Принцесса и Дракон

Литта Лински, 2013

Франция, охваченная огнем Революции и якобинского террора. Опальная аристократка Эмильенна де Ноалье попадает сначала в тюрьму, а потом оказывается пленницей беспринципного якобинца. Но так ли беззащитна жертвенная принцесса в лапах страшного дракона?Роман о том, как на почве ненависти рождаются понимание, дружба и любовь. О том, как два бесконечно разных человека, пройдя множество опасностей и приключений, становятся близки, постепенно меняясь под влиянием друг друга, но до конца оставаясь собой.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава пятнадцатая.

Проснулась Эмильенна в светлой уютной комнате, в которую сквозь желтые полураскрытые шторы проникал веселый солнечный свет. Она обнаружила себя лежащей в постели. В самой настоящей постели! Недели тюрьмы и пребывания в доме Ламерти отучили ее от этого, казалось бы, простого и доступного блага. А те несколько часов, которые она проспала на кровати Армана, Эмили не могла вспомнить без содрогания. Теперь же, Эмильенна долго нежилась и наслаждалась, хоть кровать была не расправлена, а сама она — одета.

Решив в конце концов встать, девушка первым делом подошла к окну, распахнула его, и вдохнула свежий и здоровый деревенский воздух, наполненный запахом цветов, лугов и садов. Окрестности замка показались Эмильенне удивительно живописными. Вокруг старинного здания раскинулся ухоженный парк, дальше, куда хватало глаз, простирались луга и рощи. Поодаль виднелись строения деревни Монси, а за ней каменные стены какого-то древнего аббатства. В целом открывшийся вид напоминал пасторальные открытки и казался таким чудесным, что девушка забыла все злоключения, выпавшие на ее долю, и искренне наслаждалась новым днем своей жизни, который, к слову сказать, давно уже перевалил за полдень.

Однако в какой-то момент она поняла, что отсиживаться весь день в комнате, во-первых, не слишком прилично, а во-вторых, не очень-то и хочется. Надо найти Армана и любой ценой добиться у него права прогулок. В идеале эти прогулки виделись Эмильенне одинокими, но, в крайнем случае, гулять, даже в обществе хозяина замка, все лучше, чем сидеть взаперти.

Оказавшись в длинной галерее, куда выходила дверь ее комнаты, Эмильенна растерялась, потому что понятия не имела, куда идти. Сориентироваться в огромном, к тому же старом замке куда сложнее, чем в самом большом городском доме. Тем более, что и в парижском особняке Ламерти, она практически не имела случаев самостоятельно бродить по дому. За ней постоянно приходил Люсьен или сам Арман и провожали в нужные комнаты, чаще всего в столовую, иногда в библиотеку. Здесь же было вообще непонятно в каком направлении идти. Окинув взглядом галерею, девушка решила пойти направо, не руководствуясь ни логикой, ни интуицией, а просто потому, что надо было выбрать одно из двух направлений. Не пройдя и нескольких метров, она наткнулась на хозяина поместья. Он шел с противоположной стороны.

— Решили обследовать замок?

— Да. Кстати, доброе утро, — Эмильенна, казалось, излучала хорошее настроение.

— Скорее, добрый день. И как успехи?

— Как раз сейчас я собиралась свернуть в какой-нибудь темный проход, чтобы галерея непременно привела меня в полуразрушенное крыло замка, где скрываются мрачные древние фамильные тайны. Такие комнаты должны быть в каждом уважающем себя замке, возрастом старше ста лет, — девушка старалась вложить в голос побольше патетики, в которой, однако, сквозило нескрываемое лукавство.

— Увы, моя милая, вынужден вас разочаровать. Это относится только к тем замкам, у хозяев которых недостаточно денег для того, чтобы поддерживать свое жилище в должном состоянии. Семейные же тайны и предания — вообще роскошь. Обычно они приобретаются вместе с замками. Хотя, если вы очень хотите, я попрошу Жюстину (это здешняя экономка) быстренько организовать какое-нибудь кровавое пятно на гобелене или загадочную шкатулку с кинжалом. Если это вас порадует, то я готов.

