Небеса всё знают

Лина Мур, 2019

Флинт получил все, о чем мечтал: успешный бизнес, роскошную жизнь, толпы влюбленных женщин… Но однажды он понимает, что одинок и несчастен, и решает вернуться в родной дом, откуда когда-то сбежал. Простят ли его те, кого он предал? Сможет ли он загладить свою вину перед той, которой разбил сердце? Или увидит в ответ лишь ненависть и презрение? Небеса всё знают, и в их власти наградить или наказать. Флинт надеется, что получит хотя бы призрачный шанс изменить свою жизнь и начать все сначала. И тогда прошлое будет прощено, настоящее станет светлой дорогой, на которой он больше не будет один. А любовь?.. За свою любовь он готов побороться даже с небесами!

Глава 5

Два дня мучений и ожидания. Я убирался в доме, ремонтировал поломанное и… ждал. Джесс так и не появилась. Не знаю, что делать. Принял решение уехать, но сначала нужно извиниться. А ее, как назло, нет. Это сводит с ума больше, чем безумная вечеринка и порнографические картинки в голове. Из дома выходил лишь на пару часов, чтобы не пропустить возвращение Джесс, но она так и не появилась. У меня не остается выбора, кроме как позвонить сестре, чтобы узнать адреса подружек. Не хочу, но я должен это сделать. Обязан вернуть Джесс домой и объясниться, иначе вина съест меня.

На третий день не выдерживаю ломки и звоню. После долгих гудков наконец раздается сонный голос:

— Да.

— Зои, привет. Прости, что отвлекаю тебя от отдыха. Но мне нужно… хм, нужен адрес подруги Джесс. Меня пригласили на вечеринку к одной из них, но я не запомнил куда, — вру напропалую.

— Флинт? Ты собрался на вечеринку? — удивляется Зои, фоном слышится голос Скотта.

— Да, чтобы следить за Джесс и не дать ей попасть в неприятности.

— Понятно, — смеется она. — В нашей спальне в правой тумбочке найдешь блокнот, там адреса на фамилии Дриз и Атейнсон. Тебе они и нужны. У вас все хорошо?

— Да, все прекрасно. Мы поговорили с Джесс и пришли к согласию, — заверяю ее.

— Молодцы. Веселой вечеринки, только прошу, не женись ни на ком…

— Зои, все. Хорошего отдыха.

Кладу трубку и закатываю глаза. Я, конечно, идиот, но не настолько, чтобы жениться на восемнадцатилетней. Да и педофилией попахивает. Они еще дети, пусть игры у них совершенно не детские. Взять хоть Джесс на столе… Так, не думать об этом.

Нахожу упомянутый блокнот и переписываю себе адреса. Еду сначала по первому, где мне сообщают, что дочь находится у Кади Дриз, той самой блондинки. Останавливаюсь у большого дома. Он намного лучше, чем у моих родственников, и внутри снова появляется неприятное чувство. Я мог бы купить им такой же, даже лучше. Или построить что-то необычное, нарисовав планы и эскизы и прислав своих строителей. Все мог, но не сделал. Нажимаю на звонок и делаю глубокий вдох. Дверь распахивается, и по мне скользит удивленный взгляд блондинки.

— Привет. Я Флинт, дядя Джесс. Она у тебя?

— Привет. Нет, не у меня, — тянет девушка.

— Врешь. Позови ее.

— Да правда, у меня ее нет. Джи исчезла после вечеринки, которую ты испортил. У нее бывает такое. То пропадает, то появляется. Может, у Билли. Хотя нет, она с ним вроде рассталась. Не знаю.

— Ты же подруга, должна знать. Тайны там, девичьи штучки… — Прищуриваюсь, не веря ей.

— Джи скрытная в плане своих мыслей и желаний, а я не настаиваю.

— Ясно. Если появится, передай ей, что я уезжаю и хочу с ней поговорить. Идет?

— О’кей, — кивает она.

