Долина Дюн

Линн Вер

Вторая половина 11-го века. Восьмилетнего Роджера отправляют ко двору его ровесника – герцога Нормандии, который войдёт в историю как английский король Вильгельм Завоеватель. Роджеру придётся пройти трудный путь рука об руку с герцогом, но любовь в его жизни будет идти вместе со смертью, забирающей всё, что ему дорого. Вдобавок Вильгельм, став королём, отправляет сына Роджера усмирять шотландцев на приграничные земли, откуда тот может никогда не вернуться.

Глава III

Непокорная герцогиня

Фландрия, апрель 1051 года

— Своевольная. Властная. Язык как лезвие кинжала. Рубит сплеча. Всегда в окружении статусных важных дам. Учит с ними языки и музицирует. Петь не любит, но предпочитает соколиную охоту. — Ричард, загибая пальцы, перечислял качества избранницы Вильгельма.

— Сколько ей лет? — поинтересовался Роджер.

— Двадцать, как и мне, кузен.

Они с Ричардом сидели на скамье в небольшом саду среди разлапистых елей. Перед ними весело журчал фонтанчик, обложенный светлым камнем, и его венчала миниатюрная статуя греческой богини Афродиты из белого мрамора. Ричард с годами погрузнел и страдал от одышки. Его тёмные волосы были взъерошены, но небольшая бородка аккуратно подстрижена. Карие глаза казались круглыми, отчего Ричард напоминал сову.

— Вильгельм намерен просить руки Матильды. Особенно после того, как все священники начали отговаривать его от этого союза и пригрозили отлучением от церкви. Это лишь раззадорило его и распалило желание сочетаться с ней законным браком. И теперь он больше ни о чём не может думать. Потерял покой и сон! Стал рассеянным, слушает вполуха…

— Да он никак влюблён! — присвистнул Ричард. — Но у неё характер как сталь. Она будет достойным противником, и просто так не покорится Вильгельму. У неё лучше не спрашивать, чего она хочет! Может попросить достать ей солнце и луну со звёздами. Вильгельму такое точно окажется не по зубам!

— Это уже не наша забота, — Роджер задумчиво обвёл взглядом небольшой садик за добротным одноэтажным домом с черепичной крышей. — Я хочу покончить с этим делом и вернуться в Нормандию.

— Я тоже хочу обратно, — кузен зевнул. — Здесь же скука смертная! Правда, Балдуин в восторге от графа и корабельного дела.

— Услуга за услугу, — усмехнулся Роджер. — Мне нужно согласие Матильды на брак, а я, так и быть, поговорю с Вильгельмом.

— Прекрасно! — полное лицо Ричарда просияло. Он радостно потирал руки. На его пальцах от солнечных лучей сверкали два золотых перстня. — Но хочу предупредить тебя. Матильда была влюблена в саксонца Бритвика, который пару лет назад приезжал к Бодуэну с вестями из Англии.

— Вильгельма это не остановит.

— Несомненно. Тем более что Бритвик отверг её и спешно покинул замок графа. И прежде, чем вы познакомитесь с Матильдой, давай сначала поедим. Я не могу ни о чём думать, когда кишки сводит судорогой от голода. Заодно обговорим детали предстоящего дела вместе с остальными.

На следующий день Роджер вместе со спутниками ехал по оживлённым улочкам Брюгге, окутанных утренним туманом. Стоял тихий пасмурный день, предвещавший моросящий весенний дождь. Торговки уже раскладывали рыбу и мидии на дощатых прилавках, облепленных чешуёй. Мясники разделывали туши под полосатыми навесами. Вовсю работали мастерские и кузни, а некоторые торговцы предлагали свежую зелень в больших корзинах. Роджер хотел присмотреть новую конскую сбрую для своего гнедого по имени Акрас, но отложил это на потом. Закутавшись в плащ, вдыхал сырой воздух, пропитанный запахами рыбы, выпечки, дыма и моря. Видел заплесневелые стены домов, плотно стоявших друг к другу вдоль речного канала в сторону от рыночной площади. Заметил вереницу лебедей, покачивающихся на воде. Заросли плюща, плотным ковром оплетавшего стены до самых крыш. Зацветающие яблони. Не отвлекаясь, занимались своей работой бочары, кожевники, ткачи, стеклодувы и каменотёсы. В хмурое небо устремлялись клубы дыма. Люди провожали любопытными взглядами всадников, которые со знаменем герцога Нормандии ехали к дому графа Фландрии.

