Год дурака

Литтмегалина, 2012

Соне исполняется 30 лет. Съемная квартира, вечное недовольство своим весом, должность ассистентки, безнадежная любовь к боссу и полное одиночество – радоваться нечему. Дошедшая до отчаянья, она дает себе обещание наладить свою жизнь в течение года. Решили – приступаем! В своих мечтах она видит принца на белом коне, увозящего ее к прекрасному замку на вершине холма… Но каждое свидание оборачивается бедствием… в борьбе с лишним весом упорно побеждает вес… а новая начальница просто выносит мозг! Тем временем у Сони появляется новый сосед – 22 года, блондин, разгильдяй… Содержит нецензурную брань.

Глава 5: Ужасный ребенок

Наши отношения с Федей были столь же неидеальны, сколь и непродолжительны, но после внезапного разрыва я обнаружила, что вокруг меня стало темнее. День за днем я тратила свою жизнь на верификацию нашей бесценной базы данных (во всяком случае, я должна была считать ее таковой, иначе мне пришлось бы признать свою деятельность совсем бессмысленной). К пятнице я обнаружила, что окончательно и бесповоротно впала в депрессию.

Полученное от начальницы приглашение на рандеву не улучшило моего настроения. Направляясь в сторону маленькой комнаты для собеседований, я гадала, что такое собирается сказать мне Ирина, если для этого ей потребовалось уединение. Однозначно, это будет не признание в любви.

Ирина сразу взяла быка за рога:

— Ты не улыбаешься.

Вот уж чего я не ожидала услышать.

— Что? — я непроизвольно улыбнулась смущенной, жалкой улыбкой.

— Ты ходишь с мрачным, замкнутым видом, чего корпоративная культура нашей компании категорически не приемлет. Сотрудники «Синерджи» обязаны излучать оптимизм и дружелюбие.

Да уж, сама Ирина так и излучала дружелюбие… впору ставить на нее желтый знак с черепом и скрещенными костями: «Опасно! Ядовитые вещества!»

Я снова неловко улыбнулась.

— Простите… извините… сейчас у меня черная полоса, и…

— У всех бывают черные полосы, — перебила Ирина. — Но это не должно влиять на твое поведение на работе. Ты никогда не добьешься повышения в должности, если не будешь следить за выражением своего лица. Самое главное для построения карьеры — производить правильное впечатление. Никогда не знаешь, когда встретишь человека, который потом тебе поможет. Сегодняшний менеджер завтра может стать начальником отдела, или даже директором, и потянет тебя за собой. Именно поэтому необходимо быть любезной, очаровательной с каждым сотрудником. Улыбка — это ключ к симпатии людей. Ты должна сиять улыбкой, даже здороваясь с уборщицей. Посмотри на меня. У меня полно проблем. Но по мне же этого не скажешь, — Ирина зверски оскалилась, и ее суховатая по причине излишней худощавости кожа натянулась на лице, ясно обрисовывая череп.

— Да, по вам не скажешь, — испуганно соврала я.

Покивав, поблагодарив и — конечно — улыбнувшись, я выскочила из кабинета, кипя от возмущения. Возможно, совет Ирины и был хорош, но тогда ей самой не помешало бы ему следовать. Я не была осведомлена, как сложились ее отношения с нашей уборщицей Ритой, но Ирина даже с нами, сотрудниками собственного отдела, никогда не здоровалась, пролетая мимо с видом снежной королевы. И потом, я не считала себя недружелюбной. Я никогда никому не грубила, я всегда была рада помочь, и замечания Ирины оставили у меня ощущение несправедливости.

Тем не менее весь остаток дня, стоило кому-то бросить на меня взгляд, я разражалась суетливой, испуганной улыбкой, утешаясь лишь тем, что завтра суббота и мне не придется прозябать в этой пыточной под суровым взглядом главного инквизитора.

