай к ним! Сара мне при каждом удобном случае норовит все уши прожужжать, что скоро станет твоей девушкой, потому что вы целовались, — я киваю на группу подружек, которые громко окликают Дарена по имени.

Сама я раздражаю их просто своим существованием. По слухам, которые они распускают за моей спиной, я каким-то образом добыла у целителей на Континенте приворотную настойку и подмешала её другу. Иначе объяснить то, что он предпочитает мою компанию, они, похоже, не в состоянии. Хотя я чуть чаем не подавилась, услышав эти сплетни в первый раз. До сих пор сомневаюсь, что настойка, способная влюбить одного человека в другого, вообще существует.

Дарен бросает странный взгляд в сторону девушек, а потом поворачивается обратно ко мне и, улыбаясь, пожимает плечами. Я знаю, что ему надоело всеобщее внимание. Наверное, именно из-за этого наша дружба и стала такой крепкой.

Впервые мы столкнулись у фонтана на главной площади, когда мне было тринадцать лет, а ему — четырнадцать. Он случайно врезался в меня, и я уронила мешок с купленными на рынке фруктами, которые несла домой Лайле. В ответ на извинения я едва одарила мальчишку взглядом, молча собрала выпавшие продукты и пошла дальше. Тогда я только начинала свыкаться со своей новой жизнью и ещё тяжело принимала потерю памяти, поэтому практически ничем не интересовалась. Дарен же, по его словам, опешил, впервые получив настолько скудную реакцию на свою внешность. С самого детства сверстники либо прилипали к нему с вопросами, либо, не переставая, таращились на необычные волосы, а взрослые трепали по щеке или грустно качали головой, предрекая ему тяжёлую жизнь.

В общем, заинтригованный Дарен увязался за мной и пытался завязать беседу, но я не смотрела в его сторону, продолжая идти своей дорогой. Я даже не уверена, что слышала его тогда. Первое время на Островах моя жизнь протекала как в тумане. Я была сбита с толку, напугана, чувствовала себя преданной собственной памятью и злилась, что не выходит вспомнить, кто я такая, несмотря на все усилия. Примерно через десять минут, бросив безуспешные попытки, Дарен отстал. Потом, спустя годы, он рассказывал, что с тех пор всё чаще стал замечать меня в Городе. Я почти всегда молча куда-то шла или относила заказы, но изредка мы встречались у фонтана, когда я слушала рассказы Мальты. Именно истории исарийки смогли пробудить во мне интерес, выводя из состояния безразличия. На какое-то время голос старухи вытягивал меня из темноты, в которой я оказалась.

Потом он ещё пару раз пытался выпытать моё имя, откуда я или куда иду. Заваливал бесполезными или глупыми рассказами и иногда по-дурацки шутил, но неизменно натыкался на кислое выражение лица. Тогда он, наверное, решил, что я просто немая, и всё-таки оставил меня в покое. Но через две недели я пришла по поручению Роя в кузницу семьи Отеро, чтобы забрать у отца Дарена новый колчан со стрелами для охоты. И тогда мальчишка впервые услышал, как я говорю.

— Твоя речь казалась плавной и спокойной, а в голосе не было ничего особенного, — признался Дарен спустя много лет, когда мы вспоминали наше знакомство. Увидев, как помрачнело моё лицо от этого «приятного» комплимента, он быстро добавил: — Но после этого я не мог перестать улыбаться, как будто выиграл долгожданный приз.

Не хочется признавать, но я до сих пор краснею, думая об этом.

— Помнишь, как ты впервые пришла к нам в кузницу? — продолжая путь, внезапно выдаёт Дарен, словно читая мои мысли.

— Ещё бы! Ты тогда заорал на весь дом прямо перед родителями, что рад, что я не немая. Мне было так стыдно перед ними, что я чуть под землю не провалилась, — с наигранным недовольством морщусь я.

Друг слегка откидывает голову назад, открывая вид на шею, и начинает смеяться.

— Ты тогда покраснела, как раскалённая кочерга! Хотелось тебя в… в воду опустить, но стало страшно, что… что разнесёшь всё! — Его лицо постепенно краснеет от хохота.

