Литературный журнал «ДК», №03/2018

Коллектив авторов, 2018

ДК – литературный журнал твоей молодости. Без пафоса, нытья и старческих нравоучений. Только современная проза, только хардкор. В этом номере: мистика и ужасы – 15 рассказов, реализм – 11 рассказов, фантастика – 2 рассказа, переводы – 1 рассказ. Содержит нецензурную брань.

Мистика и ужасы

Караульный

Автор: Алиса Арцес

С наступлением ночи он ежедневно пускался в обход. В этом заключался долг его рода, непреложный завет, обязывающий платить за кров над головой несением вечной стражи. Верный службе, в безмолвной темноте он следовал путём скрипучих половиц старого особняка, витых лестниц с резными перилами, через ажурные узоры которых лился бледный лунный свет, рождая причудливые тени, скользил по утопающим во мраке залам. Потускневшие от времени портреты работы неизвестного мастера провожали его невидящими взглядами, сохраняя неизменное холодно-отстранённое выражение аристократичных лиц. Надетые на манекен блестящие отполированные доспехи, изображавшие рыцаря, встретили его привычным салютом зажатого в латной рукавице меча.

Он никогда не ослаблял бдительности, как бы ни хотелось поддаться сонной безмятежности, обволакивающей просторные комнаты, мягко стелющейся по лабиринту коридоров. Она была обманчива, словно спокойные воды чёрного омута, таящего в себе смерть. Покров тьмы скрывал голодную угрозу. Ночные существа проникали в дома через окна, распахнутые настежь, в надежде спастись от удушающей июльской жары, проникали через двери, не закрытые по рассеянности, просачивались через незаткнутые щели. И над изголовьями кроватей, привлеченные мерным дыханием спящих, склонялись жадные разверстые пасти.

Он не раз видел подобное. И хотя страх порой пробирал до костей его самого, всегда вступал в неравную схватку, памятуя о священном обете своего племени.

С последнего новолуния всё было тихо в особняке. Разве что шевелились тяжёлые шторы, будто от сквозняка, задетые случайным прикосновением безобидного блуждающего духа. Но он не тешил себя иллюзиями, зная, что это лишь короткая передышка. Осторожность сохраняла жизнь ему и его госпоже, и он напрягал слух, бесшумно ступая по мраморным плитам холла, не желая быть застигнутым врасплох.

Крошечная мышь, выскочившая из ниоткуда и шмыгнувшая под угрюмую громаду духового органа, заставила его мышцы напрячься струной и изготовиться к прыжку. Убедившись, что источник шума не представляет опасности, он презрительно фыркнул, утратив к нарушителю тишины интерес. Он окинул огромное помещение испытующим взором: больше никого, только одинокий мотылек, чьи крылья шелестели где-то под арочным сводом высокого потолка. Настенные часы глухо пробили полночь. Осталось проверить верхние этажи.

Перед господской спальней он умерил шаг и, колеблясь, вошёл, пригибаясь, точно стыдился этого вторжения. Под шёлковым балдахином на простынях, раскинув руки, неподвижно лежала тонкая хрупкая фигурка — одни кончики пальцев подрагивали в глубокой дрёме. Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу. Какие бы ни случались между ними разногласия, он был привязан к ней, ценил её заботу и проявлял ответную, оберегая от беды и храня ее покой. Быстрый, но внимательный осмотр пятен непроницаемого сумрака в углах и под мебелью позволил удостовериться, что её отдыху не помешают. Пятясь, он покинул спальню. Скоро его дозор закончится, осталось обойти пару пустынных галерей.

***

Первым он уловил запах — резкий, терпкий, неприятно тревожащий ноздри. Смутные подозрения зародились сразу же, когда он заметил открытую чердачную дверцу — от внезапного порыва ветра несмазанные петли громко взвизгнули. Чутье подсказало остальное. В дом проник чужак.

Вспышка гнева сменилась волнением. Что бы ни вошло сюда, оно не могло забраться далеко, запах был совсем свеж. Оно не успело бы спуститься на нижний ярус. Значит…

Рядом.

