Перекрестный отец. Разговор о детях, о жизни, о себе

Лина Милович, 2018

Взаимоотношения отцов со своими детьми и мужской взгляд на их воспитание всегда интересовали женщин. Автор книги – ведущая популярной программы «Перекрестный отец», певица, мама пятерых детей – Лина Милович попыталась основательно разобраться в этом вопросе. К ней в студию приходили знаменитые папы: артисты, писатели, певцы, музыканты, шоумены, рестораторы – причем некоторые из них – достойные продолжатели известных династий. Они предельно откровенно рассказывали о себе: о детстве и становлении личности, об отношениях со своими, не менее именитыми отцами, о роли семьи, ну и, конечно же, о собственных детях… Успех программы вдохновил автора на создание одноименной книги, где двадцать умных, ярких, неординарных диалогов представлены как своеобразное исследование современных мужчин, их взглядов на жизнь и на семейные ценности. Читайте книгу, и вы узнаете секреты воспитания от известных отцов а также много всего интересного и неожиданного.

Денис Клявер

— Знакомьтесь — актер и музыкант Денис Клявер. Денис, у тебя такая интересная семейная ситуация…

— Мексиканский сериал.

— Давай, чтобы нам не запутаться, ты сам представишь своих детей. Даю тебе слово.

— Конечно, конечно. У меня трое замечательных детей. Старшего зовут Тимофей Денисович Клявер. Младшего зовут Даниэль Денисович Клявер, а дочь, среднюю, зовут Эвелина Денисовна Польна. Три прекрасных создания, три смысла жизни и, конечно, самые главные мои хиты.

— Потрясающе. Скажи, а ты часто видишься с детьми? Или время от времени?

— Мы все постоянно в режиме онлайн, на телефоне. Даниэль Денисович живет с нами, старший — в Питере, дочка живет в Подмосковье.

— Как это у тебя получается так…

— Вот так получилось географически. Но при этом мы действительно постоянно общаемся. Сейчас для этого есть все условия. Например, Скайп здорово помогает. Так что говорить «у меня нет времени» — это отмазка такая. Если человек не хочет общаться, то он и не найдет времени, а если хочет, то никаких проблем вообще нет. Со старшим мы постоянно на телефоне, он уже совсем взрослый, и мы как два друга. Можем пошутить, можем по Ватсапу какими-то шуточками для взрослых перекинуться.

— Он тебе присылает?

— И он мне, и я ему.

— И ты ему?

— Ну, а что? Шестнадцать лет — нормально. Нет, ну понятно, есть какие-то границы… У Тимофея замечательное чувство юмора. А с дочкой у нас больше цветочки и сердечки.

— Ты шлешь?

— Да. Но и она сердечки мне присылает, что очень приятно. Мужчина, пусть он и взрослый, в душе все равно остается нежным и ласковым. И искренним, конечно. Мне вообще кажется, что настоящий мужчина именно таким и должен быть, вне зависимости от того, сколько ему лет.

— У тебя трое детей. Скажи, когда ты смотришь на их детские фотографии, ну, где они совсем маленькие, ты их различаешь?

— Да, конечно. Ну, во-первых, они все разные. Старший у меня черненький, младший беленький…

— Беленький, да, я видела.

— Так что уже проще.

— А девочку от мальчика можешь отличить?

— С девочками вообще все понятно.

— Ты выкладываешь фотографии своих детей в социальные сети…

— Да.

— Я видела несколько прекрасных фотографий.

— Мне, кстати, иногда пишут: «А вы не боитесь выкладывать?»

— И как ты к этому относишься?

— Ну, с одной стороны, с опаской, и до определенного возраста я не выкладывал фотки своих малышей. Но сейчас у них уже сформировалась защита… эмоциональная, что ли, энергетическая, — так почему бы нет? Так что, с другой стороны, мне кажется, пусть люди смотрят и видят, что дети — это прекрасно. Когда о них мамы заботятся, вообще родители — это и есть счастье. Это очень важно в наш не совсем толерантный век. Никому ничего не хочу доказывать, но, в общем, считаю, что это правильно.

— Мне тоже кажется, что это прекрасно, когда люди видят все своими глазами и понимают, что медийные личности, звезды, переживают те же самые чувства.

— Безусловно. Вообще, вся моя жизнь, мое творчество направлены на такой позитив. Мне нравится дарить людям счастливые позитивные эмоции, и я, в принципе, стараюсь пропагандировать, что я вот так живу.

— Тогда давай проверим твою память.

— О, давай, поехали.

