С любовью, Луна!

Лина Мак, 2023

– А о чём вы мечтаете?– Я… И ступор! А правда, о чём может мечтать мама, у которой трое и больше деток? А что будет, если вдруг такое желание сбудется?.. А если оно сбудется, но не так, как мы думали?..Не знаю как остальные, но я периодически задумываюсь, а чтобы было если бы я тогда… давно… не пошла на свидание со своим мужем. Если бы я послала своих подруг куда подальше и отказалась бы от их уговоров. Или если бы я отказалась вместе с мужем жить. Или если бы я вообще в свое время решилась работать за границей и заключила бы долгосрочный контракт? Чтобы было? Кем бы я стала, если бы каждый раз, когда жизнь давала мне выбор, я бы выбирала абсолютно другую дорогу, а не ту которой иду сейчас?Ведь каждая из женщин, когда еще девочка, мечтает о самой яркой, лучшей, красивой и запоминающейся жизни. И когда наши мечты не совсем становятся похожи на реальность, мы обтёсываемся. Мы перекраиваем себя. Чтобы потом тихими ночами, вспоминать свои мечты с налетом грусти. Так ведь? Или нет?…

Глава 11

Дёргаю ногой кресло и оно так удачно подъезжает и перекрывает дорогу…

— Никифоров. — проговариваю отстранённо и глухо.

Мой манёвр не остаётся без внимания, и замешательство быстро сменяет удивление, которое сначала отразилось на его лице.

Я же упираюсь руки в спинку кресла и смотрю перед собой не моргая.

Дышу и думаю. Думаю и дышу! Как-то же называются эти дыхательные упражнения? Нужно будет поискать название да на заметку взять себе.

— Викуля, что-то случилось? — спрашивает вкрадчиво.

А я молчу, снова дышу и рассматриваю этого муд… жчину.

Смазливый. Подтянутый. Гладковыбритый. В идеально подогнанном костюме и… с обручальным кольцом!

— Ага. Случилось. — также глухо отвечаю. — Дверь, с другой стороны, закрыл!

— В смысле? — теперь, к удивлению, ещё и раздражение добавилось? Интересно!

— Юля? — зову помощницу, которая сейчас даже не шевелится, наверное, — Я опять стала разговаривать на непонятном языке? — спрашиваю у своей Дюймовочки, но смотрю на Никифорова.

— Нет, Виктория Викторовна. — пищит Юля. — Вы разговариваете на русском.

— Отлично. Спасибо Юля. — отвечаю и начинаю вопросительно выбирать брови. — Мне повторить?

— Вика у тебя, что недотрах? — рычит мне в ответ мужчина. А я надеялась… так надеялась на понимание!

— Толя, если ты сейчас не выйдешь из этой комнаты, тебя вынесут отсюда вперёд ногами! — в такой же рычащей манере отвечаю, сжимая пальцами спинку кресла так, что они немеют, а перед глазами начинают плясать разноцветные пятнышки. — Я понятно объяснила?

Никифоров сглатывает, а я так хочу придать ему ускорения, что даже на месте притопывать начинаю.

— Я, вообще-то, по делу пришёл. — зло выдаёт, — Твои бухгалтеры не хотят переводить мне оплату за доставленную сантехнику. И ты обещала решить этот…

— Вышел. Отсюда. На хрен! — вот! Опять приходится повышать голос.

— Идиотка. — гаркает в ответ и резко развернувшись выходит.

И теперь уже моя очередь выдыхать. Протяжно так. С замиранием сердца. А ещё с болью, которая поднялась ядом внутри.

Медленно опускаюсь в кресло, которое служило мне опорой и тихо спрашиваю у Юли:

— Юль, а ты меня уважаешь, как человека? Хотя нет. Не так. Как женщину, Юль, уважаешь? — и вместо ответа слышу, как девчонка тяжело сглатывает. — Так почему же ты, столько времени со мной работаешь? — пытаясь проглотить ком внутри, спрашиваю ещё. — Господи, я себя чувствую сейчас общественным туалетом.

— Виктория Викторовна. — тихо проговаривает Юля. — Вы… справедливый руководитель. А ещё…

— А нет больше никаких «ещё», Юль. Твоё поощрение — это единственный плюс, который я могу принять на свой счёт. — безэмоциональным голосом проговариваю. — Я сейчас чувствую себя полностью выжатой оболочкой. Просто тело, голова и жизненные потребности. — замолкаю, прикрываю глаза, а перед ними начинаю бегать картинки моей жизни. — А я ещё жаловалась, что устала. Что быт меня достал. И даже представить не могла, насколько не права было!

— Виктория Викторовна, вы опять что-то путаете, да? — нервно спросила Юля.