Диана весь день искоса поглядывала на меня, лениво пощелкивая по клавиатуре (с приходом Ирины в «Синерджи» Диана нечасто проявляла усердие), а в шесть внезапно сказала:

— Пошли-ка выпьем пива.

— О… конечно!

В задымленном многолюдном баре неподалеку от нашего офисного здания место нам нашлось только за стойкой, но я все равно очень радовалась, что Диана позвала меня. До этого мы ограничивались общением на работе. Однажды я была у нее в гостях, но только в связи с выполнением общего задания для тренинга профессионального роста.

Мы заказали пиво и не начали говорить, пока не влили в себя по кружке.

— Дела у нее ни шатко ни валко, — сказала Диана. — Еще есть надежда, что ее выпрут по окончанию испытательного срока. Но это вряд ли.

На темных волосах Дианы мерцали золотистые блики, и я, наверное, в сотый раз подумала, какая же она красивая, загадочная, как чужестранка.

— Почему?

— Потому что руководство, нанявшее ее, ни за что не признает своей ошибки. Это же как сознаться в собственной некомпетентности.

— Но если она неэффективный сотрудник, это же убыточно для компании.

— Ну и что? Тщеславие и гордость отдельных людей выше интересов компании, и уж тем более наших с тобой.

— Мне никогда этого не понять.

— Хорошо. Значит, ты нормальная. А я разведываю потихоньку, смотрю вакансии. Буду претендовать на начальника отдела.

Я вздрогнула.

— Смысл оставаться. Эта сучка не даст мне подняться, а мазохистское удовольствие работать с ней само по себе меня не привлекает.

— Мне будет очень грустно без тебя, — созналась я.

— А чего грустить? Тоже уходи.

— Легко сказать. Кому нужна сотрудница, пять лет протоптавшаяся в ассистентках?

— На твоем месте я бы задумалась, нужна ли мне компания, пять лет продержавшая меня в ассистентках.

— Наверное, я плохо работаю.

— Глупости, ты хорошо работаешь. Во всяком случае, не хуже остальных. Просто ты тихая, незаметная. Другая бы уже давно пошла к Ярославу и стукнула кулаком по столу.

— И ее бы уволили.

— И ее бы повысили. Как минимум начальник бы узнал о ее существовании. А то Ярослав в упор тебя не видит, даже после череды ваших эротических приключений.

От замечания, что Роланд не видит меня в упор, я мгновенно впала в уныние, поэтому сказала:

— А мне все равно.

Диана деловито помахала рукой, подзывая бармена.

— Еще по кружке, пожалуйста. С этим Федей у тебя все, я так понимаю?

Я кивнула.

— А что такое?

— Неразрешимые противоречия. Я бы предпочла встречаться с ним без пива, а он — с пивом без меня. Зато я, кажется, подружилась с моим соседом. Оказывается, не такой уж он и плохой.

Диана загадочно хмыкнула.

— Ничего подобного, — возмутилась я. — В этом смысле он совершенно меня не привлекает.

— Почему? Он страшный?

— Нет, он довольно симпатичный… особенно если его причесать и прилично одеть. Но он мальчишка. Да еще успевший сделать другого мальчишку. Стабильной работы нет, образования нет, своего жилья нет, интересы более чем странные. И к тому же в нем едва наберется 175 сантиметров роста.

Диана фыркнула, выслушав поток моих комментариев.

— Не такой уж мальчишка. Всего на восемь лет младше тебя.

— Даже без прочих обстоятельств, восемь лет — это пропасть. Я не приемлю таких отношений. Мне нужен нормальный, взрослый мужчина.

— Так и этот подрастет, — ухмыльнулась Диана. — Представляешь, как это удобно, когда твой парень живет по соседству.

— Ага, а потом уже твой бывший живет по соседству… хотя о чем я? Даже думать на эту тему не хочу. Да и он мною заинтересовался не более, чем я им.