Уже идя по дорожке к машине, слышу насмешливый вопрос:

— Эй, Трахни меня, а это правда, что ты был женат десять раз?

— Что? — Недоуменно оборачиваюсь.

— Джи говорила…

— Как ты назвала меня?

— Трахни меня. Так Джи тебя называет, — продолжает хихикать блондинка. — Ну так что? Был женат десять раз? И сейчас разведен?

— Всего пять. И да, сейчас разведен, — зло цежу я.

— Не хочешь снова жениться? Обещаю, буду хорошей девочкой.

Это издевательство какое-то. И до этого города дошла моя «слава».

— Нет. Не собираюсь. И хорошие девочки ведут себя иначе, чем ты и твоя подруга.

Прекрасно. Замечательно. Одуреть! Как Джесс могла рассказывать им про меня, еще и выставить в таком свете? Почему «Трахни меня»? Что за пошлость? Есть место, где про меня никто не узнает? Хоть маленький остров, куда я свалю из этой страны? Черт возьми, что происходит? «Трахни меня». Я же ее дядя, в конце концов, хоть какое-то уважение должно быть! А она меня унижает и ни во что не ставит.

Щелкаю пультом, меняя картинки на экране. Когда я в последний раз вечером сидел дома? Не помню. Даже когда был женат, мы обычно торчали или в баре, или в ресторане, или на каком-то приеме. Моя жизнь была наполнена движением, гонкой в никуда. А сейчас тишина и спокойствие, которых никогда не знал.

Над головой раздается глухой грохот. Я подскакиваю, выключаю телевизор и прислушиваюсь. Определенно наверху кто-то есть. Еще грабителей не хватало, хотя что здесь брать? Не вижу ничего подходящего. Да и плевать, мне сейчас все равно, даже если прикончат. Медленно поднимаюсь по лестнице. Больше ни единого звука — может, я окончательно спятил? Но все же останавливаюсь у комнаты Джесс и приоткрываю дверь. Различаю силуэт девушки, сидящей на широком подоконнике.

С облегчением, даже неким подобием радости слышу грубый голос:

— Свали отсюда.

— Конфетка, прости. Я искал тебя. Где ты была? — спрашиваю, подойдя к Джесс.

Короткие шорты, бесформенная майка на одно плечо, волосы, небрежно собранные на макушке. Но взгляд привлекает огонек, озаряющий лицо.

— Ты еще и куришь, — горько усмехаюсь, когда девушка снова затягивается и демонстративно выдыхает дым в мою сторону.

— Свали отсюда. Серьезно, Флинт, у меня нет желания видеть тебя после того, что ты сделал, — как-то безжизненно, что ей несвойственно, произносит Джесс и вновь отворачивается к открытому окну.

А я не могу двинуться. Смотрю на нее и вижу другого человека. Я не знаю ее, не понимаю. Прошлые намерения рушатся, возникает желание задержаться, наблюдать, как она подносит к губам сигарету и затягивается, как выпускает дым пухлыми, изумительной формы губами.

— Ты перестал понимать человеческую речь? — Бросает на меня усталый взгляд.

— Прости меня. Правда, я никогда в жизни не бил женщин. А в тот момент… Черт, Джесс, сложно объяснить. Я ведь помню тебя ребенком, который даже слова «секс» не знал. А сейчас вижу разгульную девушку, употребляющую алкоголь, курящую и трахающуюся с кем ни попадя. У меня крышу сорвало. Мне сложно принять это, понимаешь? И мне нет места нигде. Ты права, я знаю, что такое быть преданным и брошенным. Прости меня, миллион раз прости за то, что сделал. Наверное, прошлое так ярко запомнилось мне, потому что там была ты. А в эти дни… Скажи хоть что-то. Поговори со мной, пожалуйста, мне это необходимо. — Подхожу ближе и прислоняюсь к распахнутой створке окна.