— Ага. Путаю. — согласилась тяжело и начала подниматься. — Ладно, веди меня в кабинет и показывай, чем заниматься сегодня будем.

Юля быстренько зашагала впереди меня по длинному коридору, что-то проверяя у себя в планшете и параллельно пытаясь донести мне всё то, что сегодня нужно сделать.

Я же шла и старалась хоть что-то запоминать, но в голове стоял шум, а вокруг тишина.

Хотя нет! А это ещё что такое?!

Останавливаюсь и начинаю прислушиваться откуда идут голоса, потому что чётко слышу два знакомых и своё имя. О-о-о-о, а вот ещё один знакомый добавился.

Делаю шаг в направлении звуков и слышу тихий шёпот:

— Может, не надо, Виктория Викторовна?

— Да чего уж, Юленька. Пойдём, послушаем интересные истории.

Моя Дюймовочка опять тяжело сглатывает, но идёт за мной. Я же с каждым шагом, всё лучше различаю голоса говорящих.

Рома, которого я сегодня не видела на собрании. Сергей — финдир. Дмитрий — начбез, и Анатолий!

–… и что, прямо так и сказала? — смеётся Толик, а голос Сергея звенит от напряжения.

— Тебе смешно, а вот мне было не до смеха! И она не просто сказала, я думал и палец мне вырвет.

Мужской гогот наполнил кабинет…

— А чей это кабинет, Юль? — спрашиваю шёпотом у притаившейся за спиной Юли.

— Начальника безопасности. — скорее читаю по губам, чем слышу.

Ага. Значит, вы мальчики, не только трахаете «эту меня», но ещё косточки перемываете. Интересно!

— Она, что-то не в духе вообще последние дни. — тяжело вздыхая, добавляет Роман. — Маринка вообще сказала, что она ушла в субботу с клуба даже ни сказав ни слова.

— Кстати, да! Иваныч сказал, что она у сестры была полдня. Да не просто была! Она развлекала детей на дне рождении племянницы.

— Ещё и крестницы! — зло прошипела себе под нос.

Злость! Вот что я испытала сейчас! Да такую, что и сравнить с чем-то тяжело сейчас.

Кабели драные! Вот гадость-то какая!

Я даже дёрнулась, чтобы войти во внутри, но рука Юли и умоляющие глаза со слезами остановили меня.

А ведь желание раздолбать их всех было невероятным!

— Пожалуйста, Виктория Викторовна, не нужно. — одними губами промолвила Юля.

Я посмотрела ей в глаза ещё несколько секунд, а после также, одними губами сказала:

— Веди.

И мы пошли дальше.

Вика, Вика! Как же так? Как ты позволила такому быть с тобой? Самодостаточная, умная, интересная женщина.

Да у тебя же есть всё, о чём можно мечтать! Хотя нет! Не всё!

У тебя, Вика, нет Паши! Моего Паши! И детей нет! И я даже могу понять причину, почему у тебя их нет. Но… вот это но…

— Виктория Викторовна. — тихий голосок Юли вывел меня из состояния самобичевания. — Виктория Викторовна, вы слишком бледные. И губа у вас уже посинела. Может…

— Юля, а что это? — я перебила девочку и пошла к столу, на котором стояла длинная белая коробка.

Я так и не поняла, как мы оказались в этом кабинете, но судя по обстановке — это моё рабочее место.

— Не знаю, Виктория Викторовна. Может подарок от очередного воздыхателя. — проговорила задумчиво Юля.

А меня передёрнуло.

— И часто мне приходят подарки от… «воздыхателей»? — прорычала себе под нос.

— Довольно… — Юля запнулась, а я присвистнула, открыв крышку коробки, — … часто. — добавила приглушённо.

И мне бы сейчас расстроиться ещё сильнее, но в моих руках находится невероятно тяжёлая, деревянная, с какой-то надписью на ручке… бита!

— Хах! — выдаю нервно, но с предвкушением, — А мне нравится подарочек. И надпись какая, а! «Для убойной женщины. Спасибо за убойные анекдоты!» — читаю и начинаю нервно посмеиваться. — Юля-а-а. А проводила меня назад, к кабинету начбеза.

Говорю своей Дюймовочке и снимаю туфли. На каблуках не очень удобно будет битой махать.

Да, и кстати, мы недавно с детьми тренировали замахи. Изучали русскую игру — лапта, называется.

Вот сейчас и продемонстрирую навыки этой замечательной игры.

— Виктория Викторовна. — пискнула бледная Юля.

— Веди Юля. Веди! Судя по разговорам взрослых дяденек, они считают, что знают меня. Пора преподать урок таким умникам: женщину нельзя понять, узнать или приручить. Её нужно просто любить и, не дай Бог, не обидеть! Иначе она придёт в страшном сне и с… битой! Ну или как Я. Наяву.