— А ты действительно им не заинтересовалась?

— Когда вчера он зашел попросить черного перца горошком, я открыла дверь с маской из голубой глины на лице, да еще и в шортах для похудения.

— Значит, действительно не заинтересовалась… ну и как шорты для похудения?

— С ними, кажется, у меня не больше перспектив, чем с соседом. Деньги на ветер, — вздохнула я.

— Ладно, допивай и пойдем. Я замоталась сегодня. И мечтаю снять эти туфли.

Я была рада, что мы ушли от скользкой темы. Обсуждение Эрика в сексуальном контексте меня очень смущало. Он виделся мне кем-то вроде старшеклассника, на фоне которого я смотрелась побитой жизнью учительницей средних лет. Какая-то ментальная педофилия, бр-р.

Не успела я вернуться домой, как объект пристального внимания двух старых похотливых теток явился собственной персоной.

— Привет. Что у нас на ужин?

— Ничего… А в чем дело? — на самом деле я не очень удивилась его появлению. Эрик был из тех, кому не стоит давать палец, если вы намерены сберечь руку. После того, как он спас меня от некой сверхагрессивной старушки, он стал частым и незваным гостем в моей квартире, то и дело вдруг появляясь под различными предлогами. По правде, мне уже начинало не хватать моего уединения.

Ничтоже сумняшеся, Эрик ввалился в мою кухню и заозирался в поисках чего-нибудь съедобного.

— У тебя есть мука? Если ты сделаешь тесто, я могу напечь оладьи. Ты любишь оладьи? Деструктор обожает.

— Вы что, у меня будете ужинать?

— Да, — Эрик снял крышку с заварочного чайника и заглянул внутрь.

— А в чем, собственно, дело? — происходящее все больше напоминало рейдерский захват, и я уперлась руками в бока.

— У меня на кухне Robotron CM 1910! — Эрик улыбнулся широчайшей, сияющей улыбкой, глядя мне в глаза с таким выражением, будто только что сообщил, что Дед Мороз реально существует. — Много-много Роботронов! Один мой приятель работает в университете и, представляешь, нашел это чудо в подвале, куда их свалили словно какой-то хлам! Чудовищно!

— Кто… что такое вообще этот «Роботрон»?

— Компьютер 86 года выпуска! Х86 совместимость! Мощность 600 ватт! Шикарный монохромный черно-зеленый монитор! Прелесть! Одиннадцать штук! Из них четыре работают!

— Здорово, — вяло согласилась я. — Но у тебя же есть компьютер. Цветной.

— Это другое, — Эрик раскрыл навесной шкафчик и с удовлетворенным видом извлек пакет муки.

— И что ты намерен с ними делать? Так и оставишь на кухне? — если откровенно, волновалась я не за кухню Эрика, а за свою собственную.

— Буду чинить. А потом… не знаю. Но я согласен отдать их только в добрые руки.

— Если они такие старые, не проще ли их выбросить?

У Эрика отвисла челюсть.

— А «Мону Лизу» тоже выбросить? Потому что старая? Это же история!

— Ладно, ладно, — сдалась я и полезла на верхнюю полку за миксером.

Когда дело не касалось компьютеров, Эрик был сносным собеседником. Я рассказала ему про беседу с Ириной, и Эрик рассмеялся, сказав, что эта чокнутая, должно быть, здорово развлекает наш офис. «По меньшей мере у вас всегда есть тема для разговоров за обедом». Я не могла воспринимать ситуацию столь же позитивно и еще раз порадовалась, что завтра суббота. Болтая, мы как-то незаметно совместными усилиями напекли целую гору оладьев, и я попрощалась со своей талией до маловероятных времен, когда смогу продемонстрировать чудеса самоограничения. В битве с пищевыми соблазнами я всегда проигрывала. Если еда есть, ее съедаешь. Это неизбежно.

— А где Игорек? — я категорически отказывалась вслух называть его Деструктором.

