Сон «Катрины»

Лита Штайн, 2011

Вы мечтали когда-нибудь увидеть настоящий дирижабль своими глазами? Алоя мечтала об этом с самого детства. И однажды в порту причалит не простой дирижабль, а живая легенда, гроза небес и предмет бесконечной зависти всего техногенного мира – «Катрина». Судно с запутанной и очень непростой судьбой. Какие последствия возымеет эта встреча? Какие перемены принесет воздушное судно на своих парусах? Добро пожаловать в мир паровых машин, стремительных поездов и грациозных дирижаблей. Во времена приключений, тайн и запутанных интриг.

Глава 3

— Долго нам ещё ехать? — спрашивала Алоя, изучая прекрасные пейзажи из окна кабины машиниста.

— Недолго, леди. Не больше часа, — отвечал тот, пристально наблюдая за девочкой.

Больше всего он боялся, что малышка может обжечься о паровой котёл, подойдя к нему слишком близко. Но Алоя вела себя вполне благоразумно, и старалась держаться от котла на безопасном расстоянии. Она была прекрасно осведомлена о возможных последствиях собственной неосторожности.

— Вам ведь не терпится увидеть Мегаполис, Алоя? — спрашивал он, пытаясь развлечь заскучавшего ребёнка.

— Конечно! Столько раз мне приходилось просить папу, чтобы он взял меня с собой. Я хочу увидеть настоящий дирижабль, — доверительно поделилась она. — Папа говорил, что в Мегаполисе всегда много воздушных судов, больших и маленьких, самых разных. А в нашем городе ничего, кроме почтовиков и не увидишь.

— Во всём пираты виноваты, — отозвался машинист. — Из-за них к нам большие суда не заглядывают. Боятся попасть к разбойникам в лапы. С этими бандитами даже военные суда справиться не могут, куда уж всем прочим. Можно подумать, в мире мало других торговых путей, где они могли бы промышлять столько, сколько им будет угодно. Но их постоянно тянет к нам, как магнитом. Несколько лет назад торговые маршруты в этих краях были пересмотрены и перенесены таким образом, чтобы пролегать в обход нашего славного городка. Члены торговой Гильдии боялись, что пираты могут напасть на город.

Девочка огорчённо вздохнула.

— А раньше и в нашем порту были большие дирижабли?

— Были, Алоя. Много их было всяких разных. Уж больше десяти лет прошло, как ваш отец прибыл в город на одной из этих летающих громадин. В нашем порту сразу пять таких дирижаблей причалить могло.

— Как же так? — изумилась Алоя. — Ведь причал всего один.

— Это теперь один, — пояснил мужчина. — Остальные рухнули давно. А последний по старой памяти до сих пор поддерживают в приличном состоянии. Просто на всякий случай. Хотя, есть ещё в нашем городе те, кто верит в возможность восстановления полного воздушного сообщения. Всё надеются, как и вы, что однажды большие дирижабли вернутся.

— Было бы замечательно, если бы в наш порт действительно заглянул настоящий дирижабль, — мечтательно вздохнула девочка. — Особенно военный, с множеством всяких необходимых в сражении штуковин. С пушками и в тяжёлой броне. Он бы причалил, а люди с почтовиков завидовали бы военным.

Девочка улыбнулась своим мыслям и отправилась будить отца. К её величайшей радости Артур уже успел проснуться.

— Где ты была? — спросил он.

— У машиниста. Он рассказывал мне, как тут всё устроено. И про пиратов рассказывал, которые не пускают в наш город дирижабли, — ответила девочка. — Папочка, а здесь и в правду есть пулемёты?

— Есть, милая, — улыбнулся отец. — Они расположены в носовой части. Ты не видела их потому, что в мирное время они покоятся внутри корпуса паровоза. Если же некто решится на нас напасть, нашему машинисту будет достаточно повернуть всего один рычаг.

— И что произойдёт тогда? — нетерпеливо спрашивала дочь.

— Тогда верхние панели корпуса отъедут в стороны, и расположенные под ними платформы поднимут пулемёты наверх.

Девочка что-то сосредоточенно прикидывала в уме, задумчиво поглядывая в окно.

— Папочка, но как же так? Если пулемёты расположены снаружи, то кто будет с ними управляться?

— Алоя, ты поразительное создание! — восхитился отец. — Всё просто, милая, они имеют автоматическую систему управления, которая тоже находится в кабине машиниста. Но есть ещё и запасная панель, она здесь, в вагоне.

— Покажи! — потребовала дочь.

Артур поднялся с уютного диванчика и подошёл к одной из висевших на стене картин. Он с двух сторон надавил на рамку руками. С тихим шипением картина подалась вперёд. Артур потянул её на себя, и она откинулась вниз, демонстрируя расположенную на оборотной стороне панель с множеством кнопок, рычажков и регуляторов.

Алоя принялась с интересом рассматривать панель.

— Папочка, а что шипит при открытии? — спросила она.

— Предохранительный клапан, милая. Он нужен для того, чтобы магистраль подачи воздуха не разорвало давлением в момент открытия, — пытался объяснить отец. — Но я могу ошибаться, дорогая. Поэтому тебе лучше обратиться с расспросами к тому, кто более сведущ в делах подобного рода. Например, к нашему машинисту.

