Корсар

Лина Манило, 2018

Я давно уже не пылкий юноша, но увидел её случайно, такую юную, чистую, с огромными зелёными глазами, и внутри что-то опасно шевельнулось. Неужели любовь? Но нужен ли Еве рядом мужчина, в прошлом которого слишком много тёмных пятен? Содержит нецензурную брань.

Глава 4 Ева

Смена сегодня на удивление тихая, посетителей почти нет, потому мы позволяем себе небольшую вольность и, собравшись в дальнем конце центрального зала, сплетничаем от души. В “Корсаре” в основном мужском коллектив, но и несколько девушек тоже состоят в штате. Однажды мне повезло устроиться сюда официанткой. Жаль, денег, заработанных здесь, отчаянно не хватает, потому приходится крутиться дополнительно, чтобы было чем ещё и за аренду нашей с братом развалюхи заплатить.

— Ева, иди сюда на минутку, — окликает меня Артур, наш администратор, выглядывая из двери подсобного помещения.

Секунда и он уже скрылся с глаз, как всегда, быстрый, словно молния.

— Что-то случилось? — спрашиваю, зайдя в кабинет.

Артур сидит на краешке стола, обложив себя со всех сторон отчётами и накладными. Тёмные брови сведены к переносице, довольно красивое лицо с высокими скулами сосредоточенное и бледное, а рукава белой рубашки закатаны до локтей.

— Абсолютно ничего не случилось, — улыбается весьма приветливо, хоть и слегка устало, и откладывает в сторону толстую папку. — Скажи лучше, как дела в зале?

Меня удивляет его вопрос, потому что Артур всё и так прекрасно знает. Работает здесь с первого дня открытия ресторана и уйдет, только если “Корсар” провалится под землю при ядерном взрыве.

— Всё отлично, — начинаю перечислять, усиленно вспоминая, чем же особенным может быть примечательна эта смена. Вдруг есть какие-то важные детали, о которых я забыла? — Посетителей мало, в кабинке постоянные гости отдыхают, но всё в рамках приличия, тихо и спокойно.

Об этих завсегдатаях кабинки я наслушалась от коллег, но работаю в “Корсаре” совсем недавно, потому ни разу не приходилось обслуживать их столик. Обычно я тружусь в зале для некурящих, но именно сегодня сотрудница попросила подменить, потому появился шанс увидеть их хоть краем глаза. Правда, момент их входа в ресторан я снова благополучно профукала, потому что как раз именно в это время пришлось менять гостям пепельницы. А так ведь интересно было хоть глазком глянуть… Говорят, они то ли байкеры, то ли уголовники какие-то, и кое-кто из наших барышень рассказывал об оружии, которое они, якобы, приносят с собой.

Артур берёт следующую папку из стопки слева, открывает и увлечённо принимается пялиться в бумаги. Я же стою, переминаясь с ноги на ногу, и нервно сжимая подол форменной юбки. Понять бы ещё, зачем меня вызвало начальство… Если уволят, даже не знаю, что делать-то буду.

— Вот, кстати, о кабинке и хотел с тобой поговорить, — наконец говорит, бросая на меня задумчивый взгляд, о чём-то раздумывая. Как будто что-то для себя понять пытается, а мне ещё тревожнее становится.

— Это ведь вотчина Игоря… — напоминаю зачем-то, а Артур ухмыляется.

— Знаю, но у него что-то случилось, отпросился до конца смены.

Неужели меня решили отправить туда вместо Игоря? Однако смена перестаёт быть скучной. Впервые мне, ещё довольно неопытной, решили доверить обслуживание ВИП-клиентов. Странно, конечно, потому что есть в нашей смене и более достойные кандидаты. Но с другой стороны греет мысль о чаевых — деньгах, которые мне очень пригодятся.

— Так что принимай на себя заботу о посетителях, все остальные столики отдай Анжелике.

Меня так и подмывает спросить, почему Артур принял именно такое решение, но он уже машет на меня рукой, что означает конец беседы. Наш администратор умеет быть жёстким, а начнёшь приставать с лишними расспросами, в два счёта на улицу выбросит. Мне же слишком нужна эта работа, чтобы лезть на рожон.

— Только, Ева, — останавливает меня на пороге, — это особенные клиенты, понимаешь? Они должны остаться довольны. Хоть в лепёшку расшибись, но довольны. Ясно?