Я сильно пихаю чрезмерно развеселившегося парня локтем в бок, хотя и сама улыбаюсь. Несмотря ни на что, это приятное воспоминание. С тех пор мы постепенно сдружились. Дарен стал третьим и последним человеком, который знает мою тайну о том, что я не принадлежу к роду Сесциа, что не помню, кто я и откуда или хотя бы что со мной произошло. Единственное, о чём я умолчала — о своём дефекте. До сих пор не хочу об этом рассказывать, хотя уверена, что приятель просто начал бы надо мной подтрунивать, что наконец на этих Островах появился кто-то, чья внешность ещё больше бросается в глаза.

Выйдя за пределы Города, мы сворачиваем к моему дому, рядом с которым находится поле для тренировок.

— Кстати, о том дне. Есть один момент, который я по-прежнему не могу понять, — я задумчиво поворачиваюсь к другу. — Твоя мама тоже илосийка, и когда увидела меня, то так тепло заулыбалась и всегда была очень добра ко мне. Она же не знает, что я не кахари?

— Скорее всего, нет. Но твоя внешность о многом говорит.

— Тогда я даже не успела представиться, а она сразу спросила, почему я не в Илосе. И когда я ответила, что прихожусь дочерью Рою и Лайле, она так и продолжила улыбаться и сказала, что мне обязательно стоит побывать в Илосе.

Я вспоминаю тот момент, когда Шерин Отеро взяла меня за руки. Перед глазами возникает образ таких же, как у меня, чёрных волос, но до плеч, в которых, несмотря на возраст, практически отсутствует седина. Глаза чуть более темного оттенка, чем у сына. И такие же приподнятые уголки губ.

— Твоя мама много тебе рассказала про Илос?

— Не особо, — Дарен запускает пальцы в свою отросшую чёлку, которая падает на глаза. По краям и сзади он стрижёт волосы значительно короче, оставляя длинным лишь верх. — Ты же знаешь, что илосийцы молчат как рыбы, поэтому точно не ясно, что происходит в Илосе. Мне известно столько же, сколько и любому другому на этих Островах: то, что сейчас там правит семья Калануа, а точнее, принц Даян и его младшая сестра — принцесса Айла. Хотя, возможно, он теперь король, ведь их отца, прошлого короля Хисара, убили.

— Убили?! — Я так ошарашена, что на мгновение останавливаюсь. — Я думала, что он умер от естественных причин. Слышала, что он погиб через три года после трагической смерти жены, королевы Сари́р. На неё ведь кто-то напал у Теневого залива, и убийц так и не нашли. — Я возобновляю путь, хотя мысль о печальной истории семьи Калануа́ оставляет неприятный привкус. — Матросы в порту пересказывают эти сплетни и утверждают, что это судьба возвращает долг потомкам Илоса за Теялу. Что же произошло с королём Хиса́ра?

Я потираю озябшие руки.

— Мама уже тогда жила на Островах и, услышав весть о кончине Сарир, плакала два дня подряд и месяц не разговаривала. До этого я ни разу её такой не видел: она была разбита, как будто умер член семьи, — задумчиво отвечает Дарен. Кажется, ему неприятно вспоминать тот период. — Но после смерти короля Хисара она рассказала только то, что он отомстил за жену и был убит. Не понимаю, откуда мама это узнала. Ведь все остальные действительно слышали версию, что он умер сам от болезни.

Я пытаюсь представить эту семью. Мужа, который отомстил за возлюбленную и оставил своих детей править. В душе вновь появляется желание прямо сейчас отправиться домой и отыскать настоящих родителей, узнать их.

— А… мама упомянула ещё кое-что интересное. Она говорила, что в Илосе мне всегда будут рады. Может, слухи о том, что илосийцы принимают даже кахари, правда. Я бы не прочь туда поехать и взглянуть на таинственную пустыню лично. Увидеть, какими силами всё-таки обладают тамошние жители. Наверняка вышло бы неплохое приключение. — Его задумчивое выражение снова сменяется задорной ухмылкой.

Заражаясь его воодушевлением, я улыбаюсь в ответ, однако мы оба знаем: все, кто попадает в пустыню, там и умирают.