Три жениха на мою голову

Лина Филимонова, 2023

Пять лет назад я наделала ошибок и сбежала из города. По возвращении меня настигла расплата – три предложения руки и сердца за неделю! Трое успешных, богатых и чертовски привлекательных мужчин сражаются за право назвать меня своей невестой.А ведь я вернулась не одна, со мной – четырехлетний ангелочек и чертенок в одном лице по имени Ксюша. Конечно, я знаю, кто ее отец! Но, оказывается, это не имеет значения…

1. Первая сторона треугольника

Марина

Иногда, долгими одинокими ночами, я представляла, как мы встретимся с Федором. Когда-нибудь, в далеком прекрасном будущем.

Я буду в длинном летящем платье, на высоких каблуках, с волосами, уложенными мягкими волнами. Их будет развевать легкий ветерок, и я буду вся такая романтичная, возвышенная, и, естественно, нечеловечески красивая.

Я пройду мимо, небрежно бросив на ходу: “Привет”. Он будет стоять, смотреть мне вслед. А когда я скроюсь за поворотом, по его щеке скатится одинокая слезинка…

Ладно, слезинка — это, пожалуй, перебор. Он просто стиснет зубы и мужественно подавит рвущийся из груди стон.

И вот, мы встретились. Через пять лет после того безумия, что случилось так внезапно и так закономерно.

Естественно, в реальности все было совершенно не так, как в мечтах.

— Снег! — завопила Ксюша, вырвала у меня руку и, разбежавшись, прыгнула в сугроб.

К счастью, снег был мягким, свежевыпавшим. Снегопад все еще продолжался. Это из-за него наш самолет задержали на целых четыре часа, на протяжении которых я бегала за неугомонной Стрекозой по всему аэропорту.

Я устала, не выспалась, проголодалась. Мне смертельно хотелось принять душ и выпить горячего чая с капелькой травяного бальзама — Инга часто меня таким угощала. Сейчас он был бы очень кстати… Но до душа и чая еще нужно добраться. Из-за задержки Инга не смогла нас встретить, ей нужно было ехать на работу.

Так что мы ждем такси. И мечтаем об отдыхе.

Вернее, я мечтаю. А Ксюша с восторгом барахтается в сугробе, поднимая тучи снежных брызг.

— Мана, снег такой пушистый! И холодный!

“Мана” — это сокращение от “Марина”. Ксюше нравится звать меня так, и я не возражаю. Когда-то она не могла выговорить мое имя, а потом сокращение прижилось.

Стрекоза впервые в жизни видит настоящие сугробы. У нас, на юге, снег если и выпадает, то лежит всего несколько часов. А Ксюша еще не выезжала из родного города.

Глядя на ее счастливое личико, я почувствовала, что тоже начинаю улыбаться. Все-таки правильно я сделала, что взяла ее с собой!

Ксюша вскочила, бросилась ко мне, потянула за руку — и вот я тоже барахтаюсь в сугробе, ощущая, как ледяная крупа проникает за шиворот и обжигает ладони. Но все равно это весело! Надо только надеть варежки.

Мы хохотали, бросали друг в друга снежками, я показала Ксюше, как рисовать бабочку, лежа на снегу. А потом она заявила:

— Ты будешь моей лошадкой!

Видимо, на эту мысль ее натолкнула моя поза: я как раз встала на четвереньки, собираясь подняться. Но подняться не удалось, неугомонная Стрекоза прыгнула мне на спину и закричала:

— И-го-го!

Пришлось сделать небольшой круг с ней на спине. В тот момент мне было все равно, что обо мне подумают окружающие. Мы с Ксюшей веселимся, и если кому-то это кажется странным или глупым — пусть отвернется!

Если бы я знала, что среди зрителей находится Федор…

Не представляю, сколько времени он стоял и смотрел на наши бесчинства.

Моя шапка сползла на глаза, я не видела, куда иду, вернее, ползу на четвереньках. И его тоже не видела, хотя почти уперлась головой в его колени.

— Ну все, хватит. Лошадка устала, — выговорила я.