— Не стоит, — рассмеялась Эмили. — Если же действительно хотите меня порадовать, позвольте мне погулять в окрестностях замка. Здесь так чудно!

Арман помрачнел. Ему хотелось доставить девушке удовольствие, поддержать как можно дольше ее хорошее настроение, но доверять ей он не мог.

— Что ж, — задумчиво произнес он. — Я позволю вам гулять, и даже не буду навязывать свое общество, но вы должны поклясться Девой Марией или кем там еще, кому вы возносите молитвы, что не попытаетесь снова сбежать от меня. Вы готовы дать такую клятву?

— Клясться я не буду, — серьезно ответила Эмильенна. — Но могу дать вам обещание, которому можно верить.

— Чем обещание отличается от клятвы? Тем, что его можно нарушить? — Ламерти и не думал скрывать свою подозрительность. Если до этого молодые люди разговаривали на ходу, то теперь Арман остановился, встал напротив девушки и уперся рукой в стену, преграждая ей дальнейший путь. Однако Эмильенна оставалась спокойной и уверенной в себе.

— Обещание отличается от клятвы лишь торжественностью формы и значимостью повода. Не буду вас обременять цитированием священного писания, но сами посудите, не смешно ли клясться именем святых, что я не покину, например, границу в один лье на северо-восток. Для этого довольно обычного честного слова. К тому же, я не люблю врать.

— Неужели никогда не лжете? — с любопытством спросил Арман.

— Только в самых крайних случаях, — с неохотой ответила девушка. — Данный случай не настолько крайний. Вы ведь были правы, когда объяснили, что мне некуда бежать и не на что надеяться, — печально добавила она.

— Рад, что вы это наконец поняли, — Арман убрал руку, и они пошли дальше. — Я вам верю и позволяю гулять в одиночестве, но не дальше парка. В деревне вам делать нечего. Если кто-то из моих людей увидит вас за пределами владений замка, то вы снова окажетесь под строгим надзором.

Галерея закончилась у широкой лестницы, ступени которой уходили и вверх, и вниз. Ламерти подал спутнице руку и повел наверх. Эмильенна, которая была готова вырваться на волю, как только получила на то разрешение, и надеялась, что хозяин проводит ее к выходу из замка, не смогла скрыть своего разочарования. Она ничего не сказала, но еле слышный вздох и выражение лица были красноречивее слов. Молодой человек сразу разгадал причину недовольства девушки и поспешил ее успокоить.

— Перед тем, как отпустить вас на свободу, я считаю нужным провести небольшую экскурсию по замку. Мне бы не хотелось, чтобы вы заблудились в его стенах, а это, к слову сказать, несложно. Было бы печально, если бы через пару десятилетий истлевшие останки потерявшейся девушки, явившейся жертвой бесконечных лабиринтов, переходов и галерей, стали бы страшной семейной тайной замка, которая ныне отсутствует.

После этих слов, Эмильенна рассмеялась так искренне, словно нарисованная Арманом мрачная картина, была невероятно забавной. Отсмеявшись, она спросила:

— Почему мы идем наверх?

— Я подумал, что помещения внизу мало чем примечательны. Их мы еще успеем осмотреть. А вот то, что вы увидите наверху, безусловно, порадует вас.

Эмильенна доверилась выбору спутника, тем более, что ему удалось ее заинтриговать. Поднявшись по лестнице, и миновав пару помещений, молодые люди оказались на крыше замка, там, где в широких пространствах между каменными бойницами, открывался потрясающий вид.

— Ах! — восхищенный возглас сорвался с губ девушки. — Как же это прекрасно!

С другой стороны замка, противоположной той, что она видела из окна своей комнаты, взору представало удивительной красоты озеро, за которым начинался лес.

— Могу я пойти к озеру? — первым делом спросила Эмильенна, сумев, наконец, отвести взгляд от солнечных бликов на синей глади воды.

— Куда хотите, только не в деревню, — равнодушно ответил Арман. Он догадывался какое впечатление произведет открывающая картина на романтичную натуру, подобную его спутнице, но сам оставался совершенно безучастен к совершенству природы, во-первых, в силу своего характера, а во-вторых, потому что, проведя в этом замке немало времени, успел привыкнуть к великолепию своих владений.