— Хорошо, папа, — кивнула Алоя, не отрываясь от изучения панели.

Нажимать или поворачивать что-то девочка не отваживалась, но рассматривала панель с нескрываемым интересом. Резким, но грациозным движением она откидывала с лица непослушные пряди. Наблюдая за ней, Артур едва заметно улыбался.

***

Вскоре на горизонте начали проступать высокие шпили огромного Мегаполиса. Издали казалось, будто они вырастали прямо из-под земли, устремляясь к далеким облакам, подталкиваемые ввысь несокрушимой волей своих создателей. Эти шпили напоминали фантастический лес, который неудержимо тянулся к солнечному свету. Виднеющиеся в небе над ними далёкие тёмные точки представлялись стаями неведомых птиц.

Алоя, не отрываясь, смотрела в окно, поводя плечами от нетерпения.

— Это Мегаполис, папа?

— Да, милая, — кивнул Артур. — А те тёмные точки в небе — это и есть твои драгоценные дирижабли. С такого расстояния ты всё равно не сможешь их разглядеть, но мы обязательно заглянем в порт, чтобы познакомиться с ними поближе. И возможно, тебе даже удастся побывать внутри одного из таких воздушных чудес.

— Было бы замечательно, — вздохнул ребёнок. — Скоро мы уже приедем?

— Совсем скоро, Алоя. Потерпи немного. Я обещаю, у тебя будет множество возможностей осмотреть самые интересные уголки Мегаполиса.

— Ты будешь гулять со мной? — спросила Алоя, с затаённой надеждой глядя отцу в глаза.

— Конечно, — улыбнулся Артур. — У меня не так много дел. Поэтому всё наше свободное время мы с тобой проведём, изучая этот обитаемый техногенный кошмар. Здесь есть, на что посмотреть, милая. А тебе, с твоей страстью ко всяким техническим штучкам, будет особенно интересно. Только по возвращении домой не слишком докучай своим учителям бесчисленными расспросами.

В последнее время Артур много работал, постоянно пропадая в здании Гильдии или запершись в своём кабинете. Почти всё его внимание занимали бумаги. Он с большим трудом умудрялся выделить несколько часов, чтобы преподать дочери пару уроков стрельбы или верховой езды. Летиция практически не интересовалась ребёнком, и поэтому Алоя находилась либо в окружении учителей и прислуги, либо была предоставлена сама себе. Отца терзало чувство вины перед дочерью, и он желал восполнить недостаток родительского внимания, столь необходимого девочке.

В момент, когда поезд пересекал границу Мегаполиса, Алоя была озадачена выбором подходящего к случаю платья, поэтому пропустила сие событие. Впрочем, это мало огорчило юную искательницу приключений. Рассудив, что гораздо интереснее будет исследовать Мегаполис в компании любимого отца, чем рассматривать его из окна вагона, она завалила Артура вопросами, касающимися правил этикета, принятых в новом для неё месте. Обладая врождённой вежливостью и скромность, девочка ужасно боялась показаться невоспитанной. Ей хотелось произвести на жителей огромного города только самое лучшее впечатление.

— Просто будь собой, Алоя, — советовал отец, спускаясь на перрон и протягивая дочери руку.

Одетая в платье из тёмно-синего бархата, девочка гордо расправила плечи и грациозно ступила на платформу вслед за отцом. Её внимание тут же привлекла удивительная парочка, направляющаяся прямо к ним.

— Артур! Дорогой мой! — кричала женщина в полосатом платье.

От её наряда в чёрно-белую полоску начиналась рябь в глазах. На руках женщина держала маленькую заводную собачку, с ног до головы покрытую позолотой. Эта модная игрушка сразу же привлекла внимание девочки, заставив напрочь позабыть о её хозяйке.

— Джессика, неужели это ты? — изумился Артур. — Вот уж не думал, что ты сама явишься меня встречать.

— Не могла же я упустить возможность поймать тебя до того, как ты с головой уйдёшь в свою скучную работу, — кокетливо произнесла женщина.

— Прошу прощения, леди, — не сдержавшись, обратилась к ней Алоя, — я могу посмотреть вашу собачку?

— Боже мой! — воскликнула женщина. — Артур, из каких диких краёв ты притащил этого ребёнка? Деточка, ты что, никогда прежде не видела таких игрушек?

— Я сама собираю такие игрушки, — весьма невежливо огрызнулась Алоя. — И ваша игрушка интересует меня исключительно с практической точки зрения.

— Это просто поразительно! Вы, деточка, совершенно невоспитанны! — возмутилась женщина, картинно закатывая глаза.

— Вы мне тоже не нравитесь, леди, — парировала девочка. — Особенно ваше платье.

Несколько мгновений Джессика растерянно хлопала глазами, а потом звонко и от души рассмеялась.

— О, какой потрясающий характер! — произнесла она, отсмеявшись. — Артур, это ведь твоя дочь?

Отец кивнул, втайне гордясь девочкой.

