Многие знания – многие печали

Анна и Сергей Литвиновы, 2014

Лидия… Художник Кирилл Баринов давно забыл о ней, ведь их короткий роман закончился, когда они были студентами. Но странные пугающие события заставили его вспомнить о временах своей юности: Баринов случайно узнал, что все его институтские друзья не так давно умерли… Опасаясь за свою жизнь, Кирилл обратился к экстрасенсу Алексею Данилову. Выслушав сбивчивый рассказ клиента, Данилов сразу догадался: потусторонние силы тут ни при чем. Есть человек, который не просто пожелал зла старым товарищам Баринова – он убил их, пусть и не своими руками. Рядом с каждым из них незадолго до гибели оказывалась женщина, и Алексей понял: он должен отыскать бывшую возлюбленную художника…

Алексей Данилов

Я выслушивал откровения Кирилла Павловича значительно дольше, чем обычного посетителя. До самого вечера. Мой помощник Сименс знал свое дело, когда не записал никого из клиентов после него.

Выговорившись и выдохшись, художник умолк. Потом взглянул на меня с надеждой. Но я не знал, что сказать. Информации не хватало.

— Я не знаю, что делать, — развел я руками.

— Хороший ответ. — Баринов усмехнулся: — Мне-то порекомендовали вас как специалиста.

— Разгадка может быть любой.

— А именно?

— Ситуация многовариантна. Шестеро погибших из семи. Может ли происшедшее в результате оказаться случайностью, несчастливым стечением обстоятельств? Да, может. Может быть чьей-то злой волей? Да, конечно.

— Как?! — воскликнул он. — Вы считаете, что кто-то мог убить всех этих шестерых человек?!

— Конечно! — я ни секунды не сомневался в том, что говорю.

— Но двое умерли от рака, двое от сердечной недостаточности, пятый утонул, шестой погиб в автокатастрофе!

— Ну и что? Самое лучшее убийство — не то, что не раскрывается, а то, которое даже не выглядит убийством.

— Бросьте! Шесть человек умерло — и никто не понял, что их убили?!

— Именно. Поэтому я исхожу из того, что нам противостоит исключительное зло. Чем бы оно ни являлось.

— Вы сказали — нам противостоит? Так вы беретесь за это дело?

— Конечно. Я за него взялся, когда согласился принять вас.

— Вы говорите — противостоит зло. Значит, оно, это зло, персонифицировано?

— Может быть. Я не знаю. Надо думать, разбираться, искать. Пока невозможно сказать, кто виноват: живой человек? Или сверхъестественные «они»? И если да, то кто? Дьявол, провидение, судьба, мировой гомеостазис? И что распоясало эти силы? И чем на деле являлись смерти ваших шестерых друзей? Следствием чьей-то ошибки, греха? И лежит ли причина в прошлом? А может, в настоящем? Я не знаю! Дорогой, зверски уважаемый Кирилл Павлович! Не знаю. Нужны дальнейшие исследования. И их должны проводить вы.

— Я?! — неприкрыто изумился художник.

— А кто же? Чье еще сознание (и подсознание) хранит — или может хранить — все тайны? Кто может вспомнить все — и догадаться обо всем? Прежде всего — вы.

— Но как?

— Вспоминайте. Кто или что всплывает чаще всего, когда вы обращаетесь в памяти к тому лету? Какие события в вашей жизни — и жизни ваших друзей? Записывайте, что вспомнится. Или — вы ведь художник — зарисовывайте. Что вам снится? Вызывайте сны. Заказывайте их у своего подсознания.

— Это как? — слабо улыбнулся он.

— Настраивайтесь каждый вечер на свою загадку, на то, как будете ее отгадывать. Не пейте ничего перед сном. Ни алкоголя, ни снотворного. Играйте в ассоциации. Хотя бы сам с собой. К примеру, я говорю вам: лето восьмидесятого, Москва, Олимпиада — что вам, прежде всего, приходит в голову?

— Лидия.

— Лидия? Прекрасно! Значит, в следующий раз вы расскажете мне о Лидии.