— Смотрит фильм.

— Я позову его, — после того инцидента с курением меня не оставляло ощущение, что сын Эрика меня недолюбливает.

Скрестив на груди руки, Деструктор сидел на диване и с мрачным видом смотрел в монитор (квартира Эрика была загромождена техникой, но обычного телевизора в ней не водилось). Я тоже бросила взгляд: человек в страшной маске смачно кромсал блондинку ножом.

— Ужин готов.

— Угу, — Деструктор не тратил слов понапрасну.

В дверном проеме я столкнулась с неожиданно возникшим Эриком.

— Ты посмотрела моих красавцев? Нет?! Пойдем, покажу!

Вся кухня была заставлена старыми пожелтевшими от времени компьютерами и, действительно, тут даже стакан воды можно было налить только с риском для жизни. Эрик поднял громоздкий системный блок и нежно прижал его к сердцу.

— А вот этот мой самый любимый!

Я притворилась, что не видела. И Диане еще подумалось, что я могла им заинтересоваться… да на этого парня не западет ни одна женщина в мире!

Уже на собственной кухне (Деструктор все еще «шел») я высказалась:

— Не думаю, что ребенку стоит смотреть такие жестокие фильмы.

— Какие жестокие? Это же старый добрый «Крик».

— Все равно, — я поджала губы. — Все эти сцены насилия могут плохо отразиться на его психике.

— Чтобы повлиять на психику этого ребенка, нужен как минимум Чикатило.

Подошедший Деструктор и глазом не моргнул.

— Не рановато ли было просвещать его насчет Чикатило? — осведомилась я.

— А как тогда объяснить ему, почему нельзя уходить с незнакомыми дяденьками?

Я вздохнула, принимаясь за очередной оладушек. Какая разница, худая я или толстая, меня все равно никто не любит. Подошедший Деструктор быстро покидал еду в рот и, сухо поблагодарив, отбыл.

— Что это с ним?

— Не обращай внимания. Современные дети такие акселераты, что у них уже в семь переходный возраст.

— Не знаю, — усомнилась я. — Он как будто злится на меня за что-то.

— С чего бы ему на тебя злиться? Только не вздумай задабривать его шоколадками и сюсюкать над ним. Он потеряет к тебе всякое уважение.

— Чтобы я не потеряла к тебе всякое уважение, выкинул бы ты эти джинсы. На них дырки.

— Это вентиляция.

— И бахрома на штанинах.

— Это дизайн.

— Перестань бросаться умными словечками. Это просто очень старые джинсы.

— Это винтаж.

Я махнула на него рукой.

Ближе к полуночи, когда я уже приняла душ и сидела на диване в халате, с тюрбаном из полотенца на голове и с пропитанными борным спиртом ватками в ушах (после дня на телефоне мои бедные ушки безбожно болели), Эрик опять притащился и сел смотреть со мной «Доктора Хауса». Моя квартира уже начинала напоминать квартиру Моники из «Друзей», куда вечно кто-нибудь вваливался. Сил говорить уже не было, и мы просто сидели в молчании, пока я не отрубилась, не дотерпев до конца серии.

Проснувшись утром, я обнаружила, что полотенце висит на спинке стула напротив, сама я укрыта одеялом, а оставшаяся после вчерашнего ужина посуда перемыта и расставлена по полкам в хаотичном порядке. Все-таки иногда Эрик был очень милым, действительно милым.

Какое-то время я слонялась по квартире, теперь уже искренне надеясь, что сосед придет и спасет меня от моего уныния, но, судя по звукам из-за стены, он в очередной раз спасал мир от опасных пришельцев из космоса. Да-а, это по-настоящему печально, когда выходные тоскливее будней.