— И-го-го, — Ксюша не хотела меня отпускать.

— Я встаю, — предупредила я. — Слезай, а то свалишься.

Ксюша, наконец, сползла с меня. Я поднялась, начала отряхиваться. Выпрямилась.

И поняла, что стою в полуметре от какого-то мужчины.

Он протянул руку, поправил мою сползшую почти до самого носа шапку. И я увидела его лицо.

Это был Федор.

Моя ошибка. Тот, из-за кого я пять лет назад сбежала из города.

Выглядел он великолепно. Шикарный костюм, галстук, элегантное пальто. Небрежная, но очень стильная стрижка, легкая небритость и — снисходительная улыбка. А глаза… все такие же голубые, такие же пронзительные — до мурашек.

Меня как будто окатили ледяной водой из ведра. Или, наоборот, обжигающе горячей. В общем, у меня перехватило дыхание, я стояла, открывала и закрывала рот, как обалдевшая рыба. И долгих несколько секунд не могла вымолвить ни слова.

— Привет, Гаврилова, — произнес Федор.

Все два года, что мы учились вместе, мы называли друг друга по фамилии.

— Привет, Морозов, — сказала я, изо всех сил стараясь не заикаться.

Он не должен заметить, что у меня подкосились колени и сдавило грудь. Мой голос дрожал, я с трудом с ним справилась.

Сколько раз я представляла нашу встречу… но никогда не думала, что она будет такой.

Что я предстану перед Федором уставшей и замученной, без косметики, с мешками под глазами после бессонной ночи, с растрепанными волосами, выбившимися из-под шапки. И к тому же — ползающей на четвереньках под крики “И-го-го”.

***

Марина

— Каким ветром тебя к нам занесло? — спросил Федор.

— Южным, — ляпнула я.

Хотелось сказать что-то остроумное, легкое, небрежное. Не уверена, что получилось. Федор смотрел на меня все с той же снисходительной улыбкой.

Через мгновение он издал какой-то сдавленный звук, скривился и приложил ладонь к лицу. Потому что ему прилетело снежком ровно в глаз!

Сомнений в том, кто это сделал, у меня не было. Я слышала за своей спиной демонический хохот моей любимой Стрекозы.

Я обернулась и крикнула:

— Ксюша!

Строгим родительским голосом.

На самом деле я готова была ее расцеловать. Теперь Федор не выглядит абсолютным совершенством! Не буду утверждать, что мы сравнялись, но все же я почувствовала себя менее ущербной.

Пока я любовалась тем, как Федор стряхивает снег с лица, мимо моего уха снова просвистел снежок. В этот раз он угодил ему в лоб, правда, по касательной, не причинив ущерба..

— Да что за… — начал он.

И тут я, совершенно случайно, на автомате, прикоснулась к его губами. Ладонью. Я просто хотела заткнуть ему рот! Чтобы он не сказанул чего-нибудь такого, чего четырехлетней девочке совершенно не нужно слышать.

— Тихо, — произнесла я, удерживая рвущиеся из его рта слова.

Мой жест произвел на него странное действие. Он замер на месте, удивленно и даже испуганно воззрился на меня. А потом положил поверх моей ладони свою.

Я отдернула ладонь от его лица. Но не смогла вырвать ее из его руки. Федор держал меня за руку, смотрел в глаза. Ухмылка слетела с его губ, сейчас он вовсе не казался самоуверенным и самодовольным идеалом.

В глубине его небесно-голубых глаза плескалось что-то такое… одновременно манящее и пугающее.

Я не буду снова нырять в этот омут! Ни за что! Я достаточно обожглась в первый раз.

Сильнее потянув свою руку, я добилась лишь того, что Федор сделал шаг ко мне. Теперь мы стояли еще ближе друг к другу. Он сжимал мою ладонь, его рука была теплой и властной. Как я ни хотела вырваться из этих тисков, мне это не удавалось.

— Я очень рад тебя видеть, — произнес Федор.

А я ничего не сказала.