— Я полагаюсь на мнение моей дочери, — с достоинством произнёс граф, когда послы Вильгельма предстали перед ним. — Только она вправе решать, с кем сочетаться браком. Я приму любое её решение, мои уважаемые гости. Позовите Матильду, Адам.

Вскоре слуга вернулся, и за ним в просторный зал вошла миниатюрная хрупкая девушка с длинными светло-каштановыми косами, с вплетёнными в них белыми лентами. Внимательный цепкий взгляд голубых глаз. Ямочки на щеках. Курносый нос, небольшой рот с тонкими губами и острым подбородком. Роджер подумал, что дочь графа ростом не больше пяти футов[11], и герцог будет выше её на целую голову. Девушка приветствовала гостей и села на стул с высокой резной спинкой. Медленно расправила складки белоснежного платья, из-под которого выглядывала жёлтая нижняя юбка с цветочными узорами. Отточенные жесты как у королевы. Осанка, прямой взгляд, умение прислушиваться и незаурядный ум. Да, Матильда определённо станет достойной парой для Вильгельма! Однако, выслушав цветистый монолог о достоинствах герцога из уст Гийома и Ричарда, она поднялась и расправила плечи.

— В моих жилах течёт кровь достойных королей, а ваш герцог — бастард. О каком браке может идти речь? — в голубых глазах Матильды читался вызов.

— Чувствую, не сносить нам головы от Вильгельма, — в воцарившейся тишине Роджер расслышал шёпот Гийома, уши которого стали ярко-алыми.

— Вильгельм — герцог Нормандии, несмотря на своё происхождение, — негромко сказал Роджер. — В его жилах течёт кровь правителей. Он потомок Роллона, которому король франков, Карл, даровал эти земли. Титул перешёл к Вильгельму от его отца Роберта в присутствии свидетелей.

— Я не выйду замуж за бастарда, — твёрдо сказала Матильда. Она стояла перед собравшимися словно ангел в своих белых одеждах. На её изящных тонких руках в сиянии свечей поблёскивали кольца. — Сколько раз мне нужно повторить? Я могу написать письмо вашему герцогу. Меня это не затруднит. А сейчас прошу извинить, есть дела.

Её губы тронула лёгкая улыбка. Горделиво подняв голову, Матильда кивнула отцу и покинула зал, оставив всех в замешательстве. Первым очнулся Ричард и обратился к графу:

— Вы же можете уговорить её, милорд!

— Это её выбор, — Бодуэн задумчиво огладил седую бороду. — Как вы заметили, она настроена решительно.

— Может, ваша дочь уже была обещана кому-то? — Роджер приподнял левую бровь.

— Нет, это не так. Три года назад у нас был уговор с Вильгельмом, и я не нарушал его. Но последнее слово оставил за Матильдой. Мне понадобится время, чтобы её уговорить. Но и здесь обещать ничего не могу.

— Вильгельм ждать не будет, — Гийом покачал головой и поднялся со своего стула.

— Не уезжайте так быстро, — запротестовал граф. — Отведайте со мной тонких вин, жареной рыбы со специями и отменную дичь! Уверен, мы найдём с вами решение.

Вслед за графом послы Вильгельма шли по узкому коридору со сводчатыми потолками в римском стиле. На стенах пламенели факелы, возле которых стояли стражники. Заглядевшись, Роджер чуть не споткнулся об выступ в щербатом полу, и мысленно обругал себя за это. Земля словно уходит из-под ног! Стоит только представить, как гонец передаёт Вильгельму волю Матильды, и тот собирает войско…

Во время трапезы граф, конечно же, сетовал на выбор своенравной дочери, и пообещал отправить гонца к Вильгельму. Просил послов задержаться и погостить в Брюгге, составить ему и его дочери компанию на охоте. Увлечённо рассказывал о густых лесах, тучных полях и встрече с медведем. Роджера заинтересовали охотничьи собаки, которых выпускали первыми на зверя, а вторыми шли лучники. Во Фландрии никогда не было недостатка в дичи и в мехах.

Чуть позже к собравшимся присоединилась Матильда — она вошла в зал в сопровождении двух женщин: юной девушки и степенной дородной женщины, на лице которой явственно читалось желание защитить госпожу от всего на свете, начиная с нормандского герцога. Пока граф увлечённо рассказывал о соколиной охоте и собаках, Матильда сидела с безразличным лицом и резала лежащее перед ней мясо в золочёной тарелке. Казалось, её совершенно не волнует, как Вильгельм воспримет отказ, но Роджер видел, как в глазах девушки притаился страх. Она тщательно скрывала своё волнение и явно ощущала себя неуютно, поэтому, как только представилась удобная возможность, поспешила покинуть зал в сопровождении своих дам. При этом старшая женщина что-то пыталась втолковать ей по пути, от чего Матильда только отмахнулась, бросив быстрый взгляд на отца.