— Я тебе будут показывать фотографии, которые ты в Сеть выкладывал, а ты скажешь, кто на них.

— Так, это…Ну, поскольку это кинотеатр, то это может быть моя дочка… или сын. По-моему, Тимоха, если я не ошибаюсь.

— Опа!

— Да, Тимоха.

— А ты боялся!

— Я не боялся, просто…

— Я тоже иногда боюсь своих детей перепутать. Ничего такого, всего не упомнишь.

— Нет, нет, я прекрасно помню этот день. Мы с ним пришли блокбастер посмотреть. На самом деле это такой кайф, когда твой сын, вообще твои дети, — твои друзья.

— Согласна полностью.

— Мой сын говорит: «Пап, мы с тобой на одной волне общаемся» — так я все для этого сделал. Моя мама тоже всегда была со мной на одной волне, я очень хорошо это помню. Папа как раз человек более консервативный. С принципами консервативными, из разряда: «Вот это плохо, а вот это хорошо». А мама всегда старалась понять то, что мне интересно.

— То есть она тебе была другом?

— Да.

— Хорошо, давай продолжим. Что ты скажешь про эту фотографию?

— Здесь мы с Данюшей и с супругой моей на дне рождения у Лизы Карповой.

— Не так-то плохо, молодец.

— Прежде всего это доказывает, что я свои соцсети сам веду, так что в теме.

— Круто. А здесь?

— Так, а это мы, по-моему, с дочкой и с Алюшей, сестрой ее. По-моему, в прошлом году на 1 сентября, если я не ошибаюсь.

— Ты посмотри-ка…

— Да.

— А здесь?

— Ну, это Данюша, это фотография моя любимая. Она сделана, когда Данечка родился, буквально только-только домой привезли, через неделю. Но, понятно, что в Сеть я ее выложил уже позже.

— От этой фотографии реально можно сойти с ума.

— Да, это очень круто. Такой маленький человек… Я эту фотографию выложил, когда ему три года исполнилось, а до этого, конечно, не стоило.

— Молодец. И вот последняя.

— А, ну, это я. Делаю татуировку с именами моих детей.

— Смотри, какой ты здесь хитрый. Но ты правда молодец, все помнишь.

— А у меня фотографическая память. Я, кстати, тексты запоминаю не на слух, а визуально, значит, я визуал.

— Хорошо. Давай про детство и про семью. Что ты можешь рассказать про свою семью, про родителей? Расскажи про своего папу.

— Про папу и про маму. Во-первых, родителей не выбирают, и в этом смысле мне здорово повезло. Я счастливый человек. Я рос в семье великих людей. Причем это относится и к папе, и к маме. Потому что мама, несмотря на то что она, может быть, и не имела такой популярности, как папа, но она, по сути, воспитала и папу, и меня.

— Его тоже?

— И его, конечно. Они ж познакомились, когда папа был начинающим и, более того, нигде не работающим артистом. Хотя и очень уверенным в себе. Какое-то время мама работала за двоих.

— Прошу прощения. Кто не знает, Илья Олейников — актер, телеведущий, один из создателей передачи «Городок».

— Композитор.

–…композитор.

— Что для меня очень важно.

— Талантливейший человек.

— Я бы даже сказал — гениальный. Даже при жизни это было понятно, а сейчас, когда его нет, это особенно ощущается. Папа продолжает и дальше жить вместе с нами, он участвует во всех процессах и поддерживает меня. Но вернемся к моему детству. Несмотря на то что папа не так часто бывал дома, мягко говоря… раз в две недели — это уже считалось неплохо, и телефонов мобильных тогда не было, у меня было такое ощущение, что он никуда не уезжал.

— Вот как? А почему оно возникало?

— Не знаю, видимо, у меня был какой-то астральный уровень общения с ним. Насчет папы не скажу, но у меня точно было такое ощущение. Очень хорошо помню, что, когда его не было, я залезал в шкаф и вытаскивал его вещи. Его свитера, пропахшие парфюмом и табаком, это же очень клево. Для меня запахи — самое сильное ощущение, если говорить про память. Я имею в виду, моментально все воспроизводится. А так — обычная семья, два советских человека, которые трудились с утра до вечера, чтобы купить все необходимое.

— С кем ты был близок, с мамой или с папой? Папа далеко…

— Поначалу… конечно, с мамой. Потому что мама была рядом. Но, наверное, я испытывал к ним одинаковые чувства. Если что, я бежал к маме, а папу я боялся, но уважал, и я обожал с ним ходить куда-то.

— А что, он сурово тебя воспитывал?