Ведь я не могла сказать того, что думаю. А произносить какие-то стандартные вежливые фразы просто не хотела.

Я смотрела на него, задрав голову — он выше меня сантиметров на двадцать. Я чувствовала аромат изысканного и явно дорого парфюма. А еще — знакомый, забытый и волнующий его запах.

Что чувствовал он, я не знаю. Надеюсь, не запах нафталина от моей дубленки, извлеченной мамой из дальнего угла шкафа.

Не знаю, сколько мы так стояли, сверля взглядами друг другу. Наверное, всего несколько секунд, максимум — минуту. Но мне эта минута показалась вечностью.

— Ксюша, — вдруг произнесла я.

Федор посмотрел на меня удивленно. Он не понял, что я имела в виду. Стрекоза затихла. Это не к добру!

Обернувшись, я ее не увидела. Я вырвала свою ладонь из руки Федора, и начала испуганно озираться по сторонам.

— Ксюша! — закричала я.

Но вместо крика из моего горла вырвался сдавленный писк. Я уже успела представить все возможные ужасы, которые могли случиться с четырехлетним ребенком в окрестностях аэропорта. Ее похитили, чтобы разобрать на органы. Она успела добежать до дороги и попасть под машину. Она закопалась глубоко в снег и задохнулась в сугробе…

— Ксюша! — услышала я громкий голос Федора.

И увидела розовую шапку, мелькнувшую за одной из елочек на газоне.

Я бросилась туда, извлекла Ксюшу из снежной норы, которую она успела вырыть. Ругать ее я, конечно, же не стала. Я сама виновата, что засмотрелась в те самые голубые глаза, в которые мне смотреть не следовало!

— Где твои варежки? — спросила я, обнаружив ледяные голые ладошки.

— Тут, — Ксюша показала в сугроб.

Я принялась его раскапывать, варежки не находились. Я надела ей на руки свои.

Ребенок промок и замерз. Хорошая же из меня мамаша! Позволила малышке бесконтрольно возиться в снегу, да еще и подала дурной пример, завалившись вместе с ней. В ее сапоги набился снег, за шиворотом тоже наверняка целый сугроб, который постепенно тает. Так и до простуды недалеко.

Где же наше такси?!

Я достала телефон, чтобы посмотреть в приложении, где находится машина, которая уже давно должна была нас забрать. Водитель отменил заказ. Идет поиск другой машины. Да чтоб у них колеса отсохли!

Надо срочно отвести Ксюшу в здание аэропорта, погреться. Можно даже напоить ее горячим чаем, хотя она его терпеть не может.

Во всех этих волнениях я совершенно забыла про Федора. А, если бы вспомнила, то подумала бы, что он уже ушел.

Но он не ушел. Стоит возле нашего багажа, смотрит каким-то странным взглядом.

Я подошла, повесила сумку на плечо, собралась взяться за ручку чемодана. Но он уже в нее вцепился. И сумку мою отобрал.

— Мы в аэропорт, — произнесла я, не глядя на него.

— Уже улетаете?

— Такси задерживается, а Ксюша замерзла.

— Я не замерзла! — раздался тонкий голосок. — Я хочу в снег!

— На сегодня хватит снега, — ответила я ей.

— Я вас отвезу, — сказал Федор.

И развернулся в сторону автомобильной стоянки.

— Не нужно! Мы сами доберемся. Такси скоро подъедет.

— Отмени вызов, — безапелляционным тоном произнес Федор.

И пошел на стоянку. С нашими вещами.

Вот что меня в нем всегда бесило! Он делает то, что считает нужным, и уверен, что все должны следовать за ним. Может, я не хочу с ним ехать! Может, я предпочитаю такси.

— Стой! — крикнула я ему вслед.

— У тебя ребенок замерз, — выдал Федор, обернувшись. — А в машине тепло. Я давно завел двигатель.

Я посмотрела на Ксюшу, на ее мокрый шарф, на штаны, покрытые слоем снега, на руки, с которых почти сползли мои варежки… И решила, что одну поездку в машине Федора я переживу.