— Может, она всё-таки передумает? — Гийом во все глаза смотрел на графа, когда за ней закрылась дверь. Рассеянно покрутил на пальце аметистовый перстень и картинно вздохнул. — Женщины такие переменчивые!

— Вряд ли, — Бодуэн сокрушённо покачал головой. — Мы с ней напишем письмо герцогу. Будем надеяться, что он примет её решение, и не доведёт дело до конфликта. Я хочу, чтобы мы с Вильгельмом остались добрыми друзьями. Он молод, горяч, безрассуден и отважен. Мне не хотелось бы с ним вступать в войну. У меня ещё не разрешены разногласия с императором Святого Престола…

— Вильгельм не примет отказа, — сказал Роджер. — Я могу поговорить с Матильдой с глазу на глаз?

— Вы с Ричардом можете сопровождать её по дороге в церковь на утреннюю мессу, — предложил Бодуэн. — Думаю, она уделит вам внимание. А пока будьте гостями в моём доме!

Около полуночи, когда гости уже разошлись по отведённым покоям, Роджер с Ричардом стояли у чёрного входа, который выходил к речному каналу. Накрапывал мелкий дождь, наполняя воздух запахами сырости и плесени. Ричард с опаской озирался в сторону кухни, где мог появиться кто-нибудь из слуг или обитателей замка, но пока никого не было, и он кутался в свой кобальтово-синий плащ с филигранной застёжкой у плеча. Меж тёмных бровей пролегла глубокая складка.

— Ты уверен? — спросил Роджер, на голову возвышаясь над кузеном, отчего тот искоса поглядывал на него снизу вверх.

— Да. На рассвете гонец отправится в Руан. И это в моих интересах тоже. Я хочу вернуться в Нормандию, во владения отца. И решение этого вопроса находится в ста пятидесяти милях[12] отсюда, кузен.

— Дурная затея, — бросил Роджер и отвернулся. — Можно было дождаться письма от Бодуэна.

— Чепуха! Мы опередим его. Вон, кажись, наш гонец подъехал.

Отдав послание молодому парню, который тут же скрылся в ночной мгле, Ричард довольно потирал руки. Роджер с сомнением смотрел на двоюродного брата и качал головой. Вспоминал лихорадочно горящие глаза Вильгельма при упоминании имени дочери Бодуэна. Его планы. Целеустремлённость. Нежелание слышать отказы от кого бы то ни было. Герцог слишком долго рос среди издёвок и насмешек, и теперь намеревался взять своё в этой жизни. Не было во всём христианском мире человека, способного его остановить, тем более, женщины. Он разрушал крепости, сжёг не один десяток домов, подчинил себе самых строптивых баронов и рыцарей (некоторых бросал в темницу), вдобавок лишив их земель и привилегий. Выходил сражаться один на один, оттачивая своё мастерство владения мечом и дротиком. Вряд ли Матильда представляла, какой Вильгельм на самом деле. А значит, шанс склонить её на сторону герцога, всё же был.

Через два дня, пока Гийом пытался убедить графа, Роджер вместе с Ричардом сопровождал Матильду к церкви. Она чинно ехала на своей белой лошади, чья сбруя была украшена драгоценными камнями. Руки девушки, затянутые в кожаные перчатки, уверенно держали поводья. Серое платье было отделано мехом горностая, а тонкая вуаль не скрывала роскошные волосы, уложенные на затылке. Мимо тянулись приземистые дома, на чьих стенах уже расцветали бледно-розовые бутоны плюща. От кузни поднимался в небо густой сизый дым и доносился хриплый смех мастеров, когда кто-то из помощников рассказал анекдот про английских купцов, растерявших товар по дороге в Кале. Ричард прикрыл лицо латной рукавицей, стараясь скрыть смех, но его полные щёки предательски затряслись. Роджер и бровью не повёл, изучая тонкие черты лица дочери графа.

— Мне нечего вам сказать, добрые рыцари, — Матильда смотрела на дорогу. Три сопровождавшие её дамы ехали позади. — Но такое предложение претит мне. Оно оскорбительно, и бог мне свидетель.

— Несмотря на все прекрасные качества герцога? — настаивал Ричард. — Нормандия процветает. Вильгельм мудро правит ею и намерен расширять свои владения. Он одержал блестящую победу в долине Дюн, и все мятежники были наказаны по заслугам. Люди уважают и любят его, они послушны его воле. С радостью примут вас в качестве герцогини! Всё это может стать вашим, миледи.