— Прелестно! — защебетала Джессика. — Просто прелестно! Ты умеешь постоять за себя, дитя. Сразу чувствуются черты характера твоего отца. В случае чего он тоже не станет разводить долгие и бессмысленные церемонии.

Она улыбнулась, протягивая девочке свою блестящую игрушку. Алоя бережно приняла собачку, и тут же принялась рассматривать её со всех сторон, совершенно не обращая внимания на разговоры взрослых. Но, к величайшему своему разочарованию, ничего нового в устройстве механического зверька она так и не обнаружила.

— Благодарю вас, леди Джессика, — произнесла она, возвращая игрушку законной владелице. — У неё механизм расшатан. И еще я прошу прощения за свое неподобающее поведение.

— Так вот почему она так часто ломается, — задумчиво отозвалась Джессика. — Алоя, ты просто маленькое чудо! Тебе решительно не за что извиняться. Поверь, малышка, в нашем суровом мире умение постоять за себя ценится на вес золота. Полагаю, между нами просто не может быть никаких обид. И я надеюсь, мой автомобиль произведёт на тебя впечатление гораздо большее, нежели эта блестящая игрушка, — подытожила женщина.

Однако, вопреки надеждам Джессики, автомобиль произвёл на Алою впечатление только своим кричаще красным цветом. В остальном же это был самый обычный экипаж, управляемый автоматоном, какие и в родном городе девочка видела не раз. Но, не желая обидеть хозяйку, Алоя не стала высказывать своё мнение. К тому же, из окна автомобиля ей никак не удавалось рассмотреть улицы города, который своим видом занимал её больше всего остального.

Джессика покинула Артура лишь к обеду. Попрощавшись с ней, Алоя облегчённо вздохнула. Эта шумная и чрезмерно суетливая дама раздражала её своим легкомыслием и непостоянством. Впрочем, девочка быстро забыла о существовании Джессики, оказавшись перед зданием, верхнюю часть которого скрывала лёгкая дымка.

— Итак, чего желает моя маленькая бунтарка? — весело поинтересовался отец.

— Я желаю прогулку с тобой, папочка, — улыбнулась Алоя.

— Как пожелаешь, милая, — согласился он. — Наши чемоданы доставят наверх и без нас. Так что мы можем позволить себе прогуляться. Хочу тебе сказать, Алоя, что ты произвела на Джессику неизгладимое впечатление. Она от тебя просто в восторге.

— Зато я от неё нет, — едва слышно пробурчала девочка и ухватила отца за руку. Но Артур все равно услышал.

— Поверь, дитя мое, она вовсе не такая ветреная, какой хочет казаться. Это всего лишь одна из ее многочисленных ролей. В любой, даже самой сложной ситуации, Джессика будет первой, кто поспешит на помощь. У нее доброе сердце.

Алоя на мгновение устыдилась своих слов.

— Прости, папа, — вздохнула она. — Наверное, мне просто нужно к ней привыкнуть. Я постараюсь с ней подружиться, — пообещала дочь.

— Ты не пожалеешь, милая, — улыбнулся отец. — Джессика просто замечательный друг.

Мегаполис поражал воображение своей масштабностью. Большинство его домов были настолько высокими, что прятали свои вершины где-то за кромкой облаков, так что разглядеть их, находясь внизу, было невозможно. Серые или коричневые, они походили на рукотворные горы с вкраплениями бесчисленных кристаллов больших окон. Многие из этих зданий-исполинов снаружи были закованы в настоящую броню из толстых листов металла, что придавало им вид особенно фантастичный. В некоторых местах листы брони покрывал слой ржавчины, которая при очень сильном ветре отпадала целыми кусками, крошась в воздухе, и осыпаясь на головы случайных прохожих подобно снежным хлопьям. На первый взгляд, дома казались абсолютно одинаковыми. Но, присмотревшись, можно было найти массу отличий, делающих каждое здание по-своему уникальным и неповторимым. Одно имело стрельчатые проёмы окон и начинало сужаться к вершине значительно раньше прочих. Другое, с полукруглыми окнами, чем-то напоминало придавленного сверху снеговика. Снаружи здание не имело ни одного прямого угла, все они были скруглёнными, сглаженными. Третье же, напротив, представляло собой строгий прямоугольник с такими же узкими прямоугольными окнами. У четвёртого лифтовые шахты располагались снаружи. По ним медленно скользили стеклянные кабины, перехваченные стальными ободами. Они доставляли жителей либо в нижний, либо в верхний город.

Нижним городом считалось всё, что находилось ниже пятнадцатого этажа. В нём располагались фабрики, заводы, мастерские. Первые этажи гигантских муравейников занимали многочисленные лавочки, магазинчики, небольшие мастерские и уютные кофейни, заманивающие посетителей ароматами свежей выпечки и молотого кофе. Начиная со второго этажа, в зданиях находились всевозможные конторы, из которых непрерывно доносился перестук клавиш тысяч печатных машинок и шорох перебираемых бумаг. А на самых верхних этажах, в верхнем городе, жили обитатели Мегаполиса.