Сяду с Ксюшей назад, не буду с ним разговаривать. И, тем более, смотреть в его пронзительные глаза.

***

Марина

Мы загрузились в огромный, явно новый, пахнущий дорогой кожей джип Федора. Он галантно распахнул перед нами двери, и только потом занялся сумкой и чемоданом. В машине, и правда, было тепло.

Я стащила с Ксюши мокрые варежки и шарф, стряхнула снег с ее коленей. На коврике мгновенно образовалась лужица. Стрекоза резво достала из кармана припрятанную половинку киндер-сюрприза, развернула и засунула в рот. Я даже слова сказать не успела! А потом она ухватилась вымазанными в шоколаде пальцами за светлую обивку, оставив на ней заметные отпечатки. Начала вертеться, забралась с ногами на сиденье, оставила на нем мокрые грязноватые следы.

Такими темпами мы быстро превратим шикарный, сверкающий чистотой автомобиль Федора в помойку!

— Ксюша, сядь, пожалуйста, — взмолилась я.

И, достав из сумки влажные салфетки, принялась вытирать сиденье.

Федор сел на водительское место, посмотрел на меня, произнес:

— Не заморачивайся.

И мы тронулись.

— Куда едем? — спросил он.

— На Мира, 17, — произнесла я. И добавила: — Спасибо.

Если бы не Федор, нам бы сейчас пришлось торчать в аэропорту в ожидании такси, а потом выходить в мокрой одежде на мороз… Не дай бог, Ксюша заболеет! Она не привыкла к холодам, неизвестно, как отреагирует ее организм на резкий перепад температуры: мы улетели из +15, а прилетели в — 10. Вообще она девочка крепкая, даже слегка закаленная, но все же об осторожности забывать не стоит.

Мы въехали в город, помчались по центральному проспекту, свернули на улицу, где по-прежнему стоит наш университет. Какое все знакомое и незнакомое одновременно! Вот этого здания не было, то отремонтировали, здесь появился новый торговый центр, а там снесли уличные ларьки.

Сколько воспоминаний связано с этим парком! И с этим фонтаном. Помнится, мы с девчонками искупались в нем после вечеринки, посвященной окончанию первого курса… Так, а где мое любимое кафе? Неужели закрылось? Очень жаль.

Кстати, почему мы едем по этой улице? Это совсем не по пути. Странно. Неужели Федор сделал это специально?

— Ты помнишь, что нам на Мира? — подала я голос.

— Помню. Просто подумал, что тебе будет приятно увидеть свою альма матер.

Я промолчала.

Приятно, да. С одной стороны. А с другой… Воспоминания о студенческих годах тесно связаны с воспоминанием о тех глупостях, которые я натворила после выпускного.

Об этом я совсем не хочу вспоминать! Но, видимо, придется.

Ксюша мирно сопела у меня на коленях, свернувшись калачиком и засунув большой палец в рот. Дурацкая привычка, от которой ее никак не удается отучить. Я осторожно сняла с нее шапку. Голова влажная, вспотела. Хорошо бы и пуховик снять. Но уже не получится. Ладно, пусть спит как есть. Скоро уже приедем.

Куда мы снова сворачиваем? Нам нужно налево, а не направо!

— Я забегу на пять минут по делам, — произнес Федор, притормаживая у офисного здания. — Ксюша все равно спит.

— Ладно, — выдавила я.

А что еще я могла сказать? Что мне хочется как можно быстрее с ним расстаться и попасть в квартиру Инги?

Федор вышел, я осталась в его машине. Я смотрела на мелкие снежинки, кружащиеся в воздухе, на заснеженные деревья, на сугробы на газонах. Как давно я не видела настоящей зимы! Я люблю снежную зиму, люблю этот город. Но я бы не стала сюда приезжать, если бы не острая необходимость.

Собираясь в поездку, я мечтала только об одном: избежать встречи с Федором и с Егором. И, желательно, вообще со всеми своими однокурсниками. И надо же было такому случиться, что я наткнулась на одного из них уже в аэропорту!