Эмильенна же глядела вдаль, не отрываясь, чем напомнила Ламерти саму себя на крыше Нотр-Дам. На какой-то момент ему захотелось отвлечь внимание девушки от созерцания озера, резко развернуть ее к себе, страстно поцеловать, заставив забыть обо всем остальном. Но он не стал этого делать. Неискушенный в вопросах любви, он был, несмотря на это, достаточно умен и неплохо знал людей, чтобы понять, что подобными действиями можно добиться лишь пробуждения временно успокоившейся ненависти своей пленницы и разрушить то хрупкое доверие, которое возникло между ними. Для того чтобы завоевать и подчинить себе это необыкновенное существо надо было действовать очень тонко. Именно поэтому Арман и разрешил ей гулять, не настаивая на сопровождении, по этой же причине отвел ее на крышу. Нужно быть добрым и благородным, нужно быть рыцарем, необходимо заставить ее забыть все плохое, что она видела с его стороны. И тогда эта девушка станет воском в его руках, в руках, хлеставших ее по лицу и сжимавших ее шею.

Не догадываясь о мыслях, царящих в голове ее спутника, Эмильенна, вновь испытывала к нему искреннюю благодарность, и впрямь заставляющую ее забывать все дурное, что стояло между ними. Молодой человек, подавляя все свои дерзкие желания, осторожно взял ее под руку, отрывая от восхитительной картины.

— Нам пора вниз. Завтрак вы благополучно проспали, но думаю, вам все равно стоит поесть, тем более, если вы планируете совершать пешие прогулки, — голос Армана, казалось, излучал искреннюю заботу.

Нельзя сказать, что Эмили было приятно променять пребывание на крыше или возможность прогулки по окрестностям на завтрак в обществе Ламерти, но она подчинилась, сочтя, что он и так достаточно добр и снисходителен к ней сегодня, а потому не стоит искушать судьбу и противоречить его желаниям в мелочах.

Они спустились вниз и совершили трапезу в просторной и светлой столовой, обставленной мебелью начала века. За столом, вместо опостылевшего Эмильенне Обера, прислуживала дородная почтенная женщина — Жюстина. Она, хоть и занимала высокую должность экономки, но в силу развращающих чернь веяний, затронувших и сельскую местность, тем более находящуюся не так уж далеко от Парижа, осталась одной из немногочисленных слуг поместья, и потому исполняла нынче роль не только управительницы, но также и кухарки, и горничной, особенно теперь, когда в доме неожиданно появилась молодая особа. Жюстина поглядывала на Эмильенну без одобрения, поскольку знала своего молодого хозяина с самого детства, и догадывалась, какого рода надо быть женщиной, чтобы связаться с ним. Эмильенна же, в свою очередь, слишком хорошо понимала смысл этих взглядов и невольно краснела, хоть ей и не в чем было упрекнуть себя. В том числе и по этой причине, она постаралась покончить с едой как можно быстрее, и, в очередной раз поблагодарив Ламерти за его доброту, поспешила променять стены замка на вольные просторы, простирающиеся за его пределами. Арман не стал ее удерживать, однако, едва она миновала порог, призвал к себе шустрого и хитрого мальчишку — племянника Жюстины и велел ему незаметно наблюдать за барышней, дабы она не заблудилась.

Глава шестнадцатая.

Хоть Эмильенну больше всего тянуло к озеру, но, оказавшись в парке, она не нашла в себе сил скоро его покинуть. Старый парк принял ее в свои темно-зеленые объятия и не спешил отпускать. В августе все обладает каким-то особым очарованием, ему присущи великолепие и роскошь, недоступные более жарким летним месяцам. В прозрачном и чистом воздухе небо приобретало пронзительно синий оттенок, а зелень на его фоне казалась темнее и насыщенней. Словно природа перед очередным угасанием решала показать себя во всей красе. На каштановых деревьях созрели плоды, цветы яркими пятнами играли в солнечных лучах. Вокруг царило спокойствие и умиротворение, которое никогда нельзя найти в городе. Каждый раз, оказываясь в сельской местности, Эмильенна забывала, как сильно она любит Париж, даже тот, прежний. Когда она погружалась в величие и красоту природы, город с его вечной суетой, уступал место в ее сердце неспешному течению сельской жизни. Девушка дышала полной грудью, смотрела во все глаза, впитывала в себя все звуки и запахи роскошного старого парка. Нагулявшись по аллеям, она присела отдохнуть на скамью в тени старого раскидистого платана. Отсюда был хорошо виден замок. Бросив на него взгляд, Эмильенна перенеслась мысленно к хозяину Монси.