Спешка могла выдать его, однако он торопливо нырнул во мглу изгибающегося змеиным хребтом коридора, ещё не зная, с чем придется столкнуться. Сердце лихорадочно колотилось. Стало не по себе, но он продолжал идти, зная, что некому, кроме него, защитить госпожу.

Прилегающие комнаты были заперты. Не колыхались портьеры. Ничьи неестественные силуэты не маячили на фоне показавшейся лестничной площадки. Казалось, он здесь — единственная живая душа, последний бодрствующий в царстве сна. Что, если ему все почудилось, разыгралось воображение? Он остановился, пытаясь унять бешеный пульс. Гонится за померещившимся фантомом или просто выбрал не то направление?

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вот так. Всё хорошо? Вдох…

Запах, похожий на полынный, снова ударил в нос, теперь гораздо сильнее. По спине пробежал мороз. Нет, похоже, это не игры разума.

Он вжался в стену, разглядев движение впереди. Рваное, неуклюжее, как если бы жалко дергалась марионетка на полуоборванных ниточках. То, что принесла с собой эта ночь, почти напоминало человека — тощего, ссутуленного, хромого. Было в нём нечто уродливо неправильное, что чувствовалось в каждой детали его убогой внешности, нечто, что не давало сходству стать полноценным, внушая неописуемое омерзение. Скорее оно тянуло на изломанную безобразную куклу. Неловкая шаткая поступь замедлилась, и оно застыло истуканом посреди пролёта. А потом плаксиво, надрывно застонало, чисто сетуя на горький удел; худые, изъеденные гниющими язвами плечи затряслись. Захлебываясь рыданиями, оно поднесло дрожащую ладонь к невидимому под завесой длинных сальных волос лицу, всхлипнуло… и начало алчно её глодать, под хруст ломающихся костей и треск рвущегося мяса разрывая собственную плоть.

Отступать некуда, подумал он, сдерживая растущий в груди леденящий ужас. Отступать некуда и прятаться нельзя. У него есть долг. Он воин. Кто, если не он?

Ноги подгибались, в висках грохотало. Но он вынудил себя — шаг за шагом, преодолевая сопротивление каждой клеточки тела, отчаянно жаждущей обратиться в спасительное бегство, и в момент, когда отвратительное существо повернулось к нему всем корпусом, скаля обломанные зубы, бросился на врага, не выдержал и закричал, срывая голос…

Загорался рассвет. Лучи солнца, прогоняющие всякого демона, брызнули в витражные окна. Усталый и изрядно помятый, он забрался в постель госпожи и свернулся в клубок у неё под боком. Его копошение её разбудило: зевнув, она открыла глаза, потянулась и покрепче прижала его к себе.

— Доброе утро, котик. Ну и шумишь же ты по ночам, скажу я тебе.

Кровавая плата

Автор: Глеб Боярчук

Название нашего городка никогда не фигурировало в сводках криминальных новостей. Громкие скандалы никогда не нарушали спокойствия местных жителей, а катастрофы и прочие трагедии всегда обходили эти края стороной.

Если вы когда-либо посещали наш сонный городишко, то наверняка отметили для себя дружелюбие и приветливость местного населения. А во время прогулки по живописным лесам, раскинувшимся вокруг города, вы могли с улыбкой заметить, что даже воздух здесь как будто пропитан тишиной и спокойствием.

Возможно, во время вашего гостевого визита мы с вами даже встречались. Может быть, мы с вами даже обменялись парочкой вежливых, ничего не значащих фраз или же вы добродушно посмеялись над моими немудренными шутками. Скорее всего, образ типичного старожила этих мест — седобородого старика, одетого в вылинявшие джинсы и клетчатую рубаху, не задержался в вашей памяти. Но я абсолютно уверен в том, что вам надолго запомнились идиллия и умиротворенность, царящие в наших краях.

Вы совершенно точно могли забыть обо мне сразу же после нашей встречи, но так уж вышло, что именно я являюсь единственным человеком, знающим цену властвующего вокруг спокойствия. Можно сказать, что я являюсь своеобразным хранителем этого тихого местечка.