***

Марина

Наверное, Федор бегал “по делам” больше пяти минут. Иначе как объяснить тот факт, что я успела заснуть на заднем сиденье машины? Ведь я точно помню, что сидела с прямой спиной, изо всех сил таращилась на белый снег и очень старалась не закрывать глаза: знала, что могу вырубиться. И вырубилась.

Видимо, Федор вернулся, застал нас с Ксюшей спящими, завел машину и поехал по названному мной адресу. И целый час ждал у подъезда, пока мы проснемся.

Я проснулась от того, что у меня затекла шея. Моя голова лежала на подголовнике сиденья под неудобным углом. Да под любым углом сидя спать неудобно! Я же не какая-нибудь цапля, способная высыпаться стоя на одной ноге с засунутым подмышку клювом. Мне нужна кровать, нужна подушка… Я уже полдня, вернее, ночь и утро в дороге, хотя планировалось, что самолетом мы доберемся очень быстро.

Открыв глаза, я не сразу вспомнила кто я и где я. А когда увидела Федора, вообще решила, что все еще сплю. Наверное, поэтому и ляпнула:

— Хватит мне снится!

И снова закрыла глаза.

— Я тебе снюсь? Надо же. Я польщен.

Тут уж я окончательно проснулась. Увидела Ксюшу, расположившуюся на моих коленях, Федора, развернувшегося к нам с переднего сиденья. А за окном — дом Инги.

— Мы уже приехали, — пробормотала я.

— Ты так сладко спала, — выдал Федор.

О, боже! Он смотрел, как я сплю! Надеюсь, я не пускала слюни и не храпела. Вообще, я не храплю, но мало ли. Все же уснула я в очень неудобной позе.

Похоже, Федор прочитал мои мысли. Наверное, я выгляжу испуганной и смущенной. И у меня не получается это скрыть.

— Не волнуйся, ты почти не храпела, — произнес он с ухмылкой.

Когда-то эта его ухмылочка меня невероятно бесила. И сейчас бесит!

— Я не храплю!

— Тебе нагло врут.

— Кто? — не поняла я.

— Те, с кем ты спишь.

От возмущения у меня перехватило дыхание.

— Это вообще тебя не касается!

— А я и не говорю, что касается.

Федор в своем репертуаре! Так и придушила бы. Его же кашемировым шарфом.

Как ни странно, Ксюша так и не проснулась, хотя мы устроили громкие разборки. Видимо, придется ее будить.

Но сначала надо позвонить Инге. Она оставила ключ от квартиры у консьержки, та должна впустить нас в подъезд.

Когда проблема с ключом была решена, я начала потихоньку будить Ксюшу. Погладила ее по волосам, поцеловала в лоб, потрясла за плечо… бесполезно.

— Не буди, — вмешался Федор.

— Она может так несколько часов проспать. Я не хочу сидеть в твоей машине.

— А в чьей машине ты хочешь сидеть?

Я лишь возмущенно фыркнула. А него талант доводить людей до белого каления!

— Я ее отнесу, — сказал Федор.

И вышел из машины. Открыл заднюю дверь, наклонился. Его лицо оказалось рядом с моим.

Голова Ксюши лежала у меня на коленях, а ему нужно было просунуть руку под ее шею. Он положил ладонь на мое бедро, я напряглась и попыталась вжаться в сиденье. Медленно, очень медленно, он провел рукой по моей ноге. Я чувствовала себя натянутой струной, готовой в любой момент лопнуть от злости.

— Что ты делаешь?

— А что я делаю?

— Лапаешь меня!

Федор снова усмехнулся.

— Не обольщайся. Ты, конечно, неплохо выглядишь… Но мне есть кого лапать.

— Не сомневаюсь. А вообще… иди отсюда, я сама отнесу Ксюшу.

Я оттолкнула его руку.

— Не дури.

Федор снова положил ладонь на мое бедро.

В этот момент Ксюша открыла глаза, сонно посмотрела на него и произнесла:

— Папа.

И снова уснула.

Федор застыл на месте, забыв убрать руку с моей ноги.