— Ну, вообще-то, он очень мягкий человек. Просто я иногда доводил его до такого состояния, когда он приезжал домой и мама начинала ему докладывать обо всех моих нормальных детских…

— Приключениях.

— Приключениях, да. Я очень хорошо помню, что в первый день, когда папа приезжал, мне все прощалось, а на второй день уже, конечно.

— В первый день прощалось, потому что вы соскучились друг по другу?

— Разумеется.

— Ну да, как можно омрачать. Отец приехал…

— Да. А на второй день уже можно было нормально получить.

— Да? И что ты получал?

— По заднице получал, но на самом деле очень редко, по большому счету, один раз, но я его хорошо запомнил и впредь старался избегать последствий.

— Что это был за раз?

— Что-то там достал, причем… Не буду говорить. Но вообще у папы было правило — раз что-то обещал, должен сделать.

— Интересно, интересно.

— Да. Вот, рассказываю. Мы вышли с утра с ним на концерт, и я себя жутко вел. Папа говорит: «Домой вернемся, получишь по жопе хворостиной». Это было реально в 10 часов утра. Мы вернулись в 10 часов вечера, целый день хохотали, веселились, и буквально через 20 минут про эту хворостину забыли уже.

— Ты забыл?

— Ну да. Папа, он у нас всегда был на позитиве, никаких обид. Вот если мама обижалась, переставала со мной разговаривать, на меня это очень сильно влияло. Крики, истерики в моем случае не работали, но вот если мама на меня обижалась — это было очень действенно. В общем, мы с папой весь день провели в шутках, вел я себя прекрасно и про хворостину правда забыл. А папа, когда мы пришли, берет хворостинку эту и говорит: «Я тебе обещал».

— Вот так.

— Да. Пацан сказал — пацан сделал — пацан запомнил.

— Ты считаешь, этот воспитательный момент принес свое действие?

— Да, конечно. Я считаю, принес.

— А ты сам такой метод используешь?

— Нет, я ни разу никого не тронул. Но, в принципе, нельзя исключать, это нормальная ситуация. Понимаете, бить бесполезно, а тогда… это же было психологически выстроено: человек пообещал наказать, и я действительно этого заслужил.

— Ты именно это в тот момент ощущал: заслужил — получил, раз отец обещал?

— Да это. И все, и больше… как прививочка такая…

— То есть к этому больше не возвращались?

— Да. Как только какие-то моменты возникали на грани, мне сразу напоминали, что впустую обещания не раздаются. То есть это уже звучало не как пустая угроза. Самое ужасное — когда ты что-то обещаешь ребенку и не выполняешь, не важно, наказание это или похвала.

— А тебя баловали?

— Да.

— Кто?

— Бабушка. Но, родители, при своей небольшой зарплате, все равно покупали мне на день рождения самые дорогие по тем временам подарки.

— Вкусности такие.

— Ну, я не девочка, я спокойно к этому отношусь: сладкое, и все такое.

— Булочки… да, это женская тема.

— Это вы, бедные, с ума сходите. Я не понимаю, как можно жрать банками варенье. Я не понимаю, а вы понимаете.

— А мы понимаем. Я-то вижу, как мои девочки за вареньем охотятся.

— Ну, вообще сладкое — это же как наркотик считается.

— Детям наркотики не даю, только варенье. Хорошо. Ты ощущал поддержку в своих действиях? Вот ты рос…

— Поддержку папы я ощущал, но он сильно в мои проблемы не погружался. Во-первых, у него на это все времени не было. Во-вторых, я себя достаточно нормально вел. А когда лет в двенадцать-тринадцать начался переходный возраст, папа со мной разговаривал, как самый близкий человек.

— Переходный — это какой возраст?

— Двенадцать лет. Покуривания вот эти, гудежки…Нормальный питерский хулиган. Очень хорошо помню, как папа… телефонов тогда еще не было, переживал, когда я вечером уходил, ну, как отец он всегда волновался. Главное — чтоб домой пришел, и все, а так он не сильно общался, видимо, настолько уставал на этих своих гастролях, что ему дома тишины хотелось.

— Не общался?

— Папа не сильно разговорчивый был дома, хотя очень теплый и ласковый человек, но ему было важно, чтобы все были рядом. Я, помню, вечером, еще в детстве, выходил погулять, а у нас такой двор-колодец был, и сверху: «Денис! Ты где?» — типа, папа зовет. Ну, и потом папа мне, конечно, устраивал. Такие психологические, очень точные разборки.

— А ты папу заставлял волноваться? Какие-то острые моменты были?