— Пока откажусь, — она внимательно посмотрела на братьев. — Могу только предложить вам присоединиться вместе со мной к утренней мессе. Также мы с отцом будем рады видеть вас на охоте.

Роджер был настроен хоть каждое утро сопровождать Матильду к мессе, чтобы узнать её лучше и постараться всё-таки уговорить. Однако дочь графа неизменно была любезна, но непреклонна. Её не трогали качества Вильгельма, и любые увещевания наталкивались на твёрдое «я не хочу становиться женой вашего герцога». Чаще всего она просто переводила разговор на другую тему, и Ричарду с мученическим выражением лица приходилось его поддерживать. Придворные уже начинали подшучивать над незадачливыми послами, пока, спустя неделю, в Брюгге не явился Вильгельм. Его алый плащ, казалось, полыхал огнём, а тёмные глаза метали молнии. На гладковыбритом лице проступали красные пятна от гнева. Он снял кольчужный капюшон и водрузил золотой венец на всклокоченные волосы. Метался по комнате словно вихрь, отчего Ричард предусмотрительно отошёл к стене.

— Как она посмела? — гремел Вильгельм. — Отказаться от титула герцогини? Она в своём уме?!

— Мы сделали всё, что могли, милорд, — Ричард тщетно пытался его успокоить. — Дорогие подарки. Рассказы о ваших подвигах. Будущее Нормандии. Говорили о борьбе с врагами и о торговых путях с Византией, Англией и Норвежским королевством. О союзе с Францией. О вашем благородном происхождении.

— И что она ответила на это? — голос Вильгельма срывался на крик.

— Повторяла, что между вами стоят обстоятельства вашего рождения, милорд.

— Роджер, почему ты молчишь? Ненавижу, когда ты молчишь!

— Мы каждое утро сопровождали её на мессу, милорд, — осторожно начал Роджер.

— И вы вдвоём ничего не добились, так?

— Да, милорд.

— Мне придётся взять дело в свои руки! — кричал Вильгельм. Схватив глиняный кувшин, запустил им в мозаичную стену. Подойдя к черепкам, начал яростно топтать их. — Я чуть не убил вашего гонца! Загнал лошадей, ведь мы скакали всю ночь! И ради чего? Чтобы вы, потомки Ричарда Бесстрашного[13], не смогли справиться с такой пустяковой задачей?! Не смогли уговорить девчонку!

Роджер переглянулся с Ричардом и взглядом велел ему молчать. Нужно подождать, пока отходчивый Вильгельм сменит гнев на милость. Поэтому кузены молчали, пока герцог распекал их на все лады.

— Ричард! Твой отец, Гилберт, отдал за меня свою жизнь! А верный Турольд закрывал меня грудью от стрел! А мой дядя Готье дневал и ночевал в моей спальне, стремясь защитить от рук убийц! Он прятал меня в бедняцких лачугах, и вы оба были рядом! Но это вас ничему не научило! И как вас ещё демоны в ад не утащили! Эвре! Седлать моего коня! А вы, двое, поедете со мной и покажете дорогу.

Роджер видел, что герцог взял себя в руки. Он тяжело дышал, и в его глазах бушевало пламя. Стоял в центре комнаты, уперев руки в бока, и вся его стройная крепкая фигура выражала готовность броситься в бой. С лица сошли пятна гнева, и когда Эвре вернулся, чтобы сказать, что лошади готовы, Вильгельм уже широко улыбался и шутил.

— Боже правый, — хохотал он, когда они выезжали из особняка Ричарда, — да это кремень, а не девица! Задала она вам жару! Видимо, ждала, когда я приеду и укрощу её!

Роджер, искоса поглядывая на герцога, ничуть в этом не сомневался. Тот едва сдерживался, чтобы не пришпорить коня и очертя голову, нестись по мощёным улицам, распугивая сонных прохожих. От канала поднимался туман, который белёсым полотном скрывал дома и островерхую крышу церкви, стоящей на возвышенности. Над рекой плыл колокольный звон, созывающий горожан к мессе.

— Это она! — воскликнул герцог, увидев избранницу в изумрудно-зелёной накидке на белой лошади в сопровождении придворных. Он пришпорил коня, и Роджер с Ричардом едва поспевали за ним.

Вильгельм подъехал к девушке, и по его знаку кузены и охрана окружила Матильду и её спутников, отрезая от остальных прохожих. Роджер видел, как глаза миниатюрной всадницы расширились от немого удивления и ужаса, когда она поняла, кто перед ней. Придворные за её спиной испуганно зашептались, во все глаза наблюдая за происходящим.