— Мне нечего сказать. Лучше уезжай и найди себе еще кого-нибудь, забудь о нас и живи как раньше. — Джесс прочищает горло и снова затягивается. А я вдыхаю забытый дым, и так хочется снова быть безумным, полным амбиций, живым. Но сейчас, в эту минуту, никто из нас не живет. Она ведет себя странно, на лице ни одной эмоции — лучше бы кричала, чем-то швыряла в меня. Тихая ненависть страшна, она убивает.

— Поделишься? — Джесс поворачивается, приподнимая брови. — Сигаретой поделишься? — Указываю на пачку, лежащую у нее на коленях.

— Ты же бросил, не куришь. Стал правильным, — усмехается.

— Задолбался я, конфетка, быть таким. Хочу вернуться в красочное прошлое. Поделись со мной, меня уже трясет от едкого, но такого нужного сейчас аромата дыма.

Джесс подтягивает ноги к груди и садится ровнее, взглядом указывая на место напротив. Благо подоконник достаточно широкий, думаю, сделан специально для таких посиделок. Устраиваюсь, свесив одну ногу, и ловлю брошенную мне пачку. Достаю сигарету, зажимаю зубами. И что-то внутри переворачивается.

Ох, черт, какое это наслаждение… Моя вторая жена была против курения, и я бросил, желая сделать ее счастливой. Она-то осталась, довольная, с моими деньгами, а я лишился губительной радости.

Только хочу спросить о зажигалке, как Джесс, придвинувшись, приближает лицо, и наши сигареты соприкасаются. Я смотрю в голубые глаза. Они не осуждают, ничего не требуют, только искрятся ожиданием. Делаю несколько резких затяжек, раскуривая сигарету, улыбаясь, выдыхаю дым. Блаженство. Готов кончить от горького аромата, втягивающегося в легкие.

Джесс снова прижимается спиной к противоположной стороне оконного проема. Закрываю глаза. Нас окутывает тишина. Я знаю, что за мной наблюдают. Мне не хватало этого. Так сильно не хватало ее, но только сейчас это понимаю.

— Я блефовала, — подает голос Джесс.

— По поводу?

— В интернете нет ничего про тебя и твоих жен, кроме упоминания о разводах. — Она пожимает плечами, а я издаю смешок.

— Ты задела меня. Сильно задела.

— Знаю. Этого и хотелось. Я ненавижу тебя за то, что ты сделал. И смотреть на тебя не могу. — Она кривится и тушит сигарету в пепельнице, стоящей на карнизе за окном.

— Почему ты не простишь меня? Я всего лишь человек и тоже могу совершать ошибки. — Сглатываю горечь и кручу сигарету в пальцах.

— Не могу. Ты ни разу не позвонил. Я оставляла для тебя сообщения, когда нужна была помощь. Ты не отвечал. А теперь приехал, словно ничего не было. Еще и понимания от меня ждешь. Нет, я не понимаю. У тебя была прекрасная жизнь, она и сейчас такая, ты просто зажрался. Имеешь кучу денег, столько же женщин и развлечений, а меня от тебя тошнит.

Я вижу это в ее глазах. Все, о чем она говорит. Мне и ответить-то нечего. Она права, я именно такой. И причинил ей боль за то, что не все вышло по-моему.