Выпихнув себя на улицу и даже проковыляв с километр, на обратном пути я встретила (и как мне удается все время на кого-то натыкаться?) маму Эрика, волочащую за собой сияющего от счастья Деструктора. На ней был шелковый бирюзовый кардиган, под которым не угадывалось юбки, и золотистые босоножки на двенадцатисантиметровых каблуках. Пышные завитые волосы усугубляли ее сходство с куклой Барби. Я вознамерилась потихоньку проскользнуть мимо, но ее радары уже засекли меня, и она завопила, как сирена:

— СО-О-ОНЯ!

Я непроизвольно втянула голову в плечи. Случайные похожие заозирались, решив, что случилось какое-то несчастье. И зачем вообще меня окликать? Как будто мы подружки не разлей вода и пьем вместе каждую пятницу! Наверное, нужно было отбросить гордость и спасаться бегством, но на меня уже налетел золотисто-бирюзовый вихрь.

— Ты грустная! Еще что-то случилось? Или ты все еще убиваешься из-за этого идиота?

Чертов Эрик… все растрепал своей матери. Впрочем, чего ожидать от этого разгильдяя…

— Кстати о твоих сережках. Ни в коем случае не надевай их в офис.

У нее было такое серьезное лицо, что я невольно прикоснулась к маленьким золотистым колечкам, свисающим с моих мочек.

— Золото притягивает негативную энергию, а затем она курсирует по кольцу. Для вашего гадюшника тебе нужны серьги-подвески, чтобы весь негатив стекал с них. И еще тебе пригодится кулон с лунным камнем — отводит дурной взгляд. С твоей стервой самое оно, если, конечно, ты не собираешься перейти к серьезной магии.

Оглушенная потоком нелепой информации, я и слова не смогла вымолвить, а мама Эрика уже устремилась прочь, подвижная, как ручей. И я еще думала, что Эрик чересчур непосредственен… да, яблочко от яблоньки… Я даже имени этой дамочки не знаю! Как будто подслушав мои мысли, она обернулась и крикнула:

— Альбина! Но вообще меня называют Аля!

Деструктор тянул ее прочь, но она все же гаркнула с расстояния в двадцать метров:

— Мы с Деструктором идем в цирк!

Надеюсь, львы и обезьянки не испугаются ее макияжа. Хотя они привыкли, общаясь с циркачками.

— Эта женщина определенно не от мира сего, — бормотала я, поднимаясь по лестнице. — И Эрик не от мира сего.

Я подумала еще, что и сама немного того, и мне стало грустно.

Вероятно, я действительно нуждалась в средстве для отвода дурного глаза, потому что в понедельник Ирина снова вызвала меня в комнату для собеседований. Войдя, я сразу поняла по ее грозовому лицу, что в этот раз провинилась по-крупному.

— Ты разговаривала с администратором, — тонкие губы Ирины подрагивали от ярости.

Я лихорадочно начала вспоминать, где, как долго и, главное, о чем мы говорили с Эвелиной, но вроде ничего криминального не было.

— Мы только парой слов перекинулись, а потом я побежала работать, правда!

— Меня не интересует, с людьми какого круга ты общаешься во внерабочее время, но, находясь в офисе, ты являешься представительницей компании. Что было бы, если б, например, клиент увидел, как ты по-свойски болтаешь с обслуживающим персоналом?! Как после этого он оценит культуру наших сотрудников и, прежде всего, нашего отдела?

После такого заявления я вдруг поняла, что мама Эрика еще нормальная. Все познается в сравнении. Ирина вот тоже будет вполне нормальна на контрасте с туземцем из племени людоедов, прокалывающим свои гениталии шипами терновника.

— Впредь, прошу, тщательнее подбирай себе собеседника…

— Но, еще на прошлой неделе, вы говорили, что я должна улыбаться даже уборщице!

— Не в буквальном же смысле, — возмутилась Ирина. — К тому же это огромная разница — формально улыбнуться нижестоящему, или же снизойти до общения с ним.

Конец ознакомительного фрагмента.