Верхний город жил своей размеренной и спокойной жизнью, ведь вся работа кипела далеко внизу. Его объединяла паутина автоматизированных мостов, которые могли перемещаться от одного здания к другому, со скрипом передвигаясь по расположенным на стенах или внутри них, в прорезях, рельсам. Такие мосты были только на самых верхних ярусах. А те, что располагались ниже, оставались неподвижными. Они являлись частью самих зданий. Такие широкие, что по ним с лёгкостью могли рассекать автомобили, эти мосты были местом прогулок и встреч. Предприимчивые владельцы маленьких кофеен приспособили мосты под летние веранды, устанавливая лёгкие плетёные кресла вокруг небольших изящных столиков.

Но главной гордостью верхнего города являлись сады, парки, оранжереи и аллеи, также обустроенные на самых широких мостах. Сады раскинулись на открытых мостах. Вишнёвые деревья, яблони, кусты жасмина и сирени, разбитые прямо на узких лужайках цветники — всё это приятно радовало не только бесконечных приезжих, но и самих обитателей Мегаполиса. В стеклянных галереях крытых мостов были обустроены оранжереи с редкими видами растений и экзотическими цветами. Здесь обитали некрупные пестрые птицы, и даже многочисленные разноцветные бабочки. Но главной достопримечательностью Мегаполиса являлся центральный парк. Здесь, в самом сердце верхнего города, на крыше единственного здания без шпиля, сходились в одну точку сразу семь самых крупных мостов. Все они соединялись между собой мостиками гораздо меньших размеров. Этот удивительный парк, засаженный невысокими деревьями и кустарниками, был настоящим оазисом среди огромного автоматизированного города. С узких прогулочных галерей, находившихся на стенах соседних зданий, и расположенных выше уровня парка, этот оазис принимал вид живописной зелёной паутины, растянувшейся между громадными колоссами человеческих жилищ. Но ещё более впечатляющий вид открывался со смотровых площадок на шпилях, откуда в безоблачную погоду верхний город был виден как на ладони. Благодаря этой прекрасной картине парк и получил название"Живое сердце".

Нижнюю же часть Мегаполиса скрывала плотная пелена смога, отчего создавалось впечатление, будто здания парили в воздухе, не касаясь земли. Разогнать это удушливое облако газов не могли никакие ветра. Именно поэтому обитатели Мегаполиса предпочитали жить наверху, где было легче дышать.

Старый парк нижнего города давным-давно зачах. Трава пожухла, пожелтела. Увяли цветы и поникли деревья. Несмотря на все старания жителей, из-за нехватки кислорода и солнечного света, парк продолжал медленно и печально умирать. Сюда приходили движимые тоской поэты и отчаявшиеся городские романтики. Вид погибающей природы завораживал их своей торжественной мрачностью, навевая мысли о бренности всего сущего, о смысле жизни или отсутствии такового, о скоротечности бытия или непредсказуемых превратностях судьбы. Сюда же приходили те, кто ещё сохранил в своей памяти образ прежнего парка. Те, кто могли рассказать, как прекрасен он был много лет назад.

По мощёным дорогам нижнего города, шурша колесами, проезжали автомобили на паровом или дизельном ходу. Порой навстречу брели понурые, измученные жизнью в непривычных условиях лошади, запряжённые в повозки. Алоя провожала животных печальным взглядом, сожалея, что ничем не может им помочь. Она с нескрываемым интересом изучала нижний город, задавала сотни вопросов отцу, подолгу рассматривала механические игрушки в витринах кофеен. Живой интерес у девочки вызывало абсолютно всё вокруг, её внимание могла привлечь любая, совершенно незначительная мелочь.

В первый день Артур прогуливался вместе с дочерью по самым оживлённым улицам Мегаполиса, рассказывая ей массу занимательных историй из своей молодости. Ведь сам он был родом именно отсюда.

— Ты тоже жил в верхнем городе? — изумлённо спросила Алоя.

— Нет, милая, — улыбнулся отец. — Дом моих родителей находится на окраине. Мы поедем туда завтра утром, и ты сама всё увидишь. Между прочим, в те времена Джессика была моей соседкой. Будучи ещё совсем девочкой, она часто мечтала о нашей женитьбе. Но впоследствии вышла замуж за Ирвина, моего помощника.

— Они хорошая пара, — рассудительно заметила Алоя. — Джессика шумная и вспыльчивая, а Ирвин молчаливый и серьёзный. Это так забавно. Идеально дополнять друг друга, наверное, так замечательно. Хотела бы я тоже выйти замуж за человека, который идеально дополнял бы меня.

Артур, выслушав рассуждения дочери о замужестве, лишь улыбнулся.

***

Окраины шумного и душного Мегаполиса напомнили девочке родной город, тихий и уютный. Здесь, в окружении пышных садов с низкорослыми деревьями располагались дома, чьи владельцы имели знатное происхождение и богатую семейную историю. Невысокие, в два-три этажа, эти строения по части техногенных новинок ничуть не уступали зданиям самого Мегаполиса.