— Наверное, да. Ребенок, по идее, всегда держит родителей в тонусе. Что касается меня, то я рос самостоятельным. Со мной никто никуда не ездил, не ходил. В музыкальную школу сам добирался. То есть я полностью был себе предоставлен, потому что у родителей не было времени. Мама работала, папа работал. При таком автономном, самодостаточном существовании я довольно быстро сформировался как личность. Мне ни мамка, ни папка не нужны, в смысле как няньки.

— А ты им вопросы задавал какие-то? Дети иногда задают сложные вопросы. Вот твои дети задавали вопросы, которые ставили бы тебя в тупик?

— Что-то я не помню. Какие-то задавали, наверное.

— Самое распространенное — дети обычно спрашивают, откуда они взялись. Где ты их купил? На каком рынке? Ну, что-то вроде этого.

— Дети сейчас знающие пошли, образованные. Правда, младший мой вообще не знает, что такое планшет, хотя ему уже четыре года. Мы специально его отгораживаем. Максимум, мультики может посмотреть, когда ест, и все. Он либо чем-то занимается, либо играет. Мы живем за городом, и он знает, что такое эмоции, что такое тактильность, например. Он еще не запрограммирован, не заложник всех этих технологий. Он должен сначала попробовать и понять жизнь своими руками, а потом уже своими мозгами. Тогда он будет сравнивать и понимать, что одно дело — просто смотреть, и другое дело — потрогать.

— Ну, хорошо. Тогда, чтобы ты был готов к моменту, когда он начнет задавать тебе вопросы, у нас есть рубрика «Полная шляпа».

— «Полная шляпа»?

— Ну да. Есть такие вопросы, которые дети задают родителям, а они не всегда могут ответить вот так, сходу. Подумать сначала надо. Так что я завела шляпу, в которую отцы покидали вопросики.

— Хорошая идея.

— Вот, тащи.

— «Как рыбы дышат под водой?»

— Представь, что ты отвечаешь своему ребенку. Не мне.

— Я бы ответил, что рыбы живут под водой, как мы, люди, на воздухе. И там, и там есть кислород, только мы берем его из воздуха, а рыбы — из воды.

— То есть у тебя научный такой подход.

— Ну, я не знаю, научный или ненаучный. Это как в анекдоте примерно: «Папа, а почему яблоко, когда ты его кусаешь, желтым становится?»

— Яд там.

— А папа ученый такой: «Ну, понимаешь, сынок, в момент, когда мы надкусываем яблоко, мы нарушаем структуру защиты плода. В яблоко попадает кислород, железо вступает в реакцию с кислородом, и получается такой желтый оттенок…»

— Окисляется.

— Да, окисляется. Мальчик его выслушал, а потом говорит: «Пап, а ты с кем сейчас разговаривал?» Нет, своим детям я, конечно, так объяснять не буду.

— А что ты Даниэлю скажешь?

— Ну, скажу: «Есть кто-то, кто живет на суше, и есть кто-то, кто живет в воде». Может, добавлю: «Сыночек, мы с тобой рыбку не заводим, потому что она жить рядом с нами не сможет». Наверное, так. Пока ему этого будет достаточно.

— Некоторые говорят: «Спроси у мамы».

— Не мой вариант.

— То есть ты сам?

— Я что-нибудь нафантазирую. «Спроси у мамы» — это если дочка. Или если вопрос для тех, кто постарше.

— Понимаю тебя. Хорошо, давай поговорим про твоих детей. Ты можешь про них рассказать? Каждый из них какой?

— Старший похож на меня внешне. Но я из тех отцов, кто к этому спокойно относится. Мне и про дочку говорят: «Ой, ну очень на тебя похожа». А я на это отвечаю: «Слушайте, я же вижу, что не сильно похожа». На самом деле мне это не важно, главное — чтобы здоровые были и счастливые. Но старший правда похож, копия просто. А по характеру очень похож на своего дедушку, на моего папу. И по органике, и по позитивности. Я его называю «мирный атом».

— Мирный атом, класс!

— Я его так называю, потому что он такой большой, сильный и мужественный, и при этом очень спокойный. Он у меня занимается тхэквондо, призер чемпионата мира.

— Ничего себе!

— Да.

— Ты как-то определял эту историю?

— Ну, мы с Юлькой, его мамой, решили отдать сына в спорт… Мы ведь обычно реализуем в своих детях то, что не успели реализовать в себе, да. Я хотел заниматься восточными единоборствами, когда был маленький, но это не было тогда так развито, не было тренера, секций там, где я жил, в общем — не сложилось. Для меня очень важный фактор, чтобы, с одной стороны, воспитывало физически, а с другой — морально. Восточная философия — это потрясающее что-то. И вот Тимофей вырос таким настоящим мужчиной. Уже давным-давно, кстати, в девять-десять лет.