Киваю, и он отпускает меня.

Делать нечего, зажимаю под мышкой планшет и иду к кабинке. Сердце стучит, а ладони потеют. Столько раз слышала об этих гостях, что успела нафантазировать себе такого, от чего порой волосы шевелятся во всех возможных местах. А вдруг начнут приставать? После вчерашнего происшествия внутри всё переворачивается, как представлю, что ко мне кто-то помимо моей воли прикасается.

Хотя, с другой стороны, сдалась я им, чтобы ещё приставать. Наверняка, свои подруги есть, меня только для полного счастья и не хватает.

Набираю полную грудь воздуха, натягиваю на лицо дежурную улыбку и открываю дверь. Сначала на меня не обращают ни малейшего внимания, о чём-то споря и разливая виски по стаканам. Замечаю, что алкоголь на исходе, а тарелки практически пусты. Это помогает абстрагироваться от странного ощущения, которое копошится внутри. Что-то сродни страху, потому что не исключено, что кто-то, подобный этой троице, и приставал ко мне, требуя передать привет брату.

Так, Ева, ты профессионал, бросай паниковать!

Аутотренинг помогает слабо и, когда меня наконец замечают, готова в обморок рухнуть от волнения. А вдруг им что-то не понравится, и меня после этого уволят? Сжимаю кулаки, когда встречаюсь взглядом с рыжим широкоплечим мужчиной с чёрной повязкой, прикрывающей один глаз. Стоп! Я же видела его уже! Точно! Именно ему вчера привезла пиццу. Такое странное совпадение, забавное даже.

Мужчины дружно улыбаются, а один из них надевает солнцезащитные очки, словно ему смотреть на меня больно. Я успела заметить, что глаза у него странные, красные, а ресницы белые точно снег. Альбинос. Третий почти красивый с аккуратной светлой бородой и зачёсанными назад русыми волосами, да только в глазах лёд. Сколько им лет, интересно? С детства эту игру люблю: смотреть на незнакомца и предполагать, какого он возраста. Этим, наверное, лет по сорок.

— Ева, да? — спрашивает вчерашний поедатель пиццы, прочитав имя на бейдже.

— Да, меня зовут Ева и я ваш официант на сегодня, — выдаю заученную наизусть фразу, а он ухмыляется. Такой же рыжий, как и я, и от этого становится почти смешно. Ненавижу свой цвет волос, веснушки эти проклятые, из-за которых надо мной только и делали, что потешались всё детство. — Будут какие-нибудь пожелания?

Альбинос хмыкает и чуть дёргает головой. Это точно какой-то условный знак, от которого становится не по себе. Вот о чём они сейчас думают? У меня, наверное, паранойя расшалилась, но после вчерашнего, в каждом готова врага видеть.

— Роджер, мы пойдём, покурим, — заявляет обладатель ледяного взгляда, и через секунду дверь кабинки закрывается. Шустрые какие, а ведь это зал для курящих, им не нужно было выходить. Цирк какой-то.

— Вы определились с заказом? — делаю вид, что ничего не происходит, а я вся из себя высококлассный профессионал. Правда, не знаю, на сколько меня ещё хватит.

— Пицца есть? — улыбается, а я сжимаю планшет, точно спасательный круг. — С удовольствием бы съел.

— К сожалению, нет, — отрицательно машу головой, а он улыбается ещё шире.

Сидит, раскинув руки по бокам и положив на спинку мягкого тёмно-синего дивана. Поза максимально расслаблена, а на губах улыбка. Он кажется таким спокойным, зато у меня коленки дрожат.

— Кстати, я Родион.

— Я помню.

— Неужели? — удивлённо заламываю бровь, а я язык прикусываю, потому что явно что-то лишнее ляпнула. — Польщён.

— У меня память очень хорошая.

— Может быть, присядешь?

— Нам нельзя, извините, — снова машу головой и делаю спасительный шаг назад.

Я не соврала, ведь если Артур увидит, что общаюсь с посетителями не о заказе или их отдельных пожеланиях, уволит, не задумываясь. Родион хмыкает и пожимает плечами.

— Присядь, никто не увидит, — чуть подаётся вперёд и в глаза мне заглядывает. — А кто нос свой всунет, останется без него.