Знакомство с родственниками не произвело на Алою особого впечатления. Она приветливо улыбалась, вежливо разговаривала со всеми, но это её быстро утомляло. Зато просторный трёхэтажный дом запомнился ей надолго. С верху до низу забитый всевозможными автоматами и механизмами, он являлся неподражаемым примером широты и изобретательности человеческой мысли. Поэтому на исследование дома Алоя потратила гораздо больше времени, чем на общение с роднёй.

На обратном пути девочка высказала отцу своё мнение о многочисленной родне.

— Ты слишком строга к ним, Алоя, — рассмеялся Артур. — Жизнь в крупных городах определённо портит характер людей. Но и их можно понять. Среди всей этой суеты трудно оставаться спокойным. Поэтому я и уехал отсюда. Никогда не любил весь этот шум и беготню.

— Они злые! — капризно заявила Алоя. — Папочка, давай погуляем по Мегаполису?

— Ох, дорогая моя, откуда в тебе столько энергии?

Дочь лишь пожала плечами в ответ.

Во время прогулки её внимание привлекла знакомая мелодия, доносившаяся откуда-то из-за угла. Она повела отца на звук, желая выяснить, кто исполняет эту мелодию. Завернув за угол дома, она увидела большую передвижную платформу на шести колёсах. На платформе возвышался старенький механический оркестр, местами ржавеющий и ужасно скрипучий.

Колёса платформы давно уже перекосились, в некоторых местах из них вывалились спицы, но она упорно продолжала медленно двигаться по давно известному маршруту. Сами заводные музыканты в изящных бронзовых шляпах-цилиндрах выглядели под стать платформе. У одного выпал глаз, болтаясь на пружинке и раскачиваясь при движении. У другого давным-давно заклинило руку. Она судорожно дёргалась, но двигаться нормально уже не могла. У третьего отсутствовала пластина на корпусе и из дыры торчали пружины. Этот музыкант совсем не работал.

Мелодия смолкла и платформа остановилась. В тот же миг из ближайшей мастерской вышел хмурый пожилой мужчина в кожаном фартуке. Он осмотрел платформу, разочарованно попинал колесо и принялся поворачивать большой ключ, торчавший сбоку. Внутри оркестра что-то протяжно заскрипело, несколько раз щёлкнуло, и музыканты снова зашевелились. Жалобно скрипнув своими кривыми колёсами, платформа тронулась в дальнейший путь, унося обречённо терзающих инструменты музыкантов прочь.

— Надо же! — изумился Артур, провожая оркестр взглядом. — Они ещё живы. Знаешь, Алоя, этот оркестр появился в городе в те времена, когда я ещё был мальчишкой. Тогда он стал настоящей диковинкой, местной достопримечательностью. Этот оркестр всегда движется по улицам согласно расписанию. В строго определённое время, когда завод почти на исходе, он возвращается сюда. Его снова заводят и отправляют дальше, чтобы через несколько часов он опять вернулся.

— Они такие потрёпанные, — заметила Алоя. — Неужели за ними совсем не следят?

— Не знаю, милая. Когда-то давно они были прекрасны. На них не было ржавых пятен, они сверкали на солнце. Все детали были на своих местах, музыканты работали исправно. И колёса у платформы были в полном порядке. Тридцать с лишним лет беспрерывной игры явно не пошли им на пользу. Ничто не вечно в этом мире, — вздохнул он.

Следующие несколько дней Артур был вынужден целиком посвятить работе, оставив Алою на попечение Джессики, которая с превеликим удовольствием гуляла с девочкой по паркам верхнего города и с особым упоением рассказывала историю всего Мегаполиса. Рассказчица из неё получилась просто превосходная. Джессика знала о городе практически всё, чем несказанно радовала маленькую Алою.

В центральном парке они повстречали очаровательно автоматона в белоснежном фартуке и колпаке. Точнее, это была только его верхняя часть, закреплённая на яркой тележке. Он продавал мороженое, ловко орудуя специальной ложкой. На прощание он махал каждому покупателю рукой. Уговорив женщину купить мороженого, Алоя тоже помахала ему на прощание, и направилась к скамейке под яблоней на краю моста. Оттуда открывался великолепный вид.

— Алоя, ты прелестное создание! — воскликнула Джессика, усаживаясь рядом с девочкой. — Смотри-ка, а вон и твой большой дирижабль! Правда, он довольно далеко от нас.

Алоя вскочила со скамейки и облокотилась о перила моста, пытаясь разглядеть проплывающее вдали судно. Её сердце билось часто-часто, но дирижабль был слишком далеко, и не казался таким огромным, как она представляла.

— Это пассажирское судно с Запада, — прищурившись, поделилась Джессика. — Ты ещё не успела посмотреть на них вблизи?

— Нет, — разочарованно ответила Алоя. — Папа обещал сводить меня в порт сразу же, как только закончит все свои дела. Джессика, а вы видели большие дирижабли вблизи?

— Конечно, — кивнула женщина. — Более того, мне даже доводилось путешествовать на дирижабле. Весьма увлекательное занятие. Так интересно смотреть сверху на землю. Можно даже попытаться представить себе, что ты — настоящая птица. А какие виды открываются с такой высоты… Никакая смотровая площадка мира не способна сравниться с этим.