— Каждая из моих жен мне изменяла. Первая вышла за меня, чтобы получить гражданство и, разведясь, обеспечить его своему парню. Он пришел в нашу квартиру и сказал, что его терпение лопнуло. Тогда я еще не думал о брачном договоре. Глупец. Пришлось отдать ей все деньги, только чтобы сохранить квартиру, подаренную родителями. Вторая… была идеальной. Принцесса, которую я носил на руках. Пышная свадьба, сотни гостей, статья в журнале. Я пропадал на работе, чтобы она могла купить себе брендовые шмотки. И однажды вернулся в нашу новую квартиру, где она была не одна. Третья моя жена… Это был самый короткий брак. Несколько часов. По пьяни женился в Лас-Вегасе, там же и развелся. Утром, когда понял, что натворил. С четвертой у нас была разница в пять лет, я решил попробовать, как это — быть младше. Она была умной, хитрой, только потом узнал, что у нее есть рабы, мужчины, которые ей прислуживают. Как же гадко мне было… Пятая. Я думал, что нашел ту самую. Милая, спокойная, ей было двадцать три, когда мы поженились. Этот брак длился два года. Но она устала ждать меня с работы, устала не получать ласки и каждодневного секса. Изменила и сама же призналась во всем. Призналась, что и любви-то не было, она хотела только статуса. Тогда я и понял, что гонялся за призраком — в этом мире ничего хорошего нет. Да, я богат, но потерял себя. — Сильнее затягиваюсь сигаретой. На душе гадко и обидно. Чувствую себя слабым. Наивным идиотом, который повелся на сказки и стал посмешищем. А теперь не до смеха. Сижу и прокручиваю в голове свою пустую жизнь.

— Им не хватало секса? Ты не мог? Или скорострел? — спрашивает Джесс.

Боже, да как можно с ней это обсуждать?! Но она спокойно ждет ответа.

— Нет, просто уставал, потому что много работал. Иногда на завтрак времени не было. Хотел обеспечить каждую, а они не желали этого понимать. Возможно, это и моя ошибка. Возможно, я все видел, и мне был неинтересен секс с ними. Я хотел семью. — Наклоняясь, тушу сигарету и снова устраиваюсь на подоконнике.

— То есть причина твоих свадеб — желание иметь семью? — недоверчиво переспрашивает Джесс.

— Зои когда-то сказала, что у меня ничего не выйдет. А ты в меня верила. Я хотел доказать, что все получится. Старался изо всех сил, а итог ты знаешь. Разочаровал тебя, сестру, даже родителей предал. Приехал сюда неизвестно зачем. Потянуло. Мне плохо, конфетка. Знаю, что это не подобает мужчине. Потерял себя, не понимаю, кто я такой. Смотрю на все с отвращением, никому больше не доверяю, да и секс не привлекает. Я попробовал в этой жизни все, но не получил ничего хорошего.

Не помню, чтобы когда-то я так просто говорил с женщиной, девушкой или любой из моих партнерш. Для них хотелось быть самым лучшим, без изъянов, эдаким прекрасным принцем, у которого все отлично. А сейчас все наоборот. Джесс видит меня в самом неприглядном свете, и это кажется правильным. Только ей и смог бы признаться.

— Ты пробовал не то, для чего был рожден, Флинт. Ты ошибся в самом начале, и не жизнь виновата, а ты сам. Мне не жаль тебя, и радости тоже не испытываю. Ничего, — равнодушно отзывается Джесс и отворачивается.

А чего я ждал? Что она упадет мне на грудь и заверит, что я лучше, что это мир жесток ко мне? И я пока не нашел ту самую, но она вот-вот появится? Я заслужил только хорошее? Нет, она честна. На удивление, это приносит не боль и обиду, а принятие прошлого. Раньше я не мог это сделать, искал причины ошибок в других, обеляя сам себя, не видел настоящего хода событий. Теперь вижу.

— Ты упомянула, что у Зои было два выкидыша. Почему? — спрашиваю, вспомнив.

— Проверь почту, найдешь много интересного, — фыркает Джесс. Наверное, сейчас снова прикажет выйти вон или что-то в том же духе, но время идет, а она не двигается, смотрит в окно. — Первый случился давно, когда мне было лет тринадцать. Срок был небольшой. А второй два года назад. Внематочная беременность, мы маму чуть не потеряли. — Джесс сглатывает, а я зажмуриваюсь от невыносимого стыда. — Ей сделали операцию. Я звонила в твой офис, переборола себя и позвонила. Мне сообщили, что ты в Европе в свадебном путешествии, вернешься через пару недель и просил не беспокоить. Дальше я не слушала. Зои нужен был ты. Когда она отходила от наркоза, звала тебя и папу. А ты развлекался.

