Омут

Литтмегалина, 2004

После самоубийства своего брата Делефа, Силена находит его дневник, из которого узнает о задании, оказавшемся для него роковым…Как сотрудник «Серебряной Лисицы» Делеф выезжает в маленькую деревушку, затерянную среди угрюмого леса, с целью устранить опасную призрачную сущность, обращающую тела своих жертв в один сплошной кровоподтек. Но его главными противниками станут люди.

2. Делеф

[Первые двадцать — тридцать страниц записной книжки вырваны.]

…что смогу продолжать это долго.

Как я устал от боли. Обезболивающие не снимают ее полностью, лишь снижают интенсивность. Но ее постоянство вкупе с ощущением, что никуда мне от нее не деться — это самое худшее. Неужели когда-нибудь закончится? Проще умереть, чем поверить.

Жара доконала. Такая сильная — это дикость для Ровенны. После короткого дождя с земли пар.

Ненавижу.

12 сентября

Вынужденное бездействие не пошло мне на пользу. Я окончательно одичал и стал горьким, как хина. Одна мысль, что придется снова вступать в социальные взаимодействия, вымучивая из себя вежливость и хотя бы минимальную вовлеченность, вызывает тошноту.

Утром я разговаривал с Матиушем и пытался отказаться от вызова. Я сказал, что все еще не чувствую себя в достаточной степени восстановившимся.

В ответ Матиуш сослался на заключение врача СЛ, согласно которому я уже настолько здоров, что мог бы отправиться на соревнование по бальным танцам.

Я указал на свою трость взглядом, сочащимся сарказмом.

С заметным усилием Матиуш подавил свое желание высказаться. Тем не менее его мысли были практически зримы, витая над его головой: «Ты сам виноват в произошедшем, Делеф. Не обстоятельства, а твои безответственность и рассеянность позволили этой зверюге вывести тебя из строя на столь долгое время как раз в период, когда на нас навалилась лютая дичь. Это был рядовой случай, и все шло как обычно, а ты работаешь в отделе уже двенадцать лет. Ты облажался».

— Доктор настаивает, что у тебя нет никакой физиологической причины, чтобы продолжать хромать.

— Не иначе как меня заставляют мои собственные извращенные предпочтения, — язвительно фыркнул я.

— Тебе же выплатили компенсацию за увечье, — напомнил Матиуш, пытаясь меня утихомирить.

А существует ли компенсация за боль, за бессонные ночи и ночи, полные кошмаров, за неподвижные дни и тошноту, вызванную интоксикацией печени обезболивающими?

— Порой компенсация не компенсирует, — бросил я.

Матиуш решил, что мое недовольство вызвано малыми размерами суммы, и разразился занудной речью на тему нехватки финансирования. Мог бы и не распыляться. Все, что он мог сказать по этому поводу, я давно знал наизусть. Я выслушивал подобное каждый раз, как обращался к нему с жалобой, что после очередного ливня на стол в моем кабинете капает вода. Все проклятое здание СЛ трещит по швам.

— Тем не менее я похлопочу, чтобы тебе повысили зарплату, — торжественно завершил свою тираду Матиуш, видимо, пытаясь убедить меня, что ради столь ценного сотрудника он готов пойти на невиданные подвиги.

— Мне все надоело, — огрызнулся я.

Глаза Матиуша раскрылись шире.

— Надоело, — покорно согласился он. — Я выбью тебе отпуск, Делеф, я обещаю. Возвращайся, и я переговорю с Медведем. Но ты поедешь, да? Сейчас у нас нет возможности отправить другого.

— Неужели все заняты?

— Все заняты.

— Что случилось?

— Ты знаешь, у нас настала черная полоса… — промямлил Матиуш, отводя взгляд.

— Киношник вернулся? — перебил я его.

— Да, — неохотно подтвердил Матиуш.

— Сколько на этот раз?

— Молодая пара. Семья с ребенком. Все в один день.

— И как долго он продолжит убивать?

— Мы пытаемся остановить его.

— Поэтому ты отсылаешь меня, Матиуш? — осведомился я. — Чтобы я не вмешивался в расследование?

— Существует одна веская причина, по которой тебе не позволено участвовать.

— Даже две. Мой отец. Моя мать.

— Ты знаешь правила. Никакой личной вовлеченности в следствие.

Что может быть более личным, чем месть. Когда я только заступил на свою должность в СЛ, мною владела юношеская убежденность, что однажды я заставлю убийцу моих родителей понести наказание. В последующие годы не всегда успешной работы моя наивность сползала с меня, как кожа с линяющей змеи. В итоге от меня остался один скелет.

— Впрочем, какая разница, — горько бросил я. — Вы ничего не добьетесь. Руки коротки.

— У тебя упаднические настроения, Делеф. Видимо, тебе действительно необходим дополнительный отдых.

— А что, есть основания для оптимизма? Посмотри, что происходит в последнее время. На каждое чудовище, что мы одолели днем, за ночь нарождается три новых.

— «Серебряная Лисица» справлялась в течение многих веков и…

— Она не справлялась. У нас просто нет ресурсов. От вычерпывания моря ложками оно не уменьшается.

— Делеф…

— Признайся себе. У нас нет контроля над этой страной. Наша деятельность ничего не меняет. Она бессмысленна.

— Делеф, я понимаю, что тебе не хочется ехать. Но это уже чересчур. Возьми себя в руки. Сконцентрируйся. Поезжай и выполни свою работу.

Я кивнул, без энтузиазма признавая его правоту.

Матиуш передал мне материалы по делу, и мы обсуждали их некоторое время. В моей груди не таял ком льда. Нет, я стремился избежать этой поездки вовсе не по причине моего скверного физического состояния или паршивого ментального. Пожалуй, я определю свои ощущения как дурное предчувствие.

Поколебавшись, я все же высказал свои опасения Матиушу. Он рассмеялся и ответил, что я проникся мистикой. Я спросил его, как в моем случае не проникнуться мистикой. Матиуш запнулся. Я попытался объяснить ему (он идиот, но неплохой парень): от меня отвернулась удача, меня одолела апатия. Иногда мне ничего не хочется знать, не нырять снова и снова в эту воду, она слишком глубока для меня. Хочу просто жить в неведении, как все — это понятно? Меня сорвало.

Матиуш, хоть и оторопел от такого потока слов с моей стороны, все же выдавил из себя неискреннюю сочувственную улыбку. По его глазам я понял, что подобное он слышал уже раз сто, и оно все меньше и меньше его трогает. Выгорают все. Это просто вопрос времени. У Матиуша свои обязанности и свое начальство, которые заботят его больше заморочек подчиненных.

Конец ознакомительного фрагмента.