В наши дни люди забыли старых богов. Предав забвению память предков, человечество отринуло варварские ритуалы и кровавые жертвоприношения, как нечто жестокое и негуманное. Но старые боги при этом никуда не делись. Эти древние могущественные существа пребывают в состоянии постоянного голода и продолжают требовать человеческих жертв. Катастрофы и массовые убийства, «случайным образом» выпадающие на дни древних языческих празднеств — вот плата за людскую забывчивость и за поклонение новым кумирам. Не получая положенных им подношений, древние боги взимают кровавую плату сами, и порой она оказывается слишком высокой…

***

Ночной лес наполнен таинственными шорохами. Свежий весенний воздух пахнет цветущей жимолостью. Причудливо изгибающиеся тени беззвучным хороводом пляшут вокруг посеребренной лунным светом поляны. Где-то неподалеку тоскливо кричит ночная птица.

Зависшая в высоком чёрном небе, луна яркой монеткой отражается в широко раскрытых глазах девушки, крепко привязанной к стволу векового дуба. В призрачном лунном свете её обнаженное молодое тело кажется искусно выточенной мраморной скульптурой. Высокая грудь с ареолами тёмных сосков судорожно вздымается, заткнутый кляпом рот силится издать крик, но ничего не выходит. Крупные слёзы в абсолютном беззвучии бегут по перекошенному гримасой ужаса лицу.

Я не испытываю по отношению к ней никаких эмоций. В конце концов, это всего лишь моя работа. Работа, которую до меня старательно выполняли мои бесчисленные предки.

С тихим шелестом я извлекаю кинжал из ножен. Изогнутый клинок, испивший за многие века кровь неисчислимого количества жертв, хищно поблескивает.

Я хорошо знаю своё дело. Одно практически неуловимое движение, и на горле несчастной широко раскрывается багровое незрячее око. Обретшая внезапную свободу кровь бурным потоком вырывается из узилища плоти, орошая белое тело жертвы и жадную лесную почву живительной влагой.

Внезапная тишина стремительно опускается на ночной лес. В оглушительном безмолвии тяжёлая поступь неведомого исполина звучит подобно грому. ОНО приближается. Древнее божество, ведомое запахом жертвенной крови, неумолимо приближается, сметая всё на своём пути.

В спешке, обуреваемый первобытным ужасом, я бросаюсь прочь с поляны и краем глаза замечаю, как нечто огромное и тёмное с оглушительным треском продирается сквозь лесную чащу. Боясь привлечь к себе внимание этого ужасного существа, я падаю на землю и замираю, укрывшись за стволом поваленного дерева.

Через несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, я вижу ЭТО. Огромное сегментированное тело, окружённое безумной мешаниной находящихся в постоянном движении омерзительных конечностей и непонятных отростков, усеянное тысячами крошечных, горящих адским пламенем глаз. Не в силах наблюдать столь чудовищный и одновременно величественный облик, я закрываю глаза в стремлении укрыться от подступающего безумия.

Не видя ничего, кроме чернильной тьмы, я слышу ужасающие чавкающие звуки, утробное клокотание и омерзительно влажные звуки разрываемой плоти.

Скованный глубинным ужасом, я не могу пошевелиться. Даже после того, как чудовищная поступь божества стихает вдали. Даже после того, как в мир возвращаются привычные шорохи ночного леса. Пребывая в состоянии транса, я просто лежу на земле, уткнувшись лицом в шершавый бок поваленного дерева.

Лишь неимоверным усилием воли я заставляю себя подняться и на дрожащих ногах, ведомый каким-то странным извращенным чувством, отправляюсь на злополучную поляну.

Посеребренная лунным светом поляна дышит тишиной и спокойствием. Причудливые тени всё также водят безмолвные хороводы. Не видно ни примятой травы, ни переломанных деревьев, ни каких-либо иных последствий произошедших здесь кровавых событий. Где-то неподалеку кричит ночная птица, а призрачная луна молчаливо взирает с чёрных небес. Исчезла лишь девушка.

Обессиленный, я падаю на колени рядом с узловатыми корнями кряжистого дуба и принимаюсь возносить истовую молитву древним богам.