Арман… Какие-то странные смешанные чувства пробуждал он в ее душе по отношению к себе. И немудрено. Ведь, учитывая ее положение, она должна его ненавидеть. Но также стоит вспомнить и то, что он сделал для ее тети с дядей, ночные прогулки по Парижу, крышу Нотр-Дам, вчерашний камзол, накинутый ей на плечи, и еще множество важных и мелких услуг с его стороны, за которые следует испытывать благодарность. Как можно ненавидеть человека, который сделал все это? Сделал для нее! Но, в то же время, как можно испытывать нежные, дружеские чувства к тому, кто держит тебя в плену, угрожает, низводит до положения вещи. Кто он ей — враг или друг? Впрочем, — посетило ее неожиданное откровение, — даже если и враг, то что? Разве не заповедал Господь прощать и любить врагов своих? Ничего нет дурного в том, чтобы испытывать добрые чувства к тем, от кого ты терпишь обиды — напротив это проявление христианской добродетели.

Вот если он был моим братом, вдруг подумалось ей. Тогда все было бы иначе. Можно было бы любить и принимать его таким, каков он есть. Радоваться добрым поступкам, и не замечать дурных. Было бы много проще и спокойнее. Быть друзьями и с легкостью прощать обиды, не идя на компромисс со своей гордостью и чувством собственного достоинства. Стоит относиться к нему, как к брату и тогда все встанет на свои места.

Приняв такое разумное и в то же время простое решение, Эмильенна испытала немалое облегчение. Она легко вспорхнула со скамьи и наконец направилась в сторону озера. Дорога туда заняла немало времени, зато, подобно прогулке по парку, принесла большое удовольствие. Когда же озеро открылось перед ней, то девушка поняла, что с этой красотой не сравнится ничто из увиденного ранее. Берега его были неровными — где-то высокие, они затем снижались так, что можно было подойти к самой воде. То место, куда вышла Эмильенна было возвышенным, а потому открывало прекрасный вид на бескрайнюю прозрачную синюю гладь воды. Конечно, с крыши замка озеро видно было целиком, зато здесь можно было увидеть сквозь кристально чистую воду даже камешки на дне. Полюбовавшись видом, открывающимся с высоты, Эмили пошла по кромке воды туда, где берега становились ниже, а волны озера касались песка у самых ног. Когда озеро стало вровень с берегом, девушка присела на камень и погрузилась в свои мысли, попеременно переводя взгляд с бескрайних синих вод в солнечных бликах на заросли утопающих в зелени белых и розовых кувшинок возле самого берега. От размышлений ее отвлек легкий плеск весел по воде. Должно быть, кто-то из крестьян рыбачил. Эмильенна решила, что ей лучше уйти и поторопилась было это сделать, но, не удержавшись, бросила последний взгляд на озеро и приближающуюся лодку. Каково же было ее удивление, когда она увидела сидящего на веслах Армана. Надо отдать ему должное, в этот момент он был очень хорош. Закатанные широкие рукава и распахнутый ворот белой рубашки обнажали красивые руки, четкие и сильные движения которых заставляли лодку скользить по воде. Прядь волос, слегка влажных от брызг, падала на лицо, видимо Арману не хотелось отрываться от весел, чтобы убрать ее. Лицо было задумчивым и сосредоточенным, лишенным своей обычной печати презрительной насмешливости. Эмильенна невольно залюбовалась им, и потому, позабыв о намерении скрыться, так и стояла пока не была замечена Ламерти.

Конец ознакомительного фрагмента.