Задать следующий вопрос девочке помешал грациозно выплывший из-за ближайшего здания небольшой дирижаблик. Он пролетал так близко, что можно было рассмотреть буквально каждую мелочь, каждую деталь богатой бронзовой отделки гондолы и каждый шов на баллоне. Алое казалось — если она протянет руку, то обязательно достанет до него кончиками пальцев. Но проверить свою теорию девочка не решилась, побоявшись свалиться вниз. Двигатели судна работали довольно громко, поэтому девочке пришлось подождать, пока оно скроется из виду, чтобы поделиться впечатлениями с довольно улыбающейся Джессикой. Впрочем, женщина и так прекрасно понимала, какое впечатление произвело судёнышко на её юную подопечную.

На следующий день Джессика была вынуждена отправиться к родителям на окраину города, и Алое пришлось провести день с отцом, решающим деловые вопросы в нижнем городе. Её раздражали надменные, лицемерные джентльмены и ярко накрашенные женщины, но она старательно не подавала виду, пытаясь выглядеть безразличной.

— Папочка, я устала от этих людей, — не выдержала она под вечер.

— Милая, если хочешь, я попрошу Ирвина доставить тебя в верхний город, — предложил отец.

— Хочу, — кивнула дочь.

— Хорошо. А завтра мы с тобой отправимся в порт, смотреть на твои большие дирижабли, — пообещал он. — Ты согласна?

— Конечно, папочка! — радостно заявила Алоя и на прощание поцеловала отца в щеку.

Артур догнал их уже на половине дороги.

— Итак, моя милая, все дела закончены, — радостно сообщил он. — Завтра мы идём осматривать порт, как я и обещал. Полагаю, там нам точно будет, на что посмотреть.

— Это замечательно! — обрадовалась Алоя. — Я уже устала ждать…

Она замерла на полуслове. Её внимание привлекла разворачивающаяся на другой стороне улицы сцена. Девочка в оцепенении замерла с широко распахнутыми от испуга глазами.

На противоположной стороне широкой дороги небритый мужчина в старой, потрёпанной куртке с громкой руганью хлестал кнутом гнедую лошадь с белыми пятнами и длинной светлой гривой. Животное фыркало в ответ, упрямилось и поднималось на дыбы, отказываясь продолжать путь.

Первым реакцию девочки заметил Ирвин.

— Не бойтесь, Алоя, я немедленно прекращу это безобразие, — заявил он, и направился на ту сторону. Перейдя дорогу, он сказал мужчине несколько слов. Но в ответ на него обрушился мощный поток крепкой брани, за что мужчина тут же схлопотал оплеуху. Он затих, внимательно выслушал Ирвина и, понурив голову, повёл несчастное животное прочь, изредка оборачиваясь.

— Папа, давай купим эту лошадь? — дрожащим голосом спросила девочка.

— Милая, ну зачем нам ещё одна лошадь? К тому же, как мы сможем привезти её отсюда домой?

— Ладно, папа, — ответила дочь и опустила голову, чтобы отец не видел блеснувшие в её глазах слёзы.

Дойдя до угла соседнего дома, Алоя резко остановилась и зашлась в приступе кашля.

— Алоя, что с тобой? — забеспокоился отец.

— Всё хорошо, папочка, — отдышавшись, ответила дочь. — Мошку проглотила.

Артур не задумался о высказывании девочки, поверив ей на слово. Его совершенно не озаботил вопрос, откуда в центре Мегаполиса возьмутся мошки. Впоследствии он страшно пожалел о том, что не придавал этому случаю значения.

— Ирвин, вы настоящий рыцарь, — слабо улыбнулась девочка.

— Ну что ты, Алоя, — отмахнулся он. — Это было отвратительное зрелище, и я счёл своим долгом прекратить его сию же минуту.

— Спасибо, — произнесла малышка.

— Не стоит меня благодарить, — улыбнулся Ирвин и галантно поцеловал девочке руку.

Проводив отца с дочерью до здания, в котором располагалась рабочая квартира Артура, он распрощался и отправился к себе — дожидаться возвращения жены. Перед самым уходом он дал Алое обещание отправиться с ними в порт на следующий день. Но в ту же ночь произошло нечто, перечеркнувшее все их планы…

Осторожное прикосновение к руке заставило Артура открыть глаза. Над ним склонилась бледная служанка с растрёпанными тёмными волосами, одетая, не смотря на позднюю ночь, в белоснежную блузку и строгую чёрную юбку.

— В чём дело? — спросил Артур. — Почему вы не спите?

— Я даже не ложилась, сэр, — обеспокоенно призналась женщина со звучным именем Елена. — Плохи дела, малышка заболела.

— Что с ней? — резко поднимаясь, воскликнул он.

— Она задыхается и у неё всё время слезятся глаза.

Без лишних вопросов Артур поспешил в комнату к дочери.

Девочка лежала на широкой кровати, откинувшись на подушки. Она тяжело дышала, по её бледным щекам текли слёзы. Не на шутку перепугавшись, Артур бросился к ней.

— Алоя! Дитя Моё! Что с тобой?