— Она назвала меня папой? — потрясенно спросил он.

— Это она спросонья.

— Я что, похож?…

— Не похож, — отрезала я. — Или бери ее на руки, или мы справимся без тебя.

Ему, наконец, удалось, удобно подхватить Ксюшу и вытащить ее из машины. Я успела натянуть ей на голову шапку и запахнуть пуховик.

Федор

Все повторяется.

Я думал, я изменился. Думал, те чувства, что когда-то рвали меня на части, остались в прошлом. Пять лет прошло. А как будто пять дней!

Я снова веду себя как мальчишка. который дергает за косички одноклассницу, потому что она ему очень нравится.

Да и Марина… она тоже ведет себя как девчонка! Несмотря на то, что за это время успела стать мамой. В это мне очень трудно поверить, хотя ее дочку я видел собственными глазами.

Я заметил их еще в аэропорту.

Это было так неожиданно… как вероломный удар под дых. Я вышел из вип-зала, направился к выходу, разговаривая по телефону и не особо глядя по сторонам. Как вдруг… Честное слово, я застыл столбом! На меня даже налетела пара человек со своими чемоданами.

Я стоял и таращился на Марину. На ее точеный профиль, на непослушные волосы, которые она то и дело поправляла. На руку с тонким запястьем… Это точно она! Хотя в первое мгновение я решил, что мне померещилось.

Она повернулась ко мне лицом и у меня не осталось никаких сомнений. Сердце забилось, как сумасшедшее, в горле пересохло. Марина, кажется, смотрела прямо на меня… И я сделал шаг в сторону, чтобы скрыться за стойкой с журналами.

Смешно и глупо, но я от нее спрятался! На самом деле не от нее. А от обрушившся на меня эмоций и воспоминаний. Если бы я знал, что встречу Марину, если бы был к этому готов… все было бы по-другому.

Но все случилось слишком внезапно, я не успел натянуть панцирь на свое сердце. И она снова проникла в него, прошлась по нему своими длинными стройными ногами. Даже не подозревая об этом.

А потом она присела и я увидел, что она разговаривает с маленькой девочкой. Неужели это ее дочка? Марина стала взрослой, родила ребенка, наверное, она замужем и счастлива в браке.

Зачем она приехала?!

К счастью, я довольно быстро взял себя в руки. Хватит вести себя, как кисейная барышня! Расчувствовался, распереживался, спрятался… Стыдно вспоминать, ей богу!

Увидев, что Марина с дочкой вышли из здания аэропорта, я отправился за ними. И застал потрясающую картину: обе девчонки завалились в сугроб и принялись там барахтаться с невероятно счастливым видом. Лепили снежки, бросались ими друг в друга, валялись на спине, рисуя бабочку. А я еще думал, что она повзрослела!

Видимо, соскучилась по снегу. В ее городе он — редкость. Помнится, она и раньше обожала валяться в сугробах и устраивать битвы снежками.

Раньше. В те времена, когда я ее отчаянно любил, а она предпочла мне другого.

Глядя на хохочущую Марину, самозабвенно предающуюся зимним забавам, я не мог удержаться от улыбки. Она все такая же…

В довершение всего они с дочкой стали играть в лошадку. И прискакали прямо к моим ногам.

Похоже, мое внезапное появление потрясло ее не меньше, чем ее появление — меня. Она смотрела на меня, как на привидение.

А потом началась снежная атака, и я едва не выругался. Марина закрыла мне рот ладошкой.

Тогда я не обратил на это внимания но позже, вспоминая, понял: это была ее правая рука. И на ней не было обручального кольца. Что это значит? Она не замужем? Или просто сняла кольцо?

Я отвез Марину с дочкой к Инге, ее тете. Этот адрес я помню, хотя в гостях ни разу не был. Марина не поехала в свою квартиру. Интересно, почему? Надо узнать, как там обстоят дела. Мне это совсем не трудно, ведь под моим началом — целая сеть агентств недвижимости. Без ложной скромности могу сказать: самая крупная и самая известная сеть в области.