— В девять-десять лет был уже взрослым.

— Да, он уже был взрослым. Если возникнет какая-то экстремальная ситуация, когда нужно защищаться реально, я считаю, что это самое то — во-первых, уметь за себя постоять, во-вторых, быть спокойным. Тимофей всегда совершенно спокоен. Я всегда своим друзьям говорю, если кто-то из них слишком эмоционально к чему-то относится. Они переживают, волнуются, а я говорю: «Идите боксом позанимайтесь. Потому что вы все время нападать стараетесь, а вы должны понять, что самая выгодная позиция — это когда ты находишься в защите». То есть ты наблюдаешь за нападающим — и уходишь от удара. А нервы — это только эмоции выплескивать, энергию.

— И не надо показывать, что ты собираешься делать.

— Да, конечно. Ты наблюдаешь и анализируешь. Вот Тимофей именно такой.

— Ты хочешь сказать, что он получился таким, как тебе нравится.

— Ну, у меня вообще все дети замечательные.

— А Эвелина?

— Доченька, она вот реально очень творческий человек. Невероятно просто. Она и от мамы, и от меня взяла, и она очень сильная личность. Пока я не знаю, в какой именно сфере она себя проявит, но в творческой — стопудово. Она и рисует потрясающе, и поет замечательно, и танцует. Немножко ленится, да, как все творческие люди, но если ей что-то нужно, она звезду с неба достанет.

— Скажи, а что нужно делать, чтобы с детства развивать творческую жилку?

— Наверное, нужно вычленить талант и потихонечку направлять его, раскручивать.

— Но так, чтобы детям было интересно.

— Да. И потом, дети-то все растут на примере своих родителей. Эвелина видит, что мама с утра до вечера работает. И папа работает. Это все у нее на глазах. Таким образом закладывается некий вектор, как на самом деле все должно быть.

— А Даниэль?

— Данилюше пока четыре года, и он очень позитивный. Они все у меня очень добрые и очень светлые. Даник очень классно развит, все эти конструкторы собирает запросто. Неважно, кораблик это или, может быть, какая-то абракадабра, но эта абракадабра у него очень логичная получается, пропорциональная, с одинаковыми лопастями, а не просто так нагромождение. Сейчас он все время какие-то дороги строит. На день рождения попросил купить ему автомобильную парковку. Может быть, со временем конструктором станет, не знаю… Но при всем этом он очень забавный, любит всех смешить, любит быть в центре внимания. Ну, детки всегда такие.

— То есть они с Эвелиной разные?

— Разные, но он тоже творческий человечек.

— А есть ли разница между воспитанием мальчика и девочки, как ты считаешь? Надо их как-то готовить к гендерной роли?

— Прежде всего их любить надо одинаково, это главное. Я не могу просто так сказать относительно воспитания. Но, в принципе, мне кажется, не должно быть особой разницы.

— Просто, может, мальчикам какие-то одни требования надо предъявлять, а девочкам другие?

— Не думаю. Мальчики тоже бывают очень эмоциональными. И психика у них не такая устойчивая, как у девочек. Я серьезно — мужчины слабее, чем женщины. Вроде бы считается, что с девочками надо помягче: сю-сю-сю, но что-то я сомневаюсь в этом.

— Мои девочки все время конкурируют между собой, я не всегда могу с этим справиться. Чуть что — набрасываются на меня, и мне приходится разруливать. А как у тебя? И как ты распределяешь свое внимание между детьми?

— Поскольку у нас так получилось, что мы не живем все вместе, то они изначально готовы к тому, что папа не часто появляется. Поэтому они меня никогда не ревнуют. И они общаются между собой, поздравляют друг друга с днем рождения, мы ездим отдыхать вместе, и все такое. Они чудесно ладят, и старшие, и младшие.

— Умеют?

— Ну, иногда бывают эксцессы, но у кого их не бывает. Старший у нас часто бывает, он сейчас в Москве, дочка тоже приезжает периодически… Не знаю, наверное, надо стараться уделять одинаковое внимание всем. По возможности, конечно.

— Хорошо. А давай проверим, насколько ты сообразителен. Я тебе сейчас покажу предмет, и ты скажешь, что это такое. Знаешь, существует довольно много вещей, которые для чего-то нужны, но без инструкции так сразу не понять, что это такое.

Конец ознакомительного фрагмента.