Справедливый упрек. На душе становится еще гаже.

— Если бы я знал…

— Ты не знал, потому что не хотел, — резко обрывает она меня. — Скажи, как ты мог? Неужели не осталось ни грамма любви? Я не говорю о нас, мы тебе никто, но сестра твой самый близкий и родной человек. Именно к ней ты и сбежал. Только она осталась у тебя, когда все, кого ты якобы любил, бросили.

— Не могу ответить, Джесс. Не надо так со мной. Да, я еще тот подонок, но готов быть другим. Не могу вернуть и переиграть прошлое, но в моих силах сделать что-то сейчас.

Придвигаюсь к ней. Она прищуривается, словно решая, поверить или нет. А я хочу, чтобы верила. Мне нужно это. Я желаю обратно свою конфетку.

— Я готов сделать все, чтобы ты меня простила и помогла мне…

— Вымой язык с мылом и отшлепай себя, — предлагает ехидно.

— Хорошо. Вымою, но отшлепать себя будет сложно, — издаю смешок, и она слабо ухмыляется. — Прости за то, что я сделал. Я о том, что было после вечеринки. Но пойми, у меня в голове не укладывается, что ты выросла и очень… с каким-то идиотским безумием любишь секс. Так одеваешься, выражаешься. Стала другой. Это был крах всех воспоминаний, и я сорвался. Но я же хочу для тебя лучшего, правда! — Касаюсь ее колена, и Джесс вздрагивает. — Позволь реабилитироваться в твоих глазах. Мне важно именно твое одобрение. Разреши снова узнать тебя и наладить отношения. Обещаю, больше вас не брошу. Никогда.

— Это слова, Флинт. Они не имеют никакого значения, особенно твои обещания.

— Но я обещал не тебе, а небесам, насколько помню. Если кто и должен обижаться, так это они, — напоминаю ей.

— А ты разве не чувствуешь их обиду? — Джесс бросает взгляд на небо, затем снова на меня.

— Я чувствую только твою обиду, злость и ненависть, это неприятно. — Скривившись, поднимаюсь с подоконника.

— Это и не должно быть приятно. Это должно принести боль.

— Она уже во мне. Что еще нужно, чтобы раскаяться? Что ты хочешь, чтобы я сделал? — Злюсь оттого, что она продолжает давить на нервные окончания всей моей души, и поворачиваюсь к усмехающейся Джесс.

— У меня много желаний. Очень много, Флинт, — издевается она, а я на секунду закрываю глаза, чтобы взять себя в руки и не начать орать.

— Трахни меня, — произношу вслух то, что вдруг вспыхивает в голове.

— Что? — недоуменно переспрашивает Джесс.

— Твоя подружка, не запомнил имя… Я был у нее сегодня, и она сказала, что ты дала мне кличку Трахни меня. Почему?

— Сучка, — кривится девушка. — Первые буквы. Флинт Миллард. Трахни меня^[1]. А если третьей добавить букву второго имени Хейл, получится — «трахни меня жестче^[2]».

— Одуреть, — шепчу шокированный.

— А это не так? Ты трахаешь все, что движется. Эта кличка идеально тебе подходит, — хихикает Джесс.

— Стерва. Ты не можешь так меня называть. — Тычу в нее пальцем, вызывая бурное веселье. Непроизвольно сам улыбаюсь.

— Могу. Это же правда, Флинт. Таков ты. Сколько у тебя было женщин? Сотни. Так чего ты возмущается? Трахни меня — это ты.

— Ты тоже трахаешь все, что плохо лежит. Зачем? Ты же понимаешь, что это может повлечь нежелательные последствия. Черт, даже болезни.

Ее улыбка из веселой становится безумно эротичной.