Божество в очередной раз приняло кровавую плату, а значит наш городок ждёт ещё один год тихой и спокойной жизни.

Вечно

Автор: Димас Айтбагин

— Почти пришли, — он пнул сгорбленного парня в спину. — Ускорься.

Пещера казалась небольшой, но эхо от шагов напоминало барабанный оркестр. По связанным запястьям стекали маленькие капельки. В тусклом свете было непонятно, пот это или кровь. Руки были связаны так туго, что любое движение могло протереть их до кости. Затылок оставался под наблюдением дула пистолета какого-то старика.

Стены пещеры были прямыми, никаких крутых выступов или выбоин. Потолок был украшен картинами с непонятными рисунками. Она казалась бесконечной, стены уходили вглубь, постепенно превращаясь в тень.

— Что это за место? — скрипучим от жажды голосом спросил парень.

— Его хр… — сухой кашель перебил старика. Он вытер кровь с губ свободной рукой, — Это его храм.

— Его?

— Куото… Многоликого. Сомневаюсь, что тебе это что-то скажет.

— Зачем ты меня сюда привел?

Старик переложил пистолет в правую руку, левой из кармана достал зажигалку и сигарету. Для его возраста пальцы работали ловко. Он подкурил и сделал затяжку. Кашель казался тяжелее, чем в первый раз, но продолжался недолго.

— Что делали в древности в святых местах? Приносили жертву. Взамен боги давали свое благословение. Хех! Самовнушение в чистом виде. О настоящих чудесах знали лишь просвещенные.

— Чудесах?

— Существа, способные изменять природу вещей, как бы нелепо это ни звучало. Куото — один из них. Они тоже требуют жертв, но их дары более… м-м-м… ощутимы.

Парень шёл всё медленнее и медленнее. Его тонкие ноги начинали спотыкаться на ровном месте. Он ловил капли пота языком, чтобы почувствовать хоть какую-то влагу во рту.

— Если не дашь мне сделать хоть глоток, то придется тащить мой иссохший труп.

— Мы уже в пещере, так что… — он достал из-за пояса небольшую флягу. — Думаю, можно дать поблажку.

Старик сделал пару глотков и кинул фляжку перед ним. Парень потряс её возле уха. Сделав большой глоток, он искривился, но сплевывать не стал.

— Что это?

— Виски.

Старик вытянул флягу из его рук и указал вперёд. Они шли дальше, медленно, но верно. На стены падали тени, но их было гораздо больше, чем две. Это были до нелепости высокие люди, сутулые, с огромной угловатой прорезью на месте рта. Их ноги не двигались, но они плыли по стенам, вслед за дуэтом. Парень испуганно оглядывался. Может, это от обезвоживания, может, от виски. В одном он был уверен — пистолет настоящий.

— Мы идем уже целую вечность, а твоего алтаря и близко нет.

Старик усмехнулся:

— Ты уверен? Как по мне, мы практически уперлись в него носом, — старик указал на два столба, стоящих друг напротив друга. На одном из столбов красовалась маска «Комедии», на другом «Трагедии». Обе будто раскрывали рот шире, по мере приближения. — Мы пришли, Лёша. Алтарь Многоликого.

— Я думал, он будет в конце.

— Не дай себя обмануть. Оружие Куото — это иллюзии.

Он кинул фляжку вперёд. Она летела к дальней стене, даже не думая падать. Пространство за столбами начинало темнеть, а дальняя стена приобретала совсем другую форму, человеческую.

— Что за…?! — Алексей сделал пару шагов назад, пока не упёрся затылком в дуло.

Из тени вышел человек. Лицо закрывал капюшон, а тело было покрыто мантией.

— Зачем вы здесь? — голос его был похож на беспорядочный крик тысячи людей.

— Я здесь, чтобы принести жертву на твоем алтаре в надежде, что ты выполнишь взамен мою скромную просьбу.

Человек в капюшоне стоял, не подавая виду, будто не слышал ни слова. Не увидев реакции, старик решил продолжить.

— Многоликий… тысячеголосый… посланник бездны! Меня зовут…

Конец ознакомительного фрагмента.