У меня вырывается нервный смешок, но продолжаю стоять, переминаясь с ноги на ногу. Он угадал, ноги гудят страшно, я почти совсем этой ночью не спала, а вечером снова выходить на смену в пиццерию. Нет, я не жалуюсь, просто констатирую факт. Так хочется принять приглашение и присесть на мягкий диван, но не могу себе позволить такую роскошь. Во всяком случае, не рядом с этим странным мужчиной с ярко-рыжей бородой, который так странно смотрит на меня.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — продолжает, беря в руки стакан с виски и чуть взбалтывая содержимое, — ты работаешь здесь официанткой и ещё пиццу развозишь, правильно? Ничего не напутал?

Не понимаю, к чему все эти вопросы. Вообще этот его интерес внезапный к моей персоне настораживает. Зачем ему это нужно? Своих проблем не хватает или просто веселится? Уметь бы мысли читать, а то так недолго и нервное расстройство заработать.

— Ещё и полы мою несколько раз в неделю в соседнем подъезде. — Вскидываю подбородок, потому что мне нечего стесняться. Я не виновата, что моя жизнь однажды пошла под откос, но стыдиться того, что вынуждена зарабатывать деньги не стану. Я же не на панели стою и не стриптиз танцую, но даже в таком случае не стала бы скрывать. Это моя и только моя жизнь и проживать её вольна так как посчитаю нужным.

— Всего-то? А сталь на заводе не отливаешь? Троллейбус на досуге не водишь?

Всё ещё в стакан свой пялится, словно на его дне может истину найти, а мне окончательно не по себе становится. Вот что он хочет от меня? И ведь уйти не могу и послать его не получится, потому что уволят. Артур чётко выразился: посетители должны остаться довольны. Вот же влипла!

— Не отливаю. И не вожу.

Ладони вспотели, и я незаметно пытаюсь вытереть их, хотя мало помогает. Почему-то наедине с ним так странно чувствую себя, хотя никогда за собой подобного не замечала. И даже понять не могу, что за ощущения, но аж подташнивает. Скорее бы выбраться отсюда, на улицу выйти и свежего воздуха глотнуть, потому что ещё немного и, наверное, задохнусь.

— Удивительно, — пожимает плечами и снова откидывается на спину дивана, не выпуская стакана с виски из пальцев. — Ева, присядь, пожалуйста.

В голосе — сокрушающая, обезоруживающая усталость и мольба, которой не могу противиться. Сглатываю и делаю крошечный шаг в его сторону. Так неправильно, я не должна этого делать — по целому ряду причин, — но подчиняюсь.

Ещё один шаг, второй, и я вот я уже сижу на краешке дивана, готовая в любой момент вскочить и бежать отсюда со всех ног. И так, наверное, будет правильно. Но пока что, совсем немного, но посижу.

Украдкой кидаю взгляд на Родиона, а он вопросительно заламывает бровь, пряча улыбку в аккуратной рыжей бороде. При всём внешнем несовершенстве не кажется страшным, тем, кого стоит бояться. Или, может быть, просто слишком устала, чтобы спорить — не знаю и разбираться в этом пока что не буду. Потом подумаю, не сейчас.

— Есть хочешь? — спрашивает и, не дожидаясь ответа, пододвигает в мою сторону блюдо с креветками под винным соусом. Рот наполняется слюной, и я сглатываю, потому что это уже слишком. — Бери, не стесняйся.

Эта странная забота почти незнакомого человека пугает, но и согревает одновременно. Я, в общем-то, не привыкла к такому обращению, и от этого так странно на душе.

— Нет, спасибо, — смотрю на свои ноги и смахиваю невидимые крошки с подола тёмно-синей форменной юбки. — Нам нельзя, да и я не голодная, честное слово.

Всех официанток “Корсара” заставляют носить длинные юбки, белые рубашки с пышными рукавами, вечно спадающими с одного плеча и корсеты. Симпатично, но жутко неудобно. А с моей худобой только корсета и не хватает, вообще на воблу вяленую похожа становлюсь. Но устав ресторана — превыше всего, приходится мириться.

— Ева, бери, — понижает голос, и теперь он опасно вибрирует вокруг, обволакивает, а я вздрагиваю. — Я же знаю, что Артур не разрешает официанткам есть здесь.