Девочка открыла глаза, покрасневшие от слёз.

— Папочка, мне тяжело дышать, — хрипло произнесла она.

— Доктора уже позвали, сэр, — тихо сообщила Елена. — Он спешит сюда.

Артур кивнул и снова повернулся к дочери.

— Всё будет хорошо, Алоя. Я обещаю тебе.

— Папа, помнишь, прошлой весной я устроила безобразную драку на площади? — спросила дочь.

— Помню, милая.

— Мальчишки с фабрики пытались побить палками уличную собаку, — произнесла Алоя.

— И ты решила воздать им должное?

— Да, папочка. Оливер мне помогал, и остальные тоже. Ведь это несправедливо — издеваться над собакой только за то, что она бездомная.

— Конечно, девочка моя, — согласился отец, пытаясь понять, к чему вела дочь.

— Почему тот человек на улице бил лошадь? — всхлипнула девочка. — Лошадь ведь не бездомная, и ничего дурного она не сделала! Зачем он так жестоко с ней обошёлся?

— Это злой человек, Алоя. Он жесток по отношению ко всем, даже к своей лошади.

— Как ужасно, — едва слышно произнесла Алоя и закрыла глаза.

Вскоре появился заспанный доктор. Он долго осматривал девочку, о чём-то тихо беседуя с ней.

— Малышка совершенно не приспособлена к жизни в условиях Мегаполиса, — поделился он, приближаясь к сидевшему неподвижно отцу. — Здесь слишком душно и шумно для такой крошки, как она. Грязный воздух, отсутствие солнечного света, всё это пагубно сказывается на здоровье девочки. К тому же, она пережила сильнейшее потрясение, говорить о котором напрочь отказывается.

Вам, сэр Веллингтон, нужно как можно скорее вернуть ребёнка в те условия, к которым она привыкла. В Мегаполисе она надышится газов и это существенно усугубит её состояние. В родном городе ей станет значительно легче. На свежем воздухе ваша дочь быстро пойдёт на поправку.

— Хорошо, — кивнул Артур. — Я немедленно пошлю помощника с распоряжением подготовить всё для нашего отъезда.

— Посылайте, — согласился доктор. — Для неё так действительно будет лучше.

Распрощавшись, доктор ушёл, оставив главу Торговой Гильдии собираться в обратный путь.

— Елена, я могу просить вас о помощи? — спросил Артур.

— Конечно, сэр. Это моя обязанность — помогать вам, пока вы здесь.

— Уложите вещи Алои, — попросил он. — А я займусь подготовкой к отъезду. Думаю, к утру, мы уже покинем город.

Служанка кивнула и, проводив обеспокоенного отца до дверей комнаты, принялась бережно укладывать наряды девочки в чемодан. Своих детей у Елены пока не было, поэтому заботы о малышке доставляли ей радость. Но внезапная болезнь девочки огорчила её настолько, что женщина едва сдерживала слезы.

— Елена, — позвала Алоя.

Служанка присела на край кровати и погладила дитя по волосам.

— Я здесь, милая.

— Елена, вы видели большие дирижабли? — слабым голосом спросила девочка.

— Видела. Их здесь много пролетает.

— Какие они?

Женщина призадумалась, тщательно подбирая слова, чтобы описать громадные воздушные суда.

— Они похожи на китов, — начала она. — Особенно те, у которых гондола крепится к самому баллону. А те, у которых гондола и баллон соединяются тросами, особенно красивы…

— Я вам завидую, — вздохнула девочка. — Мне так и не удалось увидеть вблизи настоящий большой дирижабль. Утром папа увезёт меня обратно домой, и я уже не смогу попасть в порт.

— Не переживай, дитя. Твоя жизнь ведь только начинается, и у тебя обязательно появится возможность насмотреться на самые разные дирижабли. Но для начала ты должна поправиться.

Девочка снова тяжело вздохнула и закрыла глаза. Вскоре она уснула, иногда тревожно вздрагивая, словно её мучили кошмары. Проснулась она уже в поезде. За окном тускло светило солнце. Отец, совершенно бледный, с тёмными кругами под глазами, сидел рядом с ней и неотрывно смотрел в её лицо.

— Как ты, милая? — спросил он.

— Плохо, папочка, — призналась дочь и снова уснула.

Девочку терзала череда невообразимых кошмаров. Она вздрагивала и кричала во сне. Вместе с ней вздрагивал и Артур. Бедный отец не знал, каким молиться богам, чтобы только дочь поправилась.

В родном городе Алою осмотрел здешний врач. Он утверждал, что её состояние вызвано сильнейшим душевным переживанием.

— Пойми, старина, — говорил он Артуру, — она чем-то серьёзно расстроена. Ей не даёт покоя некое событие, невольной свидетельницей которого малышка стала в Мегаполисе. Беда в том, что Алоя наотрез отказывается рассказывать о своих переживаниях. Без конца прокручивая в мыслях увиденную сцену, она, тем самым, ещё больше усугубляет положение.