— Так вот ты какая, Матильда Фландрская, — герцог цепким взглядом оглядел девушку с ног до головы. — Прекрасная и дерзкая как роза с шипами. И что же мне с тобой делать?

— А вы, судя по всему, Вильгельм Нормандский, — отчеканила она. — Я наслышана о ваших манерах. Ничего другого не ожидала увидеть.

— Стало быть, ты мне отказываешь в брачном предложении? Скажи мне это в лицо!

Роджер почувствовал, как опасно зазвенел голос герцога, предвещая вспышку гнева. Если сейчас Матильда не найдёт верный тон голоса, то можно ожидать чего угодно. Но ей определённо не хватало гибкости, и она, глядя ему в глаза, резко ответила:

— Да, я отказываюсь выходить замуж за бастарда. Скорее уж в монастырь пойду! Дайте мне проехать! Я опаздываю на мессу.

Герцог медленно подъехал к ней с правой стороны. Сузив глаза, несколько мгновений жадно всматривался в её надменное лицо. Затем чуть наклонился, схватил за перекинутую на плечо косу и резко рванул на себя. От неожиданности его конь дёрнулся и отскочил, а Матильда свалилась в жидковато-вязкую грязь. Сопровождавшие дамы охнули, и, спешившись, бросились на помощь. Вильгельм смотрел на неё сверху вниз, и Роджер видел, как от её румяного лица отлила кровь, и оно побелело как полотно. Её руки по локоть были испачканы, как и чудесное светло-голубое платье, щедро покрытое кляксами.

— Синяки, поставленные бастардом, ничем не отличаются от других. Я убью каждого, кто осмелится просить твоей руки! — в громком голосе герцога клокотал гнев. — Каждого! Ты помрёшь одинокой и никому не нужной старухой! В лучшем случае будешь рожать бастардов в наказание за свою гордыню! Я пойду войной на твоего отца, и у меня хватит сил, чтобы прибрать к рукам Фландрию! Выбирай, красавица: что тебе больше по сердцу? Другого шанса не будет.

С помощью спутниц Матильда медленно поднялась. Обруч и вуаль слетели с её головы, а по лицу было видно, что она просто так не покорится выскочке из Нормандии. Над бровью алела свежая ссадина от удара об камни. Вокруг них уже начали собираться зеваки, и девушка бросала на них осторожные взгляды. Все застыли, ожидая, что она скажет. Матильда смотрела, как Вильгельм спешился и встал перед ней во все свои пять футов и десять дюймов[14] роста.

Плотное кольцо воинов Вильгельма не давало никому и шанса приблизиться и понять, что происходит, поэтому люди недоумённо переговаривались друг с другом. Рядом с Роджером хотели протиснуться дети, но он удержал их твёрдой рукой. Переглянувшись с Ричардом, покачал головой. Лучше пока не приближаться к герцогу и Матильде, вокруг которых сгустилось напряжение, словно предгрозовое небо. Пытаясь выиграть время на раздумья, она поправляла шерстяную накидку и пыталась отряхнуть грязь с платья.

— Я жду ответа, или готовлюсь к войне с твоим отцом, — процедил Вильгельм.

— Не стоит проливать кровь невинных из-за моего отказа! — воскликнула она и опустила голову. — Я согласна.

Узнав о решении дочери, Бодуэн переменился в лице. Придворные во всех красках рассказали о том, что произошло на площади. Также, Балдуин, пересказывая новости Ричарду, поведал, что на вопрос отца о перемене решения Матильда ответила, что «до глубины души поражена дерзостью герцога, которую он проявил на глазах у людей. Только по-настоящему гордый человек способен наказать того, кто его оскорбил. Я восхищена его пламенным сердцем, смелостью и властностью».

Графу ничего не оставалось делать, как начать приготовления к свадьбе, которая состоялась в начале сентября 1051 года в приграничном замке Эв среди серых песчано-каменистых долин. К этому времени Вильгельм сделал Кан столицей Нормандии и ждал возвращения Ланфранка из Рима с благословлением папской курии на брак. Несмотря на отказ папы Льва Девятого благословить союз Вильгельма с Матильдой[15] и отлучение от церкви, свадебная церемония всё же состоялась в церкви Нотр-Дам-де-Эв под руководством капеллана. Молодые вернулись в Нормандию, где их встречали с цветами, песнями и вином, которое вместе с угощениями щедро оплатил Вильгельм.