— Но я не голодная, — ещё пытаюсь сопротивляться, хотя живот мучительно сводит, а вязкая слюна наполняет рот. — Честное слово.

— Ева-а… — протягивает, глядя на меня, чуть наклонив набок голову. — Не бери в голову всю эту чушь о возможном увольнении, ничего с тобой Артур не сделает. Так что уважь старика и возьми креветку. Что тебе стоит?

Старика? Но он не выглядит таким. Да, ему лет сорок, но это же не старость.

— Хорошо, только пить не заставляйте, — улыбаюсь, чувствуя как краснеют щёки.

Он смеётся, а я аккуратно накалываю на вилку одну креветку, самую маленькую. Только одну съем, больше не стану. Неприлично же. Но куда там, голод и усталость сильнее, и очухиваюсь, когда блюдо оказывается абсолютно пустым. Хорошо хоть не вылизала, с меня станется.

Родион молчит, продолжая напряжённо вглядываться в содержимое полупустого стакана с виски. А мне так спокойно сейчас, что хочется только одного: свернуться калачиком и заснуть, чтобы никто не мешал выспаться наконец-то.

— Почему ты вчера убежала? — раздаётся вопрос, услышать который уж никак не ожидала. — Испугалась чего-то?

Смотрю на него во все глаза и не могу понять, о чём он. Такое странное выражение лица, и взгляд не поднимает…

— Нет, вы что? Я торопилась очень, смену нужно было сдавать, домой хотелось.

И это чистая правда. С чего он напридумывал себе не пойми чего? Просто среди заказчиков нашей пиццерии иногда попадаются такие придурки, что за время работы выработала привычку всё делать быстро, чтобы ни у кого из них не возникло соблазна позволить себе лишнего.

Он молчит и весь будто заледенел. Рыжие брови сведены к переносице, меж ними складка залегла, а губы сжаты в тонкую линию. Хочется рассказать, что такое настоящий страх, когда внутри всё клокочет от паники, а в горле ком душит, дышать мешает. Но нельзя, потому что мужчинам такого не понять, да и зачем ему мои проблемы?

— Всё хорошо, — дотрагиваюсь до ладони, а он вздрагивает, точно ударила его. Отдёргиваю руку и поднимаюсь на ноги, потому что и так слишком расслабилась и позволила себе то, за что меня в любой момент могут вышвырнуть за порог “Корсара”, точно нашкодившего котёнка. — Может быть, ещё что-то принести?

— Нет, не надо. — Поднимает взгляд, а мне снова убежать хочется. — Подготовь, пожалуйста, счёт.

Киваю и выхожу из кабинки, столкнувшись на выходе с его друзьями.

Так странно это всё, и он очень странный.

“Странно”… как часто за сегодня я мысленно повторила это слово? Не перечесть, но никакого другого подобрать не могу, чтобы состояние своё описать.

Вдруг в кармане оживает мобильный, и я почти бегу в маленькое подсобное помещение, в котором обычно хранятся тряпки и вёдра. Нельзя, чтобы кто-то заметил, что дисциплину нарушаю. Кстати, который уже раз за смену?

— Я же просила не звонить мне на работу! — шиплю, приложив трубку к уху и заодно следя через тоненькую щелочку, чтобы не попасться на горячем.

— Да ладно тебе, систер. — Судя по голосу, брат доволен до крайности. Интересно, с чего бы это? — Ты там скоро смену заканчиваешь?

Смотрю на часы и с радостью понимаю, что осталось всего полчаса. Ура! У меня будет несколько часов отдыха, прекрасно.

— Я вот о чём, — продолжает брат, — сегодня меня не жди ночью, буду очень занят. И не звони, хорошо?

— Что-то случилось? Тёма, ты опять за старое?

— Нет, — обрывает, и я замолкаю. — Я же обещал тебе, что найду способ решить все наши проблемы. Помнишь?

— Да, но…

— Никаких “но”, систер, — усмехается в трубку, а мне его по башке треснуть хочется, беспечного такого. — Просто не паникуй, хорошо?

— Уговорил.

Ага, чёрта с два, не дождётся. И вляпаться никуда снова ему не дам, пусть даже не пытается.

Я храбрюсь изо всех сил, а на душе так тревожно, что поджилки трясутся. Слишком хорошо знаю своего брата, у которого все идеи заканчиваются катастрофой.

Масштаб просто разный.