Артур доверял врачу, с которым его связывали добрые приятельские отношения. Но в этот раз растревоженного отца одолевали многочисленные сомнения. В глубине души он подозревал, что истинная причина болезни дочери столь ужасна, что доктор ничего о ней не говорил, не желая окончательно подрывать моральный дух обитателей дома.

— Ты уверен? — без конца переспрашивал Артур. — Скажи мне правду!

— Это чистейшей воды правда, старина. Физически девочка абсолютно здорова. Ты должен выяснить причину её терзаний. Ведь ты единственный человек, которому она доверяет.

Но девочка упорно хранила молчание.

На шестой или седьмой день её болезни Летиция, до этого не проявлявшая особого интереса к происходящему, не выдержала всеобщего напряжения и лично отправилась осведомиться о состоянии дочери. Присев на край кровати, она гладила дочь по руке.

— Как твоё самочувствие, дитя моё?

— Мне больно, мамочка, — отозвалась Алоя. — Мне очень-очень больно.

— Где, малышка?

— Здесь, — ответила девочка, положив руку на сердце.

Летиция растерялась, не зная как реагировать, как вести себя в столь непростой ситуации. Никогда прежде Алоя не называла её мамочкой, не делилась своими переживаниями, мыслями и секретами, всегда доверяя только отцу. Что-то дрогнуло в душе матери, какая-то тонкая струнка, которая молчала ранее. Женщина прижала ребёнка к себе и горячо поцеловала в лоб.

— Милая моя, что же за кошмары терзают твоё маленькое сердечко? — дрогнувшим от волнения голосом спросила она, даже не рассчитывая получить ответ.

Алоя уткнулась матери в плечо и горько разрыдалась.

— Мамочка, там, в Мегаполисе, — немного успокоившись, начала она, — на одной из улиц человек бил хлыстом лошадь. Он громко кричал, потому что лошадь отказывалась идти дальше, и с размаху стегал её по ногам и бокам. Он бил так сильно, что я видела, как капли крови разлетались во все стороны и падали на дорогу. Это было ужасно, мамочка! Лошадь фыркала и вставала на дыбы. Ей ведь было очень больно.

Ирвин, папин помощник, остановил этого человека, и даже отвесил ему оплеуху. Человек перестал стегать животное и ушёл. А я просила папу купить эту лошадь и забрать её сюда. Но папа отказался! Он говорил, что нам ещё одна лошадь не нужна. Когда тот человек уводил её, я видела кровоточащие раны от хлыста у неё на боку.

Девочка снова зарыдала, прижимаясь к матери, будто искала у неё поддержки и защиты. Летиция покрывала головку дочери поцелуями, чувствуя, как у самой ком подкатывает к горлу. Её руки мелко задрожали.

— Бедная моя Алоя, — шептала она. — Ангел мой, не плачь, прошу тебя. Хорошая моя, не нужно.

— Я же знаю, что этот мерзкий человек всё равно будет её бить, мамочка! — сквозь слёзы говорила малышка. — Я хотела её спасти, но папа не разрешил! Мамочка, почему он отказался? Я представляю, как ей плохо, как больно! Ведь никто не позаботится о ней, и тогда лошадь попросту умрёт! Она же потеряет много крови или получит воспаление. Тогда этот жестокий человек пожалеет о своих проделках, но будет слишком поздно! Нельзя быть таким злым, мамочка! Это самый отвратительный человек, которого только можно представить.

Потрясённая рассказом дочери, Летиция не знала, что ответить. Она успокаивала ребёнка, как могла. Дождавшись, когда Алоя перестанет плакать, она спросила:

— А как же дирижабли, милая? Ты видела их?

— Я видела издали один, когда мы с Джессикой ели мороженое в парке, но рассмотреть его не получилось. Ещё я видела один совсем близко, но он был маленький. Мы должны были отправиться в порт, но я заболела, и папа увёз меня домой.

— Этот Мегаполис — настоящий город несбывшихся надежд, — вздохнула мать, укладывая девочку на подушки. — Не переживай, Алоя, ты обязательно увидишь дирижабли, много самых разных дирижаблей. Однажды тебе даже доведётся отправиться в воздушное путешествие. Поверь, это приключение стоит того, чтобы поскорее поправиться.

Собравшись с силами, чтобы самой не разрыдаться, Летиция дрожащим голосом спела дочери песенку о покорителях бескрайних воздушных просторов, которые заблудились во времени на своём огромном и неуклюжем дирижабле. Терпеливо дождавшись, когда малышка уснёт, она аккуратно уложила малютку на подушки, поправила одеяла и погладила девочку по щеке кончиками пальцев.

— Я и не думала, что у тебя такое доброе и отзывчивое сердце, Алоя, — прошептала она. — Ты способна целый мир согреть в своих маленьких ладонях, и броситься на помощь любому, кто в этом нуждается. Ты настоящий Ангел, дитя… Слишком ранимый маленький Ангел, но с возрастом твоя ранимость притупится. Надеюсь, что доброта и отзывчивость останутся с тобой навсегда.

Смахнув со щеки предательскую слезинку, Летиция бесшумно вышла из комнаты, велев дожидавшейся в коридоре служанке внимательно следить за малюткой.