— При виде меня ничего не лежит, Флинт. Наоборот, стоит так, что сводит с ума. И мне нравится набираться опыта, пробовать многое. Тем более я предохраняюсь, у меня целая коллекция презервативов и таблеток от нежелательной беременности. Мне нравится наслаждение, нравятся оргазмы, а тебе, видимо, нравится за мной наблюдать. — Она свешивает ноги с подоконника и откидывается. Ткань на груди натягивается, являя взору отсутствие бюстгальтера.

— М-м… не понимаю, о чем ты говоришь. — Мотая головой, перевожу взгляд на вид за окном.

— Флинт, ты стоял в дверях, когда этот… не помню его имени, мне отлизывал. Ты смотрел, извращенец. И тебя было сложно не заметить, — растягивает Джесс слова, а я готов сквозь землю провалиться.

— То есть ты знала, что я там, и продолжала?

— Это заводит. Признаюсь, сильно заводит. Так я еще не кончала. Понравилось?

— Господи, да не собираюсь я обсуждать это! — возмущенно всплескиваю руками.

— Ты уже начал, Трахни меня, сам начал это делать. Ты возбудился, да? Месяц без секса для тебя подобно аду, наверное. Мозоли не натер? — смеется она, вскакивая на ноги.

— Прекрати. — Делаю шаг назад, а она, словно кошка, медленно, покачивая бедрами, приближается ко мне.

— Передергиваешь? — Ее глаза даже в темноте так странно блестят, что я сглатываю, ощущая, как подбирается возбуждение.

— Я не буду говорить с тобой о моем члене, Джасмин, — делаю еще один шаг. — Ты моя племянница, и ты… черт, это противоестественно!

— Ошибаешься, Трахни меня…

— Хватит так меня называть!

— Трахни меня жестче, ты ошибаешься. Я всего лишь девушка, неродная племянница, и у тебя стоит на меня. Я собираюсь мастурбировать и лечь спать. Хочешь посмотреть? — Обходит вокруг, а у меня внутри бушуют эмоции. Все тело напрягается от ее тихих слов, полных эротического подтекста.

— Нет… и не говори мне такое. Я твой дядя. Я на двенадцать лет тебя старше…

— И ничего не умеешь. Тогда беги, Флинт, потому что я начинаю, — шепчет Джесс и тянется к пуговице на шортах.

— Я многое умею!

— Покажешь? — Тянет замочек вниз.

— Прекрати, это не смешно. — Пячусь спиной к выходу.

— Очень, — улыбается она, а я забегаю в ванную комнату и хлопаю дверью.

— Стерва! — кричу ей.

— Трус! — отвечает, смеясь.

— Сумасшедшая и больная извращенка, — бурчу себе под нос, и губы сами растягиваются в улыбке.

Черт, это должно быть отвратительно, а мне смешно. Она издевалась надо мной, а я повелся как придурок. И это был наш самый длинный диалог за все время со дня приезда. Джесс сказала многое, над чем предстоит подумать. А еще попытаться принять факт, что она стала женщиной. Стала такой, каким был я когда-то. Мне это очень не нравится, и пока я не понимаю причин раздражения, когда слышу ее слова о сексе. Завтра разберусь с этим, а для начала проверю почту, чтобы убедиться, каким же уродом был в прошлом. Как деньги и любовь на одну ночь стали важнее семьи.

Эта ночь стала для меня откровением. Видеть, что письма так и хранятся в архиве непрочитанными, отвратительно. Мне не хочется их читать, потому что больно. Но я вернулся и готов платить по счетам. У меня есть время, чтобы все изменить и снова стать частью семьи. И я это сделаю. Докажу Джесс, что мне можно доверять, как раньше. И она поймет, что внутри до сих пор живет тот самый Флинт, который был ее другом. И сестра увидит изменения. И я вновь уеду, чтобы была возможность вернуться. Возможно, навсегда.

Примечания

1

От англ. fuck me.

2

От англ. hardly.